365 дней

      — Арс, ты же помнишь, что следующим рейсом мы летим в Омск? — осторожно спросил Антон у сонного Арсения, поднимаясь к себе в номер.       Доехали они вполне удачно, и даже выглядели более менее свежо, что для гастролей вообще роскошь. Обычно, во время переездов, импровизаторов можно сравнить с пожеванным листом бумаги: таким сереньким и невзрачным, с поплывшими буквами. А то, что после перелёта они вполне себе могут одновременно и идти, и разговаривать — аттракцион неслыханой щедрости от жизни.       — Да, Антон, помню, — тяжело вздохнул Попов, оглядывая себя в зеркале лифта, прислоняясь спиной к кабине.       — Мы будем говорить им о… нас?       — Эх, Антошка, если бы все было так просто… — Брюнет коротко чмокнул Шаст в скулу (до куда смог дотянуться), ничуть не стесняясь с большой вероятностью висящей где-нибудь в углу камеры. — Боюсь я.       — Что-то не так? — обеспокоенно спросил Шаст, глядя прямо в глаза. — Может, я смогу чем-то тебе помочь?       — Понимаешь, кот, мои родители — люди старой закалки, и совершенно неизвестно, как они отреагируют на наше заявление. Могут спокойно принять и начать показывать мои детские фотки, а могут закатить скандал и перестать со мной общаться.       Антон поджал губы, задумываясь над словами мужчины. Действительно, угадать реакцию Поповых-старших просто невозможно. На данный момент, в статусе обычного друга и коллеги, у парня хорошие отношения и с Верой, и с Сергеем, но неизвестно, как всё изменится, узнай они об Антоне «парне Арсения».       С родителями Шастуна гораздо проще: он на все сто уверен, что те абсолютно спокойно воспримут эту новость: с мамой у парня с самого детства полное взаимопонимание; отчим всегда по отношению к нему был настроен положительно, и относился ничуть не хуже, чем если бы он приходился ему родным сыном.       — А если как-нибудь, ну, осторожно намекнуть? Или тогда совсем не говорить?       — Я не могу так, Антон, они мне не чужие люди. Имеют же они право знать, как и чем живёт их сын, — вздох. — Моё дело сказать им. Дальше пусть поступают как им вздумается. Не захотят общаться — я не настаиваю.       Лифт издал тихое «дзынь», оповещая о прибытии на нужный этаж, и парни, подхватив багаж, вышли в коридор. Оглянувшись по сторонам, Арсений кивнул головой в левую часть прохода, показывая, куда идти.       — Не накручивай себя раньше времени, Арс, — продолжил Шастун, волоча за собой чемодан. — Раз они адекватно приняли сначала твои отношения с Алёной, а затем и их разрыв, то почему бы сейчас им не поступить также?       — Адекватно, да не совсем. Они мне тогда весь мозг чайной ложкой выели, говоря «какую девочку хорошую бросил да ещё и с ребёнком!» Ай-яй-яй, негоже так поступать! — Попов покачал головой, останавливаясь у нужной двери и сверяясь с цифрой на ключе-карте. — И мои аргументы, что это было обоюдное решение и нам обоим так будет лучше, ни папа, ни мама даже слышать не хотели. Да и ты ведь парень! Для них будет просто дикость, что мы с тобой именно пара!       — Нет, ну чисто теоретически, с ребёнком на руках ты меня не бросишь, конечно, — хихикнул парень, заходя в номер. — О, двуспальная!       — Антон! Давай серьёзно! — фыркнул Арс, следуя за ним и ныряя сразу в ванную. — Руки, кстати, помой!       — Хорошо, мам!       — Засранец. — Мужчина покачал головой, стягивая с себя толстовку и включая воду в душевой: смыть с себя пот и усталость после перелёта — сущий кайф.       — А вообще, — раздалось откуда-то из-за стены, — не накручивай себя раньше времени, Арсень. Не факт, что они воспримут эту новость в штыки. Они, может, спокойно отнесутся.       Попов в одном белье высунулся в комнату, взглядом выискивая спрятавшегося за открытой дверцей шкафа Шастуна. Забавная, знаете ли, картина: мебель была невысокой, и снизу торчали пятки, а сверху — кудрявая макушка. Да уж, служить на подводную лодку его не взяли бы точно — он бы в нее просто не влез.       — Антон, я не знаю.       — Зато я знаю наверняка, — из-за дверцы показалась голова, — то, что бы они не сказали, я все равно останусь на твоей стороне. Нет — значит нет, уедем дальше гастролировать. Со своими родителями тебя познакомлю, Кьяру к себе на зимние каникулы можем забрать. Всё хорошо будет, не дрейфь.       — Спасибо, — вымученно улыбнулся мужчина. — Правда, спасибо. И что бы я без тебя делал?       — Без меня тебе бы не пришлось говорить родителям об отношениях с мужчиной, — хихикнул Шастун, тут же меняя тон на более серьезный. — Люблю тебя. Все, иди мойся, нам в зал через полтора часа выезжать.       — Ой, да ну тебя, — отмахнулся брюнет, шлепая босыми ногами в душ, где все это время вхолостую текла вода. — Ну и счета же им за воду придут…       — А в Африке дети голодают, между прочим, — съехидничал Шастун, слыша бормотание мужчины. — Сколько народа напоить можно было бы!       — Блять, Антон!       — А что? — удивился Шаст. — Я не прав?       — Заебёшь, — Арсений покачал головой: Антон неисправим.       — Заебу. Давай только до вечера, сейчас некогда.       В стену кто-то забарабанил — ну да, толщина стен тут в лучшем случае сантиметров пять-семь. Русоволосый удивленно поднял брови и уставился на источник звука, ожидая, не проломит ли этот самый «кто-то» кулаком двойной гипсокартон, и не выползет ли из дыры «чужой».       — Заебали! Даже не думайте здесь, сука, трахаться! Поберегите мою психику до следующего отеля! — Этот голос Шастун узнал моментально — за стеной оказался не кто иной, как Димка Позов.       Антон рассмеялся, стуча другу в ответ, только уже с меньшей силой, чтобы, не дай Бог, не напугать соседей — сам бы Шаст точно испугался, если в соседнем номере кто-то начал стучать и орать благим матом. Сейчас, кстати, парень очень надеется, что никто из жильцов не расслышал, о чем кричал Дима, иначе косых взглядов им с Арсением в ближайшие сутки точно не избежать.       — Поз, здорова!       — Антон, сука, прекрати орать, — послышалось недовольное ворчание из ванной, и парень был вынужден замолкнуть, дабы не будить «древнее» зло. Древнее, между прочим, во всех смыслах.       — Арс, вымывай давай песок с коленей и чеши сюда. Я сейчас пиццу закажу — жрать охота пиздец.

