365 дней

      Проснулся Антон от того, что кто-то сопит ему на ухо. А еще, между прочим, этот «кто-то» закинул ему на талию ногу, и от тепла кожа покрылась испариной. Кое-как разлепив глаза, Шастун повернул голову и увидел еще мирно спящего Арсения. Во сне тот был похож на ангелочка, такого миленького и сладенького, что хотелось зацеловать его до смерти, затискать и потрепать за щечки, как это всегда делала бабушка Антона. Ну просто солнышко! В таком положении Шаст, пожалуй, впервые смог разглядеть лицо брюнета, которого в дневное время выловить и усадить было задачей повышенной сложности. Откуда у него бралось столько энергии, Антон понятия не имел. Пышные черные реснички аккуратной грядой обрамляли веки, контрастируя с нежной молочной кожей; в нос-кнопку так и хотелось ткнуть пальчиком, но будить Арсения тоже не хотелось. На щеках, усеянных созвездиями родинок, которые хотелось соединить маркером как в старом детском журнале, проклюнулась однодневная щетина, не портящая, а только придающая какую-то изюминку. Какой же он красивый! И за какие такие награды он достался Шастуну? Осторожно, чтобы, не дай Бог, не разбудить Попова, Антон скинул с себя его ногу и поднялся с кровати, лишь только чудом не наступая на караулившего пробуждение хозяина кота. Обычно Люк спал рядом с Шастуном, пригревшись под боком и периодически ударяя лапой по носу, если тот придавит рукой хвост, но сейчас его место занял Арсений, и как эта пушистая задница не расцарапал за такую наглость мужчине лицо - не известно. — Да идем мы, идем, — шепнул Антон нагло мяукающему в ногах коту. Голодный кот — злой кот, и если бы хозяин проспал еще хотя бы час, то тот бы обязательно разбудил и его, и Арсения своими воплями. Арсений. В голове начали всплывать воспоминания вчерашнего вечера. Вот они готовят ужин — Антон потянулся к голове, хохотнул и не нащупал маленькой пряди волос. Вот они сидят на диване и делятся «незабываемыми» впечатлениями о ПИКНе (ага, забудешь тут). Вот… Боже, Да! Они с Арсением встречаются! Встречаются! Приняв столь важное решение, парни весь вечер обжимались сначала на кровати. Дальше объятий, конечно, не зашло, но зачем спешить? У них впереди полно времени, а сейчас нужно наслаждаться каждым периодом в их отношениях. Сейчас, кажется, конфетно-букетный. Наполнив доверху миску кота кормом, - планировалось насыпать чуть меньше, но Люк путался под ногами, а возвращать излишки в упаковку было лень, — Антон прямой наводкой отправился в ванную. Всё-таки повезло ему сегодня встать раньше Арса. Вчера тот чистил зубы тридцать минут. Тридцать! Да за это время Шаст может трижды голову помыть! А он — зубы чистит! Чистюля, блин. Как он только зубы все не стёр? Наскоро приняв душ и побрившись, Антон, вытирая по пути мокрые волосы, вышел из ванной. На кухне его уже поджидал Арсений, весь взлохмаченный и заспанный. Завидев Шастуна, тот подорвался со стула и в несколько шагов оказался около него, заключая в кольцо объятий. Антон, не долго думая, обнял его в ответ, целуя в темную макушку, пахнущую мятным шампунем. Попов вообще всегда пах чем-то очень вкусным: кофе, корицей, апельсинами, и сейчас его, разнеженного и до одури милого, хотелось сжать посильнее, зарыться носом в вихрастую макушку и втягивать этот запах, запах тепла и уюта. Его запах. — Доброе утро, лисичка, — улыбнулся Шаст, выныривая из рук партнера. — Давно встал? — Да не-ет, минут пять назад, — протянул Арсений, зевая и прикрывая рот ладонью. — Проснулся, а тебя нет. Вот и пошел искать. — Нашел? — Нашел, — закивал головой брюнет и расплылся в улыбке, вставая на цыпочки и обнимая теперь уже за шею. Всякие милости Попов любил ну очень сильно. Поцелуи в нос, объятия, прогулки за ручку… И ведь на первый взгляд не скажешь, что такой взрослый и серьезный дядька любит такую чепуху. — Есть будешь? — Антон не знал, как Арсений, а сам уже был готов съесть чуть ли не бегемота. По утрам он всегда был дико голодным и не прочь был даже поживиться не совсем привычными для завтрака вещами, например, борщом или тем же мясом по-французски, если, таковые, конечно, можно было найти в его холодильнике, а найти их можно было крайне редко — кулинар-то из него как из Матвиенко балерина. — Не-е, фу, — скривился Попов. Уж чего, а есть ему точно не хотелось. Антон пожал плечами и подошёл к столу, щелкая кнопкой чайника. — Пойду умоюсь. — Арсений развернулся на пятках и проследовал в ванную, оставляя Шастуна одного среди этого царства сковородок и кастрюль и надеясь, что за его отсутствие ничего не случится. Проводив мужчину влюблённым взглядом, Антон вернулся в спальню в надежде отыскать оставленные где-то вчера любимые джинсы, но сделать этого не успел. Телефонная треть разорвала утреннюю — ага, двенадцать это же утро — тишь квартиры, и Шастуну пришлось вернуться на кухню. Звонил Стас. Чего он хотел от него в законный выходной неизвестно, и сначала трубку брать Шаст не горел желанием, но это же начальство. Мысленно помолившись всем известным ему богам, Антон принял вызов. — Да, привет, я слушаю. — Шаст, здорова, — начал Шеминов, и уже сейчас в его голосе слышался какой-то подвох. — Ты же дома, да? — Ну дома, и что? — буркнул Антон в трубку. Все ясно. Если Стас начал издалека, то это точно какая-то лажа и отвечать на звонок вообще не стоило. Но деваться с подводной лодки ему некуда, поэтому парень продолжил: — Чего хотел-то? — Да тут помощь твоя нужна. Небольшая. Часика на полтора, не больше. — Ага, так Шаст и поверил. — Приедешь? Антону хотелось выть от досады. Ну как так-то? Он, вообще-то, отдохнуть планировал, с Арсением время провести, в кино, может быть, с ним сходить. А тут Стас со своей помощью. — Выбора, я так понимаю, у меня нет? — задал Шаст вопрос и скрестили пальцы на свободной руке. Надежда, всё-таки, умирает последней, верно? — Ага. Все, я жду. И Попова с собой захвати. — И отключился. Вот гад. Весь выходной ему запорол. Даже если они с Арсением управятся за запланированные полтора часа, в чем Антон сильно сомневается, день будет потерян. Час по пробкам туда, час оттуда, два-три там… Божечки, да за что это все, а? Обиженно откинув гаджет в сторону, Шаст обернулся и крикнул, оповещая Попова о неожиданно нарисовавшихся планах. Да уж, он тоже будет явно не в восторге. — Солнце моё, собирайся. Мы едем в Главкино. Можешь сказать спасибо Шеминову.

