Ледяная химия

«Когда любишь, время уходит на второй план: один миг с любимым человеком становится дороже, чем годы одиночества.»

На улице царит предновогодняя суета: редкие прохожие торопятся с яркими пакетами в руках, снег лежит плотным пушистым слоем, а витрины магазинов переливаются огнями гирлянд. Воздух свежий и чуть морозный, пахнет хвоей и чем-то сладким, словно весь город наполняется ожиданием праздника. Но я об этом не думаю, потому что, полностью погружена в готовку, и мои руки заняты нарезкой овощей. И тут я чувствую их. Тёплые ладони, осторожно ложащиеся на мою талию. Дыхание на шее, от которого пробегают мурашки. Я прикрываю глаза, сердце замирает — мне даже не нужно поворачиваться, чтобы понять, кто это. Хриплый, тихий голос звучит у самого уха: — Ты сегодня невероятная... Он касается моих волос губами, оставляя лёгкий поцелуй на шее. Я едва слышно выдыхаю, ощущая, как всё внутри переворачивается. Поворачиваюсь к нему лицом, мои руки всё ещё дрожат от прикосновений. Серо-голубые глаза смотрят прямо в душу, наполненные теплом и... чем-то ещё. Он приближается, его дыхание совсем рядом, и наши губы почти касаются друг друга...

***

— Три-ри-ри-ри! — пронзительный звук будильника разрывает всё, словно хрупкую ниточку сна. Я резко поднимаюсь с кровати, сердце бешено колотится, а комната наполняется раздражающим тиканьем часов. Осматриваюсь, пытаясь понять, где я, и тяжело вздыхаю:только сон. — Прекрасно, — тихо говорю себе, наклоняясь к телефону, чтобы отключить сигнал. Скинув с себя одеяло, я направляюсь к окну, отодвигаю плотные шторы и впускаю в комнату свет. За окном всё тот же волшебный зимний пейзаж: улицы в снегу, люди, машины, медленно падающие снежинки. Я открываю окно, впуская морозный воздух, и вдохновенно вдыхаю его полной грудью. Воздух пахнет праздником, как будто весь мир готовится к чему-то сказочному. Постояв пару минут, я наконец направляюсь в ванную, привожу себя в порядок. Затем — кухня. И конечно, Андрей уже там, в своём привычном утреннем настроении. Он стоит у плиты, жарит что-то вкусное, и его лицо озаряет спокойная, довольная улыбка. — Доброе утро, маленькая спящая красавица, — поддразнивает он, не оборачиваясь. Я подхожу к брату, встаю на цыпочки и целую в щеку. — Доброе утро. Что готовишь? — То, что заставит тебя забыть про твои каши, — он поворачивается с лопаткой в руке и гордо кивает на сковородку, где обжариваются тосты с сыром и яйцом. — Какой ты у нас кулинар, — смеюсь я, садясь за стол. Андрей ставит передо мной чашку с кофе и, прислонившись к столу, хитро улыбается: — Кого это ты звала во сне? Я моментально краснею, чувствуя, как лицо заливает жар, и пытаюсь спрятать его в ладонях. — Никого. — Ой, давай без этого. Я всё слышал, — он усмехается, садясь напротив меня. Я поднимаю взгляд, пытаясь казаться уверенной, но брат уже начеку. — Ну давай, рассказывай: светловолосый, голубоглазый, хоккеист, нападающий... — Андрей! — перебиваю я, бросая в него взгляд, полный негодования. — Хватит. — Да ладно тебе, мышка. Это же очевидно. Я же вижу, как ты вся сияешь, когда Егоров рядом. Я молчу, делая вид, что занята своим кофе, но сердце бешено стучит. Старший брат же смеётся, довольный, что попал в точку. — Ладно, ладно, не буду мучить. Давай завтракать, а то всё остынет. Мы начинаем есть, разговор постепенно переходит на другие темы: планы на праздники, шутки, обсуждение, какой фильм посмотреть вечером. Андрей смеётся, я улыбаюсь, и на душе становится легко. Казалось бы, просто утро, но в воздухе витает ощущение чего-то нового, чего-то хорошего, что уже совсем рядом. После завтрака я вхожу в свою комнату. Открываю шкаф и начинаю перебирать вещи, пытаясь понять, что же сегодня надеть. На улице мороз, но я хочу чего-то уютного и светлого. Решаюсь на светло-бежевый свитер крупной вязки и джинсы, которые давно стали моими любимыми. Бросив взгляд на часы, понимаю, что у меня ещё есть немного времени до того, как Андрей предложит заняться какими-то предновогодними хлопотами. Решаю навести порядок в комнате — не то чтобы я была слишком аккуратной, но декабрьская магия требует чистоты даже в мелочах. Пока я складываю книги на полке, раздаётся звук уведомления с телефона. Бросаю взгляд на экран — сообщение от Алисы. Алиса:Ты чем занята? Пошли погуляем, может, до катка дойдём? Её энтузиазм всегда заразителен. Я улыбаюсь, набираю ответ: Я:Дай угадаю: ты не просто так меня зовёшь? Кто-то из хоккеистов там будет? Почти сразу прилетает новое сообщение. Алиса:Мирка, ты просто ясновидящая. Конечно, будут! Влад точно говорил, что пойдёт. А там, может, и Кирилл подтянется... Имя Егорова заставляет меня задержать взгляд на экране дольше обычного. Мысленно прокручиваю наши последние встречи и чувствую, как что-то тёплое разливается внутри. Набираю ответ, стараясь скрыть своё смущение: Я:Ладно, давай, где встречаемся? Через пару минут мы договариваемся о встрече у входа в парк. Я быстро собираюсь, надеваю пуховик, варежки, шапку, бережно укладываю шарф и хватаю рюкзак. В коридоре натыкаюсь на брата, который смотрит на меня с лёгкой ухмылкой. — Опять твоя шайка зовёт? — Ну, вроде того, — усмехаюсь я, накидывая шарф. — Алиса предложила до катка прогуляться. Старший брат кивает, но в его взгляде читается лёгкое поддразнивание. — Надеюсь, там будет не только шайка, но и твой нападающий. — Андрей! — восклицаю я, хватая его за плечо. — Хватит уже. Он смеётся, хлопает меня по плечу и отпускает. — Ну всё-всё, иди. Только будь осторожна. — Ладно тебе, я же не маленькая, — смеюсь в ответ, но в душе приятно, что он обо мне заботится.

