
Пэйринг и персонажи
Метки
Драма
Романтика
Ангст
Экшн
Алкоголь
Любовь/Ненависть
Развитие отношений
Рейтинг за насилие и/или жестокость
Отношения втайне
Курение
Сложные отношения
Пытки
Смерть второстепенных персонажей
Жестокость
Упоминания жестокости
Неравные отношения
Ревность
Мелодрама
Первый раз
Сексуальная неопытность
Измена
Нежный секс
Трисам
Психологическое насилие
Исторические эпохи
Межэтнические отношения
Буллинг
Обреченные отношения
Любовь с первого взгляда
Плен
Характерная для канона жестокость
Первый поцелуй
Война
Леса
Впервые друг с другом
Борьба за отношения
1940-е годы
Любовный многоугольник
Фастберн
Эксперимент
Огнестрельное оружие
Запретные отношения
Дневники (стилизация)
Соперничество
Невзаимные чувства
Побег
Советский Союз
Вторая мировая
Партизаны
Описание
Май 1942 год. В военное время совершенно неуместны и даже аморальны всяческие проявления искренних, ничем не прикрытых Чувств между представителями двух враждующих наций…
Удастся ли Гансу и Полине в полной мере доказать обратное?..
Примечания
Метки всё ещё будут добавляться. Ребята, это «перезалив» данной работы спустя несколько месяцев. В теме ВОВ я очень «зелёная», так что исправляйте, ругайте и направляйте. Критику приму в любой форме в комментариях!
Автор ни в коем случае:
а) НЕ оправдывает идей фашизма/расизма и чего-то подобного.
б) Никого и ни к чему не призывает!
Первая, «вводная» часть работы: https://ficbook.net/readfic/0192a5d1-8d74-722f-bd66-f357ca013d53
ВНЕШНОСТЬ ПЕРСОНАЖЕЙ:
https://postimg.cc/HcfjLmKc Полина Орлова.
https://postimg.cc/4K0x8ZXL Ганс Кляйн.
https://postimg.cc/GTF3hyGV Татьяна Орлова.
https://postimg.cc/w3LjkSZ2 Фридрих Шульц.
https://postimg.cc/dL9QbGqT Григорий Смирнов.
https://postimg.cc/R6f4XHsh Николай Воропаев.
https://postimg.cc/q6T0YvSL Антонина Новикова.
https://postimg.cc/D87nPmqf Эмма Вальтер.
https://postimg.cc/gwLW2hPs Вера Ковалёва.
https://postimg.cc/hhBfND96 Аглая Варламова.
Посвящение
Читателям и всем, кого заинтересует данная работа!
Тесное знакомство.
10 сентября 2024, 12:27
Берлин, Германия.
Полина не знала. Всецело не знала, что в конкретный момент говорить, да и вообще, куда деваться.
Да и куда тут, собственно, подеваешься?..
И что же она скажет сейчас этим людям, которые смотрят на неё как на прокажённую, словно она и не человек вовсе?..
В полной мере — что?..
Натурально два слова, которые она успела выучить по-немецки, с тех самых своих счастливых пор, когда вступила со своим любимейшим немцем в законный брак?
Да и можно ли это, в целом, вообще назвать браком?.. Это же просто жалкая бумажка, которую Ганс Кляйн выстрадал и вымолил у своего вышестоящего начальства! И не более.
Это даже не процесс венчания, которому придают такой особенный, даже сакральный интимный смысл.
Был ли этот скоропалительный брак полностью законным?..
Право слово, Орлова не знала и этого простого факта.
Русская блондинка была целиком и полностью уверена лишь в одном: она безумным образом любит своего немецкого офицера. Но конкретно сейчас — это всё, кажется, не имело абсолютно никакого значения. Здесь, в этом доме, перед этими людьми.
Герр и Фрау Кляйн продолжали пепелить несчастную русскую своими до ужаса тяжёлыми взглядами. Сверлить. Прожигать насквозь, не оставляя абсолютно никакой надежды на спасение.
И даже домработница, которая открыла им с водителем дверь и, на первый взгляд, любезно улыбнулась Полине, сейчас разглядывала её с явным недоумением на прекрасном лице. Даже с каким-то испугом.
Молчание. Тишина. Тишина и молчание. Было слышно, как за окном прогудел какой-то самолёт.
От этого звука Полина вздрогнула, полностью сжалась, и от этого начала выглядеть ещё более нелепо комично и несуразно.
Однако в голове у девушки сейчас вертелась лишь одна мысль:
«Неужели Война добралась и сюда?»
