Держи союзников близко, а одержимого врага ещё ближе

      Вокруг Полубога разразился яркий желтый свет, излучающий такую мощь, что  Лололошка, никогда не видевший ничего подобного, замер в восхищении и страхе. Мерцание божественного дитя заполнило пещеру, выгоняя все тени, словно само пространство трепетало от его силы.       Погасший и эльф зажмурили глаза, пока сияние не стало слабее. Вся сила Люциуса перешла статуе, заставляя её подрагивать от преломленных лучей. Но вскоре свет иссяк, и ослабевший Полубог рухнул на землю.       — «Люциус, с тобой всё хорошо?!» — воскликнул Ло, присев рядом с красноглазым. Он изучил его: грудь божества то резко поднималась, то опускалась, глаза были полузакрыты, дыхание застревало в горле, как будто он пытался проглотить огромные комки. Все морщины на его лбу и вокруг рта были очень заметными, а кожа под глазами потемнела.       — «Вперед…» — еле слышно прошептал Люциус, его голос был полон усталости и решимости.       Лололошка аккуратно перенес Люциуса на пыльную кровать, чтобы тот мог сидеть.  Затем юноша встал напротив золотого монумента, сжимая устройства в руке. Он глубоко вздохнул, готовясь к решающему шагу, но…        — «Отдай мне это!» —  скомандовал голос, прерывая его мысли.       Даск обернулся: Франческо гордо стоял, направив волшебную палочку на Ло, но в его темных глазах все ещё читалась робость.        — «Фран, зачем?» — юноша не был удивлен, но мурашки глухо гудели на его коже.        — «Лололошка, не заставляй меня причинять тебе боль, просто отдай мне эту штуку, и мы вернемся домой. Я обещаю, что ничего плохого ни с тобой, ни с Люциусом не произойдет». — голос Франческо казался таким слабым и измученным, словно он не требовал это от Лошки, а умолял его подчиниться.  Нет, он скулил.        — «Нет, Сан-Фран, я не за что не брошу эту вещь из своих рук». — покачал головой Ло, его сердце колотилось от гнева.       Взгляд шатена метался: он то смотрел на фигуру Франческо, который пытался выглядеть уверенным, то на направленное на себя оружие. Он знал, что Фран его не убьет, но находиться под прицелом того, кому когда-то доверял, было невыносимо. Парень посмотрел на Полубога, их глаза встретились, но Люциус не мог помочь в таком состоянии.       — «Фран, давай поговорим». — Лололошка говорил как можно мягче, но в душе бушевала злоба и обида.       — «Мне жаль, Лололошка».        Юноша прикусил губу, его терпению к вечным недомолвкам Франческо пришел конец: «Нет!»        Ло без тени сомнения повернулся к статуе, готовый выпустить всю накопленную энергию. Почему-то он был уверен, что эльф не выстрелит, то ли все еще надеясь на их дружбу, то ли видя сомнения в поведении остроушастного, но даск ошибался…       Острая боль пронзила его грудь, легкие словно горели, заставляя его упасть на колени и выпустить из рук термос. Ему хотелось царапать это место, тереть, выдирать. Лололошка схватился за место удара, обнаружив, что физически оно не пострадало, но гудело, отдавая невыносимой болью. Несмотря на это, Ло не хотел медлить: он быстро переместил взгляд туда, куда упало устройство, но его там не оказалось. Шатен чувствовал, как интенсивно бьется его сердце, а на лбу выступили капельки пота, голова кружилась. Он вновь обратил внимание на эльфа, но конструкции и у него не оказалось.         