***

На улице мороз, снег под ногами хрустит так громко, что создаётся ощущение, будто я наступаю на крошечные стеклышки. Дорога до парка недолгая, но успеваю заметить, как город живёт своей особенной, предновогодней жизнью. Люди торопятся с подарками, с деревьев свисают гирлянды, а где-то вдали слышен смех детей, катающихся на санках. В парке я замечаю Алису, уже стоящую с парнями. Её звонкий голос перекрывает шум вокруг. — Мирка, ну наконец-то! Я думала, ты не придёшь. — Привет, — улыбаюсь ей и подхожу ближе. Среди ребят вижу знакомые лица: Захара, Влада, Диму и пару других парней из команды. И конечно, его. Кирилл стоит немного в стороне, разговаривая с кем-то по телефону. На нём тёплый тёмный пуховик, а шапка слегка сбита набок, что делает его вид ещё более обаятельным. Алиса с лукавой улыбкой наклоняется ко мне и шепчет: — Вот и он. "Я делаю вид, что не слышу её, но мои глаза всё равно невольно возвращаются к Кириллу. В этот момент он заканчивает разговор, поднимает взгляд и замечает меня. Его лицо озаряется лёгкой улыбкой, от которой становится тепло даже в этот морозный день." — Привет, Мир, — говорит он, подходя ближе. — Привет, Кирилл, — отвечаю я, стараясь не выдать своего волнения. Алиса хитро смотрит на нас, но быстро отворачивается, чтобы не разрушать этот момент. Парень подходит ближе, и я ощущаю, как его тепло пробивается даже через зимний холод. Он склоняется ко мне, слегка приглушая голос: — Рад, что ты пришла. Я смотрю на него и чувствую, что этот день точно будет особенным. Кирилл стоит рядом, и его близость вызывает в груди лёгкое, почти щекотное волнение. В этот момент остальные начинают обсуждать, что делать дальше. Шестакова, как всегда, громко и эмоционально высказывает свои предложения. — Давайте кататься! — она махает рукой в сторону катка. — Хватит стоять, замёрзнем же! — Сначала коньки возьмите, — спокойно замечает Самсонов, кивая на прокат. Мы все направляемся к будке проката. Кирилл идёт рядом со мной, его шаги медленные, словно он специально подстраивается под мой ритм. На его лице лёгкая улыбка, от которой я не могу удержаться и тоже улыбаюсь. — Готова? — спрашивает он, скользнув на меня взглядом. — Честно? — я хихикаю. — Совсем не готова. Знаешь, я тут заметила одну вещь: каждый раз, когда катаюсь с тобой, будто забываю все свои навыки фигурного катания. А ведь я, между прочим, профессиональная фигуристка! Ты что, Егоров, шаманишь надо мной? — Хах, это я могу, — усмехается он, и в его голосе слышится скрытая шутка. Мы берем коньки и направляемся к скамейкам, чтобы переобуться. Алиса уже болтает с Владом, а Олег и Лиза заняты друг другом. Я тихо вздыхаю, глядя на них, и чувствую, как Кирилл ловит мой взгляд. — Всё нормально? — он опускается на скамейку рядом и смотрит на меня своими серо-голубыми глазами. — Да, всё хорошо, — улыбаюсь, стараясь спрятать лёгкое напряжение. — Просто... много воспоминаний. — У всех они есть, — тихо говорит он и отводит взгляд в сторону, но через секунду добавляет: — Главное, чтобы они не мешали жить сейчас. "Я молча киваю, не зная, что ответить. Его слова звучат как-то слишком правильно, слишком трогательно. Мы молчим, пока завязываем коньки, но это молчание не давит, наоборот, оно кажется уютным, как тёплый плед в зимний вечер." Когда мы выходим на лёд, Алиса сразу же тянет меня за руку. — Мирка, давай, показывай, что помнишь! — Лучше не смотри, как я буду падать, — смеюсь я и осторожно делаю первый шаг на льду. Лёд скользкий, ноги едва слушаются, но я стараюсь держать равновесие. Кирилл недалеко, наблюдает за мной, а потом медленно подъезжает. — Хочешь руку? — спрашивает он с лёгкой улыбкой. — Хочу сразу две, — отвечаю я, чуть не теряя равновесие. Он протягивает обе руки, и я хватаюсь за них, чувствуя, как его тепло передаётся через перчатки. Егоров чуть сильнее сжимает мои ладони, удерживая меня на ногах. — Теперь точно не упадёшь, — говорит он уверенно. Мы медленно катаемся, он помогает мне удерживать равновесие, а я чувствую, как страх сменяется радостью. В какой-то момент я даже смеюсь от удовольствия, когда получается разогнаться чуть быстрее. — Смотри, не увлекайся, — предупреждает парень, но в его голосе слышна улыбка. Остальные весело катаются рядом. Дима с Захаром нарезают круги, Влад и Алиса держатся за руки. На фоне смех и громкая музыка из динамиков. Всё кажется таким простым и беззаботным, как в детстве. В какой-то момент Кирилл неожиданно отпускает одну мою руку. — Попробуй сама, — говорит он, отступая на шаг назад. — Ты серьёзно? — я панически смотрю на него. — Я же сразу упаду! — Нет, не упадёшь. Я рядом. Он смотрит так уверенно, что я не могу ему не поверить. Осторожно, шаг за шагом, я двигаюсь вперёд. Лёд слегка подрагивает под коньками, но я удерживаюсь. Через несколько секунд оборачиваюсь к нему. — Навыки возвращаются! — восклицаю со смехом. — Умница, — отвечает он с мягкой улыбкой, догоняя меня. "Его похвала кажется чем-то большим, чем просто слова. Она согревает меня больше, чем зимняя куртка. Этот момент кажется идеальным, словно весь мир замер на мгновение, оставляя нас вдвоём на этом ледяном поле. И в этот момент я понимаю: мне больше не страшно. Ни лёд, ни падения, ни того, что будет дальше. Потому что рядом со мной есть тот, кто всегда подаст руку, если вдруг я начну падать."

