Полина

Ориджиналы
Гет
В процессе
NC-21
Полина
автор
Описание
Май 1942 год. В военное время совершенно неуместны и даже аморальны всяческие проявления искренних, ничем не прикрытых Чувств между представителями двух враждующих наций… Удастся ли Гансу и Полине в полной мере доказать обратное?..
Примечания
Метки всё ещё будут добавляться. Ребята, это «перезалив» данной работы спустя несколько месяцев. В теме ВОВ я очень «зелёная», так что исправляйте, ругайте и направляйте. Критику приму в любой форме в комментариях! Автор ни в коем случае: а) НЕ оправдывает идей фашизма/расизма и чего-то подобного. б) Никого и ни к чему не призывает! Первая, «вводная» часть работы: https://ficbook.net/readfic/0192a5d1-8d74-722f-bd66-f357ca013d53 ВНЕШНОСТЬ ПЕРСОНАЖЕЙ: https://postimg.cc/HcfjLmKc Полина Орлова. https://postimg.cc/4K0x8ZXL Ганс Кляйн. https://postimg.cc/GTF3hyGV Татьяна Орлова. https://postimg.cc/w3LjkSZ2 Фридрих Шульц. https://postimg.cc/dL9QbGqT Григорий Смирнов. https://postimg.cc/R6f4XHsh Николай Воропаев. https://postimg.cc/q6T0YvSL Антонина Новикова. https://postimg.cc/D87nPmqf Эмма Вальтер. https://postimg.cc/gwLW2hPs Вера Ковалёва. https://postimg.cc/hhBfND96 Аглая Варламова.
Посвящение
Читателям и всем, кого заинтересует данная работа!
Содержание Вперед

Прокажённая.