***

      Осыпая ворвавшегося со своими планами Стаса угрозами и проклятьями, парни собрались. Антон выпил свой традиционный утренний чай, а Арсений купленный вчера кофе, и они вышли из квартиры. Им абсолютно не хотелось никуда ехать, тратить свое время, нервы… Но отказаться они тоже, увы, не могли. Все пререкания могли отрицательно сказаться на зарплате, а получить денег меньше положенного хотелось все же меньше.       Как назло, прямо перед Главкино они попали в пробку, растянувшуюся на целых полчаса. Припарковавшись около здания, ребята вошли внутрь. Павильоны, павильоны, павильоны… Когда Антон впервые сюда попал, то заплутал и очутился около декораций камеди клаба, благо, что как нельзя вовремя подоспевший тот же самый Стас «потеряшку» нашел и привел по адресу. Потом, конечно, Шаст втянулся, но воспоминания о первом дне в этих стенах до сих пор прорывают на смех.       Не без труда отыскав креативного продюсера, парни перекинулись парой слов и подошли ближе к мужчине.       — О, явились, дорогие мои! — Шеминов улыбнулся и вскинул руки.       — Ага, и тебе не хворать, Станислав Владимирович, — недовольно подкатил глаза Шастун и сдержал порыв высказать накипевшее недовольство. — Чего звал?       — А, да дельце-то плевое, — отмахнулся тот, и Арсений, до этого стоящий молча, понял, что дело труба. — Надо декорации с площадки перетащить на склад. Реквизиторы все скопом взяли отгулы, а место нам нужно сейчас.       — Пиздец, — выдохнул Арсений. Надо было ещё вчера домой в Питер уезжать, а он, дурак, остался. Антон просто промолчал. Сказать ему на это все было нечего.       — Приступайте. — И ушёл, собака.       Дойдя до съёмочной площадки Импровизации, ребята оглядели фронт работ. Да-а, тут таскать и таскать.       — Ты тоже в шоке? — тихо спросил Арсений, толкая Антона в бок. Тот кивнул.       После вчерашних шокеров вся ниша, в котором сие действо проходило, была завалена реквизитом и декорациями. Березовые веточки, миски, стулья, одежда… Чего тут только не было! И что с этим всем им делать?       Медленно подойдя к полю «боя», Арс брезгливо зацепил залитую какой-то жидкостью кусок ткани, который изначально был шторой. Рядом валялась бутылка, в которую, по всей видимости, эта самая жидкость была налита. Пнув эту склянку куда-то в эпицентр бардака, Попов заметил, что в углу лежали рулон мусорных мешков и две пары перчаток. Стас, зараза, позаботился. Лучше бы сам принёс сюда свой зад и помог!       Тяжело вздохнув, сожалея о своей нелёгкой судьбинушке, Антон сложил на свой пуфик все свои кольца и браслеты аккуратной горочкой, натянул перчатки и подошёл ближе. Деваться некуда, придётся убирать.       Через несколько часов труда, когда весь мусор был убран в мешки, уцелевший реквизит отправлен на склад, а пот с лиц стекал в три ручья, оставалось лишь оттащить огромный дубовый стол, невесть откуда вообще в этой студии взятый.       — Ну что, последний рывок? — спросил Арсений и взялся за края мебели.       — Ага. — Шастун измученно выдохнул и вытер рукавом того самого фиолетового худи испарину со лба.       Кое-как дотащив все-таки несчастный стол до склада, ребята облегчённо вздохнули, а Антон уселся на дубовую поверхность. Дважды они уже ударили его об углы, содрав местами лак, и за его целостность Шастун уже не волновался.       — Шеминов — предатель! — раздражённо выдал брюнет, опираясь спиной о прохладную стену.       — Да ну его, — махнул рукой Шастун. Говорить сил не было. На часах была уже половина пятого, а им ещё до дома надо каким-то образом добраться.       Арсений подошёл ближе и запрыгнул на стол, устраиваясь рядом с Антоном и кладя голову ему на плечо. Здесь, в полусумраке склада, среди кучи разной утвари им было друг с другом уютно даже молчать. Было в этой тишине что-то интимное, что-то такое сокровенное и личное, делиться которым не хотелось ни с кем. Хотелось запомнить каждый момент, проведённый вместе, каждую секундочку. Уже завтра Арсений уедет, оставив за собой призрачный шлейф парфюма и запах мяты на подушке.       — Антош, спасибо, что ты есть, — промурчал Попов, прижимаясь сильнее к уставшему телу. Тот лишь улыбнулся, глядя в темноту помещения.