***

Каток постепенно пустеет, вокруг мерцают новогодние огоньки, развешанные по всему парку. Хруст снега под ногами, детский смех где-то вдали и тёплый свет фонарей создают особую атмосферу. Я стою у ограждения, придерживаясь за бортик, а Кирилл, прислонившись рядом, наблюдает за другими. — Знаешь, — начинает он, слегка поворачивая голову ко мне, — сегодня я, пожалуй, впервые за долгое время чувствую себя нормально. — Это потому, что я не упала ни разу? — шучу я, пытаясь скрыть лёгкую неловкость от его слов. — Не только, — Кирилл усмехается, но взгляд его становится серьёзнее. — Просто... с тобой как-то легче. "Я молчу, не зная, что сказать. Его слова звучат так искренне, что в груди зарождается тёплое чувство. Я отвожу взгляд на лёд, где Алиса и Лиза безуспешно пытаются научить Диму делать пируэты." — А тебе с кем легче? — вдруг спрашивает он, словно читая мои мысли. Я оборачиваюсь и встречаюсь с его взглядом. В серо-голубых глазах отражаются огоньки гирлянд. Мне хочется ответить что-то шутливое, но слова застревают где-то в горле. — С тобой, — наконец выдыхаю я, и от этого признания становится неловко. Егоров чуть улыбается и, кажется, собирается что-то сказать, но нас перебивает Шестакова. — Голубки, вы идете или как? — кричит она, размахивая рукой. — Мы тут решили фото сделать! Я киваю и поворачиваюсь к Кириллу. — Идём? — Давай, — он слегка улыбается и следует за мной. Все собираются у ёлки в центре катка. Большая, пушистая, украшенная сотнями разноцветных шаров и гирлянд, она кажется самой красивой из всех, что я видела. Алиса командует, как встать для фото. Я оказываюсь рядом с Кириллом, и он чуть приобнимает меня за плечи. Щелчок камеры, смех друзей, и момент запечатлён. После катания мы идём в ближайшее кафе, чтобы согреться. Заказав какао и пирожные, усаживаемся за длинный стол. Все громко обсуждают планы на Новый год, а я украдкой наблюдаю за парнем. Он сидит напротив, облокотившись на стол, и слушает разговоры с лёгкой улыбкой на губах. — Мирка, ты что такая тихая? — спрашивает Лиза, толкая меня в бок. — Просто думаю, — отвечаю я, стараясь отвести взгляд от Кирилла. — О чём же таком? — подключается Захар с хитрой улыбкой. — О чём-то важном, — отвечаю уклончиво и делаю вид, что слишком занята своим какао. Егоров перехватывает мой взгляд, и я чувствую, как щеки начинают гореть. Он чуть улыбается, и я тут же опускаю глаза. Лиза, к счастью, переводит тему, а я снова ловлю себя на мысли, что его присутствие каким-то образом заставляет меня ощущать себя иначе. Когда вечер подходит к концу, все начинают прощаться. Кирилл снова предлагает меня подбросить домой, и я соглашаюсь. Дорога проходит в уютной тишине, нарушаемой лишь шумом машины и редкими фразами о предстоящих праздниках. Когда мы подъезжаем к моему дому, он выключает мотор и несколько секунд просто сидит, глядя на меня. — Спасибо за вечер, принцесса, — говорит он тихо. — Мне было хорошо. — Мне тоже, — улыбаюсь, чувствуя, как его слова отдаются тёплым эхом где-то внутри. Он на мгновение колеблется, а потом легко касается моей руки. — С наступающим тебя. — И тебя, Кирилл, — отвечаю я, чувствуя, что этот момент останется со мной надолго. Я выхожу из машины, захожу в подъезд и задерживаюсь у окна, чтобы посмотреть, как он уезжает. В голове звучат его слова, а в душе — лёгкость, словно первый снег. Новый год ещё не наступил, но мне кажется, что самое важное уже началось.

