Без остатка

      Продавливать матрас спиной дело конечно хорошее. Усталость безостановочно стремилась по телу, придавливая конечности.       Я видела не так много трупов как другие, поэтому представить не могу, что было бы, не пройдись я вперёд по полю. Наверное, умерла бы после первого масштабного расстрела, когда рядом со мной упал первый труп, хрустнув раздробленными костями.       После всего увиденного у меня зрела мысль, что либо правительство устраивает такие страшные игры, чтобы понизить число неугодных, либо кто-то очень богатый решил развлечься и устроил этот кошмар. Первый вариант невозможен из-за того, что здесь был рабочий класс.       Утешать себя мыслями, что в любом случае я рано или поздно умру, было успокаивающе. Ноги почти не ощущались от страха. Адреналин понемногу отступил и боль вновь пронзила мои суставы и кости.       Стоит найти того мужчину и поблагодарить за предупреждение. Я осмотрела людей в поиске человека — напряжённо смотря в пол, он сидел на ступенях с тем мужиком, которого ранее прижимал к стене.       Ещё тогда, на поле, мне было интересно, какие трудности и переживания он испытал, что так смело и открыто пытался защитить людей от смерти. Его усталое лицо походило скорее на прошедшее войну или что-то очень травмирующее.       Подумав немного, можно прийти к выводу, что наш спаситель либо дошёл до конца и это повлияло на него так сильно, что он решил вернуться, либо вместе с другими людьми он как-то выбрался из этого ужасного места, решив сейчас спасти таких же несчастных, то есть нас.       На вид ему лет 40-50 есть, поэтому там должно быть не просто что-то ужасающее, а скорее драгоценное. Любой жизненный опыт, отражающийся на людях — сокровище для меня. Хотя и не всегда можно понять, что мои видения значат — смысл трактую я и не всегда правильно.       Осторожно встав, я невольно подумала, что в меня могут выстрелить за лишнее движение. На негнущихся ногах я медленно проходила меж тихих статуй-людей. Время словно замерло в комнате, а приглушённый свет давил, прижимая к полу.       Если бы я только знала, что скрывается за личиной человека, было бы легче понять его цели и желания. И может быть, наш спаситель знает, как вытащить нас всех?       Ведя разговор со своим другом, он не заметил, как я подошла поближе, остановившись в метрах трёх сбоку и присела, чтобы его спина закрывала меня от собеседника. В его слепой зоне меня было сложно заметить, поэтому, сосредоточившись, я всмотрелась в спину мужчины.       — Тебе что-то надо? — но меня отвлёк его друг, заметивший, как я, пытаясь не попадаться на глаза, спряталась за спиной нашего спасителя. — Зачем прячешься?       Медленно подняв тело, ноги медленно протащили меня к ним ближе. Всё равно уже спалили.       — Извините, но мне просто было интересно, откуда Господин 456 узнал о... — не зная, как правильно обобщить произошедшее, я зависла. Разлетевшаяся голова мужчины невольно возникла перед глазами, как неудачный стоп-кадр. — О том что там будет.       Уважительная речь лилась из меня привычно легко и просто, но голос слегка дрожал от нервов. Как бы плохо это не звучало, но я умела подлизываться — да и попытки казаться услужливым отвлекали от плохих воспоминаний. Мужчина, вопреки ожиданиям, пустым взглядом посмотрел на меня так угрюмо, что стало немного непосебе. Сама того не поняв, я видимо надавила на свежую рану. Поняла, подойду потом.       — Но увидев вас, так сильно задумавшегося, я подумала, что спрошу позже, поэтому присела там. — вскинув две руки в знак капитуляции, я добавила прежде чем уйти. — И спасибо вам. Вы спасли многим жизнь.       Лучше оправдаться и заткнуться. Хотя даже причин беседовать у меня особо не было — мне хотелось только взглянуть на его нутро. Жаль, что теперь, замеченная, я не смогу стоять рядом достаточно долго, чтобы получилось что-то разглядеть из его внутренних проблем — не могу собраться с мыслями.       