Давай будем болеть вместе?

Ты больше не можешь. Это выше твоих сил. Руки почти физически чешутся, чтобы сорваться с места, завести двигатель машины и рвануть к нему. Думаешь секунд пять, не более того, и всё-таки поднимаешься на ноги, хватая по пути свою кожаную куртку и ключи от автомобиля. По дороге заезжаешь в аптеку, супермаркет, покупаешь всё необходимое и едешь к любимому человеку, которого не видела воочию уже четыре дня. Вы разговариваете только по телефону, камера совершенно не передаёт тех чувств, которые можно испытать при физической встрече. Ты скучаешь до невозможности, хочется скулить от того, как сильно желаешь обнять родного мужчину, вдохнуть такой любимый аромат одеколона и цветов, поцеловать его везде, куда только можешь дотянуться. Мчишься к нему без предупреждения, без звонка. Так будет лучше, потому что предупреди ты его, то он не откроет тебе двери и будет ругаться на чём свет стоит. Смотришь на ключи от его квартиры, что лежат на сидении, и улыбаешься словно кот, объевшийся сметаны. Слава Богу, что он когда-то вручил их тебе, иначе сам бы парень ни за что в жизни не позволил приблизиться к нему. У Хосока коронавирус. Болезнь, которая настигает всех, к огромному сожалению. Благо, Чон переносит её в относительно лёгкой форме, благодаря сделанной вакцинации. Открываешь двери как можно тише, с многочисленными пакетами в руках. Хосок сразу же слышишь шум, выходя из комнаты в тёплом халате и тапочках. Он застывает в проходе, смотря на тебя такими глазами, словно приведение увидел. — Привет, любимый, — пыхтишь под нос, избавляясь от пакетов. Ставишь их на первый попавшийся стол и хочешь подойти к Хосоку, но он делает ровно столько же шагов назад, выставляя ладонь вперёд в качестве защитного жеста. — Стой там! — В чём дело? — сначала не понимаешь, но потом до тебя доходит в чём причина такой реакции. А чего ты, собственно, ожидала? Это же Хосок. Он всегда переживает за тебя больше, чем за себя. Стоишь на месте, потому что стоит сделать шаг вперёд — Чон делает шаг назад. — С ума сошла? Как можно быть такой беспечной? Ты заразишься от меня! — он возмущён до кончиков волос и кажется тебе таким забавным от этого. Улыбаешься, срываясь с места буквально за секунду, не оставляя ему времени на выговор, и обнимаешь Хосока так крепко, насколько позволяют законы физики. Он стоит, находясь в шоке, даже не обнимает в ответ, просто расставив руки по сторонам. Чон Хосок не привык, что о нём кто-то заботится. Он не привык, что кому-то до него есть дело. Несмотря на такую большую популярность, парень всё ещё очень часто чувствует одиночество и тоску. Дома его яркая улыбка спадает с лица, которую все фанаты привыкли видеть постоянно. Он для всех является надеждой, но никто понятия не имеет, что у него этой надежды никогда не было, и стоило ему остаться наедине с самим собой, то уголки губ ползут скорее вниз, нежели вверх. Однако, его надеждой стала ты. Ворвалась в его жизнь, словно ураган, давая ему понять, что он нужный и важный; что он бесценный и невероятно любимый. Ты поддерживаешь его начинания в любой отрасли, восхищаешься им так искренне, что твои глаза по-настоящему горят искорками счастья, стоит только взглянуть на то, что делает твой любимый мужчина. Он безумно талантлив и ты желаешь, чтобы каждый его скрытый талант был раскрыт. В тебе он видит своё будущее, спокойное и умиротворённое; то, в котором он будет чувствовать себя уютно и комфортно. С тобой он чувствует себя дома, где бы не находился. Поэтому, сейчас, ощущая твои крепкие объятия, он находится в самом