***

Я просыпаюсь рано, но чувствую себя как-то странно. Сон, который только что видела, ускользает из памяти, оставляя после себя тревожное ощущение. Что-то должно произойти, я это знаю. Но что именно — не понимаю. После короткого лежания в кровати я встаю, провожу свою привычную утреннюю рутину и направляюсь на кухню. Как и всегда, Андрей уже там. Он сидит за столом, в одной руке чашка кофе, в другой — телефон. На экране новости о спорте, а в уголке лица играет лёгкая улыбка. Он всегда был утренним человеком, в отличие от меня. — Доброе утро, — бормочу я, проходя к кувшину с водой. — Доброе, — отвечает он, не поднимая глаз от телефона, но по тону слышу: он уже заметил, что я какая-то не такая. Наливаю воду, делаю пару глотков и поворачиваюсь к нему. Взгляд его серо-голубых глаз ловит меня, и я понимаю, что он наблюдает за мной уже несколько секунд. — Ну? — спрашивает он, поднимая бровь. — Что случилось? Словно сдавшись под его взглядом, я опускаю стакан на стол, сажусь на стул, поджав под себя ноги, и тяжело вздыхаю. — Даже не знаю, как объяснить, — говорю я, глядя в окно, где ветки деревьев покрыты инеем. — У меня чувство... будто что-то должно произойти. И это что-то изменит всё. Андрей откладывает телефон, серьёзно смотрит на меня и делает глоток кофе. — Может, ты просто устала? Много всего навалилось в последнее время. Я качаю головой. — Нет, не усталость. Это как будто предчувствие. Брат несколько секунд молчит, словно подбирает слова, а потом говорит, спокойно и уверенно: — Сестрёнка, что бы это ни было, ты справишься. Главное — не накручивай себя заранее. "Его слова звучат так просто, но в них есть тот тип уверенности, который всегда заставлял меня чувствовать себя лучше. Я слегка улыбаюсь." — Спасибо, братик. — Всегда пожалуйста, — улыбается он, возвращаясь к своему кофе. После завтрака я иду к себе в комнату, усаживаюсь за стол, включаю ноутбук и начинаю проверять почту. Среди обычных писем от университетских преподавателей и рассылок вижу новое сообщение с темой:«Смотри сама».Без отправителя, без текста. Только вложенные фотографии. Открываю. Сердце замирает. На снимках — Глеб, мой парень, с какой-то светловолосой девушкой. Они стоят слишком близко друг к другу. Смеются. Его рука на её талии. Сцены явно не дружеские. Я просматриваю фотографии снова и снова, не веря своим глазам. Как? Почему? Сдерживая слёзы, закрываю ноутбук и хватаю телефон. Мой взгляд падает на контакт Кирилла. Набираю FaceTime, едва сдерживая дрожь в руках. После нескольких гудков он отвечает. На экране появляется его лицо — немного помятое, видно, что я разбудила его. Он поднимает бровь, глядя на меня. — Мир? Что случилось? "Мой голос срывается, но я всё же начинаю рассказывать. Слова вырываются потоком, будто я боюсь, что потеряю их. Говорю про фотографии, про то, что Глеб мог изменить. Егоров слушает, его лицо становится всё более жёстким, а челюсть — напряжённой." — Он серьёзно? — спрашивает он, когда я заканчиваю. Я пожимаю плечами, чувствуя, как слёзы начинают подступать к глазам. — Я не знаю, Кир. Я не хочу в это верить, но эти фотографии... — Мир, — он перебивает меня, голос звучит твёрдо. — Тебе нужно приехать ко мне. Всё обсудим, разберёмся. Хорошо? — Но... — Принцесса, я жду тебя через час. Его тон не допускает возражений. Я киваю, чувствуя одновременно облегчение от его уверенности и ещё большую тревогу от того, что предстоит разобраться с этим всем. Кирилл отключает звонок, а я смотрю на чёрный экран телефона, пытаясь понять, как мне справиться с этим днём, который уже начинает рушить мой мир. Я долго сижу в тишине своей комнаты, ощущая, как сердце стучит в груди быстрее, чем обычно. В комнате тихо, только откуда-то издалека слышится гул проезжающих машин и пение птиц. Собравшись с силами, я быстро переодеваюсь, накидываю на плечи кремовый пуховик и достаю из шкафа свой рюкзак. В голове одна мысль: я должна всё узнать. Андрей мелькает в коридоре, замечает меня и останавливается. — Ты куда собралась? — спрашивает он, опираясь плечом на косяк двери и скрещивая руки на груди. Я запинаюсь на мгновение, но стараюсь говорить спокойно: — Нужно встретиться с другом. Он внимательно смотрит на меня, явно что-то подозревая. — Всё нормально? Я киваю, избегая его взгляда. — Да, просто... дела. Брат задерживает взгляд ещё на несколько секунд, но потом лишь пожимает плечами. — Ладно, будь осторожна. Я благодарно киваю, натягиваю шапку и варежки, целую его в щёку и выскальзываю из квартиры, чувствуя, как воздух снаружи бьёт по лицу ледяной свежестью. На улице серо, лёгкий снег падает хлопьями, улицы покрыты тонким слоем инея. Холод пробирает до костей, но мысли о Глебе и этих фотографиях не дают почувствовать ничего, кроме растерянности.