Я почувствовала, как ком свернулся вокруг горла, и, подавляя рвотные позывы, пошла побыстрее, чтобы сесть на ближайшее свободное место.       В недоумении я присела на ближайшую ступеньку. Голову никак не покидал образ вылетевших мозгов, обваленных в песке. Теперь я навряд ли смогу спокойно изучать людей, особенно после такой травмы.       Громкий гудок заставил людей встрепенуться, яркий свет включился. Из открывшихся дверей вышли восемь треугольников — я знала, что они ещё встретятся! — и квадрат. Примечательно, что у главного не было оружия.       Люди вокруг заахали, увидев пистолеты-пулемёты, и попятились назад. Какой-то мужик с дуру налетел на меня от страха, наступив на ногу.       — Осторожней! — прошипела я. Не один ты боишься.       — Свали! — ответил он мне грозно, спрятавшись за балками кроватей у стены. Да уж, мой герой.       Внимательно смотря за ситуацией, я пыталась выцепить хоть что-то в миньонах, но видела только их маски — слишком далеко, да и мне неспокойно. Вопреки всеобщим волнениям, казалось, они пришли, не чтобы добить нас.       — Все вы выдержали первую игру, — далеко не все. Я уверенна, что часть выживших находится на грани от того, чтобы умереть от страха, включая меня, что уж таить. — Примите наши поздравления.       Это неудачная шутка? Какие к черту поздравления могут быть здесь? Часть игроков были убиты вами, бесчёрствыми ублюдками.       Вслух я сказать не решилась — автоматы смотрелись грозно.       — А теперь позвольте объявить результаты первой игры. — пока квадрат сообщал, сколько было, сколько умерло и сколько осталось, над ним на большом экране стремительно уменьшались цифры, остановившись на числе 365. Девяносто один человек умер.       Голова невольно закружилась от напряжения. Было ощущение, что я нахожусь на грани сознания, обморок близился.       — Ещё раз поздравляю тех, кто выдержал первую игру. — послав их про себя, я прижалась спиной к железной ступеньке, плечом оперясь на ближайшую кровать.       Ноги разболелись, несмотря на выпитую таблетку. В тишине, где дыхание стало таким редким, изредка слышались всхлипы.       — Господин, прошу пощадите нас! — выбежав из толпы, старушка упала на колени. И я поняла, что тоже хочу умолять — я ещё хочу жить. Чуть ли не рыдая, она жалобно лепетала. — Прошу вас, смилуйтесь. Долг, который должен вернуть мой сын, я его выплачу. Прошу простите, я выплачу, во что бы то ни стало. Просто смилуйтесь.       Изредка задыхаясь от своих же слов, старушка потянула своего сына, и он упал, следуя её примеру. Люди из толпы начали выходить и просить: падали на колени, почти ложились на пол, плакали и кричали.       Мои ноги не позволили мне присоединиться к общему отчаянию.       — Боюсь, что произошло недоразумение. — роботизированно ответил квадрат. Может ли быть такое, что он каждый год видит эти игры и уже привык? Как часто проводятся такие игры? Выпустят ли нас вообще? Выполнят ли собственные правила? Или заставят играть, натравив нас друг на друга, словно собак?       Люди толпой кинулись умолять. Я сидела, скрывшись за стоящими людьми, пока множество других начало спускаться и слёзно просить, как и та старушка.       — Мы не хотим причинить вам вред. — казалось мне, или его голос звучал так, словно он ждал этого? Словно каждый раз он видит одно и тоже?— Мы предоставляем вам шанс.       Я бы сказала, что вы отнимаете наш шанс на выигрыш. Напугав нас, вы отняли большинство жизней — страх породил неосторожность. В правилах не было ни слова о выбывшем игроке, как о трупе.       — Третий пункт соглашения! — закричал мужчина. Знакомый командный крик — тот самый спаситель с поля. — Эти игры могут быть прекращены по решению большинства. Правильно?       Первая игра почти полностью выбила содержание договора. Даже после напоминания о его существовании я почти не помнила ни одно из правил.       — Всё верно.       — Тогда дайте нам немедленно проголосовать.       