Сезон 2022

Все первое никогда не забывается. Первая любовь, первый поцелуй - для многих это носит особый оттенок эмоций, бережно лелеемый глубоко в сердце. Для гонщика все так же: первая команда, первый поул, первый подиум. И самое сладкое - первая победа и первый титул. Уик-энд в Бразилии обещал быть интересным: скачки погоды, переменчивая обстановка, а на закуску - проблемы со скоростью в стане Ред Булл. Джордж любил такую сумятицу: пока остальные тонули в хаосе, он плавал на поверхности, становясь лучшим среди других. Так было в Имоле несколько раз, несмотря на плачевный итог - так было и в Бельгии. До сих пор иногда казалось, что это был сон: сказочный круг, второе стартовое место и первый подиум - подиум за команду-аутсайдера. Кто бы мог тогда о таком думать, даже мечтать… А он поставил на кон всё и выиграл. Удивительное ощущение, хотя горький привкус подиума без гонки иногда отравлял сладость шампанского, фантомно ощущаемого на языке спустя столько месяцев. Интересно, сможет ли Бразилия стать более запоминающейся? *** Всё пошло не по плану ещё на квалификации: с одной стороны, третье место, с другой - вылет и подбитый болид. Джордж буквально чувствовал, как механики, затаив дыхание, выдохнули и застонали. Меньше всего после квалификации хочется заниматься починкой болида, особенно учитывая впереди тяжесть гонки и возможные штрафы за замену элементов. Особенно накануне спринта, когда каждая деталь должна стоять на своем месте. Любая серьезная поломка или замена - добро пожаловать в конец стартовой решетки. И Джордж искренне сомневался, что ему дадут двигатель Льюиса образца прошлого года - хотя он в любое время бы не помешал. Недовольство на стороне Льюиса тоже присутствовало: многим казалось, что Хэмилтон оказался бы гораздо выше, в том числе и повыше Джорджа, если бы ему дали закончить круг. Самого чемпиона, впрочем, это не особо волновало: он перекинулся парой слов с механиками и, заметив напарника, попытался его остановить.  - Джордж, погоди. - Если будешь меня обвинять, сразу нет: не готов выслушивать твои жалобы. - Ты категорически плохого мнения обо мне? - Не то чтобы безосновательно, согласись. - Давай не будем об этом спорить. У тебя есть планы на этот вечер? - Нет, а что? - Можем встретиться? Я хочу поговорить с тобой, но наедине и в укромном месте. - О чем, Льюис? Честно, я сейчас не настроен ни на романтические признания, ни на попытку меня в чем-то обвинять, ни даже на извинения и “мне жаль”. Я просто очень устал.. - Ни то и ни другое. Но я правда хочу прояснить пару моментов, и будет лучше, если мы как подростки не будем друг от друга бегать. - Ладно, - Джордж потер переносицу и выдохнул. - Приходи ко мне в номер, я тебя выслушаю. - На твою территорию? - Через пару фраз доступ на нее тебе закроется. - Молчу, - Льюис поднял руки в примирительном жесте, улыбнулся и поспешил в боксы. Джордж хмыкнул и засмеялся, наблюдая за весельем в боксах Хаас. Шутка ли: первый поул команды, которая не верила в подобный исход. Кевин, который не может перестать смеяться, механики, обнимающиеся в восторге. Маленькая команда и их маленькая победа.  Иногда в голове мелькала шальная мысль: что было бы, останься он в Уильямсе? Он бы так и тащился позади, разумеется, но в той команде любые очки ощущались незабываемо остро, запоминающееся. Шутка ли дело - в Мерседес подиумы - почти проигрыш, победа - обычное дело. А в Уильямс… Он мог пройти в третий сегмент и уже считаться героем, а что творилось с командой после Бельгии… Очень весело было отражать это в отчетах по бюджету, когда члены команды поочередно мялись и старались перевести тему. Он не жалел об уходе, но жалел о том, что больше никогда не почувствует ничего подобного, даже близко не приблизится к бесконечному, безответному счастью. Джордж думал о том, как год назад точно так же, как и Кевин сейчас, смеялся и плакал, получив первые очки. А потом стоял на вершине мира, с кубком в руках - первый подиум. На Уильямс! Тогда в него тоже не верили.  Но в Формуле-1 иногда случаются такие чудеса. *** Джордж валялся в номере, пролистывая ролики на Ютубе, когда раздался отчетливый стук в дверь. Гость пришел точно по часам, и британец распахнул дверь, впуская Льюиса внутрь. Тот быстро окинул взглядом обстановку, абсолютно аналогичную его номеру, и подошел к небольшому креслу.  - Чай, кофе? - предложил Джордж чисто из вежливости. - Если составишь мне компанию. Пилот пожал плечами и заказал чайник зеленого чая в номер. Напряженную обстановку явно не помешало бы разрядить.  - Ну, так о чем ты хотел поговорить? - Расселл нетерпеливо поерзал на месте. - Хотел извиниться перед тобой. В ту ночь ты узнал меня не с лучшей стороны, и мне правда не хотелось тебя задевать. - Какое тебе дело до того, что я думаю? Еще пару недель назад тебя вообще не волновало мое состояние. - Знаю. Я эгоист, и тогда мне казалось, что я поступаю правильно. Когда я узнал, что вы с Максом сблизились, у меня правда мелькнула мысль через тебя добиться от него правды. И тогда мне было плевать, как на тебе это скажется: ты ведь был в меня влюблен, а значит, мое внимание сделает тебя счастливым. По крайней мере, мне так казалось. - Ну да, Пьер сейчас явно от счастья с ума сходит, - Джордж помотал головой. - Ну и зачем мне твоя исповедь? Для неё, знаешь ли, психологи существуют, у нас и в команде таковой имеется. Дать номерок? - Просто в кои-то веки решил быть честным с теми, кто играет в моей жизни значительную роль.  - С каких это пор я для тебя не пустое место? Когда перешел в Мерседес и стал уничтожать тебя на трассе? - Не льсти себе. Мы оба знаем, что по скорости и опыту ты мне всё ещё уступаешь, и, если бы я не потратил половину сезона на сбор данных о болиде в ущерб себе, пока ты катался в удовольствие, результат в таблице был бы иной. - Гонки не терпят сослагательного наклонения. Да и ты не упустишь шанс похвастаться и выставить себя жертвой, как я вижу. - Я в любом случае не об этом. Ты просто помог мне составить в голове картину происходящего. И ты рассказал Пьеру правду, я благодарен за это. Не думаю, что смог бы честно ему во всём признаться, по крайней мере не в ближайшее время. - Ты за это… благодарен? - Джордж недоверчиво поднял бровь. - Да. Ты же знаешь, на чем были построены наши отношения… - На использовании Пьера, - Расселл перебил, - и всё, лишь бы добраться до Макса. Серьезно, я всё ещё не понимаю, как тебе пришла в голову эта идиотская по своей жестокости идея. Романтических фильмов пересмотрел? - Ты удивишься, но она была вполне рабочей. Пьер говорил о Максе без умолку. Иногда в негативном ключе, чаще нейтрально или позитивно.К тому же они в одной системе, так что мне достаточно было прикрываться заинтересованностью в делах парня и узнавать всё необходимое. - Звучит отвратительно, ты в курсе? Ты буквально им пользовался, и теперь ему из-за этого хреново. - Я в курсе, Джордж, и не пытаюсь оправдаться. Поверь, он со мной встречался тоже не от чистого сердца. - Ты о чем? - Не знаешь о его маленькой влюбленности в Шарля? - Чего? - Ну, теперь знаешь. - То есть… - Он просто хотел сбежать от себя, надеясь, что встречаясь со мной, перестанет испытывать влюбленность к Шарлю. Отчасти так и получилось, но уж поверь, Леклер все еще в его мыслях чаще меня. - Ты это откуда знаешь? - Заметно. Когда они всегда приходят вместе в паддок, когда Пьер слушает его бесконечно, не перебивая. Когда едва заметно злится, если кто-то еще присоединяется к их беседе. Когда говорит о Шарле и слегка прикрывает глаза, при этом чуть улыбаясь… - Ты реально следишь за такими мелочами? - Они слишком очевидны, чтобы не замечать. Я своими глазами видел эти симптомы у Макса, сначала со мной, а потом с Даниэлем. А потом поймал взгляды Пьера, и всё встало на свои места. Об этом знает весь паддок, впрочем, Шарлю прекрасно удается оставаться слепым. - Не гонки, а дешевая Санта-Барбара. - Только сейчас заметил? - Нет, просто устал в последнее время от всех этих проблем в отношениях. Серьезно, хоть у кого-то они остаются нормальными? - Себ и Мик. Николас и Лэнс. Макс и Ден. Чем тебя не устраивает? - Да я и не против. Просто иногда кажется, что на личной жизни мы зацикливаемся больше, чем на работе.  - Поверь, так делаем не только мы. Да и знаешь, так лишь кажется со стороны: работа для нас - привычная рутина, в ней редки непредсказуемые события. А когда дело касается наших близких… В любом случае, я просто хотел быть честным с тобой. - Со мной? Лучше поговори с Пьером, который чувствует себя использованным. Или Максом, которому ты все нервы вытрепал. - С Максом мы все уже решили. Пьер вряд ли захочет меня сейчас видеть, но я с ним поговорю. Решил, что и тебе стоит знать. - Ты сама откровенность, - Джордж съязвил, но вздохнул. - И что, Макс тебя простил? - Уж поверь, на это потребуется время. Но он готов двигаться дальше, и это внушает надежду. - Льюис… Я знаю, ты ждешь от меня того же самого, но я не уверен, что готов все забыть. Не понимаю, как можно использовать людей в своих целях, пренебрегать ими и все ради себя. Серьезно, для меня это равносильно дикости, и не думать об этом не получается. Спасибо за откровенность, но у меня пока нет желания возвращаться к общению “до” и делать вид, что всё хорошо. Я не Макс, прощать быстро не умею. - Хорошо, Джордж. Решение за тобой. Просто я рад, что ты меня выслушал.  