***

До дома Кирилла я добираюсь за сорок минут. Он открывает дверь ещё до того, как я успеваю позвонить в звонок, словно ждал меня всё это время. В его взгляде читается беспокойство, смешанное с напряжённой решимостью. — Привет, — говорю я тихо, кутаясь в шарф. — Привет, заходи, — он открывает дверь шире, и я вхожу в тепло его квартиры. Снимаю куртку, ставлю рюкзак у стены и прохожу в гостиную. Парень садится на диван, похлопывая рукой по месту рядом. — Давай, рассказывай ещё раз, — говорит он, пока я усаживаюсь. Я достаю телефон, открываю почту и показываю ему фотографии. Его взгляд становится холодным, и я замечаю, как его руки сжимаются в кулаки. Он молчит несколько минут, разглядывая снимки, а потом резко поднимает глаза на меня. — Кто тебе это прислал? — Я не знаю. Там нет имени, только фотографии и всё. Кирилл морщит лоб, задумчиво качая головой. — Это точно он? — Кир, ты сам видишь. Это он. — Тогда нам нужно разобраться. Ты звонила ему? Я покачала головой, чувствуя, как горло перехватывает от волнения. — Нет. Я... я боюсь. — Больше всего этот аноним рассчитывает на твоё молчание, — серьёзно говорит Егоров, его серо-голубые глаза смотрят прямо в мои. — Ты должна поговорить с ним. — Я не хочу, чтобы это оказалось правдой, — шепчу я, чувствуя, как к глазам подступают слёзы. Кирилл, не говоря ни слова, кладёт руку на мою, давая почувствовать его поддержку. — Если он действительно сделал это, тогда он не стоит твоих слёз. Я всхлипываю, утираю глаза и киваю. — Ты прав. — Вот и хорошо, — улыбается он чуть теплее, поднимаясь с дивана. — А теперь пойдём на кухню. Чай или кофе? — Чай, — отвечаю, чувствуя, как тепло его слов начинает понемногу успокаивать меня. Мы переходим на кухню, и пока он ставит чайник, я наблюдаю за ним. В эти моменты всё кажется легче, словно ничего страшного не происходило. Но мысли о Глебе всё ещё сверлят голову. Что, если всё окажется ошибкой? Или, наоборот, я узнаю что-то, что разрушит всё до конца? Кирилл ставит передо мной чашку чая и садится напротив, снова смотря на меня с той самой уверенностью, которую я всегда в нём чувствую. — Мир, всё наладится. Обещаю. "Я киваю, сжимая чашку руками, и впервые за утро чувствую хоть каплю уверенности. Что бы ни случилось дальше, я справлюсь. Мы справимся." После чашки чая я всё ещё чувствую себя неспокойно. Кирилл, казалось, заметил моё состояние, но не стал лишний раз об этом говорить. Вместо этого он поднялся, чтобы переодеться перед поездкой к Глебу, оставив меня одну в гостиной. Стараясь хоть как-то отвлечься, я перевожу взгляд на полку с его фотографиями. Их много, все в аккуратных рамках — от детства до взрослых достижений. Вот Кирилл в хоккейной форме, с сияющим кубком в руках. Его лицо озаряет гордая улыбка, волосы чуть взъерошены, но глаза горят от радости. Рядом снимок с родителями: он сидит между ними за праздничным столом, обнимая их обоих. Ещё одна фотография заставляет меня невольно улыбнуться — на ней маленький Кирилл в костюме зайца. Ушки чуть завалились в сторону, а в руках он держит морковку, но вид у него при этом крайне серьёзный. — Это ещё что за смех? — раздаётся за моей спиной его голос. Я оборачиваюсь, пытаясь скрыть улыбку, но получается плохо. — Ты был таким серьёзным зайчиком. Сколько тебе тут лет? Он смотрит на фотографию и качает головой, будто стесняясь. — Пять, наверное. Мамина идея. Она тогда всем родственникам эти фотки разослала. Теперь каждый праздник мне их напоминают. — Ничего, тебе идёт, — поддразниваю я, и он лишь фыркает, подхватив куртку. — Ладно, зайчик. Пора ехать. Мы выходим из квартиры. Холодный зимний воздух тут же обдаёт лицо, но Кирилл, как всегда, слегка приоткрывает окно в машине, говоря, что так «лучше думается».