Точно — вот наше спасение. Выбор большинства поможет избежать неотвратимого. По спине пробежали морашки от осознания, что надежда ещё не потеряна.       — Безусловно. Мы уважаем ваше право на свободу выбора.       И тут я вскипела. Уважаете? Нас? Поступая абсолютно не по-человечески, вы говорите, что уважаете? Ещё бы сказали, что цените, вот это умора.       И, не подумав, я крикнула:       — Извините! Но почему вы не уважаете право на жизнь? — квадрат повернулся в мою сторону, когда я громко кричала с конца комнаты. Люди вокруг обязаны меня поддержать. Никому не нравится, когда его права ограничивают или забирают. — Незаконно лишать человека того, что он имеет с рождения. Жизнь — это не то, что может забрать посторонний.       — Напротив, мы уважаем вас, поэтому вы имеете полное право отказаться от игр. — это немыслимо. Я словно разговариваю с человеком, который не слышит или не понимает о том, что говорю.       — Допустим, — смирилась я, не хочу доказывать ребёнку, что небо голубое из-за озонового слоя. — Но почему в правилах игры это не прописано? Почему вы лишили нас выбора отдавать свою жизнь в игре или нет? Вы не уважаете наш выбор!       — Ещё в начале, мы говорили, что если вы проигрываете, то выбываете из игры. И все вы подписали договор, о том, что ознакомленны с правилами.       Словно кричу через снег. Не верится, что он не слышит моих возражений. Или же просто уходит от ответов.       — Сказали бы вы раньше, что выбыть здесь равно умереть! Вы нарушаете наше право на жизнь.       Благо люди поддержали меня. Нерешительно, но явно возмущённо они поддакивали мне, высказывались о всей этой организации, доказывали и обвиняли. И, кажется, под давлением квадрат сдался.       — Хорошо. Если большая часть проголосует за отказ от игр, вы можете безопасно её покинуть. — полдела сделано. У нас получится выйти. Не думаю, что окружающие готовы рискнуть своей жизнью.— Однако перед этим, позвольте мне объявить призовую сумму, как мы и обещали.       Нажав на кнопочку на пульте, квадрат замер в ожидании. Освещение изменилось с яркого холодного на приглушённое. Словно окутанные таинственностью мы обратили внимание на звук падающей бумаги, сопровождающийся музыкой выигрыша, как в казино — свинья-копилка заполнялась тостыми пачками денег. Неверяще, я внимательно следила за происходящим и видела, как люди, словно зачарованные, вылупив глаза, медленно подходили ближе.       Казалось, они все видели спасение в деньгах наверху. Окружающие вмиг побороли все страхи перед миньонами и встали на ноги, чтобы лучше видеть награду.       Смотря наверх, я видела, как сумма, способная спасти мою жизнь, падает с неба. За девяносто одного человека.       Деньги прекратили сыпаться, а игроки с любопытством обернулись на квадрат.       — В первой игре, в общей сложности, выбыл девяносто один игрок. Таким образом, в копилке находятся 9,1 миллиарда вон. — рот невольно открылся. Ноги прошибла резкая острая боль, словно говоря мне — вот твой шанс. — Если вы решите прекратить игру, оставшиеся 365 игроков могут забрать приз, поделить его поровну и покинуть это место.       — Сколько это на каждого?       С замершим сердцем я слушала. Этого конечно не хватило бы на полное лечение, но хоть какая-то выплата, как моральный ущерб, была бы неплоха.       — На каждого это 24 931 500 вон.       Тех денег, что мне дали бы, хватило бы на весёлое проведение моих последних месяцев.       Вмиг липкий стыд облепил мою грудь. Как же мне не стыдно так думать? Эти деньги — жизни мёртвых игроков. Как я могу думать о них, как о моих?       — Вы же сначала сказали 45! — крикнул Танос. По моим же рукам пошла дрожь. Я не уверена, было ли это от игры или собственного стыда.       — По правилам на каждого выбывшего игрока приходится 100 000 вон. — вот значит, сколько стоит человеческая жизнь. — Если после каждой игры будут выбывать ещё игроки, то денежный приз будет рости.       Какая разница, возрастёт она или нет, если умрут люди?       