***

      Сесть за руль на обратном пути вызвался Арсений, и Шаст возражать ему не собирался. На этот раз пробкам, если верить навигатору, ничего не предвещало и всеобщей радости не было предела. Хотелось поскорее приехать домой, смыть с себя пот, чего-нибудь перекусить и лечь в кровать.       В салоне авто играла какая-то известная радиостанция, разбавляя непринужденные разговоры о работе и увлечениях. Вдруг Попова осенило:       — Слу-ушай, — загадочно протянул он, не отводя взгляда от дороги, — а почему выдернули только нас с тобой? А Позов, а Матвиенко? Чего это мы с тобой должны были горбатиться?       — А, ну не знаю. — Шаст оживился и вполоборота повернулся к мужчине. — Димка, наверняка, уехал куда-нибудь с семьёй, а Серёга… Ну он же у нас деловая колбаса, нашёл тысячу отговорок. Одни мы с тобой, дурачки, повелись.       — Ну Стас, ну наглая морда, — покачал Попов головой. Да, молодец Шеминов, нашёл себе бесплатную рабочую силу.       Едва завалившись на порог квартиры, Шастун уселся на обувной полку и ни в какую не хотел с неё вставать. Вообще. Рассмеявшись над своим суженным, Арс убрал в сторону кроссовки и ушёл мыть руки.       Когда же Попов вышел из ванной, Антона в прихожей уже не оказалось, зато на кухне уже кто-то гремел посудой. Арсений, ничуть не удивившись, направился на звук.       — Может, вчерашнее мясо подогреем?       — Угу. — Из-за дверцы холодильника показалась довольная моська Шастуна, уже жующая кусок колбасы. Проголодался, бедолага.

***

      Утолив голод, эта маленькая компания поочерёдно приняла душ и завалилась в спальню, устраиваясь на незаправленной с самого утра кровати. На ноутбуке была включёна какая-то дурацкая комедия, на половине которой Арс подорвался с места.       — Ты чего? — Шастун поставил фильм на паузу, обращаясь к Арсению.       — Я же вещи не собрал! — Арсений как ужаленный метался по комнате в поисках своих вещей, которые, на самом деле, благополучно лежали на полочке в шкафу. — А мне ехать завтра!       — Угомонись, лисичка, у тебя поезд аж в два часа дня. Ты до этого времени трижды успеешь собраться.       — А, ну… ладно. — Брюнет вернулся на место, обнимая торс Антона. Шастун нажал на пробел, и актёры продолжили играть.       Сон накатил внезапно, и уже в десять вечера, уставшие и довольные, они в обнимку провалились в мир грёз.