***

Прошло двадцать минут, и мы уже стоим перед дверью квартиры Глеба. С каждой секундой моё сердце колотится всё быстрее, а в голове звучат тревожные мысли. Кирилл это замечает, накрывает моей рукой свою и тихо говорит: — Мир, всё под контролем. Я рядом. Я киваю, пытаясь собраться, и протягиваю руку к звонку. Но дверь неожиданно оказывается приоткрытой. Мы переглядываемся. Взгляд Кирилла становится жёстким, а я начинаю ещё больше нервничать. — Оставайся за мной, — шепчет он, заходя первым. Мы медленно входим. Квартира тиха, но из спальни доносятся звуки — рваное дыхание и стон. Я замираю, чувствуя, как внутри всё обрывается. Кирилл бросает на меня короткий взгляд, полная злости складка появляется у него между бровей. Он, кажется, понимает, что там происходит, но я всё ещё не могу поверить. Я делаю шаг к спальне, чувствуя, как ноги подкашиваются, но волна адреналина толкает меня вперёд. Дверь приоткрыта, и я вижу, как Глеб в постели с блондинкой. Она поспешно прикрывает грудь, замечая нас, а Никифоров смотрит на меня с такой наглой ухмылкой, что внутри меня закипает гнев. — Глеб... — мой голос дрожит, но я держусь. — Зачем? Он безразлично пожимает плечами. — Кисляк, три года. Три года, а мы даже ни разу... Ты знаешь, у меня потребности. Я сжимаю кулаки, чувствуя, как горло перехватывает от обиды. Кирилл за моей спиной взрывается: — Если бы ты её реально любил, ты бы ждал хоть всю жизнь. Глеб громко смеётся, лениво глядя на него. — Ну конечно. Ты-то откуда знаешь? Или она тебе уже давно отдалась, признайся. Поэтому и защищаешь её. Слова бьют меня сильнее пощёчины. Я делаю шаг вперёд и со всей силы ударяю его ладонью по щеке. Звонкий звук раздаётся по комнате, и на секунду становится тихо. — Это за меня. Глеб держится за щёку, но всё равно продолжает смеяться, глядя на Егорова. — Да ладно. Защитник нашёлся. У неё брат — алкаш, неудачник, таксист. А ты... просто рыцарь в хоккейной броне. Я замечаю, как Кирилл сжимает кулаки и делает шаг к нему, но я хватаю его за руку. — Не надо. Он этого не стоит. Пойдём. Его глаза всё ещё горят гневом, но он слушается. Мы выходим из квартиры, оставляя позади громкий смех Глеба. Я сползаю по стене на лестничной клетке, обхватываю голову руками и начинаю горько плакать. Всё, что я считала правдой, только что рухнуло. Кирилл садится рядом, не говоря ни слова. Он кладёт руку мне на плечо, давая понять, что я не одна. Сквозь рыдания я ощущаю, как он остаётся моей опорой, и это помогает хотя бы немного дышать. Лестничная клетка окутана тишиной, только мои рыдания нарушают этот хрупкий покой. Слезы бегут по щекам, и я даже не пытаюсь их вытереть. Перед глазами всё ещё стоит эта сцена — Глеб, его наглая ухмылка, блондинка в постели. Горло сдавливает боль, а в груди такое чувство, будто там разом рухнул целый мир. Кирилл сидит рядом, молча. Он не говорит ни слова, просто обнимая меня. Его ладонь тёплая, будто специально согревает меня в этот момент, и я чувствую, как он пытается передать через этот жест:«Ты не одна. Я рядом».Я поворачиваюсь к нему и, не сдерживая эмоций, прячусь у него в груди. Горячие слёзы смачивают его куртку, но ему, кажется, всё равно. — Мир, — его голос тихий, низкий, почти шёпот. — Пусть он останется в прошлом. Этот му... он тебя не достоин. Я всхлипываю, поднимая глаза. Его лицо близко, в серо-голубых глазах отражаются мои слёзы и боль. Кирилл смотрит на меня так, будто чувствует каждую мою эмоцию, разделяет её. — Как я могла быть такой глупой... — шепчу я, кутая руки в себя. — Три года, Кирилл. Три года я верила, что он тот самый. А он... Я не успеваю договорить, потому что слёзы накрывают новой волной. Кирилл, казалось бы, ещё сильнее обнимает меня, прижимая к себе. Его голос остаётся спокойным, но с явной ноткой решимости. — Ты была не глупой, а доброй. Ты любила, верила. Это его глупость — потерять тебя. "Его слова звучат так искренне, что я на секунду замолкаю. Закрываю глаза, прислушиваюсь к его голосу, пытаюсь найти в нём ту опору, которой сейчас так не хватает." — Мне так больно... Я не знаю, как дальше... — Знаешь, — он проводит рукой по моим волосам, убирая прядь с лица. — Ты сильная. Ты справишься. Я смотрю на него, ловлю каждое слово. Его голос будто завораживает, в нём нет ни капли фальши. Егоров чуть улыбается, мягко, едва заметно. — И если тебе понадобится помощь... — он делает паузу, проводя рукой по моей ладони. — Я всегда рядом. Эти слова пробивают меня насквозь. Я не могу ответить, только киваю, чувствуя, как тёплая волна благодарности накрывает меня. Он остаётся здесь, не пытается торопить меня, даёт выплакаться. Его присутствие, его тихая, но такая надёжная поддержка заставляют верить, что всё действительно станет лучше. Минуты тянутся, но слёзы постепенно иссякают. В какой-то момент я поднимаю голову, чувствуя, как тяжесть в груди становится чуть меньше. — Спасибо, Кирилл, — говорю я тихо, встречаясь с его взглядом. Эти два слова кажутся такими простыми, но я знаю, что он понимает их всю глубину. Он чуть улыбается, кивает, но ничего не отвечает. И в этой тишине я впервые за всё это время чувствую, что мне становится легче. Может, не сразу, может, не завтра, но с его поддержкой я точно смогу пережить это. Смогу снова дышать, улыбаться и верить, что впереди меня ждёт нечто лучшее. Мы поднимаемся с холодного пола лестничной клетки. Егоров помогает мне, придерживая за локоть, и его прикосновение какое-то особенное — бережное, но при этом уверенное, как будто он знает, что я вот-вот могу снова упасть и он меня удержит. Я вытираю лицо, пытаясь взять себя в руки. Слезы почти иссякли, но опустошение остаётся. В груди тяжесть, и кажется, будто я сейчас не выдержу. Кирилл молчит. Его молчание — это не равнодушие, это молчание человека, который знает, когда слова излишни. — Давай я отвезу тебя домой, — говорит он тихо, но твердо, когда мы спускаемся вниз по лестнице. — Нет... — я качаю головой, прячу руки в карманы куртки. Воздух на улице свежий, предновогодний, но от этого мне не становится легче. — Мне домой не хочется. Андрей заметит, что я... что я плакала. Не хочу ничего объяснять. Кирилл обдумывает мои слова, смотрит на меня, и я вижу, как его взгляд становится мягче. — Тогда поехали ко мне, — предлагает он. Его голос спокойный, но в нём чувствуется забота. — Сделаем чай, поговорим. Или не будем говорить. Как захочешь. Я смотрю на него, на его серо-голубые глаза, в которых столько тепла и поддержки, и чувствую, что мне хочется согласиться. Сейчас мне некуда больше идти. Только к нему. "В машине тихо играет радио. Кирилл ведёт спокойно, время от времени бросая на меня короткие взгляды, но ничего не говорит. А я смотрю в окно, на огоньки, украшающие улицы, и думаю о том, как всё изменилось за один день. Вчера я была уверена, что у меня есть всё — стабильность, отношения, надежды на будущее. А сегодня я еду с другим человеком, потому что всё рухнуло." — Ты хочешь поговорить? — нарушает он тишину, когда мы почти подъезжаем к его дому. Я качаю головой. — Пока нет... Но спасибо, Кирилл. — Не за что, принцесса, — отвечает он просто, паркуя машину. Его спокойствие действует на меня лучше, чем любые слова. Я чувствую, что рядом с ним я могу позволить себе быть слабой.