***

      Концерт, впрочем, как и всегда, отыграли более, чем хорошо — зрители весь вечер сыпали бурными овациями, а сами импровизаторы остались довольны. Собравшись всеми вместе, ребята, вместо того, чтобы двинуть куда-нибудь в клуб, отправились в отель собирать вещи: уже в одиннадцать вечера они сядут в поезд до Омска.       — Арс, ты когда успел, блять, здесь так обжиться? Мы здесь от силы были часа четыре, а твои вещи везде, — возмутился Шаст, наблюдая за тем, как брюнет пихал вторую пару джинс в чемодан. — Как так-то нахуй?       — Антон, у меня уши сейчас отвянут, — сморщил нос. — Мата поменьше.       — Ебало поуже. Не отвянут: намажь их своим бальзамом для волос, и все будет нормально, — буркнул Антон, явно не довольный таким замечанием. — Ты его, кстати, забрал в душе с полочки?       — Забрал, — скривил голос, передразнивая. — А ты все собрал?       — А я ничего и не разбирал.       Арсений, сидящий до этого на полу возле шкафа, поднялся на ноги, направляясь в ванную. Смех смехом, а Антон-то прав: в ванной осталась куча баночек. Шампунь, бальзам, крем бля бритья, сама бритва… Лишь бы это все не забыть: Шастун будет припоминать ему это до следующих гастролей.       Парень рассмеялся, провожая мужчину взглядом и не выпуская из головы мысль о том, зачем ему столько всего. Штучки какие-то… Интересно, если это все у него на недельку-другую забрать, он превратится в страшного лохматого Йетти? Если да, то Шаст с удовольствием бы на это посмотрел.       Телефон в кармане завибрировал, говоря о непрочитанном сообщении, и парень достал его из кармана. Кьяра, 21:01 Привет, пап Я соскучилась       Антон умиленно улыбнулся. Блин, а ведь он постоянно забывает писать этой малышке, хотя и сам безумно скучает по ней.

