Статистическое меньшинство

      

14 ноября 2024 года (четверг)

      Так уж сложилось, что с момента их с Хёнджином рандеву в клубе и до этого дня у Феликса не было ни одного сеанса с клиентами. Бывает, да — то упахиваешься до смерти, то не знаешь, куда себя приткнуть от безделья.              Феликс выдавливает скупую улыбку в ответ на приветливую охранника, который любезно открывает ему парадные двери. Проходит в зал и осматривает безликую толпу праздных посетителей, пришедших просто выпить и отдохнуть. Сразу же замечает Аран, которая щебечет с Винсентом на баре, а вот Сонэ в поле зрения так и не попадает. Или у девушки сеанс, или она ещё не пришла. Винс, как всегда, дружелюбно здоровается и желает хорошего вечера, а Аран… её улыбка какая-то вымученная и непонятная. Словно она не знает, что сказать и как вообще реагировать на Феликса. Обидно и неприятно, так как эти куклы — одни из немногих коллег, с которыми сложились по-настоящему хорошие отношения. Похоже, его новый статус «пассии Хозяина» вносит коррективы в общение с другими людьми. Впрочем, это ожидаемо. Хотя Феликс всё равно в душе надеялся, что хотя бы на самых близких перемены не отразятся. Возможно, просто стоит потом выловить девочек и пообщаться с ними тет-а-тет, объясниться. Вот только что он скажет, если и сам до конца своей роли не понимает?              Номер встречает Феликса привычным запахом ароматических свечей и свежего белья. Но от его стерильной чистоты почему-то пробирает до костей. Как будто с ним что-то не так. Или с самим Феликсом? Вроде, все вещи на своих местах, привычные и знакомые. Всё те же процедуры подготовки, отработанные до автоматизма. Клиент старый и проверенный — никаких сюрпризов не ожидается. Но что-то изменилось, неуловимо стало иначе. В душе от этого гаденько. А ведь целый день было такое прекрасное настроение, но стоило переступить порог клуба, как оно улетучилось, словно дым электронки на ветру.              Феликс тяжело вздыхает, заканчивая с растяжкой и фальшиво улыбнувшись своему отражению в зеркале, идёт выбирать наряд на вечер. Думает о том, что стоит подобрать что-то лёгкое, воздушное. Кунсу — сегодняшний клиент — неприхотливый парень. Ему не нужны особые сценарии, только сам Феликс и немного романтики с иллюзией отношений.              Гардеробная. Ликс замирает перед распахнутой дверью, не решаясь шагнуть внутрь. Все события сегодняшнего сна вновь проносятся перед глазами, а эмоции рвут душу в клочья. Он не хочет входить внутрь, там всё так же, как в кошмаре. Те же вещи, те же вешалки, только это всё реальное, а его воспоминания, по сути — нет. Лишь плод фантазии, совокупность страхов и переживаний, обретших форму и излившихся изображениями и чувствами в его мозг. Только вот чувства-то были настоящими, он прожил их, переварил и перестрадал. От воспоминаний тело покрывается мурашками, и Феликс вздрагивает, обнимая себя руками. Нужно взять себя в руки, в прямом и переносном смыслах. Он профи и не должен отвлекаться на подобные глупости.              Феликс прикрывает глаза, глубоко вдыхает и делает шаг вперёд с таким усилием, словно перед ним край обрыва, а не порожек другой комнаты. «Не думай, не думай, не думай», — вторит он мысленно сам себе, ища точку опоры и пытаясь вернуть былое равнодушие. Кипящие в нём эмоции бессмысленны, они не принесут пользы. Да и продержаться ему осталось всего-то две недели, пусть и записей на этот период много. Чёрт, ему нужно было детальнее обговорить все нюансы с Хваном, а не набрасываться на него, словно изголодавшийся. Кто сообщит управляющей и распорядителю? Это должен сделать Феликс, или Хозяин сам обо всём позаботится? А что им сказать? Они всё ещё начальство, или его теперешний статус выше? За этими мыслями он немного расслабляется, слегка бездумно выбирая наряд. Халтурит. Но лучше уж так, чем впасть во внезапный экзистенциальный кризис.              