***

Его квартира тёплая, уютная, пахнет корицей и свежезаваренным кофе. Я снимаю куртку, сажусь на диван, поджимая ноги, и наблюдаю, как Кирилл суетится на кухне, ставит чайник, ищет что-то в шкафах. Его дом кажется таким... настоящим. Здесь всё как будто пропитано его личностью — от фотографий на стенах до беспорядка на полке с книгами. — Чай или кофе? — спрашивает он из кухни. — Чай, — отвечаю я, хотя голос у меня всё ещё слабый. Через пару минут он ставит передо мной кружку с горячим чаем, садится рядом и просто смотрит. Я отвожу взгляд, но чувствую, что его внимание обволакивает меня, как одеяло. — Мир, — он делает паузу, будто подбирает слова. — Ты не обязана это переживать одна. "Эти слова заставляют меня поднять голову. В его глазах нет жалости, только искреннее желание помочь. Я чувствую, как ком в горле снова подкатывает, но на этот раз это не от боли. Это от осознания, что рядом есть человек, которому не всё равно." — Спасибо, Кирилл, — шепчу я, и он чуть улыбается, кивая. Мы сидим в тишине, и впервые за весь этот день я чувствую, что моя жизнь ещё не закончена. Она только начинается. Спустя некоторое время я уже не так чувствую тяжесть в груди. Всё, что происходило, постепенно становится частью меня, хотя боль не уходит. Мне нужно было время, чтобы осознать всё, что произошло, и немного отпустить. Мы сидим в тишине, и только Егоров своим присутствием помогает мне не падать в темные мысли. Он помогает мне собраться и не падать в бездну отчаяния. Я, наконец, набираю номер брата, надеясь, что он не будет слишком волноваться. Мои пальцы слегка дрожат, когда я кладу телефон к уху, и голос его, спокойный и уверенный, помогает мне почувствовать хотя бы немного стабильности. — Андрей, я не вернусь сегодня, — говорю я, стараясь держаться спокойно. — Я останусь у Кирилла. Всё в порядке. Не переживай. Брат отвечает что-то невнятное, но слышно, что он всё-таки успокаивается. Мы говорим ещё несколько минут, но всё, что я хочу — это снова быть рядом с Кириллом. Когда я заканчиваю разговор, Егоров уже успел поставить на экран телевизора что-то комедийное. Я не знаю, что именно, но, возможно, это и не важно. Главное — я здесь. Я могу хотя бы на время забыться, забыть обо всех событиях, которые рвут меня изнутри. — Давай посмотрим, — говорю я, садясь рядом с ним. Переходя в более уютное положение, я положила голову на его грудь. Его рука тут же накрывает мои плечи, словно утешая, как будто говоря:«Всё будет хорошо». "Он обнимает меня крепче, и я чувствую, как всё напряжение уходит, а спокойствие начинает наполнять меня. Он накрывает нас пледом, и я закрываю глаза. Всё внешнее становится второстепенным. Только мы, уютная тишина, и это чувство, когда ты наконец-то можешь быть собой, не прячась." Спустя несколько минут, я слышу, как он тихо смеется, и его смех мне нравится. Он не громкий, не раздражающий, а тихий и теплый. Мы сидим молча, наслаждаясь временем вдвоем, и я понимаю, что всё, что мне нужно сейчас — это именно такая поддержка. Он здесь, и мне не страшно. — Спасибо, — шепчу я ему, не открывая глаз. Голос выходит мягким и искренним, будто весь этот вечер — не просто так. Кирилл ничего не говорит в ответ, только обнимает меня ещё крепче, и в его молчании я нахожу всё, что мне нужно. Здесь, в этом моменте, мне не нужно ничего больше. Ни объяснений, ни слов. Только мы с ним и этот уютный вечер, который кажется бесконечным. "Мы сидим так некоторое время, поглощенные фильмом, но мне всё равно сложно полностью отвлечься. То, что произошло с Глебом, не выходит из головы, и я всё пытаюсь найти смысл, объяснение его поступкам. Но мне не удается. Всё, что я знаю — это то, что мне нужно время. Время, чтобы отпустить." Кирилл заметил, что я все больше погружаюсь в свои мысли. Он тихо приподнимает плед и аккуратно поправляет его, чтобы мне было удобнее. Его рука медленно скользит по моей спине, и я чувствую, как его присутствие приносит мне успокоение. Но всё-таки я не могу полностью избавиться от того чувства тревоги, которое стало моим спутником. И он это чувствует. — Ты в порядке? — звучит его голос, нежный и внимательный. Я открываю глаза, встречаю его взгляд, в котором читается искренняя забота. Я улыбаюсь, хотя эта улыбка не совсем настоящая, но она нужна, чтобы не показывать ему, что происходит в моей голове. — Да, всё нормально, просто... много всего в голове, — говорю я, надеясь, что он не заметит, как я прячу свои эмоции. Он не отвечает сразу, только