настоящем шоке. Во-первых, он теряется в желании отругать тебя как можно сильнее за твоё халатное отношение к своему здоровью, а во-вторых, он не привык к такой нужности, до сих-пор не может привыкнуть... — Ты сумасшедшая... — на выдохе произносит он и всё же обнимает тебя в ответ, одной ладонью гладя по волосам и прижимая ближе к себе. Он скучал. До покалываний в пальцах скучал, так сильно хотел почувствовать твою нежную кожу, услышать сладкий запах твоих волос и тела. У Чон Хосока помимо вируса, ещё и острая болезнь — катастрофическая нехватка тебя рядом. — Но твоя, — довольно улыбаешься, утыкаясь носиком в его грудь и жмёшься ещё ближе, чувствуя себя самой счастливой девушкой в мире. — Только моя, — слышишь, что он тоже улыбается. Хосок целует тебя в макушку, понимая, что ругать тебя уже бесполезно, но он всё ещё до ужаса возмущён этой халатностью с твоей стороны. Ты отстраняешься, чтобы поднять голову и взглянуть в лицо парню, а он хмурит брови. Надо же хоть как-то показать, что он якобы зол на тебя за эту выходку. — Поцелуй, — просишь, делая глазки как у кота из Шрека. — Нет, — твёрдо отвечает Хо. — Ну поцелуй же... — почти хнычешь, вставая на носочки, чтобы дотянуться до его губ. — Ты поступила крайне беспечно, — он специально отстраняется, чтобы ты не смогла прикоснуться к его губам, но продолжает обнимать, не выпуская из кольца рук. На самом деле, он готов весь мир бросить к твоим ногам, особенно, когда ты строишь такие глазки, но нужно сейчас включить грозного папочку. — Хосок-иииии, я скучала и уже готова была выть на луну! — возмущённо повышаешь тон, думая, что выглядишь очень грозно, а Хосока внутри смех разбирает от такого твоего поведения. Как ребёнок, ей-Богу. — До окончания моего карантина оставалось совсем немного, ты могла бы подождать, а не поступать вот так безответственно по отношению к своему здоровью, — он стоит на своём, а ты вдруг чувствуешь, что готова расплакаться. Столько времени без любимых и родных объятий, без сладких поцелуев, без которых ты уже жить не можешь. Это очень большой стресс для тебя, а Хосок сейчас ведёт себя вот так, и это, кажется, совсем добивает тебя, помогая расклеиться окончательно. Твой мозг совершенно не думает о том, что ты можешь заразиться и перенести болезнь намного хуже, чем сам Хо, да и о каком разуме может идти речь, когда подключается сердце? Глаза наполняются влагой, ты опускаешь взгляд вниз и слишком показательно отстраняешься от парня, ваши объятия разрываются. — Ладно... Извини, я правда поступила неправильно, — едва держишься, чтобы не разрыдаться. Смотришь в пол, сцепив пальцы в замок. Хосок улыбается, но это остаётся вне твоего внимания. Он ждёт менее минуты, а после, притягивает тебя к себе за талию, цепляя подбородок двумя пальцами и целует в губы. А ты чувствуешь в этот момент, что в тебя вдохнули глоток свежего воздуха, заставляя жить дальше. — Я обязательно накажу тебя за эту выходку, малыш, — говорит тот почти шёпотом, прерывая поцелуй и смотря тебе в глаза. — Хорошо, папочка, — согласно киваешь, кладя одну ладонь на шею парня. — Ты горячий... — Я знаю, — он гордо вскидывает носик, начиная смеяться. — Я серьёзно, Хосок! У тебя, наверное, температура... Где градусник? — моментально отходишь от него и отправляешься к столу с аптечкой. — Ну вот, приехала строгая мамочка, — он продолжает смеяться, следуя за тобой. — Иди сюда, ложись, — ты обеспокоено смотришь на него. Любовь любовью, но Чону требовался отдых и уход. Он слушается тебя мгновенно, зная, что спорить бесполезно, и ложится на диван, пока ты