Игра началась

      Первое, что почувствовал Антон, когда начал приходить в себя, была боль. Острая, пульсирующая боль в голове, словно кто-то вбивал в его череп раскаленный гвоздь. Каждый удар отдавался в висках, вызывая тошноту и головокружение.       Затем он ощутил, как ноют запястья. Веревки впивались в кожу, оставляя на ней жгучие следы. Шаст с трудом разлепил веки. Он сидел на стуле, судя по ощущениям — железном, одном из тех, что он видел в холле.       Антон потянул веревки на себя, но они были затянуты слишком туго за спинкой. Любое движение усиливало пульсацию в запястьях. Тело все еще ныло после недавней драки с Поповым и каждая клеточка отзывалась болью.       Холодный воздух, словно ледяные пальцы, пробежал по его телу, вызывая мурашки. Антон запоздало осознал, что куртки на нем не было. Он начал дрожать, ощущая, как сырость и холод проникают под тонкую ткань рубашки.       Он шумно выдохнул, пытаясь успокоиться, и огляделся. Комната, в которой он оказался, была погружена в полумрак. Тусклая лампа, стоявшая на столе справа от него, едва освещала пространство, оставляя часть комнаты в густой тени. Стены были покрыты пятнами плесени, расползаясь, словно живые существа, а в углах сгущалась тьма, в которой, казалось, что-то пряталось. Воздух был пропитан запахом сырости и затхлости.       Как же Антон устал. Надо было бежать, пока был шанс. Но сейчас… сейчас злость переполняла его. Шаст до конца не понимал откуда она взялась, да еще и такая сильная. Видимо, он и правда устал. Устал бороться за чужую и свою жизни, устал от постоянной тревоги, устал от этой жизни. Ему хотелось отомстить? Нет, скорее, он хотел остановить это. Просто остановить, сделать хотя бы один глубокий вдох между отчаянием и бездной. Его сердце билось так сильно, что, казалось, готово было вырваться из груди. В голове крутились обрывки мыслей, но ни за одну из них он не мог зацепиться.       Последнее, что он помнил, — как Арс с тревогой в глазах пытается выхватить пистолет, глядя куда-то за спину Антона. А в следующее мгновение — чернота.       Дверь комнаты с грохотом распахнулась. Антон, застывший в напряжении, почувствовал, как холодный воздух коснулся его кожи. В проеме возник человек. Его силуэт, словно вырезан из тьмы, медленно приблизился. Антон ощутил, как земля уходит из-под ног, когда тот остановился напротив. Его глаза, скрытые в полумраке, блестели зловещим огнем, а лицо оставалось непроницаемым, наполовину утопая в тенях.       Он пристально разглядывал Шаста, в его взгляде читалась смесь любопытства и угрозы. Затем он поднял руку и, словно нехотя, положил ее на плечо Антона. Тот против воли вздрогнул, словно от удара током. Его мышцы напряглись, а зубы сжались так крепко, что казалось, они вот-вот раскрошатся. Он закрыл глаза, пытаясь отгородиться от происходящего, но это не помогло.       Внезапно голос, низкий и холодный, прорезал тишину. Он наклонился к уху Антона и почти пропел его имя:       — Антон, Антон, Антон… Так вот значит как тебя зовут, — проговорил Соболь, обжигая дыханием.       Каждое слово было пропитано ядом, словно он выплевывал их с ненавистью.       — Не ожидал от тебя такого предательства, — процедил он сквозь зубы, сжимая руку на плече Антона, и тот поморщился от резкой боли, пронзившей его тело.       Антон молчал и все так же держал глаза закрытыми. Хотел что-то сказать, но заставлял себя плотно сжимать губы, не пророняя ни звука.       Соболь схватил парня за волосы и дернул назад, заставляя его поднять голову. Антон почувствовал, как волосы натянулись, и издал тихий, болезненный стон. Его глаза распахнулись, и он встретился взглядом с Соболем.       — Разве так приветствуют друзей? — Прорычал Соболь, приблизив свое лицо почти вплотную. Его дыхание было тяжелым и горячим, как дыхание зверя.       Антон сверлил Соболя злобным взглядом, но молчал.       — Я разочарован, Шаст. Очень разочарован, — одной рукой Соболь все еще держал его за волосы, а другой медленно провел по его шее. — Ты променял свою семью на кого-то вроде него. На полицейского.       — Ты мне не семья, — ответил Антон, но тут же прикусил язык. Провоцируя Соболя он ничего не добьется. А вот игнорирование казалось хорошим вариантом.       В комнате повисла напряженная тишина. Антон чувствовал, как страх сковывает его тело, но старался не показывать этого. Он сидел неподвижно, лишь иногда вздрагивая от прикосновений Соболя. Внезапно воздух стал тяжелым и плотным, словно перед грозой.       — Ну-ну, не говори такие плохие слова, — произнес Соболь, сжимая руку на его горле. — Ты же не хочешь, чтобы я разозлился.       Антон захрипел и дернулся на стуле, но веревки надежно удерживали его на месте. В глазах у него потемнело, и он ощутил, как сердце бешено колотится в груди.       — Знаешь, — голос Соболя был едва слышен сквозь шум в ушах. — Узнав, что ты помогаешь полиции, я сначала не поверил. Ну как Шаст, мой Шаст, мог предать меня? — Он сильнее сжал руку на волосах, заставляя Антона зашипеть от резкой боли. — Но как же легко было тебя сюда заманить.       Антон нахмурился.       — О, так ты до сих пор не понял? — голос Соболя прозвучал холодно и резко, как пощечина. — Думаешь, что пришел сюда сам, следуя вашему чудесному плану? Антон, — он произнес его имя с презрительной насмешкой. — Никто не придет тебе на помощь. Тебя сюда привели по моему приказу.       Шаст почувствовал, как его глаза распахиваются, а из горла вырывается судорожный вздох. Макар и Дима. Они специально заманили его сюда. Холод пробежал по его спине. “Иди один, Антон, мы прикроем”. Он действительно поверил им, как конченный идиот.       Антон стиснул кулаки, его ногти впились в собственные ладони. Он пытался сдержать бурю эмоций, бушевавшую внутри него, но это было невозможно. Его сердце разрывалось от боли и обиды, а разум метался.       — Макар должен был заставить тебя позвать сюда и того полицейского, — Соболь нахмурился и дернул волосы парня. — Но кое-кто отказался, да? Но по счастливому стечению обстоятельств, он запросил местоположение твоего телефона. Ты же не думал, что у меня был один человек в полиции? Соболь увидел что-то в глазах Антона:       — Одного пришлось убить, — пояснил он. — Тоже хотел уйти.       