Шатаясь, Лололошка встал, тяжело дыша. Он сжал кулаки и устремил злобный взгляд на своего прошлого союзника: «Где оно?!» — крикнул парень.        Фран опустил волшебную палочку и посмотрел за спину.        Послышался тихий шорох мха и лиан пещеры, пока на свет не показалась величественная фигура Эбардо. В крепких руках он держал то самое устройство. Взгляд лживого Бога хоть и был наполнен некой насмешкой, но источал грусть и разочарование.       Парень в короне строго посмотрел сначала на термос, затем на Лололошку. От чего любой гнев или раздражение,       которые Ло испытывал раньше, сменились стыдом и виной. Юноша пытался сдержать свою панику, но пульс все не хотел униматься.       Затем Эо взглянул на сидящую на кровати слабую фигуру, которая всё ещё была в сознании, но никак не реагировала.        Молодой монарх вздохнул: «Лололошка, я до последнего надеялся, что ты примешь правильное решение, но видимо я был слишком мягок с тобой».        — «Эбардо, я… — Лошка покачал головой, понимая, что оправдания бесполезны. — «Я хотел сделать то, что считал нужным, я полностью беру ответственность на себя!»        Ядовито-зеленые глаза стали ещё суровее: «Ты, мой друг, не в том положении, чтобы выдвигать условия. Люциус и его сообщники понесут наказание и за связь с тобой, и за, кхем, другие преступления…».        Лололошка  посмотрел на слабого Полубога, ощущая свою ответственность, ведь именно он подарил божественному дитя надежду, и теперь Люциусу было суждено умереть жалкой смертью из-за слабости тщедушного недо-героя? В воспоминаниях бывшего мироходца вновь всплыло его обещание о то, что он не даст навредить Эо кому-либо ещё из-за него. Нет… юноша не хотел нарушать свое обещание… Лололошка сжал зубы и под пеленой отчаяния совершил безумный поступок: собрав последние силы, Лошка налетел на Эбардо, сбив того с ног.        Зеленоглазый ахнул, упав спиной на твердый каменный пол — он явно не ожидал такой самонадеянной выходки от погасшего.  Термос вновь упал на землю, издав тихий звон.        Лололошка подтянулся к устройству и смог поймать его. Однако Эбардо схватил его за ногу: «Да что ты все не уймешься?!» — кричал взбешенный молодой монарх.       В следующую секунду, не успев осознать происходящее, Ло услышал оглушительный треск, словно кто-то разбил стеклянную вазу. Боль, пронзительная и колючая, взорвала его сознание, и он почувствовал, как кость выходит из строя. Вскоре вся волна боли накрыла его с головой, и в этот мгновение мира вокруг него больше не существовало. Он поднял голову в последний раз и заметил, как Фран, стоя в стороне, закрыл рот рукой от ужаса. Взгляд эльфа был полон шока и страха, словно он не верил в то, что произошло. Но это было явью — Лололошка потерял сознание, погружаясь в черную пустоту, где не было места ни боли, ни страха, лишь оглушительная вина. 