кружишься над столом, изымая из небольшой коробочки градусник. Тут же Хосок оказывается окружён любовью, вниманием и заботой. Ты измеряла температуру, которая оказалась повышенной, дала нужные таблетки, и как только парень задремал, то решила приготовить ему что-то домашнее на ужин, так как ему приходилось пользоваться доставкой еды всё это время. Лёгкий суп, кимпаб и ещё несколько вкусностей из того, что было под рукой. Завтра ты обязательно закажешь все необходимые продукты, ведь теперь тебе выход в свет запрещён, пока не сдашь тест на коронавирус. Ты была уверена на тысячу процентов, что заразилась, но сейчас тебя это совсем не волновало. Куда больше беспокоил утомлённый внешний вид Хосока, он слегка похудел и выглядит неважно, хоть и отрицает то, что чувствует себя как-то не так. У этого парня всегда всё хорошо, чтобы не спросили. — Как ты себя чувствуешь? — ставишь поднос с едой на столик, завидев, что Чон уже проснулся. — Отлично, правда, не волнуйся, — он принимает сидячую позу, потирая сонное лицо ладонями. — Нужно снова померять температуру и покушать, — присаживаешься на край дивана, снова тянешься к градуснику, но Хосок осторожно перехватывает твою руку за запястье, целуя тыльную сторону ладони. Смотрит со всей нежностью в глазах, будто бы не может налюбоваться. — Я люблю тебя. — Ты чего? — спрашиваешь немного встревоженно, не понимая причины такого внезапного поведения. — Просто захотел сказать это, — он пожимает плечами, слегка улыбаясь. — Будто бы прощаешься... — бубнишь себе под нос, нахмурив брови. — Глупышка! — Чон звонко смеётся, сгребая тебя в свои объятия. Он всегда заражает тебя своим смехом, поэтому невольно тоже начинаешь улыбаться. Вечер прошёл прекрасно, если не вспоминать о том, что Хосок болеет. Парень действительно чувствовал себя хорошо, вы весело проводили время, кушали много сладостей, которых всегда достаточно в доме Чона, постоянно шутили и целовались. Ты продолжала следить за температурой парня, не забывала давать ему необходимые лекарства, прописанные врачом ранее, а он не переставал говорить о том, как сильно любит тебя. — Ты уверена? — Хосок смотрит на тебя снова строго, наблюдая за тем, как ты расправляешь постель, подготавливая ко сну. — Мы провели вместе менее суток, Хосок. Если суждено заразиться, то я уже это сделала, какая разница будем мы спать отдельно или вместе? Это погоды не сыграет уже, кроме того, что я не смогу уснуть без тебя, — смотришь на него щеночком. — Выключай этот взгляд, — он цокает и смеётся. — А ты выключай своего строгого папочку, — парируешь мгновенно, продолжая делать то, что начала. — Раньше тебе это нравилось. — Он как-то незаметно подходит к тебе сзади, пока ты наклоняешься к подушке, и кладёт ладони на бёдра, прижимая к своему паху. — Разве ты не звала меня так сквозь стоны? Замираешь в этой позе, закусывая нижнюю губу. — Звала, — выдыхаешь. Этот демон способен завести тебя менее, чем за секунду. Он проводит ладонью по твоей спине, по точёным изгибам сексуального тела. Для него ты всегда самая идеальная. Ты чувствуешь тянущий узел внизу живота. Волнение разливается внутри, когда Хосок наклоняется к твоему ушку, перемещая ладонь на твой плоский животик. — Давай спать, крошка, — он целует мочку уха, а ты огорчённо, но тихо вздыхаешь. Надо же, возбудил и не дал. Обычно так делаешь только ты. Делаешь вид, что ничего не произошло, лишь кивая в ответ. Парень уходит в душ, а ты разочаровано продолжаешь расстилать постель. Ночь медленно, но верно забирала в свои объятия, но когда вы легли в кровать, то сон как рукой