Второстепенное и не очень

      Вокруг последними красками отцветало лето, но жара в конце августа была настолько ужасной, что у Назара плавились мозги. Он и сам, честно говоря, чувствовал себя плавленым сыром, не меньше — весь потный и уставший, хотя время на часах ещё даже не собиралось приближаться к ужину. Жара жрала нещадно, праздник — тоже. Каждое семейное празднество сопровождалось таким масштабным застольем, что даже цари прошлого подавились бы от жадности — у них и в помине не было такого размаха, как у его многочисленного семейства. И это ещё не все явились!..       Назар усиленно прятался в тени. Мысли были томные, неповоротливые, как контуженные динамитом рыбы, плавали, едва-едва задевая мозг. Он рассеянно почесал затылок — ещё было время сгонять в холодный душ, но чем дольше взвешивал это решение, тем дальше уплывала возможность вернуться в дом незамеченным. С таким-то количеством гостей… Назар вздохнул — воздух был горячий-горячий, будто он два часа варился в кипятке, и всю ванную заполонило сухим паром. Вместо пара, правда, был дым — дядя Алик уже жарил шашлыки, умудрившись держать Ульяну в одной руке, едва ли не подмышкой. Он стащил с себя пиджак и остался таким, каким приехал — в белых брюках и белой рубашке, рукава которой всё-таки предусмотрительно закатал. Назару иногда казалось, что дядя Алик мог бы вскопать огород и не запачкать свои идеальные штаны. Уля что-то нескладно лопотала на своём невнятном детском языке и радостно улыбалась розовым беззубым ртом — на секунду Назар подумал даже забрать её, чтобы не мешать дяде Алику разбираться с шашлыками, но тот никакого неудовольствия не высказал даже тогда, когда Ульяна попыталась закусить его часами. Только перехватил поудобнее.       — Нет, Татьяна, вы мне скажите — это нормально?!       Назар вздрогнул. Бабушка развалилась в гамаке — свой собственный юбилей интересовал её меньше хорошего загара. Она тоже была в белом, как и дядя Алик, только в купальнике, а на лицо положила большую соломенную шляпку. Шляпка не мешала ей общаться. Бабушке вообще мало что мешало — в свои круглые восемьдесят она была активной, как стрекоза и ядовитой, как гремучая змея. Смесь убойная.       — Отсутствие манер — это у вас семейное?       Татьяна тоже вздрогнула и некрасиво покраснела, яркими багровыми пятнами, залившими щёки и уши томатной пастой. Из всего многочисленного жилинского выводка здесь только и присутствовали, что тётя Таня и её старшая дочка, Рита — обе были тщедушными малокровными блондинками с огромными фейскими глазами. Дядь Жила и все его пацаны в количестве трёх штук сбежали купаться на пруд. Из всех Жилиных не явился только полковник — он был всё ещё обижен на то, что бабушка скинула ему через забор свои испорченные картофельные клубни и увядшие орхидеи. Он настолько обиделся, что даже в подарок прислал просроченные семена — бабушка жаловалась на это минут пятнадцать назад и продолжала жаловаться сейчас. Не найдя полковника среди гостей, чтобы поругаться, бабушка прицепилась к тёте Тане, которая что-то слабо возражала — она была очень красивой, но теперь явно чувствовала себя неловко.       Ритка оторвалась от шахмат — взлохмаченные льняные кудри смешно подпрыгнули, едва ли не заехав вовремя увернувшемуся Кириллу по лицу. Она тоже вспыхнула, но не от смущения, а от гнева. Прежде, чем смешные Риткины четырнадцать начали войну против бабушкиных восьмидесяти, в дело деликатно вмешалась тётя Ксюша. Она всегда вмешивалась очень деликатно.       — Елена Витальевна, право слово, — мягко уронила она и отвлеклась от салфеток, которые поправляла. Солнечные лучи огладили её белые плечи в разрезе чёрного платья, — разве это того стоит? Быть может, стоит выставить вопрос о манерах полковнику? Танечка тут явно ни при чем.       Бабушка оживилась и скинула с лица шляпу.       — Как же! А её муж-зэк очень воспитан?       Тётя Ксюша терпеливо улыбнулась. Улыбка отразилась в её глазах ещё мягче, чем на губах.       — Рома достаточно воспитан, Елена Витальевна. И он зэк.       Бабушка чуть из гамака не выпала. Теперь и она покраснела.       — Ну ты сравнила ху… — бабушка вовремя прикусила язык, — Разговор не об этом! Разговор о полковнике! Помнится, был у меня по молодости один майор, так я ему…       Бабушка пустилась в кровавые подробности того, что сделала с майором и что хочет сделать с полковником Жилиным. Майора стало жалко, полковника — очень-очень жалко. Тётя Таня облегчённо сползла на стул, огромные фейские глаза благодарно мигнули, как фонари, а то и ярче. Тётя Ксюша коротко кивнула и вернулась к салфеткам. Ритка тяжело плюхнулась обратно на плед, в этот раз всё-таки заехав бедному Кириллу по лицу. Тот даже не дёрнулся, только вытер платком бледный лоб, покрытый испариной. Коротко залаял папин ротвейлер и тут же умолк.       — Назар, — позвала тётя Ксюша, и ему пришлось на секунду высунуться из тени, — где Арина?       Назар подавил улыбку. Тётя Арина и бутылка вина исчезли сами собой около получаса назад и ещё не вернулись.       — В доме, — кратко проинформировал он, — она собиралась позвонить Стрельниковым.       Стрельниковы, как всегда, опаздывали. Ну или просто не приходили. Тётя Ксюша подняла на него глаза — они не были ни огромными, ни фейскими, но всё равно очень-очень красивыми. Прямо как у Майи. То есть у Майи — как у тёти Ксюши… Назар потряс головой и благоразумно отвлёкся на родителей, которые ругались на крыльце — оба в красном, и оба гневно покрасневшие. Мама заалела щеками, папа — ушами.       — Я сказал, что будет так, и точка!       — Щас прям!       Бабушка лукаво приоткрыла один глаз. Мама раздражённо фыркнула. Её волосы — сонная рыжая медь, на солнце горели огнём. Папа хмуро наклонился, чтобы быть с ней на одном уровне, что-то нервно выдохнул — почти рот в рот. Тут Назар поморщился, а Иванка сделала вид, будто её тошнит. Откуда принесло Ваньку в тень, было непонятно. Мама схватила папину цепь двумя пальцами и потянула его еще ниже, тётя Ксюша снова оторвалась от салфеток, Ритка заинтересованно вытянула шею, а бабушка аж привстала на локте. Привычный концерт неожиданно нарушился появлением другого действующего лица. Тётя Арина вдруг перегнулась через открытое окно, короткие тёмные локоны рассыпались по покрасневшим щекам, она засмуглела ещё сильнее, налилась румянцем, повеселела наконец с того момента, как мрачно шлёпнулась за стол и принялась ругаться с бабушкой. Минутой ранее на подоконнике возлежал его лысейшество кот, которого она убрала куда-то на пол. Бусик очень возмутился, но тётя Арина была возмущена сильнее.       — Женя! — рявкнула она, и мама тут же отвлеклась от спора папой, выпустила цепь и шустро развернулась на каблуках, любезно предоставив ему свою спину для общения, — Женя, Стрельниковы оху… — тётя Арина подавилась и отмахнулась от рук Жорика, маминого водителя, который пытался втащить её обратно в окно, — они не приедут, короче! Точнее приедут, но часа через два минимум!       Тёти Арину втащили внутрь и шумно захлопнули ставни. Мама всплеснула руками. Повернулась к папе:       — Рома, ну вот что это такое?!       