***

      — «Мама! Мама! Я хочу другую сказку!» — раздался оглушительный крик тринадцатилетнего мальчика, который с нетерпением вертелся в своей постели.       Женщина тихо хихикнула, стараясь скрыть улыбку: «А разве вы не слишком взрослые для этого?»        — «Нет!» — дружно в один голос ответили оба брата.       — «Ну что ж, хорошо, тогда какую?» — спросила она, готовая выполнить их просьбу.       — «Хочу, чтобы принцесса досталась дракону, а не глупому рыцарю!» — с азартом произнес зеленоглазый.       — «Мам, я согласен с Эо. Мне, конечно, не очень нравится такая концовка, но хочется чего-то новенького». — смущенно признался старший брат.       — «Хорошо, мои вредины, сегодня придумаю нечто необычное». — мягко улыбнулась их мать. *       Однажды принцессу похитил могучий дракон. Он не искал выкупа и не собирался съедать свою жертву — он искренне любил её. Чудовище так сильно боялось потерять свою любовь, что поместило её под стеклянный купол, окружённый сокровищами, на самой вершине своей пещеры.       Сначала девушка испытывала страх перед своим похитителем. Он дарил ей подарки, делал комплименты и бесконечно разговаривал с ней. Постепенно принцесса стала осознавать, что за маской чудовища скрывается существо с глубокими чувствами. Хотя она начинала что-то чувствовать в ответ, в её сердце всё ещё оставалось ощущение, что она — лишь игрушка в руках могучего Змея.       Решив лишить девушку одиночества, дракон подарил ей щенка. Принцесса и её пушистый друг быстро стали лучшими друзьями, и дни проходили в играх и наслаждении обществом друг друга. С каждой минутой она всё больше понимала дракона и привязывалась к нему. А собака, хоть и принадлежавшая принцессе, таила в себе трепетную покорность к своему хозяину — Змею.       Однажды в их пещеру забрел бравый рыцарь. К счастью для него, дракон спал. Увидев девушку взаперти, он предложил ей помощь. Принцесса, однако, отказалась, уверив, что ей хорошо и здесь. Рыцарь начал уговаривать её, раскрывая все ужасы её жизни. В сердце принцессы вновь закралась смута и страх.       Чувствуя внутреннюю борьбу, она согласилась на побег. Щенок, скуля, бросался к её ногам, но она проигнорировала его тревожные звуки. Вдруг над куполом пронеслась огненная струя — дракон проснулся.       Увидев чужака в своём доме, зверь в ярости убил рыцаря, игнорируя крики и мольбы принцессы. Кровь юноши растеклась по золотым монетам, окропив стекло купола.       Девушка испытывала глубокую вину, но прежде всего её терзала ненависть к дракону. Он даже не попытался её выслушать, ей начало казаться, что он никогда её не слушал. Обдавая взглядом своего четвероногого друга, она осмыслила, что именно он своим скулением разбудил чудовище.       Горькие слёзы катились по щекам принцессы, и она выпустила крик отчаяния. С тех пор девушка больше не желала говорить со Змеем, словно увяла, как засохшая роза. Ни подарки, ни комплименты не могли вновь растопить её сердце. *       — «Конец!» — весело хлопнула в ладоши женщина.       — «Это неудачная сказка», — произнёс Эбардо с разочарованием. — Я хотел хорошего конца для дракона.»       — «Но как он мог ступить на такой путь?» — задумчиво добавил Бартоломью. — Как дракон мог так поступить с бедной принцессой, заставив её полностью зависеть от него?»       — «Нет, нет, нет! Эта принцесса глупа! Дракон всего лишь боролся за своё счастье, у него почти всё получилось! Как только он ошибся, она сразу же обиделась. Ну как так можно?!» — горячился Эо.       — «Эби, сладкий, послушай… Нельзя заставить кого-то полюбить тебя. Твой брат прав: чудовище ограничило круг общения принцессы, желая, чтобы она была только его, и именно поэтому она начала испытывать к нему чувства. Но как только кто-то открыл ей глаза, он этим нарушил её иллюзии…» — старалась объяснить матушка.       — «Ну да! Я согласен, что полное ограничение принцессы от внешнего мира было глупо! Лучше бы дракон нашёл ей слуг и иногда позволял свободно погулять, но при присмотре. Что касается убийства рыцаря — это было необходимо! Странно только, что ящер не обиделся на девушку, а наоборот, ведь он искренне хотел ей угодить, а она попыталась сбежать! Что ему ещё оставалось делать?!»       — «Эо, принцесса чувствовала себя лишь очередной побрякушкой в коллекции дракона, потому что тот не стал выслушивать её, а сразу предпринял действия. Это и обидело её…» — застенчиво произнёс старший брат.       — «Вот почему я и говорю: дура, раз так решила!» — с досадой воскликнул Эо. Мама и Бартоломью вздохнули, решив больше не спорить.