Хотелось бы мне так думать. Внутри же я понимала, что я ничем не лучше сомневающихся людей. Особенно зная то, что всё равно мне грозит смерть через месяц или два. Умру я в играх, где хотя бы попытаюсь спастись, или умру в муках, не пытаясь — какая разница, если исход один?       — Скажите, сколько составит приз, если дойти до конца? — невольно я фыркнула. Дурак что-ли? Сказали же, сколько умрёт человек, столько и прибудет в копилку.       — Как мы уже говорили, общая сумма приза за 456 игроков — это 45,6 миллиарда вон. Эти деньги будут поделены между игроками, которые пройдут все шесть игр.       — Значит, если до конца дойдёт один, он получит всё? — вот она, человеческая жадность.       Квадрата такие вопросы не смущали, он явно знал, что отвечать в таких случаях. Значит, мои ставят тебя в неудобное положение, скотина, что ты избегаешь и переводишь тему?       — Всё верно.       — Мы можем проголосовать за прекращение игры после завершения второй игры? Верно? — и тут я онемела. Обернувшись на человека, сказавшего это, я увидела в его глазах только нерешительность и интерес.       — Как было обещанно в соглашении, после каждой игры у вас будет возможность проголосовать и покинуть это место с накопленными до того момента призовыми деньгами. — человек опустил голову, и я видела, как он глубоко задумался.       Большинство здесь — люди старше меня. Даже если я буду молить их выйти отсюда, ничего не изменится.       — Для нас всегда самое важное это ваше добровольное желание участвовать в игре. — но если меньшая часть не захочет играть, но при этом остальные проголосует за игру, то где же будет добровольность? Если не ошибаюсь, не желающие играть выбывают, то есть умирают. — Итак, приступим к голосаванию.       Стыдно признать, но только сейчас я заметила расчерченные на полу линии, разделяющие свободное пространство пола на синий круг и красный крестик. Это было здесь всегда?       Двери вновь открылись и вышли пара суетящихся миньонов-кругов с чем-то продолговатым. Поставив это, они ушли за спины треугольников. С своего места я не могла увидеть, что там.       Приглушённый свет исчез, но зато крест и круг на полу стали подсвечиваться. Зал озарился красным и синим светом, разделяясь на две стороны. Меня нервно позабавила возможная отсылка на концепцию добра и зла.       — Если вы желаете продолжить игру, нажмите синюю кнопку с кружком. Если хотите прекратить игру — красную с крестиком. — объявил квадрат. Выглядит вполне понятно. — Голосуем в обратном порядке.       Вызвали последнего игрока. Мужчина с поля, он же игрок 456, он же наш спаситель вышел слегка неуверенно и злобно посмотрел на квадрата. Люди заслоняли собой вид, поэтому я в мучениях уползла на свою кровать, чтобы лучше видеть происходящее.       Всмотревшись в мужчину, я удивилась, разглядев слабые очертания потресковшегося тела — никогда раньше не видела очертания внутреннего мира так далеко. Почти сразу видение пропало.       — Всё это абсолютно бессмысленно. — разнёсся словно туман голос женщины с хвостиком-змеями. Она сидела на одной из верхних кроватей, будто куршун высматривала сомневающихся и боящихся. Её мелодичный тембр зачаровывал и манил, и я тоже заслушалась. — Как вы не могли знать, когда появитесь на этот свет, также вы не можете решить, когда уйдёте. Место и время вашей смерти были предопределены богами с самого рождения. Как бы вы не сопротивлялась, вам не избежать вашей судьбы.       Удивительно, но я была с ней согласна. У судьбы на каждого человека свои планы. И когда ты этот план выполняешь — больше ты ей не нужен. Каждый день уже заранее отмечен определенными событиями, именно поэтому для людей изменение судьбы является невозможным.       Несмотря на её высказывание, мужчина, долго не думая, выбрал крестик.       У меня же было время решить. Хотя я и так знала, что я должна выбрать, несмотря на собственные хотелки.       Люди подходили, выбирали и расходились по разные стороны. Иногда крестики превышали нолики, иногда наоборот. Я не опускала вниз свой взгляд, и так чувствовалось сильное напряжение вокруг.       