Руки, сжимавшие волосы и горло, внезапно исчезли, позволяя наконец нормально дышать. Соболь отошел к столу, но Шасту не удавалось разглядеть, что он там делал. Комната перед глазами кружилась, а легкие горели огнем.       — В любом случае, он бы пришел сюда так или иначе. Если не сегодня, то потом.       Послышался металлический звук, и Соболь повернулся к нему. В руках он держал что-то, отражающее блики от лампы, но перед глазами Антона все плыло, и он не мог сфокусировать взгляд..       — Ты псих, — выдохнул Антон.       — Неужели? — Соболь усмехнулся. — Ну может ты и прав.       Антон услышал приближающиеся шаги, которые скрылись у него за спиной. Он почувствовал прикосновение холодных перчаток к своей коже, а затем Соболь мягко закатал рукава его рубашки, обнажая бледные предплечья.       — Не волнуйся, убью я тебя не сразу, — произнес Соболь сзади, наклонившись к его уху. — Да и роз у меня тут нет, но ничего, думаю и без них будет красиво.       — Что?..       Антон замер, чувствуя холодный металл на своей коже. Острое лезвие скользнуло по предплечью сверху вниз, оставляя глубокий порез. Вспыхнула резкая боль, и он дернулся, пытаясь отстраниться. Шаст ощущал дыхание на своем лице, когда мужчина произнес:       — Не переживай, после тебя настанет очередь твоего полицейского.       — Не смей.       Лезвие снова скользнуло по его коже, проходя по только что оставленному порезу и создавая новый, еще более глубокий. Антон почувствовал, как кровь стекает по запястью, капая на пальцы и падая на пол. Соболь резал его руку снова и снова, пока не решил, что достаточно, и не перешел ко второй.             Боль. Боль была повсюду. В какой-то момент Шаст подумал, что отключится прямо здесь, но заставлял себя оставаться в сознании. В какой-то момент он перестал чувствовать прикосновение металла, а потом его схватили за свежие раны и сжали, впиваясь пальцами в глубокие порезы.       — Сука, — прошипел Антон сквозь сжатые зубы и зажмурился, стараясь справиться с болью. Чувствовал, как каждая капля крови, стекая по руке, усиливала пульсацию в его порезах. Его тело дрожало от напряжения, а в ушах стоял гул.       Шаги. Соболь обошел его и медленно вернулся к столу. Он вертел в руках окровавленный нож, поднося его близко к лицу и пристально рассматривая кровь под светом лампы. На мгновение Антону показалось, что он собирается лизнуть металл, но с тихим стуком Соболь положил нож на место.       Он взял что-то еще со стола и повернулся к Антону. Раздался щелчок, и лицо Соболя озарилось светом от пламени. Зажигалка. Антон распахнул глаза.       Шаст смотрел на него, не в силах пошевелиться. Его тело было напряжено, как струна, готовое к прыжку. Он ощущал каждую каплю пота, стекающую по спине, каждый удар сердца, отдающийся в ушах.       Соболь улыбнулся, не отрывая взгляда от Антона, и облокотился на стол, обхватив губами сигарету и поджигая ее зажигалкой. Он медленно выдохнул дым и, не отрывая взгляда от глаз Антона, заговорил:       — Шаст, я вижу твой страх. Думал, ты будешь лучше скрывать его, раз тебе так долго удавалось дурачить меня.       Соболь оттолкнулся от стола и медленно приблизился к Антону.       — Не подходи, — Шаст сжал руки в кулаки, чувствуя как кожа на порезах расходится сильнее.       — Но знаешь что мне не дает покоя? — Произнес он тихо, приседая перед ним и заглядывая в глаза. — Почему ты просто не уехал? У тебя же был шанс, Антон.       Шаст молча смотрел на него.       — Не будешь отвечать, да? Ну я и не надеялся. Все же это, — он постучал указательным пальцем по его виску, больно надавливая, — никогда не было твоей сильной стороной.       Толкнув его голову в последний раз, он убрал руку и задумчиво покрутил в пальцах сигарету:       — Ну, что думаешь?       — Пошел на хуй, вот что.       Соболь усмехнулся и прижал тлеющий конец сигареты к шее Шаста. Боль взорвалась в его нервах, он не выдержал и дернулся прочь. Пальцы больно впились в его лицо, удерживая на месте, но по сравнению с адом, что творился на его шее, это было ничто. Соболь с наслаждением прокручивал окурок, вдавливая сигарету в кожу и проходясь пеплом по свежему ожогу.       Время будто остановилось. Шаст при всем желании не смог бы сидеть спокойно, он пытался вырваться, только сильнее травмируя обожженную кожу.       Наконец Соболь оторвал сигарету и с интересом посмотрел на рану.       — Я думаю, неплохо, — произнес он, надавливая пальцем на ожог. Антон закричал. — Что скажешь?       Шаст не ответил — воздуха в легких не осталось. Он пытался сделать вдох, но не получалось, а из груди доносились лишь хрипы. Каждая клетка его тела пылала болью, а мир будто сузился до пульсирующей точке на шее.       Послышался звук зажигалки.       Антон распахнул глаза и увидел, что Соболь прикуривает новую сигарету.       — Конечно ты бы не смог скрываться вечно, если бы в итоге сбежал, — проговорил он, зажав сигарету зубами. — Не думаю, что найти тебя было бы сложно. А теперь, — он снова зашел за спину Антона. Паника вспыхнула в голове, ослепив сознание. Не видеть Соболя и не знать, что он делает, было еще хуже. — Расскажи мне все, что передал полиции.       Он почувствовал жар на запястье, а в следующую секунду ударила боль. Соболь жег его кожу, проходясь по рукам снова и снова. Он задевал парезы, попадая в них пеплом и плавя края. Сначала он пытался что-то говорить Соболю, но связать мысли просто не получалось, а для крика воздуха в легких не было.       Антону показалось, что в какой-то момент он все же отключился, потому что в следующий раз открыв глаза, он увидел Соболя перед собой. Тот изучающе смотрел на него, а когда Шаст наконец сфокусировал на нем взгляд, он замахнулся.       От удара голова Антона запрокинулась. Он дернул веревки, пытаясь хоть как-то освободиться, но они лишь проехались по свежим ранам, вызывая новый приступ боли.       Второй удар пришелся в живот. Парень закашлялся, пытаясь восстановить дыхание.       Соболь взял его за волосы и поднял голову, заставляя смотреть на него:       — Шаст, я должен на время оставить тебя, извини, — пальцы в волосах все сильнее сжимались, натягивая кожу. — Меня ждет твой полицейский.       Он резко разжал пальцы и голова Антона упала вниз, безвольно повисая. Он почувствовал легкое прикосновение к голове, Соболь нежно погладил его:       — Но не волнуйся. Как только я с ним закончу, то вернусь к тебе и мы продолжим.       