***

      Лололошка медленно открыл глаза, чувствуя ноющую боль в ноге. В туманном зрении он различил силуэт Джанет, пытаясь привстать, чтобы разглядеть её лучше. Но она оттолкнула его обратно на кровать.       — «Не шевелись, я накладываю гипсовую повязку на твою ногу», — сказала она, сосредоточенно работая.       — «Ногу?» — юноша перевел слабый взгляд на свою конечность. Вся икра была перевязана белым бинтом, немного заходя на стопу.       — «Я удивлена. Капитан Франческо сказал, что господин Эбардо сделал это на эмоциях, но перелом довольно маленький и аккуратный. Искусная работа», — заметила врач, не отрываясь от своих манипуляций.       — «Фран? Эбардо?… — в голове Лололошки пронеслись последние воспоминания. — Точно! Пещера! Что случилось?! Что с Люциусом?!» — вскочил он, но тут же почувствовал, как боль пронзила его ногу.       Старуха тихо вздохнула: «Ну, я же попросила не двигаться…»       Лололошка заметил тихий металлический звон: на другой ноге были золотые кандалы, привязанные к шкафу. Он словно прожигал цепь взглядом, его губы подрагивали, а дыхание стало неровным.       — «Что произошло?» — теперь парень с жадностью смотрел на старуху, и ей стало некомфортно от его взгляда.       — «Несколько часов назад Фран вернулся с тобой на руках и приказал мне тебя осмотреть. Он пытался молчать, но из-за взволнованности всех и их натиска ему пришлось рассказать. Он поведал нам, что ты и Люциус были недовольны правлением Эбардо, поэтому решили поиграть со временем… создать «новую реальность», но у вас не вышло. Наш благородный Капитан не дал вам уничтожить нашу вселенную, а великодушный Эбардо оставил такого гнусного предателя, как ты, в живых…»       У Лололошки отвисла челюсть, он опустил голову: конечно, Сан-Фран же не мог им рассказать о переписки вселенной, которую совершил Эбардо, не мог объяснить существование Богов. Но выставление даска и Люциуса в роли злодеев было очень оскорбительным и даже омерзительным ходом со стороны эльфа и молодого монарха.         Мысли Лололошки прервал смешок доктора, он вновь обратил на нее внимание: «Но я не верю в это. То есть в часть, где ты бессовестный предатель, который специально пытался расположить жителей в башне к себе, чтобы использовать нас в своих корыстных целях».        Лололошка, прерываясь на мгновение, вновь произнес: «Но почему? Я ведь и правда пытался увеличить свою репутацию и переписать всё…»        — «Потому что ты не такой, как я. Ты действительно хотел помочь людям, и твоя доброта идет не от лицемерия и алчности, а от искреннего желания сделать что-то хорошее. — она ткнула пальцем ему в грудь. — Поэтому ты меня бесил: твоя наивность и честность выводили меня из себя. Мне казалось, что ты просто глупый мальчишка, возомнивший себя кем-то важным…»       Лололошка чувствовал, как его щеки слегка порозовели.       — «Оу… Вау… слишком много откровенности с вашей стороны, но, наверное… спасибо?» — пробормотал он, улыбаясь.       — «Я назвала тебя простодушным идиотом, а ты считаешь это комплиментом?» — Джанет потерла переносицу, явно раздраженная.       — «Нет… я хотел сказать спасибо за то, что не поверили Фра… то есть Капитану».       — «Не одна я так думаю. Константин со мной солидарен», — с вздохом добавила она.       — «Рад слышать, но все же… где сейчас Люциус?» — мысль о Полубоге вызвала мурашки  по спине юноши.       Женщина опустила глаза, как будто искала подходящие слова.       — «Джанет, скажите мне!» — воскликнул он, наклонившись к ней.       Она молча указала на окно.       Лололошка, используя мебель как опору, на одной ноге подошел к окну.  То, что он увидел за решеткой, заставило его сердце остановиться от ужаса: прямо у подножия башни стояла сцена из холодного металла, а на ней, привязанный к столбу, находился Люциус. Даже с высоты было видно, как ему тяжело стоять. На Полубоге не было ни цилиндра, ни плаща, ни рубашки — только его полуголое тело, которое казалось бледным и слабым.       — «Что они задумали… нет. Что ОН хочет сделать с ним?»  — Лололошка обернулся к сгорбившейся старухе, его голос дрожал от страха.       — «Думаю, это ваше наказание. Он будет публично убит, а тебе только останется, как наблюдать за его казнью. Твои крики и мольбы не смогут дойти до туда, зато страдания Люциуса ты сможешь услышать, Эбардо позаботился об этом».        — «Н-но… Почему сейчас?! Почему так быстро?!» — Ло чувствовал, словно ему не хватает воздуха.        — «Он спешит, чтобы Люциус не смог вернуть свои силы до казни». — спокойно ответила Джанет.        — «Мне нужно выбраться отсюда! Остановить это! Срочно!» — воскликнул Лололошка, бросившись к двери. Но его нога не выдержала, и он упал. Однако он не остановился. Ползком он добрался до двери и, с трудом её толкнув, открыл её. Но как только он попытался пройти, цепь натянулась, не давая ему двигаться дальше.       — «Джанет! Помогите мне!» — крикнул Лололошка.        — «Нет».— холодно ответила пожилая женщина.        — «Что? Но почему?» — спросил ошарашенный Ло.        — «Ты не можешь повлиять на это: ты слишком слаб, так к тому же ранен».        — «Но с вами! Я… я…» — в горле Лололошки застрял ком.        — «Ты думаешь, что такая старуха, как я, сможет тебе помочь? Это невозможно». — карие глаза были наполнены смирением.        — «Но…но…» — шептал юноша, пытаясь отыскать в уголках своего разума решение, но ничего не приходило в голову, лишь отчаяние наполняло его душу. 