Люди, выбирающие нолик, видимо, больше не имеют смысла жить и просто хотят попытать удачу. В каком-то смысле я их поддерживаю — у меня такая же ситуация в жизни.       — Стойте, остановитесь! Не делайте этого! — странное дежавю одолело меня, когда я вновь услышала игрока 456. — Одумайтесь! Вы ничего не поняли?! Это уже не просто детские игры! Если продолжим играть, мы все умрём!       Его отчаянный, но твёрдый голос призывал нас думать головой. Видя его крепкую моральную позицию, я снова почувствовала едкий стыд. К сожалению, как и игрока 044 я понимала, так и игрока 456. Если обобщить, то разные стороны монеты. Это называется столкновение интересов, когда настолько разные нравственные позиции сталкиваются. И чаще всего это приводит к конфликтам.       — Нам немедленно нужно отсюда выбраться! Мы должны проголосовать против и уйти! Мы обязаны остановиться! — прокричал он с чувством, что засосало по ложечкой. Его уставшее от борьбы лицо вызывало у меня боль в сердце. Это через что должен пройти человек, чтобы так выглядеть?       Невольно опустив голову, я чувствовала себя пристыженной. Неприятное настольгическое ощущение настигло меня — словно папа ругается.       — Кем ты себя возомнил? — услышала я ворчливый голос из толпы. — Зачем пытаешься всё время всех сбить с толку? Напугал, что в нас будут стрелять, ещё до начала игры!       Сидя наверху, я видела, как тучный старый мужик пропихивается сквозь толпу.       — Он прав, из-за того, что ты заранее нас напугал, — поддакнул выкрик женщины. — Я ещё больше нервничала и чуть не погибла.       Старик наконец добрался до мужчины.       — А откуда ты знал, что они будут стрелять? Вы заодно? — смотря прямо в лицо, другой человек, явно моложе, обвинял спасителя. Честно говоря, я даже не думала о таком исходе. Игрок 456 правда ведь знает слишком много.       Почти тыча пальцем в обвиняемого, старик в итоге отпихнул его рукой и, брызжа слюной, продолжил:       — Может быть кто-то из персонала притворяется участником игры? — он прошёл между расступившихся людей и крикнул миньонам. — Кто это такой, вы его подослали, чтобы он манипулировал нами?       Толпа агрессивно завыла, словно забыла благодаря кому вышла из той игры. Если бы наш спаситель не проинсируктировал — не то чтобы я помню, что он там говорил — нас подробнее, то навряд ли так много человек выжили.       — Господин, поосторожнее с выражениями, только благодаря ему мы не потеряли хладнокровие и смогли выжить в этой игре. — с кем-то у меня совпали мысли. Его друг с номером 390 закрыл собой товарища и выдвинул свою точку зрения. — А ты! Я видел, как ты боялся! У тебя даже ноги тряслись, ты должен благодарить его, не смей так говорить!       Началась перепалка. Тот молодой мужчина ругался с игроком 390 так, словно не мог принять правду и извиниться. Хотя я и не видела его глаз, но была уверена, что они у мужчины бегают от стыда и злости.       — Эй, хватит, хватит. Спокойно, спокойно. — встряла старушка, которая ещё раньше умоляла её выпустить. — Послушайте, послушайте, господа! Вы и я, все мы остались в живых лишь благодаря этому господину.       С частыми придыханиями, всхлипываниями она продолжала и продолжала кричать, также как и наш спаситель, призывала прекратить жадничать и ценить свою жизнь. В конце своего доброго монолога она утвердила свои слова, говоря, что все, все мы уйдём отсюда.       Поднялся гомон. Люди и не думали слушать её. Принялись кричать, ругаться и ссориться. Воздух нагревался от часто дышащих людей, стал кислым, а кислород стремительно заканчивался.       Вот так мы и помрём здесь? Задохнувшись?       — Я в эти игры уже играл! — разнёсся крик по всему залу. Моё сердце замерло в неверии. Люди, как один, вмиг затихли, испытывая те же чувства. — Говорю, что я уже играл в них! Поэтому я всё знал про первую игру, поскольку я уже играл в эти игры. Три года тому назад, я стоял прямо тут и все те, кто со мной тогда играл... Погибли все до единого!       