Антон хотел что-то сказать, хотел помешать, но смог выдавить из себя только слабый стон. Дверь комнаты заскрипела и захлопнулась, оглушая.       — Арс… — слетело с его губ.       Шепот потонул в темноте комнаты.       Антон сосредоточился на своем теле, пытаясь поменять насколько сильно пострадал. Каждое движение причиняло острую боль, но он старался игнорировать ее, отодвигая в глубь сознания. Потянул руки вверх, дыхание перехватило от вспыхнувших острой пульсацией ран, но он упрямо тянул вверх веревки, пытаясь выбраться. Вдруг он ощутил, что узел на одной из рук ослаб, и может ее вывернуть.       Придерживая веревку одной рукой, вторую он изо всех оставшихся сил тянул прочь. Шаст чувствовал как кровь побежала по его рукам, смешиваясь с потом, но он не останавливался и заставлял себя тянуть дальше.       Перед его глазами замерцали яркие пятна, словно кто-то включил стробоскоп. Он ощущал, как его сознание ускользает, как тьма медленно, но неумолимо заполняет его разум. Руки дрожали, а тело начало неметь. Ещё немного...       И вдруг его запястье освободилось. Освободилось так резко, что Антон не удержал равновесие и рухнул со стула на пол. Стул с грохотом придавил его сверху. Запястья и предплечья горели огнем, словно их облили раскаленным металлом. Всё тело содрогалось, пытаясь справиться с невыносимой болью.       В его мозгу царил хаос, всё горело красным, а паника оглушала. ОПАСНОСТЬ, ОПАСНОСТЬ, ОПАСНОСТЬ — этот крик разрывал его изнутри, заставляя сердце биться в бешеном ритме.       Медленно приподнявшись на полу, Антон прислушался к шорохам за дверью. Но, похоже, никто к нему не шел. Скинув с себя стул, он поднялся на ноги. Голова кружилась, пальцы на руках почти не слушались, но он упрямо двигался к столу. Шаст старался не смотреть на свои руки в свете лампы, он был не готов к тому, что увидит.       На столе было несколько ножей, а зажигалку Соболь похоже забрал с собой. Антон не хотел думать о том, что он планировал с ней делать рядом с Арсом. Но ножи? Серьезно? Соболь вот так оставил Шаста наедине с оружием? Видимо не думал, что тот после всего сможет что-то сделать. Или просто был больным психопатом, который любил поиграть.       Шаст встряхнул головой, словно прогоняя наваждение, и решительно взял самый большой нож. Он развернулся, чувствуя, как напряжение сковывает мышцы, и направился к двери. Каждый шаг отзывался болью, но он не обращал на это внимания. Нужно выбраться и найти Арсения. Медленно, словно преодолевая невидимую преграду, он подошел к двери. Его рука дрожала, когда он протянул ее к ручке и на удачу потянул ее на себя. Дверь естественно не поддалась. Это был электронный замок, который открыть можно было только кодом или ключ-картой. Дима когда-то пытался объяснить Антону принцип работы таких замков, но тот лишь недоуменно пожал плечами, не проявив интереса. Шаст прижался лбом к холодной металлической поверхности, чувствуя, как жар, охвативший его тело, постепенно спадает.       С той стороны послышались шаги. Антон, мгновенно напрягшись, вскинул голову и отступил за дверь, чтобы остаться незамеченным. Сердце его забилось быстрее, он крепче сжал нож в руке.       Внезапно раздался тихий, едва уловимый писк, за которым последовал щелчок замка. Дверь медленно открылась, и в комнату проник тусклый свет из коридора. Антон замер, всматриваясь в темноту. Он заметил, как из тени вырисовывается фигура человека, за поясом которого виднелся силуэт пистолета.       Шаст метнулся вперед. Его пальцы крепко сжали рукоять пистолета, и он, одним резким движением, выдернул его из-за пояса незнакомца. Взведя курок, он направил дуло пистолета в затылок перед ним.       — Значит, ты смог освободиться.       — Макар?       Антон замер. Рука с пистолетом дрогнула, но он заставил себя держать ее ровно.       — Антон, ты не сможешь сбежать, — Макар говорил тихо, но слышалась уверенность.       — Это мы еще посмотрим, — ответил Антон, стараясь, чтобы голос не его выдал волнения. — Где Арсений?       Макар молчал. Антон сильнее надавил пистолетом на затылок Макара, чувствуя, как металл впивается в кожу.       — Не думай, что ты мне нужен, — процедил Шаст сквозь зубы. — Здесь не так много комнат, чтобы я его не нашел. Но может ты облегчишь мне задачу?       — Ты не успеешь.       Антон ощутил, как внутри него что-то оборвалось. Он знал, что Макар не лжет. Арсений в опасности, и это было единственное, что имело значение.       — Где он? — повторил Антон.       Макар снова замолчал, и Шаст понял, что он не собирается говорить. Он почувствовал, как его пальцы сильнее сжимают рукоять пистолета, а дыхание становится все более прерывистым. Сможет ли он вот так застрелить его? На самом деле, Шаст уже не был уверен. Не после того, что Соболь с ним сделал.       — Второй этаж, последняя дверь в коридоре направо.       Антон толкнул Макара, тот по инерции шагнул вперед и пошатнулся, но устоял на ногах. Он повернулся к Антону, подняв руки перед собой.       — Я не хотел ему помогать.       — Оно и видно. Ты заманил меня сюда своим идиотским планом, а я дурак еще и поверил. И Поз тоже?       Макар покачал головой:       — Дима не знает, он действительно хотел остановить Соболя. Лежит сейчас без сознания в моей машине. Соболь хотел, чтобы я привел только тебя и твоего полицейского. На Поза ему пока плевать.       — Ну ты и мудак.       — Я не от хорошей жизни ему помогаю.       — Я не хочу знать, — перебил его Антон. — Мне похуй.       — Ты не можешь уйти, Шаст.       Макар, с протянутыми руками, шагнул к Антону. В этот момент Антон поднял пистолет и с силой ударил Макара по лицу. Удар был настолько мощным, что Макар отшатнулся назад, не удержался на ногах и рухнул на пол, теряя сознание. Руку пронзило болью и на какое-то мгновение Антон застыл, пытаясь восстановить дыхание. Он тихо простонал через сжатые зубы, желая чтобы приступ прошел скорее. Когда боль стала терпимее, Шаст наклонился к Макару, обыскал карманы и достал ключ-карту, с помощью которой тот открыл замок.       Антон смотрел на лежащего перед ним бывшего друга и покачал головой. Он вышел из комнаты, запер за собой дверь и направился по темному коридору, внимательно вглядываясь в каждую тень в поисках лестницы.