Вы, 21:03

Солнце, здравствуй

Я тоже скучаю

И папа скучает

Кьяра, 21:04 Когда вы приедете?

Вы, 21:07

Где-то через месяц

Обещаю, что как только вернемся — обязательно возьмем тебя погостить)

Кьяра, 21:08 Здорово Я буду ждать

Вы, 21:10

Лучик, можно я тебе потом напишу, нужно собираться

Кстати, ты почему не спишь?

Кьяра, 21:12 Мне приснился кошмар и я решила написать тебе Хорошо, спокойной ночи

Вы, 21:12

Спокойной ночи)

Спи и ничего не бойся

Мы с папой тебя любим

      — Ты чего лыбишься? — удивленно спросил вышедший из душа Арсений, вытирая полотенцем волосы. За перепиской с Поповой-младшей Антон не заметил его появления.       — Мне Кьяра просто писала, вот и лыблюсь.       — Да? — удивился мужчина, подходя ближе. — А что писала? Погоди, она же сейчас спать должна!       — Ей кошмар просто приснился, и она решила написать мне.       — Моя девочка, — тоскливо протянул мужчина. — Как же я скучаю.       — Я тоже скучаю. — Парень вздохнул, глядя на расстроенного брюнета. — Просто нужно подождать.       Раздался настойчивый стук в дверь, и Арсений, стоящий посреди комнаты в одних боксерах, прошмыгнул в душ. Антон же поднялся на ноги и поспешил открыть гостю — чей-то кулак с такой силой ударился о древесину, что парень испугался и что дверь могут попусту снять с петель.       — Так, товарищи молодожены, шевелим булками, и через полчаса я жду вас с вещами у автобуса, — отчеканил Шеминов и тут же скрылся среди лабиринта коридоров. Коротко и ясно.       Попов, опасаясь, выглянул из душа, прикрываясь влажный полотенцем, тем же самым, которым несколькими минутами ранее вытирал волосы. Обведя комнату взглядом и не найдя там никого постороннего, мужчина выбрался из своего укрытия, шагая по номеру и откидывая ткань на нерасправленную кровать.       — Шеминов? Я, вроде, по голосу понял.       — Ага, — кивнул головой Шастун, плюхаясь в кресло. — Он самый.       — А что хотел-то?       — Сказал, чтобы мы через полчаса с вещами были внизу. Одевайся давай. Не хватало ещё, чтобы ты себе что-нибудь застудил.

***

      Ровно через отведённое на сборы полчаса, парни стояли возле автобуса. Антон курил, выпуская в ночное небо сизые стоуйки дыма, а Арсений, прижавшись к теплому телу, стоял рядом, наблюдая за начавшими появляться звездами.       — Ты готов? — спросил Шастун, выдыхая очередную порцию дыма и прижимая мужчину ближе к себе.       — К чему?       — Ко встрече с родителями, — пояснил Антон, хотя подозревал, что брюнет сразу понял, о чем речь. — Как твой настрой?       — Да никак, — пожал плечами. — Как ты там сказал? «Будь, что будет»?       — Волнуешься? — мужчина кивнул. — Ты же помнишь, что я с тобой?       Весь их романтический лад, впрочем, как и всегда, прервал чей-то крик, только на этот раз не Серёжи, а Стаса:       — Так, все, хорош курить, грузимся!       Парни сцепились мизинчиками, глядя друг другу в глаза, и проследовали к автобусу, в котором уже дремала Оксана. Заняв свои места, водитель завел двигатель, а Антон тихо шепнул Попову на ухо:       — Люблю тебя.