До завтра тогда. Увидимся на треке. И, - у самой двери Льюис обернулся с улыбкой, - надеюсь увидеть тебя на первой строчке итоговой таблицы. Дверь хлопнула, и Джордж, несмотря на прошлые реплики и обиду, не смог не улыбнуться. *** Окруженный толпой счастливых и скачущих на месте людей, Джордж всё ещё не может поверить, что у него получилось. Время то замедляется, то ускоряется, но набатом бьет всего одна мысль: он победил! Он смог! Кто бы вчера об этом подумал? Победа в спринте - да, но в настоящей гонке! В его первой гонке, не из-за схода соперников, не из-за плохой погоды - просто потому, что он был быстрее. По щекам текут слезы, и Джордж чувствует себя до ужаса сентиментальным. Многие считают его киборгом за стабильность результатов, но сейчас он не может сдержать эмоций. Он смеется, обнимая механиков, и плачет, разговаривая по телефону с Вольффом. Еще немного - и пилот поднимается на вершину - на этот раз на самую высокую - подиума и выпьет победное шампанское. Неужели это случилось? Джордж уселся на асфальт, в голове промчались события двухлетней давности: он также упал на газон, сломленный, уничтоженный после неудачи в Бахрейне. Тогда он плакал от потерянных возможностей, упущенного подиума, оплакивал свои желания и надежды.  Между этими воспоминаниями всего пара лет, но как сильно всё изменилось… Как сильно изменились его слезы. По спине раздается легкий хлопок, и Джордж, усевшийся на асфальте, поднимает глаза. Через шлем смотрит Льюис, кофейные глаза смеются. Расселл поднимается и стискивает напарника в объятиях, не в силах сдержать эмоций. Плевать на недавний разговор, на обиду - сейчас есть только несоизмеримое счастье и вкус триумфа.  Так вот как ощущается победа, - британец шепчет, уткнувшись чемпиону в плечо, - теперь понимаю, почему ты не хочешь останавливаться.  Это никогда не надоедает. Многие думают, что со временем победы приедаются, а подиумы с доминированием становятся обычным делом. Но уж поверь, это чувство триумфа всегда остается неизменным. Ты словно поднимаешься на самую высокую точку мира и срываешься вниз, без парашюта и страховки. Невозможные ощущения. - Я хочу ещё, - пилот шепчет, - я еще не отметил первую победу, а уже мечтаю о следующей. - Это наркотик. Поверь, им невозможно насытиться. - Просто поверить не могу… Льюис… - Я знаю. Просто наслаждайся, сегодня ты навсегда вошел в историю.  Мужчины обнимаются, для них минуты сливаются воедино. Уже скоро бежать на интервью, на награждение, ощущать знакомую гладкость металла на пальцах и боль в глазах от шипящего напитка, но все, что значимо сейчас, - крошечное пространство для них двоих.  Глядя на парня снизу вверх - забавная разница в возрасте - Льюис вспоминает себя. Свою первую гонку в Макларене и скорый триумф. Восторг в почти детских глазах, кубок, с которым он несколько дней не мог расстаться, даже спал с ним. Картинки прошлого, казалось, впечатались в сознание, создавая кадры истории. Его собственной истории, которую он продолжал писать. Время утекало сквозь пальцы, и он давно уже заматерел. И сейчас, глядя на юного напарника, вспоминая неудержимого Макса и талантливого Шарля, Льюис впервые почувствовал, что его время уходит. Что его эпоха подошла к концу, и скоро ему придется уступить место следующему поколению. Он уже его уступил, и сейчас смотрит как будто со стороны: его копия, но другая, мечтающая о таком же великом пути. Забавно иногда, как время медленно и быстротечно. И как путь, что кажется вечным, в итоге подходит к концу и пожинает тебя. - Льюис, Джордж, вас уже ждут! - Анжела забегает внутрь и завет гонщиков за собой. Джордж отстраняется и слегка краснеет из-за своего внезапного порыва. Хэмилтон хлопает напарника по плечу и направляет к выходу. Впереди заключительная часть его незабываемого дня. И однажды Джордж вполне может оказаться на его месте.