***

      Попов ощутил, как холодные перчатки коснулись его кожи. , Он резко открыл глаза, но зрение никак не могло сфокусироваться. Он ясно видел перед лишь очертания человека, он то исчезал, то появлялся вновь, словно призрак, скользящий по комнате.       Голова пульсировала от боли, и Арс зажмурился, стараясь побороть тошноту. Все тело затекло от долгого пребывания в одном положении, и он с трудом мог повернуть шею. Попов почувствовал, что его запястья привязаны к подлокотникам стула, а ноги — к ножкам. Как он ни старался, освободиться не удавалось.       Последнее, что он помнил, как кто-то вышел из коридора в сторону Антона, и он попытался достать пистолет.       Антон. Где он?       Зрение наконец вернулось, и он медленно, словно пробуждаясь от долгого сна, огляделся. Комната, в которой он оказался, была залита ярким светом, исходившим от новых ламп, подвешенных к потолку. Их холодное свечение резко контрастировало с обшарпанными стенами и гнилым полом, покрытым трещинами и выбоинами. В центре одной из стен виднелось окно, плотно заколоченное досками, сквозь которые едва пробивался слабый луч фонаря.       Арсений почувствовал, как по спине пробежал холод, и резко повернул голову, пытаясь разглядеть что-то за своей спиной. В этот момент он ощутил ледяное прикосновение руки к шее.       — Ну что, — раздался спокойный, но угрожающий голос позади него, — поиграем?       Незнакомец шагнул вперед. Он обошел Арсения, словно хищник, подкрадывающийся к своей добыче, и остановился напротив, глядя на него с холодным любопытством. Его лицо медленно осветилось мерзкой улыбкой. Он сразу понял, кто это, даже не нужно было гадать.       — Соболь, как я понимаю?       — Приятно познакомиться, Арсений, — насмешливо поклонился Соболь, ухмыляясь. — Жаль, что наше знакомство не будет долгим.       Соболь подошел к столу, который Арс сначала не заметил. На стол была накинута белая ткань, а на ней что-то лежало. Попов не видел, что именно, но был уверен, что ничего приятного.       — Где Антон? — Спросил Арсений, не особо надеясь на ответ.       — О, он ждет меня в другой комнате, — Соболь повернулся к нему, сжимая в руке какой-то предмет. — Я надеюсь, что он дождется меня, и не истечет кровью раньше. Хотя, кажется, я все прижег.       Его мерзкий смешок эхом разнесся по комнате, вызывая у Арсения волну тошноты. Осознать сказанное было невыносимо, его мозг отказывался воспринимать слова, пытаясь защитить его от ужаса. Арсений старался дышать глубоко и спокойно, чтобы не выдать своего страха, который медленно поднимался из глубин его существа. Что он сделал?       Соболь шагнул к нему, и Попов вновь вернулся в реальность. Перед его лицом возникла рука с тем самым предметом, что Соболь взял со стола. В следующее мгновение устройство выдало яркую искру, и по комнате разнесся треск тока. Электрошокер.       — Достал из куртки Антона, даже не знаю против кого он хотел его применить, — Соболь задумчиво постучал себя по подбородку. — Неужели против меня?       Он посмотрел на Арсения и улыбнулся.       — Я расскажу ему, что ты попробовал его игрушку, — тихо произнес Соболь, наклоняясь ближе. — Может быть, даже покажу, — добавил он, кивая в сторону. Попов заметил камеру: красный огонек горел, свидетельствуя о том, что запись идет.       — Ты больной.       — Кажется, я уже сегодня это слышал, — усмехнулся Соболь, но его глаза оставались холодными.       Соболь осторожно взял руки Арсения и начал закатывать рукава его свитера наверх, задевая кожу неприятно холодными перчатками.       — Знаешь, твоя сестра тоже была любопытной, — раздался равнодушный голос, проникая в его сознание.       Арсений замер, чувствуя, как прохладный пластик касается его кожи.       — Что ты сказал?       Вместо ответа, руку пронзила резкая боль. Ток побежал по мышцам, заставляя его дергаться, словно он был марионеткой, которую кто-то безжалостно дергал за ниточки. Он пытался освободиться, но тщетно — веревки держали крепко, а боль становилась невыносимой. Прошло не больше двух секунд, но Арсению они показались вечностью.       Соболь убрал шокер, и через мгновение вновь приложил его к другой руке. Боль была настолько сильной, что хотелось кричать, но Попов упрямо сдерживался, не собираясь доставлять этому ублюдку удовольствие.       — Тебе неинтересно как она умерла?       — Иди на хуй, — прохрипел Арс.       Соболь усмехнулся и, схватив Арсения за свитер, резким движением задрал его на животе. Арсений почувствовал холод металла на своей коже, когда шокер коснулся его бока. Послышался мерзкий треск, и тело свело судорогой. Арсений попытался не отключаться, но сознание уже начало ускользать. В глазах потемнело, и он провалился в темноту.       Внезапно он почувствовал резкий удар по щеке. Голос прозвучал откуда-то издалека:       — Эй, не спать, — сказал Соболь, и в голосе его звучала насмешка. — У нас с тобой еще все веселье впереди.       Арса тошнило. Голова раскалывалась, руки словно исчезли, он не мог даже пошевелить пальцами. Медленно фокусируя взгляд, он увидел перед собой Соболя.       — Твоя сестра… — произнес он тихо, — я отчетливо помню ее мольбы. — Соболь чуть наклонил голову набок, словно прислушиваясь. — Она говорила о тебе, что ты обязательно придешь. А ты не пришел.       Смех прорезал комнату, отражаясь от стен. Арсений стиснул зубы.       — Где же ты был, Арсений? Она так ждала, — голос Соболя сочился насмешкой. — Недолго, правда, но ждала.       Как же ему хотелось убить его. Он смотрел на это ухмыляющееся лицо и ощущал, как внутри закипает ярость.       — Не смог спасти сестру, а теперь не смог спасти Антона. Плохо, Арсений, очень плохо.       Соболь, потеряв терпение, стремительно приблизился к нему, нависая над стулом, как тень, готовая поглотить свою жертву. Металл подлокотников жалобно заскрипел под его пальцами.       — Из-за тебя Шаст предал нас, предал свою семью, — каждое слово отдавалось эхом в ушах Арса, наполненное гневом и болью. — Что в тебе такого? Почему Антон решил уйти?       — Может быть, это в тебе что-то не так?       Соболь внезапно приблизился еще ближе, и Арс почувствовал, как его кожу на ключицах обжигает холодное прикосновение пластика. Он дернулся, пытаясь вырваться, но крепкие руки удержали его на месте, словно железные тиски. Ток прошелся по нему, заставляя запрокинуть голову назад.       Тело казалось тяжелым и непослушным. Каждый вздох давался с мучительным трудом, будто легкие были наполнены раскаленным песком. Внезапно, как по щелчку невидимого переключателя, боль стала невыносимой. Она вонзилась в каждую клеточку, раздирая плоть и кости, как когти дикого зверя. Он почувствовал, как сознание начинает ускользать, и мир вокруг стал размытым и нереальным. Перед глазами мелькали неясные образы, а звуки сливались в бессмысленный гул.       В этот момент он услышал тихий шепот, как будто кто-то шептал ему на ухо:       «Отомсти»       Он открыл глаза, резко поворачиваясь в сторону, откуда, как ему казалось, доносился голос. Но там никого не было.       Отняв шокер, Соболь отступил от Попова.       — Хорошая игрушка, жаль быстро садится, — он кинул электрошокер за спину, куда-то в угол комнаты. Арс не увидел куда, только услышал отчетливый звук удара пластика об пол. — Но у меня тут есть еще.       — Так ты поступал со всеми своими жертвами? Пытал, а потом убивал?       Соболь стоял к нему вполоборота, но Арсений заметил, как дрогнули его губы в едва заметной ухмылке.       — Они заслужили. Они хотели уйти, бросить свою семью.       — Они были детьми.       — Они должны были быть верны тому, кто дал им лучшую жизнь. — В его голосе звучали яростные нотки. — А они даже этого не смогли сделать. Простая преданность, но нет, они жаждали свободы.       Арсений ощутил, как внутри него поднимается волна гнева и отвращения.       Соболь взял что-то со стола — что-то серебристое, ослепительно сверкающее в свете ламп. Арсений не мог поверить своим глазам. Насколько же нужно быть безумным, чтобы использовать ЭТО? По мере того как Соболь приближался, образ этого предмета становился всё более чётким и осязаемым. Он подкатил к Арсению небольшой столик, аккуратно поставив его рядом с его левой рукой. Арсений рефлекторно сжал кулак, но рука даже не шевельнулась. Только пальцы чуть дрогнули, это означало, что чувствительность возвращалась, но недостаточно быстро.       — «Я нашла свою родную маму, хочу уехать», — произнес Соболь, имитируя женский голос. — «Ты монстр! Я не хочу тебя знать!» — Голос снова изменился, на этот раз подражая подростку. — И так далее. Неблагодарные твари.       Он поднял глаза на Арсения, и их взгляды встретились.       — И Антон такой же, — продолжал Соболь, хватая его руку и кладя ее на стол. Он расправил пальцы, располагая их веером. — Благодаря тебе.       Соболь рассматривал предмет в своей руке, наблюдая, как ярко сверкает металл. Это был кухонный топор для разделки мяса. Арсений почувствовал, как неприятный холодок пробежал по его спине, вызывая дрожь. Сердце в груди билось, словно готовое пробить грудную клетку. Арс отчаянно пытался сжать руку в кулак, но не получалось.       — Давай немного поговорим, — предложил Соболь, нежно поглаживая пальцы Арсения. — Что сейчас известно полиции?       — А разве там нет крысы, которая тебе все сливала?       — Арсений, Арсений, — с укоризной произнёс Соболь, цокнув языком. — Невежливо отвечать вопросом на вопрос.       Он замахнулся и, со свистом прорезав воздух, всадил топор рядом с мизинцем. Арс уставился на лезвие, чувствуя как тело мелко дрожит.       — Попробуем еще раз: что сейчас известно полиции?       Проглотив ком в горле, Арсений тихо проговорил:       — Про тебя — ничего конкретного. ДНК твоего на местах преступлений не было, камеры тоже не засекли. Я шел сюда за Антоном, потому что думал, что это он Соболь.       Мужчина хмыкнул.       — Кто-то знает, куда ты пошел?       Сообщение. Он отправил Матвиенко сообщение в коридоре. Дошло ли оно до Сережи? Что лучше — сказать правду или солгать? Какой ответ не приведет к ампутации, блять, пальца?       — Кто знает, Арсений?       Попов, лихорадочно размышляя над ответом, молча смотрел на Соболя, который терял терпение.       — Никто не знает, — наконец проговорил он. — Я не успел вызвать подкрепление, хотел разобраться сам.       Соболь долго вглядывался в его лицо, изучая каждую деталь, наблюдая за малейшими изменениями в выражении. Наконец, он кивнул. Поверил. Соболь встал, выдернул топор из стола и отвернулся. Арсений почувствовал облегчение, как будто невидимая тяжесть свалилась с его плеч. Он ощутил, что может согнуть пальцы, что чувствительность вернулась к ним.       Резкое движение, удар. Все вокруг замерло. Попов словно в замедленной съемке перевел взгляд на свою руку. Мизинец лежал отдельно от руки, а из раны толчками вытекала темная кровь. Пустота и безмолвие взорвались болью. Арсений закричал, отвернувшись в сторону. Его горло сжал спазм, и он едва сдержал приступ рвоты.       Боль была повсюду, как будто он сам был одной сплошной раной. Она была такой невыносимой, что он начал отключаться, уходить в прекрасное безболезненное забвение. Но Соболь не дал ему этого. Громкая пощёчина вновь привела его в чувства. Хотя боли от удара Арс не почувствовал.       Каждая клеточка тела кричала. Арсений ощущал, как мир вокруг превращается в размытое пятно. Он старался держаться, но слабость накатывала волнами, грозя поглотить его целиком. В ушах стоял гул, как будто кто-то кричал, но он не мог разобрать слов.       — А ты думал, что я его достал для разговора? — Прошептал Соболь на ухо Арсению, ехидно улыбаясь. — Но погоди, у нас осталось еще девять прекрасных моментов. Интересно, умрешь ли ты раньше от потери крови или все же дождешься конца? Проверим?       Соболь вновь занес топор над рукой Арсения. Тот смотрел на это, словно находясь в другом мире. Его сознание отключилось, и, казалось, он сошел с ума от боли. Равнодушно наблюдая за тем, как этот безумец готовится отрубить ему второй палец, Арсений почувствовал, как время замедлилось. Каждый удар сердца отдавался в его ушах оглушительным громом. Воздух вокруг него сгустился, и каждый вдох казался последним.       — Не проверим.       Вдруг, словно из ниоткуда, раздался голос. Арсений вздрогнул, но не понял, что произошло. Голос казался ему знакомым, но он не мог вспомнить его. И не пытался. Резкий звук выстрела заставил его поднять глаза. Соболь перед ним вздрогнул и упал на пол. Глаза на бледном лице удивленно распахнуты, рот открыт в немом крике, а из дырки на лбу тонкой струйкой вытекала кровь. Арсений перевел взгляд на дверь.       Антон, дрожа от страха и облегчения, бросился к нему, убирая оружие за пояс джинсов. Арсений рефлекторно дернулся прочь, когда Антон появился перед ним.       — Блять, блять, блять, — шептал парень, разрезая веревки непонятно откуда взявшимся ножом.       Он смотрел на Антона, стараясь не показывать, насколько ему больно. Антон, в свою очередь, смотрел на него, стараясь совладать с ужасом, который исказил его лицо.       — Антон?       Парень кивнул, смотря ему в глаза. Арсений почувствовал, что веревки больше не приковывают его к стулу, но это ощущение терялось в пульсирующей боли там, где больше не было пальца.       Антон отошел куда-то в сторону, и через мгновение послышался резкий звук рвущейся ткани. Он вернулся к Попову с окровавленным свертком и чистой полоской ткани в руках.       — Арс, надо уходить.       Но Попов не двигался. Он смотрел на то место, где только что лежал его палец, и был не в силах отвести взгляд. Кровь медленно сочилась из раны, и он чувствовал, как силы покидают его. Антон коснулся его плеча, и мужчина вздрогнул. Парень отдернул руку.       — Арс.       Арсений посмотрел в зеленые глаза, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами. Рука немела, а значит, крови он потерял очень много. Он кивнул, и Антон, положив нож на столик, взял его под руки, чтобы поднять. И только тогда Арс заметил его руки. На этот раз он не смог сдержать себя, с силой оттолкнул Антона, и его вырвало. Когда спазмы боли прошли, он вытер рот дрожащей рукой и судорожно вдохнул. И вдруг заметил пистолет в руках молодого человека, из которого тот только что выстрелил в человека. Без тени сомнения.       Антон шагнул к нему и протянул руку с тканью, но Попов отпрянул. Да, Антон был не Соболем, но он обманывал его. Почему это не могло быть изощренной игрой безумцев? Может быть, они все здесь были такими, а раны на руках — лишь умело нанесенным гримом.       