Хрупкий

      С тонких губ срывается тихий вздох, когда Иллуми впервые смотрит в зеркало. В голове до сих пор неоново-розовым мерцают слова Моро, брошенные словно невзначай «Знаешь, тебе пошло бы, Луми». Ему идет. Наверное. Тонкое белое кружево на болезнено-бледной коже, мягко переливается в свете лампы, заставляя, в который за эти несколько часов, раз закусить без того алую губу.        Работа Золдика разумеется наполовину состояла из маскировки. Стабильно раз в месяц он переодевался женщиной, проникая в самые закрытые места. Но сейчас из зеркала на Иллуми смотрит он сам. С немного испуганными чернильно-черными глазами, растрепаными волосами и алыми от сотен укусов, губами. Золдик проводит ладонью по бедрам. Впервые тот ради кого он надел это знает его. И будет смотреть именно на Иллуми, а не на очередную маскировку с незапоминающимся именем. Иллуми выглядит в этом просто нелепо. Тихо вздохнув, Золдик еще немного покрутился перед зеркалом, пытаясь убедить себя в собственной привлекательности, однако плодов это не принесло. Нестандартные пропорции — следствие тренировок, все еще резали глаз, заставляя морщиться. Сейчас, на напрягшемся от волнения теле, изящные кружева смотрелись откровенно неуместно. Тонкие узоры словно стараются подчеркнуть слабость и нежность…которых никогда не было. Разве не это Моро всегда нравилось в нем? Тогда почему он предложил именно…это?       Дверь в прихожей почти беззвучно открывается, однако Иллуми моментально исчезает в ванной, на ходу хватая упаковку из-под чулок. Стоя в маленьком помещении с выключенным светом, Иллуми чувствует себя маленьким ребенком.       Моро безошибочно находит место его пряток, даже не зовя — нэн они договорились не скрывать давным давно, чем Хисока весьма уверенно пользуется. Золдик замирает, смотря на дверь. Моро за ней молчит, лишь задумчиво постукивая по ней пальцами. Внутри творится непривычная буря, подкатывающая к горлу. Если он выйдет сейчас… Что скажет Моро? Иллуми опускает взгляд смотря на собственные ноги…Спустя десять минут Хисока, смирившись, уходит на кухню, на последок прошептав «Буду ждать, Луми» и в квартире повисает тишина, нарушаемая лишь совсем тихими звуками возни на кухне.       Золдик бесшумно выскальзывает из ванной, пробираясь в их спальню. Устроившись на черном покрывале, Иллуми сдерживает желание накрыться им с головой, прячась. Из коридора слышны нарочито громкие шаги Моро. Конечно, он следил за ним.       Золдик поджимает ноги, обхватывая их руками и занавешивает лицо волосами. Щеки болезненно горят. Потерявшись в волнении, Иллуми ощущает Хисоку лишь когда тот подходит совсем близко. Золдик позволяет прикоснуться к себе. Заправить черные пряди за уши, открывая лицо. Смотрит в глаза напротив. В янтарных радужках — удовлетворение. Знал. Знал, что Иллуми откроется, послушается. Чувства делают его слишком предсказуемыми. Закрыться, убежать… Золдик не двигается с места, лишь напрягаясь. — Ты прекрасен, Луми…- от тихой фразы из легких выбивает весь воздух. — Тебе и правда очень идет, — пальцы трогают ноги Золдика, словно те фарфоровые. «Прекрати» хочется сказать Иллуми «Это не я». Но со временем он немного расслабляется, позволяя отстранить колени от груди. Стоит только немного отпустить происходящее, как Иллуми незаметно для себя оказывается на спине. Моро до боли нежно выцеловывает ключицы, не оставляя даже меток. Приятно. Словно и правда не хочет навредить. Рука Хисоки гладит икры, не давая забыть о чулках. Потерявшись в этой нежности Золдик обмякает, позволяя делать с собой все, что Моро хочет. Потому что глупо сопротивляться тому, кто не обидит. От проскользнувшей мысли Иллуми вскидывается, смотря в теплые желтые глаза и…улыбается в ответ, возвращаясь обратно, поощряя Моро к действиям. Быть может для такого как он старший сын Золдиков и правда может быть…нежным. Иллуми не против.