сняло и причиной этому стал Хосок. Снова. Чон лёг позади тебя, обнимая за талию и притягивая как можно ближе к своему тёплому телу. Ты почувствовала прилив любви и нежности в очередной раз за этот вечер, кажется, что ты скучала за Чоном намного сильнее, чем думала. Твоё тело буквально кричит об этом каждой своей клеточкой. Пытаешься не показывать явного возбуждения, которое всё никак не отпускает, закусываешь нижнюю губу, закрыв глаза. — Спишь, сладость? — он шепчет на ушко своим хрипловатым голосом, прислоняясь слишком, мать вашу, близко. — Пытаюсь, — слегка вздрагиваешь, когда ладонь Чона скользит с талии на твой живот, подвигая ещё ближе. Чуть ли не вжимая в себя буквально. Он невесомо целует тебя в шею, заставляя оказаться на седьмом небе от счастья. Смотришь на него через плечо, облизывая свои губы. Они срочно нуждаются в поцелуях, но ты не хочешь настаивать. Хосок смотрит тебе в глаза, не прерывая зрительного контакта даже на секунду в тот момент, когда мужская ладонь поддевает ремень пижамных шортиков, плавно скользя вниз и накрывая самое сокровенное место, которое он так любит исследовать языком. Ты громко выдыхаешь, прикрывая глаза и сводишь ноги сильнее, чтобы теснее почувствовать его движения. Набухший клитор становится слишком чувствительным и Хосок это прекрасно знает, ведь умышленно добивался такого эффекта своими действиями. Он целует тебя требовательно, властно, врываясь в твой рот языком и заявляя, что ты только его. Плавные движения ладонью по твоим влажным складкам становятся быстрее, ты извиваешься, двигаясь в ритм его руки, то сжимаешь ноги, то снова раскрываешься. Стонешь громко, сама не ожидая того, что могла так быстро возбудиться от, казалось бы, безобидных действий. Меняешь позу, ложась на спину и открывая Хосоку больше простора для манипуляций. Он нависает сверху над тобой, целует нежную кожу шеи, слегка кусает, посасывает эти места и снова зацеловывает. Два пальца стимулируют клитор, выбивая из тебя громкие стоны, а после, проникает внутрь. Выгибаешься в осанке, слегка закидывая голову назад и случайно впиваешься ногтями в плечи парня. Уже не можешь себя контролировать. Он не даёт кончить. Как только ты чувствуешь, что разрядка близка, парень замедляет движения, выходит из разгорячённого лона, снова играясь с клитором. Целуешь его до безобразия пошло, растягивая ниточки слюны между опухших губ. Сжимаешь пальцами простынь, кажется, вот-вот порвёшь её к чертям собачьим. Он внезапно останавливается, смотря тебе в глаза, а ты видишь парня словно в тумане. В тумане возбуждения... Между ног становится пусто, два пальца Хосока отправляются в твой рот и ты чувствуешь свой же вкус на устах. Сосёшь их, доставляя Чону визуальный оргазм своими действиями, он наблюдает так внимательно, словно от этого зависит вся его жизнь. Он продолжает толкаться в твой рот несколько мгновений прежде, чем вернуть их на исходное положение. Теперь движения становятся резче, быстрее. Хосок массирует нервный комок, доводя тебя до исступления, последней каплей становится низкий шёпот Чона в твоё ухо: — Кончай. Стон разносится эхом по всей комнате, тебя сжимает пополам, а всё тело пробивает мелкая дрожь. Дышишь часто, откидываясь на подушку. Ты вся мокрая и не можешь никак придти в себя. Обнимаешь Чона двумя руками, действуя сквозь пелену оргазма, и прижимаешь к себе. Он нежно целует любимые уста, проводя большим пальцем по нижней губе. Чувствуешь возбуждённый член Хосока, что упирается в твоё бедро, видимо, поспать вам не удастся и такая терапия, определённо, нравится обоим.