— Кхм-кхм… — намеренно нарушил её оцепенение Герр Кляйн.
— Гутен таг! — неуверенно пролепетала беременная блондинка, отчего лица пожилой четы снова поочерёдно слегка скривились.
— Вы — из России? — грозно спросила Гертруда Кляйн.
— Да, я русская, — проговорила Полина заученную, заезженную вдоль и поперёк фразу.
— И Вы — носите ребёнка от нашего младшего сына? Ну, как он сам утверждает, — вторил своей жене Герр Кляйн.
— Мм… Да…
— Я скажу всё сразу и начистоту. Грубо говоря, «на берегу». Мы всецело против вашего союза с Гансом. Мы также не в восторге от того, что всё так получилось. Что Вы стоите здесь, сейчас, перед всеми нами, со своим животом, по сути, ненужным ни Вам, ни, тем более, нам. Но. Этот ребёнок — полноправная кровь и гены нашего сына. Нашего Офицера, — не без гордости воскликнул Герр Кляйн, выделив интонацией последнее слово.
— И именно поэтому, — настойчивым тоном, невозмутимо продолжал отец Ганса, совершенно не обратив внимания на то, что глаза у русской Орловой слегка увлажнились, — Именно поэтому мы, всё же, обязаны морально принять этого ребёнка и временно приютить его мать. Однако, я особенно повторю ещё раз: мы ПРОТИВ каких-либо взаимоотношений между вами и нашим драгоценнейшим сыном.
Полина открыла было рот, чтобы сказать хоть что-то за долгое время монолога Герр Кляйна, однако мужчина не дал вставить ей и словечка.
— И кстати. Поскольку сейчас — всецело военное время, Вам придётся предьявить нам с моей почтенной супругой свои документы.
Несчастная Полина, слегка сутулившись и опустив голову, вытянула вперёд руку со свёртком, который она уже успела сто раз разворошить.
Герр Кляйн раздражённо выдохнул и, подозвав Сару к себе, что-то негромко ей сказал.
После этого, еврейка подошла к Полине вплотную и чуть ли не силком вырвала злосчастный свёрток из маленьких хрупких ручек беременной русской девушки.
Герр Кляйн, водрузив на нос своё пенсне, принялся крайне внимательно, с особой скрупулезностью и даже — педантичностью изучать каждый документ, каждую мелкую бумажку.
Наконец, добравшись до письма Ганса, обращённого к своей Полине на русском языке, отец немецкого офицера поднял его над столом и очень недружелюбным тоном осведомился:
— А это что?..
— Это… это письмо, Письмо Ганса, — объяснила Полина на очень ломанном немецком и с отвратительнейшим русским акцентом, на что мужчина тотчас же нахмурил свои густые брови.
— Ой… Лучше молчите, — махнул рукой он.
Наконец, окончательно изучив все документы, которые находились в свёртке, Герр Кляйн специально громко фыркнул, а затем — брезгливо отстранился от свёртка.
— А где же ваши русские документы?
— У… У меня есть… у меня есть только немецкие… — чуть не плача промолвила Орлова.
— Знайте. Мы принимаем вас лишь потому, что вы носите в животе продолжение нашего сына. И то, были бы вы на меньшем сроке, мы бы непременно заставили вас избавиться от этого ребёнка…
Щёки Орловой вспыхнули ярким румянцем, а из глаз — натурально хлынули слёзы.
Девушка, всё же, не выдержала.
Она по инерции ухватилась за свой большой живот, словно успокаивая ребёнка в утробе. Словно оберегая его от всего того, что сейчас бесстыдным образом говорят его матери.
— Спать вы будете на первом этаже, в маленькой угловой комнате. Даже не в комнате, а в каморке. Увы, больше нам совершенно нечего вам предложить. Питаться вы будете теми продуктами, которые употребляем мы сами. Но, подчёркиваю, это всё — лишь на время вашей беременности. Раз уж так всё вышло — нам нужен здоровый внук. Ну или внучка. И, да. Завтракать, обедать и ужинать вы будете исключительно в своей комнате: мы привыкли к собственному тесному семейному кругу, а вы туда совершенно не входите, — наконец, закончил своё долгое и довольно нудное повествование Герр Кляйн.
— Сара! — звучно обратилась, тем временем, Фрау Кляйн к домработнице. — Отведи гостью в её апартаменты и помоги ей найти ванную комнату, — безжалостно усмехнулась мать Ганса.
— Слушаюсь, — кивнула еврейка, склонив почтительно голову и сразу же повернувшись лицом к Полине.