***

      В темной бездне, окутанной фиолетовой пустотой, поднималась металлическая площадка, сверкающая, как остриё ножа на фоне глубокой ночи. Толпа, собравшаяся вокруг, словно облако, полное ожиданий и смятения, притягивала взгляды к центру действия. В воздухе витал запах страха и ненависти, когда приближался час возмездия.        Полубог стоял на этой платформе, его тело полуголое и уязвимое перед глазами толпы. За спиной его извивался хвост, живущий своей жизнью. Божественное дитя, некогда обладавшее силой и величием, теперь стояло перед лицом своей участи.        С внезапной яркостью из зелёного света появился Эбардо, его корона, усыпанная драгоценными камнями, искрилась в темноте, как зловещий сигнал. Он ступил на площадку, и его голос прозвучал, как гром в небе:«Дорогие друзья, я с сожалением объявляю, что те ужасные убийства были совершены под командованием этого мерзкого предателя!»        Толпа замерла в шоке, но потом смятение уступило место волне гневных шёпотов. Озлобленные взгляды впились в Люциуса, который стоял, как статуя.       Остроушастый сместил свой опущенный взгляд на небольшое окно темной башни, которая находилась не так далеко. Полубог вздохнул, осознавая, что, скорее всего, он всё оттуда слышит.        Эбардо остановил недовольный гул людей: «Но все его сообщники уже были убиты, а с ним я сам поквитаюсь!»        Толпа прижималась к краям площадки, их крики становились всё громче, когда монарх приблизился к Полубогу, сжимая в руках блестящий дорогой кинжал. Вокруг воцарилась гробовая тишина, словно всё мироздание замерло в ожидании.       — «Ты посмел бросить вызов тому, кто дал тебе силу». — прошептал молодой монарх в острое ухо. С этим заявлением он резко нанес первый удар, его оружие впилось в обнажённую кожу Полубога, оставляя след яркой крови, омывающей металлическую платформу. Люц издал глубокий звук боли, но слегка приподнял голову, не желая показывать слабость. Его глаза светились внутренним огнём, который не позволял ему пасть духом, даже когда кинжал проносился вновь, оставляя за собой кровавые следы. Он смотрел на монарха с презрением и решимостью, не желая поддаваться страху или унижению.       — «Ты же, кх, п-понимаешь, что твой, кх, маленький даск тебе такое не простит». — хрипло проговорил Люциус, кашляя кровь, но в его голосе звучал вызывающий оттенок насмешки.       — «Это не то, о чем ты сейчас должен переживать, Люциус». — свирепо ответил лживый Бог, нанося более глубокую рану.       — «Ауч! Я даже не знаю, ты пытаешься отомстить мне за убийства или за свою принцессу». — ухмыльнулся красноглазый, который мог стоять, только лишь  из-за столба.        — «Замолчи!» — Эбардо сжал зубы.        Парень в короне продолжал атаковать, но Полубог, полон гордости и силы, оставался непокорным, даже когда его тело было изранено. Его страсть и непреклонная воля лишь усиливали его внутреннюю силу — он не собирался позволить восторжествовать позору. В момент, когда последний удар кинжала пробудил в его теле нестерпимую боль, Люциус уже не мог сопротивляться, но в его закрывающихся глазах всё ещё горел огонь. Раздался его последний вздох, полный упрямства. Тело осело, а холодная металлическая площадка была пропитана горячей кровью, создавая контраст между жизнью и смертью.       В толпе раздались крики триумфа, но в глубине души Эбардо не испытывал полного удовлетворения. Он знал, что хоть и разбил Люциуса, он не смог сломить его волю, и это оставило глоток неудовлетворенности на языке победителя. Однако король знал, что смог сломить кое-кого более важного для себя. 

***

      Лололошка вцепился в грудь Джанет, не желая видеть то, что происходит с божественным дитя. Его сердце болезненно стучало в груди, он чувствовал, как дымка страха накрывает его, отрезая от реальности. Тело юноши дрожало, а дыхание становилось всё более неравномерным.       Но он всё слышал: властный голос Эбардо, крики толпы, слабые последние вздохи Люциуса. Ло был уверен, что Полубог и молодой монарх обменивались последними словами, но не смог услыхать их.       Когда он уловил восхищенные возгласы свидетелей и затем звук, словно что-то упало, шатен понял — Люциус убит. Слёзы непроизвольно потекли по его щекам, образуя горячие следы на его коже.       Доктор всё это время молчала, позволив Лололошке обнимать себя. Почувствовав, как её халат намокает от его слёз, она положила мозолистую руку на мягкие волосы юноши, стараясь его успокоить. В отличие от парня, она всё видела, но её стеклянный взгляд не дрогнул.