У папы отчётливо дёрнулся глаз. Иванка огорчённо вздохнула. Она, как и мама с папой, была в красном, тоже рыжая-рыжая, рыжее заката. Назар вздохнул тоже. Взглядом он наконец-то отыскал Майю — она мирно устроилась под деревом и листала книжку, забросив ногу на ногу. Дойти до неё так, чтобы никто никуда не припахал было трудно, но он справился — пихнул Ваньку к Киро и Ритке, они всё равно уже собирались идти на пруд за Жилиными, так что зацепили её с собой. Обогнул маму с папой по широкой дуге — они закончили ругаться и теперь жарко целовались у всех на виду. Прошёл мимо дяди Алика — тот уже передал Улю тёте Ксюше из рук в руке, и они тихонько переговаривались, едва-едва шевеля губами — будто слов не было нужно. Прокрался мимо бабушки, которая опять прицепилась к тёте Тане от скуки. Тётя Арина вышла из дома, уже протрезвела и погрустнела, поэтому принялась спасать тётю Таню.       Майя даже не подняла взгляд от страницы, только передёрнула плечами, когда он отбросил длинную тень на печатные буквы. Трава поцеловала киноварную ленту на кроссовках.       — Чего встал? — прошелестела она почти неслышно, прямо как её родители минутой ранее, — Садись. Сейчас Стрельниковы приедут, и все зашьются.       Назар послушно устроился рядом, коснулся своим плечом её. Было жарко и душно. Лето полыхало последними красками, как будто билось в посмертной агонии. До школы оставалось меньше двух недель.       — Им долго ещё.       Майя покачала головой. Тёмные волосы прилипли к её затылку, слегка запотев, и он поддел их двумя пальцами, перебрасывая вперёд. Она хмыкнула.       — Долго ли, коротко ли… Сейчас приедет тётя Зина с мужем, и тёте Кисе он опять не понравится, она начнёт ссориться с тётей Зиной, и в итоге дяде Роме придётся увести её наверх… Полковник всё равно заявится, чтобы испортить настроение бабушке Лене. Анатоль и дядь Жила сейчас приволокут остальных своих… — она перечислила почти всех, — у нас тут уже цирк шапито, а через час-другой начнётся выход с цыганочкой.       — За цыганочку — Лошало?       — Конечно. Только ему не говори.       Майя подняла голову и весело улыбнулась. Раза в два ярче, чем солнце. Назара изнутри лизнуло чем-то сладко-горячим, будто он сделал глоток вина, пока родители отвернулись.       — Кстати, насчёт цирка, — Майя захлопнула книгу и отложила её в сторону, плавно качнулась вперёд, и, смешно выпятив нижнюю губу, показала носом в сторону дома. Назар послушно проследил за указывающим кончиком.       Тётя Арина недовольно уперла руки в бока.       — Жорик, — тоном, не терпящим возвращения, приказала она, — сгоняй за винчиком.       Дядя Жорик — лысый громила едва ли поменьше папы — прикинулся мёртвым. Это не сработало.       Бабушка встрепенулась.       — Деточка, ты бы подумала о сыне! Женский алкоголизм не лечится!       Тётя Арина развернулась к ней быстрее, чем змея бы развернула кольца.       — А кто же мне это говорит? Вам-то в ваши восемьдесят уже пора на упокой, знаете ли!       Бабушка оскорблённо ахнула. Сын тёти Арины, Ярослав, который до этого жевал бутерброд с икрой, переданный тётей Ксюшей, по примеру отца предпочел прикинуться мёртвым. Майя тонко хихикнула.       — Видишь? Первое действие начинается. Пойдём, — она проворно вскочила на ноги, отряхнула шорты, — поможем папе с шашлыком. Там будет явно безопаснее, чем здесь, а то бабушка Лена сейчас и сюда доберётся, ей с гамака весь двор отлично виден. Сидит высоко, глядит далеко!       Назар рассмеялся, и они пошли. Пальцами Майя коснулась его запястья.