Шёпот прошёлся по залу. Мои уши заложило. Как играл? Всмысле, уже играл?       Тысяча и одна мысль проносились в моей голове, начиная от вопроса: "Зачем он сюда пришёл вновь?", заканчивая непониманием, как он мог выжить один единственный. Неужели все игроки... Выбыли?       Значило ли это, что игры будут сильно сокращать количество игроков? Среди людей полных желания наживиться у меня не было и шанса выжить. В конце концов, как бы я ни говорила себе, что всё равно скоро умру, желание жить никогда не покидало меня.       Мужчина продолжал что-то кричать, но резко затих.       — С этого момента любые попытки помешать голосованию будут пресечены. — один из миньонов направил автомат на игрока. — Просим вашего содействия. Итак, продолжим голосование.       Люди продолжили голосовать, но мужчина уже не говорил.       Я же медленно спустилась вниз к голосовавшим, ведь скоро должна была наступить моя очередь. Странное волнение одолело меня, когда среди немногих людей я испугалась. Есть ли здесь правильный или неправильный выбор?       Смотря, как посмотреть. Если с моральной точки зрения, то всё из ряда вон плохо. Люди, отбросив нравственные принципы, были готовы отдать чужие жизни за деньги. Но с другой стороны, целая половина человек выбрали вероятность своей смерти, добровольно нажав на кружок.       Так дошло до меня. Идти среди двух толп было странно страшно. Словно две волны, они готовились обрушиться на меня и утопить.       — Игрок 30. — оклик той женщины заставил меня поёжиться и обернуться. Больше она не сидела на верхней кроватке. Теперь, сверля меня убеждающим взглядом, снова говорила тем голосом, будто знала всё наперёд. — На нашей стороне боги, помнишь? Нам ничего не угрожает.       Я чувствовала, как её желание перетянуть меня к себе было скорее хитрой уловкой, чтобы получить выгоду. Она стояла достаточно близко, чтобы я могла видеть, как её выпавшие глазные яблоки смотрят на меня. Захотелось блевать.       — Знай, ты одна из немногих причин, почему я выбрала круг. — когда глаза провернулись в её руках и зрачки сузились, я отвернулась, боясь, что меня действительно стошнит. Это она так ответственность за свой выбор скинула на меня? — Присоединяйся.       Возможно, и так бледная я, побелела сильнее, чем прежде. Люди со стороны крестика поинтересовалась, могу ли я идти. Кто-то даже заступился.       — Смотри аккуратней. — не смотря на неё, я прошла к месту голосования, чувствуя, как лицо осветило красным и синим светом, и громче добавила. — А то вдруг твою речь примут за попытку помешать голосованию.       Нажимая на крестик и видя, как мой голос влияет на исход голосования, я думала, как же сильно я разочарованна в людях. Даже если ты не хочешь жить, это не значит, что другие не хотят. А ведь кого-то ждут дома. Например меня.       Чем больше людей голосовало, тем напряжённее становилось. Последние десять человек сопровождались аплодисментами и поддерживающими криками.       — И наконец игрок 1. — устало проговорил квадрат. Я уверена, он уже задолбался ждать, когда же всё закончится.       — Все вместе! — закричал во всё горло Танос, нехило мативируя толпу. — Кружок! Кружок! Кружок!       Следом за ними закричали и мы. Прости, последний голосующий, но то давление, оказываемое на тебя, необходимо нам — мы боимся.       — Крестик! Крестик!       Хотя я и встала не так давно, всё равно тяжесть в ногах присутствовала и было сложно устоять в движущейся толпе. Когда меня поддержали, чтобы я не свалилась, в груди у меня потеплело. Может ещё не всё потеряно.       Как бы то не было иронично, последний голос забрали кружки. Радостные и разочарованные крики разошлись по залу. А квадрат объявил голосование оконченным и сообщил о продолжении игр.       Надежда, всё голосование теплившаяся во мне, потухла, словно последняя веточка костра. Человеческая жадность не имеет границ.