Полина Орлова. Воспоминание. Повествование от лица Полины Орловой. Отчего-то я моментально проснулась от резкого толчка в голове. Будто что-то тревожило меня конкретно ночь напролёт.  Рядом умиротворенно спал офицер вражеского Вермахта и по совместительству, если, разумеется, можно так было выразиться — мой немецкий возлюбленный, с которым мы состояли в официальных отношениях уже дней девять кряду. Я рывком вскочила с постели. Мой любимый мужчина протяжно вздохнул и перевернулся на другой бок. Не обнаружив меня рядом с ним, Ганс беспокойно завертелся, затем — рывком приподнялся на нашей общей постели. — Что произошло, Любовь моя? — спросил он на чистейшем русском языке, не скрывая в своём красивом и сексуальном голосе сейчас явного беспокойства. Я ничего не ответила, лишь отрывисто вздохнула и взглянула на настенные часы, которые сейчас как ни в чём не бывало мирно и громко отбивали такт. — Тебя что-то явно беспокоит?… — не унимался, между тем, Кляйн. Он резко развернул меня к себе лицом, а затем — прямо вгляделся мне в бездонные карие глаза… — Да, — честно призналась я. — Ганс… Дело всё в том, что… — Что?… — Мм… Дело в том… В том… Что сегодня, прямо через полчаса, должно состояться тайное собрание жителей оккупированной деревни, то есть — всех нас. Об этом не знает ни один немец… Ах, да… Теперь же ты знаешь… — Какое собрание? По поводу чего? И где?  — тупо спросил немецкий офицер на ломаном русском языке и моментально нахмурился. — Просто собрание. Даже не знаю, по поводу чего. Просто собрание жителей. И всё. Что будем обсуждать — неизвестно… — Это в корне противоречит правилам, которые устанавливаем мы. И что, ты собираешься идти туда?… — Ганс требовательно приобнял меня, а затем — даже не предоставив мне никакой возможности ответить, тотчас же прильнул  моим желанным губам… Мы — то есть, немец и русская, сладко целовались весьма и весьма продолжительное время, затем — я мягко и крайне аккуратно отстранилась от своего иностранного возлюбленного. — Да, я… пойду туда. Ганс… Обещай, что не разгонишь никого из нас… — Любовь моя. Разумеется, я не стану вмешиваться в какие-то ваши тайные собрания, хотя всё это — до безумия странно и неправильно. Будучи немецким офицером, я бы давно кардинально вмешался во всё это. Где хоть это всё планируется у вас?… — На опушке леса. За деревней, — честно призналась я. — Даже так?… Конспирация, — усмехнулся немецкий офицер и добавил:  — Ладно. Иди туда и развлекись. Желаю тебе приятно провести время. — Милый… — Ты что-то хочешь ещё мне сказать?… — Да… — Что же?… — Я люблю тебя… Ганс Кляйн очень и очень тепло улыбнулся мне, а затем — просто-напросто чмокнул меня в вишневые губы. — Иди. Я действительно отпускаю тебя туда. — Хорошо… Тата Орлова полноценно приболела, поэтому не составила компанию мне —своей старшей сестре. Всю дорогу, пока я направлялась на злосчастное собрание, на Душе у меня было очень и очень неспокойно… Я даже в один момент хотела развернуться и пойти обратно к своему дому, к Гансу, буквально «нырнуть» в очень уютные объятия своего любимого немца и никогда-никогда его не отпускать. Что-то мне подсказывало внутри, что мне отнюдь не стоит туда ходить, а вполне следует пропустить сие мероприятие. И действительно: стоило мне показаться на опушке леса, как все голоса, до этого активно что-то вещавшие, моментально замолкли. На меня уставились натурально десятки глаз… — А-а! Подстилка фашистская! Пришла-таки! Да как только совести хватило!… — беззастенчивым образом и громко выкрикнул кто-то. Но на этом всё не закончилось. А только начиналось: — Сучка немецкая! Ну что, понравилось каждый раз Родину предавать?!… — Проститутка немецкая! — тявкнул ещё кто-то из толпы. — Да она «немецкая овчарка», вот и всё!…  — … Шалава фашистская!… У меня едва сейчас получалось сдерживать слёзы… Тем не менее, я прошла было вглубь толпы, чтобы отыскать себе место, однако все намеренно отходили, брезгливо, с написанным на лице отвращением, отодвигались от меня, словно как от «прокажённой». Отныне не было мне среди них места… Вот что!… Я сглотнула, а свои слёзы уже сдерживала и вправду из самых последних сил… — Вера!.. Ве-ра! Сворачивай собрание! Ничего не говори пока что!  Давайте все перейдём подальше от этой суки!.. Незачем ей обо всём знать! Ещё своему донесёт… — крикнул грозный женский голос из той же самой толпы. Вера Акимова, старшая по деревне, подошла вплотную ко мне и наклонившись, чтобы никто не слышал, отрывисто произнесла: — Иди-ка ты отсюда, подобру-поздорову, девочка… Не видишь, лишняя ты здесь… Люди всесильны. Тебе здесь ни на каплю не рады. Мало ли что… — «по-доброму» усмехнулась соседка. Я развернулась, а затем — просто-напросто, стремглав убежала с места собрания, под общий и страшный хохот толпы, под общую ненависть и различного рода проклятья, которые злые и совершенно бездушные, однако справедливые (как они сами считали) люди бросали мне вслед, а из моих глаз тотчас же предательски хлынули слёзы… Я всё бежала и бежала, сама не зная, куда именно бежала, утирая тыльной стороной ладони огромные катившиеся по моему юному личику слёзы. Кто же я теперь?… Кто Я среди них всех?… Разве я виновата в том, что полюбила врага?… Да разве сама Любовь спрашивает про то, кого можно любить, а кого — совершенно нельзя?… Но, нет. Наверное, мне никогда и ни за что не будет прощения… Порог собственного дома я переступила будто полноценном забытье, словно в каком-то «тумане». И… в ту же самую секунду — громко заплакала… Навзрыд. Крупные слёзы сейчас бежали по моим пылающим щекам, однако, я совсем не вытирала их.  Зачем?… Навстречу мне не вышел — чуть ли не выбежал Ганс.  — Солнышко моё!… Что случилось, что стряслось? Тебя кто-то обидел из наших? Не бойся, скажи, я не оставлю и мокрого места от этого проклятого солдатика!… Обещаю тебе, клянусь… — Ганс… — из последних сил прошептала я, глотая слёзы. — Я слушаю тебя. — Ганс… всё гораздо сложнее в нашей с тобой ситуации… Всё очень сложно, милый… — Иди сюда… — мой немец заключил меня в крепкие, горячо любящие объятья, а после этого — отрывисто чмокнул в лоб. — Может, скажешь мне причину своих слёз?… — Не могу, Ганс, не могу… Если я скажу — ты прикажешь «вырезать» половину деревни, если не всю… — протяжно всхлипнула я и уткнулась лицом в грудь моего мужчины. — Таак. Значит, тебя обидел кто-то из деревенских?.. — Нет… Я совсем не то хотела сказать, мой милый Ганс! — испуганно заверещала я, всеми фибрами своей Души предчувствуя неладное… — Ладно. Мы обязательно с этим всем разберёмся, — холодно ответил мне Кляйн и прижал меня к себе ещё крепче…
Вперед

Награды от читателей

Войдите на сервис, чтобы оставить свой отзыв о работе.