продолжает мягко обнимать меня, как бы давая понять, что не нужно говорить, если не хочешь. Но всё равно он не может не подбадривать меня. — Ты знаешь, что если тебе нужно поговорить, я всегда рядом, — его слова успокаивают, но я всё-таки чувствую, что мне пока не хватит силы поделиться всем этим. Но он не торопит меня, он просто здесь. Проходит несколько минут в молчании, и в комнате становится тихо. Только наш дыхание и легкий звук фильма. Всё кажется таким уютным, таким спокойным и тёплым, но я знаю, что рано или поздно мне придётся взглянуть правде в глаза. И мне придётся сделать выбор. — Кирилл... — шепчу я, и он сразу смотрит на меня, подаваясь вперёд. — Ты действительно веришь, что люди могут измениться? Парень молчит, словно переваривая мои слова. Его взгляд становится более сосредоточенным, и он немного сжимает мои плечи, чтобы я могла почувствовать его поддержку. — Я думаю, что всё зависит от того, как человек сам воспринимает свою жизнь. Измениться можно, если есть желание. Но если человек не осознает, что что-то не так, изменения не произойдут, — он говорит это с таким пониманием, что я невольно киваю. Я закрываю глаза и вздыхаю, понимая, что не все вопросы можно решить сразу. И, возможно, ответы я найду позже, когда смогу полностью взглянуть на себя и свои чувства. — Ты прав, — молвила я после небольшой паузы, снова чувствуя, как мне становится легче от его слов. Он продолжает смотреть на меня, и его глаза полны уважения и заботы. — Я думаю, что мне нужно время, чтобы понять, что с этим всем делать. Спасибо тебе. Кирилл снова улыбается, его лицо мягко освещается теплом. Он нежно кладет свою голову на мою макушку, и я чувствую, как его поддержка бесконечно сильна, как его присутствие наполняет меня силой. — Всё будет хорошо, зайчонок. Ты не одна, — шепчет он, и я верю ему. Я верю, что всё наладится. Может, не сразу, но с его помощью я буду сильнее. "Мы снова погружаемся в фильм, но теперь я чувствую, как внутри меня растет маленькая искорка надежды. Всё не так страшно, как кажется, и я знаю, что смогу пройти через это с людьми, которые меня поддерживают. И, может быть, самое главное — не бояться быть собой в этом процессе." Мы сидим в полумраке, залитые мягким светом экрана. Фильм идет, но я уже не так внимательно слежу за сюжетом. Моя голова покоится на груди Кирилла, и я слышу его ровное, размеренное сердцебиение. Оно как колыбельная — спокойное, уверенное, надежное. С каждым ударом я чувствую, как напряжение уходит, а тяжесть последних дней растворяется. Кирилл сидит неподвижно, будто боясь нарушить эту хрупкую тишину. Его рука обнимает меня за плечи, а пальцы другой руки мягко перебирают мои волосы. Это прикосновение, едва ощутимое, вызывает во мне тепло, похожее на домашний уют, который я так давно не чувствовала. — Тебе комфортно? — его голос тихий, словно он боится разбудить мои мысли. Я не отвечаю сразу, только киваю, чувствуя, как утыкаюсь носом в его футболку. От неё пахнет чем-то свежим, чистым, и этот аромат окончательно успокаивает меня. Глаза начинают слипаться, и я понимаю, что усталость берет своё. — Кир... — шепчу я, почти не открывая рта. — Спасибо. Он молчит, но его рука крепче обнимает меня, а я, кажется, уже не могу бороться с дремотой. Последнее, что я ощущаю, — это как он наклоняется ко мне, чтобы что-то сказать, но я уже не успеваю разобрать слова. Когда Кирилл замечает, что я уснула, он тихо выдыхает. Его взгляд скользит по моему лицу — глаза закрыты, губы слегка приоткрыты, дыхание ровное. Он улыбается, так, как улыбаются люди, которые видят что-то родное. Затем, стараясь не потревожить меня, он осторожно поднимается, поддерживая мою спящую голову. — Бедная моя девочка... — шепчет он, скорее себе, чем мне. Но я не реагирую, оставаясь в плену сна. Он аккуратно переносит меня в свою спальню. Шаг за шагом, мягко, чтобы не разбудить. Когда мы оказываемся в комнате, он укладывает меня на кровать, бережно поправляет подушку и накрывает одеялом. Я что-то тихо бормочу во сне, и он усмехается, снова поглаживая мои волосы. — Всё будет хорошо, — едва слышно говорит он, как будто мои сны могут услышать его. Кирилл застывает на мгновение, наблюдая за мной, затем гасит свет в комнате и выходит, оставляя дверь приоткрытой. В гостиной он садится на диван, поднимает голову к потолку и тяжело вздыхает. В этот момент он понимает, насколько сильно ему хочется, чтобы я всегда чувствовала себя так же спокойно, как в этот вечер.