Антон растерянно посмотрел на него. В воздухе повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием Попова.       — Отдай пистолет, — голос Попова прозвучал хрипло.       Антон бросил взгляд на оружие в своих руках, но затем быстро отвел глаза.       — Ты все еще не доверяешь мне?       — А должен?       Голова кружилась, долго он так не простоит. Антон видел, что его шатает и хотел было поддержать, но отдернул себя и не стал приближаться.       — Арс, я совершил много ошибок, это правда. И все твои обвинения заслужил. Но ты истечешь кровью раньше, чем я смогу все рассказать, — Антон кивнул на его руку. — Нужно перевязать.       Арсений долго смотрел на Антона, пока наконец не кивнул. Ему нужна была помощь, он это понимал. И выбора у Арса особо не было.       Антон осторожно приблизился, наложил повязку на руку, чуть сдавливая, чтобы остановить кровотечение. Все это время Арсений видел перед собой руки Антона, но ничего не спросил, он не мог. Если Антон может делать вид, что не видит что стало с его пальцем, то и Арс сможет. Они разберутся с этим позже.       Антон, придерживая Арса за талию левой рукой, правой взял пистолет. Он зашипел, когда коснулся Попова, его рука задрожала, но он продолжал держать его. Сжав зубы, он передал окровавленный сверток Попову, и тот аккуратно взял его, стараясь не думать о том, что было внутри.       — Нам надо найти телефон, — прошептал Арсений.       — Нам надо отвести тебя в больницу, — Антон покачал головой.       — Мы не можем просто оставить здесь все как есть.       — Можем, — спокойно произнес Антон, не слушая его.       Они вышли в коридор, который казался бесконечным. Стены, покрытые старой, потрескавшейся штукатуркой, давили со всех сторон. Коридор был тускло освещен редкими лампами, их свет едва пробивался сквозь пыль и паутину. Здесь казалось темнее, чем было на самом деле, из-за ярких ламп в той комнате.       Медленно, осторожно они двинулись к лестнице на первый этаж. Некоторые двери в коридоре были плотно закрыты, но другие, наоборот, полуприкрыты, словно приглашая заглянуть внутрь. Проходя мимо одной из таких дверей, они услышали тихий, настойчивый звонок. Это был телефон Попова.       Арсений замер на месте, его взгляд был прикован к двери. Антон, стараясь удержать его на месте, прошептал:       — Не факт, что Соболь и Макар тут единственные.       Телефон продолжал настойчиво звонить, его резкий, тревожный звук эхом разносился по коридору, словно напоминая о том, что у них совсем мало времени. Арсений, собрав волю в кулак, сделал шаг к двери. Антон закрыл глаза, глубоко вздохнул и остановил Попова рукой.       — Я зайду первым, — тихо, почти одними губами произнес Антон.       Арсений кивнул, его лицо оставалось напряженным, но он понимал, что Антон прав. Парень поднял пистолет и, осторожно толкнув дверь внутрь, начал медленно оглядывать комнату. Его взгляд метался, выискивая малейшие признаки угрозы. Повернувшись к Арсу, Антон коротко кивнул. В комнате было пусто.       Они вошли внутрь, бесшумно закрыв за собой дверь. Арсений подошел к телефону, который продолжал надрываться, и, несмотря на дрожь в пальцах, попытался взять его. Но руки все еще не слушались, и только с третьей попытки он сумел обхватить холодный пластик. Проведя пальцами по экрану и пачкая его собственной кровью, он поднес телефон к уху, удерживая его плечом.       — Сережа… — выдохнул Попов.       — Господи, Арс. Наконец-то. Где ты?       — Отследи мой телефон, я не помню адрес… Ты получил мое сообщение?       — Нет, Арс. От тебя не было вообще ничего, — на фоне послышались голоса, Сережа что-то сказал кому-то, отводя руку с телефоном.       В какой-то момент мысли о том, что могло бы произойти, если бы Антон не смог освободиться, проникли в сознание. Сережа не получил смс, а их с Антоном просто убили. Их бы никогда не нашли. Мужчина вздрогнул, но усилием воли заставил себя отогнать жуткие образы.       — Выезжай сюда. Здесь «Шакар» и мне нужна помощь, я серьезно ранен.       — Ты в безопасности?       Арсений покосился на Антона, который стоял к нему спиной и следил за дверью.       — Не знаю.       — Мы установили твое местоположение, будем через десять минут. Держись.       — Поторопитесь.       Он отключился и убрал телефон в карман. Антон обернулся к нему:       — Значит, скоро полиция будет здесь? — спросил он, стараясь не выдать своего волнения.       Попов кивнул, его взгляд был мрачен.       — Собираешься сбежать?       — Арс, я никогда не хотел врать тебе, — начал он, и голос его дрогнул. — Я хотел рассказать правду там, в подвале. Но я не успел — мне позвонил отец.       Арсений увидел, как Антон вздрогнул, словно от удара. Он замолчал, чувствуя, как между ними начинает расти невидимая пропасть. Напряжение нарастало, как снежный ком, грозя раздавить обоих.       — А после? — наконец, тихо спросил Арсений.       — После... — начал он, запнувшись, не зная, как продолжить. — После я понял, что уже давно жертвую собой ради кого-то другого. Мне больше не было смысла оставаться в «Шакар». Сначала это были только мы с Макаром — простые дела, не такие серьезные и масштабные. Это только с Соболем все стало таким. Мне не нравилось, но я должен был оплачивать лечение сестры. А теперь... теперь я мог уйти, Арс. Просто исчезнуть и все, закончить с этим. Поэтому и сказал так по телефону тогда.       Арсений прищурился. Он хотел ему верить, но как же боялся.       — Почему же ты здесь? Зачем пришел на эту встречу с Соболем? — В голосе Антон явно услышал подозрение, но ничего не сказал.       Антон нервно сглотнул, его взгляд метался по комнате, избегая прямого контакта с Поповым.       — Я не смог уехать. Не смог отказать Макару и Диме в помощи. Макар тогда подобрал меня с улицы, можно сказать, спас. Я был ему должен, — внезапно его взгляд стал жестче. — Но как оказалось он был с ними, он специально меня заманил сюда..       — Удобно.       Антон с болью посмотрел на него, пошатываясь. И тут Арсений подумал о том, сколько же крови потерял сам Антон.       — Ты можешь мне не верить, хорошо. Простого извинения будет недостаточно, я понимаю. Но в одном я тебе не врал.       Антон многозначительно смотрел на него. Тяжело вздохнув, Попов покачал головой.       — Я действительно в какой-то момент возненавидел тебя. Когда думал, что это ты убил Кристину. Хотелось…       Он запнулся и замолчал, чувство вины затопило его, смешавшись с болью и усталостью. Переведя дух, Арсений продолжил:       — Я слышу голос, — сказал он резко. — Не знаю, признак ли это какой-то шизофрении или еще чего, но он появился после смерти сестры и постоянно отравляет мне мысли. Но с тобой, — Арс посмотрел в глаза Антону. — голос в моей голове наконец затыкается. И когда я говорил про свои чувства, я тоже не врал.       Антон выглядел ошеломленным. Его рот приоткрылся, словно он собирался что-то сказать, но звук открывающейся двери прервал его. Дверь распахнулась, ударяясь о стену с громким стуком. Антон быстро вскинул пистолет, целясь в фигуру, появившуюся в дверном проеме. Это был молодой парень, на вид около двадцати лет. Его глаза были полны тревоги, и Арс сразу понял, что уже видел этого юношу раньше — на листовке с объявлением о пропаже.       Тот самый пропавший мальчик, которого искала Кристина.       — Ной… — прошептал Антон.

