Второстепенное и не очень

— Не понимаю, откуда вы взяли этот бред про то, что Роман Дмитриевич меня… Господи прости, никто меня не насиловал! И уж тем более — он! Ева Малиновская оказалась привлекательной молодой женщиной, очень ухоженной и со вкусом одетой. Ей было немногим больше тридцати, но Галина Николаевна с удивлением поняла, что видит в ней скорее улыбчивую, весёлую восемнадцатилетнюю девочку с того нечёткого «мыльного» фото, а не жену криминального авторитета. — Мы разговаривали с вашим бывшим женихом… Малиновская презрительно фыркнула. — Нашли с кем говорить. Дайте угадаю, он рассказал, что ему, бедному-несчастному, угрожали убийством, если он меня не отпустит? Галина Николаевна нахмурилась. — Почти. Малиновская закатила глаза. — Лжец. Он проиграл меня в карты. — Малиновскому? — Ему самому. Сначала Лёня проиграл все деньги, которые у него были, потом мебель, потом квартиру… Роман Дмитриевич сказал, мол, простит долг за невесту. Лёня сказал: «забирай». Всё. Больше я его не видела. Из какой дыры вы вообще его достали? Он же уехал из города давным-давно. — И после всего этого вы утверждаете, что никакого насилия не было? — А с чего бы ему быть? Да, Роман Дмитриевич привёз меня к себе тогда… Но ничего не было. Мы просто… Разговаривали. Долго очень. Он говорил, что я ему очень нравлюсь. Предложил мне… В общем… Он сказал, что у меня три варианта. Первый — если он мне так противен, то я могу просто встать, выйти за дверь, и водитель отвезёт меня домой. И больше он меня не побеспокоит. Второй — я могу остаться на эту ночь, и… Ну, вы понимаете. Сказал, что заплатит мне столько, чтобы хватило на хороший такой старт в жизни. Или поможет — например, бизнес открыть… Я помню, знаете, мне так смешно и страшно было, я сижу на диване с ногами, а он наливает коньяк и говорит, мол, хочешь, салон красоты открыть помогу, или шубу куплю, или на работу устрою… И гостиная наша полутёмная, и пиджак сбросил… А рукава рубашки подкатал до самых локтей, вот я смотрела и думала — Боже мой, какой он огромный! И какие же у него сильные руки, он, наверное, так просто сможет меня поднять… Галина Николаевна с трудом удержала нейтральное выражение лица. Почему-то ей захотелось дрогнуть уголками губ, улыбнуться… И сама не поняла почему. — А третий вариант? Теперь Малиновская зарделась. И сразу стала такой, как на фотографии — смешной и очень, очень юной… Маленькая собака — всегда щенок, а она, к тому же, была щенком восторженным. — Предложил остаться насовсем. — В каком смысле? — Роман Дмитриевич… Он, знаете… Сказал: останься со мной. Выходи за меня замуж, рожай от меня детей. Говорил, что ни в чем нуждаться не буду… Обещал заботиться обо мне. — И вы согласились? Малиновская улыбнулась. Это была задумчивая и немного печальная улыбка. — Да. Я согласилась. Вернее, я попросила дать мне подумать. Отошла умыться, сидела в ванной долго очень… Я очень боялась, что он сделает мне что-то плохое, а он… Замуж позвал. И я тогда решила… Я сидела там, в этой ванной, смотрела на себя в зеркало и думала о том, как это глупо с его стороны — жениться на женщине, которую видел пару раз. Замуж звать лишь потому, что воспылал страстью… Думала, что он дурак, что он сумасшедший… А ещё… — А ещё? — Что такое всего раз в жизни бывает. Такие чокнутые, совершенно дикие истории. И мужчина — думается, тоже. Поэтому я вышла и согласилась. Расписались мы на следующий же день и живём вместе уже тринадцать лет. У нас двое детей. Сын в четвёртом классе, дочка в первый пошла в этом году. Можете передать Лёне спасибо. Если бы не он, то я бы так никогда и не узнала, что это такое — любить.