***

      — Шаст? Что происходит? Я слышал выстрелы.       Ной медленно подходил к ним, держа руки перед собой. На его лице застыл ужас, когда он увидел в каком они с Арсом состоянии. Антон пытался не думать об этом, чтобы хоть как-то сохранить рассудок. Он опустил пистолет, но оставил его в руке.       — А где Соболь? — Проговорил парень, чуть наклонив голову.       — Он… мертв.       — Мертв?       Антон кивнул. Он видел, как Ной пытается осознать произошедшее, он так боялся Соболя, что видимо не мог поверить в это.       — Полиция скоро приедет, всё будет хорошо, — сказал он, стараясь придать своему голосу уверенность. — Тебя вернут родителям, и Соболь больше не сможет удерживать тебя.       — О…       Ной медленно опустился на пол, закрыв лицо руками. Его плечи дрожали, и Антон не знал, что сказать. Шаст покосился на Арса, но у того было такое же растерянное выражение лица.       Антон подошел к Ною. Он осторожно коснулся плеча парня, чуть задержав руку, словно боялся его напугать. Ной резко вскинул голову, его глаза расширились от удивления и тревоги. Он судорожно сглотнул, взгляд метнулся к рукам Антона, словно пытаясь понять, не причинил ли он ему боль.       — На первом этаже есть аптечка, — произнес Ной, с трудом оторвав взгляд от рук Антона. Его голос дрожал, выдавая волнение. — Мне надо немного посидеть, дай мне минутку.       Антон снова кивнул, его взгляд стал мягче. Он отошел от парня и осторожно выглянул из комнаты в коридор, словно боялся, что кто-то может их подслушать.       — Ной, а здесь еще кто-то есть? — Спросил он тихо.       — Макар должен быть, но я давно его не видел, — ответил Ной, его голос дрогнул. Он отвернулся, пряча глаза       Антон стоял в тишине комнаты, его мысли метались, словно тени в лабиринте. В голове всплывали обрывки их последнего разговора. Макар, должно быть, все еще оставался в той комнате, не в силах выбраться без карты.       Шаст вышел из комнаты, оставляя дверь приоткрытой. Он огляделся, пытаясь уловить хоть малейшее движение. Взгляд остановился на том месте, где за поворотом скрывалась комната с трупом Соболя. Антон никогда не убивал, хотя и умел обращаться с оружием. Его руки дрожали, и он не мог понять, что вызывает эту дрожь — адреналин или боль от ран.       Боль постепенно притуплялась, словно кто-то приглушал звук. Чувствительность исчезала. Сколько у него времени прежде чем он отключится? И насколько серьезно он был ранен?       Антон обернулся, услышав шаги за спиной. Попов вышел из комнаты, с явным намерением поговорить наедине. Ноя с этого места не было видно, но Антон надеялся, что он в порядке. Арсений протянул к нему руку, в которой все еще сжимал окровавленный сверток.       — Я верю тебе, — произнес Арсений, и эти слова словно сняли огромную тяжесть с плеч Антона.       — Спасибо, Арс. Прости, что не рассказал все сразу, — ответил Антон, чувствуя пьянящее облегчение.       Арсений кивнул, но взгляд его оставался твердым. Он стоял неподвижно, словно высеченный из камня, и только едва заметное напряжение в плечах выдавало его внутреннюю борьбу.       — Мы успеем еще все обсудить, — продолжил он, его голос звучал ровно, но в нем проскальзывала легкая нотка усталости. — Но Антон, тебе нужно сдаться полиции.       Антон нахмурился и слегка отстранился.       — Что?       Арсений сделал шаг вперед, его глаза смотрели прямо в глаза Антона, словно пытаясь проникнуть в самую душу.       — Я помогу тебе, — сказал он, его голос был твердым, но в нем звучало что-то еще — может быть, сочувствие или понимание.       — Арс, я только что убил человека, — Антон отвел взгляд, его голос дрожал. — Даже ты мне не поможешь.       Арсений вздохнул и покачал головой.       — Ты не можешь просто сбежать, — сказал он, его голос стал мягче.       — Вот значит как? — Антон отступил на шаг, его глаза вспыхнули гневом. — Ты отправишь меня за решетку и все? Ты на их стороне?       — На стороне закона? — Жестким голосом проговорил Арсений. — Да, Антон.       Антон отступил еще на шаг, его рука непроизвольно потянулась к лицу. Он провел рукой по щеке, и кожа на порезах натянулась, вызывая резкую вспышку боли. На мгновение он замер, пытаясь справиться с ней, и снова поднял глаза на Арсения. Он чувствовал как гнев и отчаяние заполняют его.       — Я не сяду в тюрьму, Арсений, — произнес Антон, его голос звучал спокойно, но с нотками вызова. — И судя по тому, что ты пришел сюда один, ты и сам закону не следуешь. Не ты ли хотел отомстить за смерть сестры? Что-то я не вижу здесь толпы полицейских тебе в помощь.       Арсений злился. Антон видел, как напряглись его скулы, а глаза стали жесткими.       — Это не то же самое, — ответил Арсений, его голос был низким и хриплым.       — И в чём же разница? — спросил Антон, слегка приподняв бровь. Он сделал шаг вперед, сокращая расстояние между ними.       — Я полицейский, — продолжил Арсений, его голос стал еще более напряженным. — Я не могу просто отпустить тебя. Как бы мне этого ни хотелось.       Антон сжал руки в кулаки, но не позволил себе поддаться эмоциям.       — А я не могу сдаться, Арс. Ты со мной или с ними?       Арсений долго молчал, разглядывая лицо Шаста. Почти такое же выражение лица у него было той ночью в квартире Антона.       — Я… — начал Арсений, но не успел закончить.       Из комнаты вышел Ной. На его лице было странное, почти зловещее выражение, которое Антон никак не мог понять. Его рука почему-то была спрятана за спиной. Шаст нахмурился, хотел спросить, что случилось, но Арсений снова протянул к нему руку, и Антон перевел взгляд на него. Краем глаза Антон заметил какое-то движение, но не успел отреагировать. Арсений дернулся и широко распахнутыми глазами уставился на Антона.       — Арс? — спросил Антон, чувствуя, как его сердце начинает биться быстрее.       Попов начал оседать, заваливаясь вперед. Антон поймал его за плечи и только тогда увидел, что произошло. Из его спины торчал большой нож, тот самый, который Антон оставил на столике возле тела Соболя. А рукоятку обхватывали бледные тонкие пальцы. Антон поднял глаза. Ной.       — Что ты…?       Арсений захрипел, кровь потекла из его рта. Темная, почти черная кровь. Он снова дернулся — Ной выдернул нож из его спины. Антон не удержал его, и Попов сполз на пол, привалившись к стене. Антон в шоке смотрел на Попова, протягивая к нему дрожащие руки.       Тишину коридора нарушало лишь тяжелое дыхание Антона и слабые хрипы Арсения. Ной стоял неподвижно, его глаза блестели в полумраке, как глаза хищника во мраке.       — Зачем? — прошептал Антон, чувствуя, как страх сжимает его горло.       — Так это он тот полицейский, про которого рассказывал Соболь. И как умудрился сбежать? — Раздался холодный голос Ноя. — С твоей помощью, да, Шаст?       Антон повернулся к нему. Парень вертел в руках окровавленный нож, осуждающе смотря на Шаста.       — Что ты, блять, сделал? — Он поднялся на ноги, вскинул пистолет и направил его на Ноя.       — Шаст! Убьешь меня? — Его лицо внезапно стало невинным, а взгляд полон ужаса. — Это Соболь заставил меня все это делать! Я не хотел!       Антон нахмурился, не понимая что тот несет. Но эта заминка стала роковой. Ной ножом полоснул его по запястью руки, которая держала пистолет. Шаст зашипел, непроизвольно выпуская оружие из рук. Пистолет, ударившись об пол, проскользил к противоположной от них стене.       Шаст почувствовал, как горячая кровь стекает по его коже, капая на пол. Сердце колотилось, словно пытаясь вырваться наружу. Он смотрел на Ноя, не веря своим глазам. Казалось, время остановилось.       Антон простонал, зажимая свежую рану рукой.       — Сука, — прошипел он, стараясь унять боль. — А мы ведь тебя спасти хотели.       — Я никогда не нуждался в спасении, — ответил Ной.       — Но Соболь убийца. Как ты можешь?       — Я помогал ему с убийствами, Шаст, — Ной указал ножом на Арсения. — И с убийством той женщины, которая искала меня. Это ведь Макар её туда привёл, ты знал? Он думал, что помогает ей. А та идиотка пришла одна. Это у них похоже семейное.       Ной усмехнулся, но лишь на мгновение, потом лицо опять стало непроницаемой маской.       — Макар тогда оправдался, сказал что привел ее специально. Соболь ему поверил, но я знал правду. Он ведь мне об этом сказал, предупредил. Думал, как и все вы, что мне нужна помощь.       — Ублюдок.       — Шаст, ну какие плохие слова в сторону того, кто тут единственный с оружием.       Голова кружилась. Он потерял слишком много крови. То, что он дошел сюда — уже чудо. Адреналин все еще зашкаливал в его венах, но он чувствовал, как сознание ускользает, как он проваливается в темную бездну. Если он потеряет сознание, все будет кончено. Они оба умрут.       Ной медленно двинулся в его сторону, Шаст попятился. Полиция скоро будет здесь, нужно лишь продержаться до их приезда. Шаст заметил резкое движение, но слишком поздно. Ной кинулся на него, нацеливаясь ножом в голову. Он придавил его к стене, и удар о бетон выбил весь воздух из легких. Антон попытался перехватить нож за лезвие, которое с силой вошло в его ладонь. Он едва сдержал крик от резкой боли. Второй рукой он схватил Ноя за запястье, стараясь удержать. Но Ной был сильнее, ему же не пускали кровь каждую, блять, минуту, в отличие от Антона, который чувствовал, как силы стремительно покидают его. Нож с каждой секундой становился все ближе к его глазу.       — Ты развалил нашу семью, Антон. Все эти смерти — из-за тебя.       Шаст хотел что-то ответить, но не было ни сил, ни воздуха. Весь его мир сузился до одной цели — удержать нож любой ценой.       — Эй, — раздался голос позади них. Ной вздрогнул, отворачиваясь от Антона в сторону голоса.       Воспользовавшись моментом, Антон вывернул нож, резко вырвав его из собственной ладони, и резко вонзил его в горло Ною. Тот открыл рот, издавая лишь хриплые звуки, а кровь заливала руки Шаста. Он выдернул клинок, и Ной рухнул на пол. Антон медленно опустился на колени, не выпуская оружие из рук и целясь в того, кто стоял в коридоре.       — Антон, это я.       Дима. Это был Поз.       Облегченно вздохнув, Шаст выронил нож.       Дима говорил что-то еще, но Шастун едва ли услышал его. Его взгляд был прикован к фигуре, сидевшей на полу, привалившись к стене.       Встать не получалось, поэтому он подполз к нему, встряхивая за плечо:       — Арс? Арс!       Послышался тихий стон. Голова Попова чуть дернулась и опрокинулась назад, а глаза остановились на Антоне. Изо рта потянулась струйка крови, когда он попытался заговорить.       — Молчи, — Антон остановил его легким касанием к правой руке. — Помощь скоро придет.       Арсений смотрел на него, и в его глазах Антон видел ту же боль, что испытывал сам. А еще обреченность.       — Антон, — тихо проговорил Попов. — Уходи…       — Что? Нет.       — Ты спросил… — он запнулся, по его телу прошла волна дрожи. — Ты спросил с кем я — с ними или с тобой, — прошептал он, рвано дыша.       Антон сжал его руку в своей.       — С тобой… Я с тобой... — глаза Арсения закатились и голова безвольно упала на грудь.       — Арс?       Его руки дрожали, когда он потянулся к Арсению, пытаясь нащупать пульс. Но пальцы лишь скользили по холодной коже. Он снова схватил его за плечи, тряся изо всех сил:       — Арс! Арс, очнись!       Но ответа не было. Попов не реагировал, его глаза оставались закрытыми, а дыхание не было вовсе. Антон почувствовал, как паника захлестывает его с головой. Он не мог потерять его. Не сейчас.       Он взял лицо Арсения в ладони, пытаясь приподнять его голову. Но она оказалась невероятно тяжелой, словно весила целую тонну. Антон напряг все силы, но его руки дрожали, а тело отказывалось слушаться. Он попытался еще раз, но безуспешно.       — Нет, нет, нет... — прошептал Антон, его голос срывался. Слезы навернулись на глаза, но он продолжал бороться. Он не мог просто так сдаться. Не мог потерять его.       Он снова тряхнул Арсения, но вдруг почувствовал, как его рука скользит по чему-то липкому. Кровь. Он посмотрел на свои пальцы и увидел на них алые следы. Сердце сжалось от ужаса. Он не знал, что делать. Он не знал, как помочь.       Антон поднял на Диму взгляд, полный отчаяния. Он не мог говорить, не мог объяснить. Он просто смотрел на Диму, надеясь, что тот поймет все без слов.       Дима бросился к ним, его руки дрожали. Он попытался нащупать пульс, но его лицо исказилось от страха.       — Он... я ничего не чувствую, — прошептал Дима, его голос дрожал.       Положив ухо к груди Арса, Антон попытался услышать сердце, но слышал только шум в собственных ушах. Страх парализовал сознание.       — Арс, пожалуйста…       На стене перед ним замелькали полоски света, послышались сирены.       — Антон, — проговорил Дима. — Нам надо уходить. Сейчас же.       — Нет.       — Блять, Шаст. Полиция здесь, уходим.       Дима попытался взять Антона под руки и поднять, но тот вырвался.       — Я не брошу его умирать.       — Антон, он уже мертв, — тихо произнес Дима, стараясь сохранять спокойствие.       Но Шаст не слышал его. Он смотрел на Арсения, пытаясь уловить хоть какое-то движение. Комната перед глазами кружилась, но он упорно цеплялся за Попова, стараясь сохранить сознание.       Дима тяжело вздохнул, оглядываясь на окна.       — Шаст, прошу. Посмотри как это выглядит. Тут три трупа, ты весь в крови. Нас не станут слушать, хорошо если сразу не пристрелят. Уходим.       Дима снова схватил его за плечи, пытаясь оттащить от Попова.       — Нет! — Антон сопротивлялся, но сил у него не осталось. — Поз, нет. Он не умер! АРС! НЕТ!       Дима тащил его по коридору, уводя все дальше от Арсения. Антон смотрел на него, надеялся увидеть вдох, но его не было. Тело оставалось неподвижным, словно застыло во времени. Боль застилала сознание, Шаст спотыкался, он не мог заставлять себя передвигать ноги, и только Дима не давал ему упасть.       Они выбрались через черный вход, где Дима взломал замок, чтобы попасть внутрь, когда услышали звук ломающейся двери главного входа. А следом крики и тяжелые шаги полиции.       — Твою машину они куда-то отогнали, я не знаю где она, — прошептал ему на ухо Поз.       Антон молчал. Наконец, добравшись до машины Поза, он рухнул на заднее сиденье, прижимаясь щекой к холодной кожаной обивке и сжимаясь от боли во всем теле. Но сильнее всего сейчас болело отнюдь не тело. Сознание раскалывалось, осознать произошедшее было невозможно. Антон все еще слышал прерывистое дыхание Арсения, виде как его глаза закатываются и он замирает.       Дима завел мотор и выехал из переулка, не включая фары, осторожно лавируя между припаркованными машинами, стараясь не привлекать внимания.       Мир вокруг них растворялся в плотной, непроницаемой темноте. Лишь тихий, монотонный гул мотора нарушал эту гнетущую тишину, словно пытаясь пробиться сквозь вязкую завесу мрака. Антон почувствовал, как сознание ускользает, и на этот раз не стал сопротивляться. Он с облегчением принял спасительное ничто, даже если это означало, что он никогда больше не очнется.