Кунсу, как всегда, вежлив и обходителен. Этот парень не из красавчиков, но зато добродушный и открытый. Феликсу всегда было его чуточку жаль, ибо этот клиент из разряда тех, кто компенсирует куклой потребность кому-нибудь нравиться, быть любимым. Ликс всегда давал ему нужный отклик, но сегодня явно не справляется. Остаётся надеяться, что разницу в поведении замечает лишь только он сам.              Впервые в профессиональной «карьере» Феликса ему не хочется отвечать на поцелуи. Но переступая через отвращение, он пытается убедить обоих, что всё в порядке. Дальше только хуже. Когда Кунсу, пыхтя, входит в него, Феликса начинает мутить. Каждая фрикция отдаётся болью, но не физической а… душевной, моральной? Почему-то он чувствует себя грязным обманщиком, словно бы изменяет Хёнджину, и самому себе заодно. Хотя это просто работа, ещё один день и ещё один клиент.              У каждой куклы свои защитные механизмы. Кто-то уверяет себя, что любит секс, кто-то — что деньги. Некоторые верят, что однажды найдут своего идеального клиента, который возьмёт их на постоянное содержание. Да, такое тоже практикуется. А другие, как Феликс, ищут своего Принца. Только ему повезло. Он оказался в числе статистического меньшинства, можно даже сказать, исключением. Встретил мечту ещё в свои четырнадцать. Именно это и сделало из него столь продуктивную куклу. Потому что вспыхнувшие в таком юном и гормонально взбесившемся возрасте чувства породили свой, особо мощный механизм защиты. И он очень прост: Феликс всегда был с Хёнджином. Каждый клиент, каждое свидание превращались в желанные, ибо перед глазами стоял лишь этот образ. В какой-то странной, чуточку извращённой форме можно даже сказать, что Феликс самый верный партнер. Он быстро нашёл баланс между реальностью и фантазией, научился не произносить имя вслух и превращать чужие черты внешности в те самые, желанные. Словно бы у него всегда один партнер, но ведёт себя по-разному. Даже сам Феликс не понимал до конца, как это работает, но до сего дня этого и не требовалось.              Что-то изменилось…              Сейчас, находясь под клиентом, Феликс не в силах отыграть необходимую роль... И тело, и разум не могут погрузиться в нужную фантазию, оставляя его беззащитным перед суровой реальностью. Хёнджин сломал его самим собой. Раньше образ Принца был эфемерным, гибким, пластичным. Легко подстраивался под ситуацию. Но теперь Феликс знает… каковы на вкус пухлые губы, как Хёнджин целует и как прикасается. Знает, что он пахнет так же, как в их первую встречу, но теперь к этому добавился и недавно познанный естественный запах тела. Знает, какая на ощупь нежная кожа, какие острые тазовые косточки, какие мягкие его шелковистые волосы. Теперь Феликс в курсе, какой у него член, и как правильно Хёнджин способен наполнить собой, томно любя или страстно трахая… прямо как этим утром.              И всё это — мешает.              Кажется, Кунсу не замечает подвоха, у Ликса достаточно профессионализма и актерского мастерства, чтобы вытянуть спектакль. Но для него самого этот сеанс превращается в пытку. Впервые Феликс паникует, ибо не уверен, что сможет кончить. А это расстроит клиента. Тот уже изрядно разогнался, у Ликса от силы минут пять в запасе. Он прикрывает глаза и отчаянно пытается воссоздать любимый образ, попутно отгоняя лишние мысли. Кое-как, вроде, получается. Ещё немного продержаться, и всё закончится. По крайней мере, на сегодня. А дальше лишь формальности, спокойный ужин и не особо интересная беседа. С этим проблем не должно возникнуть. Хотя теперь Феликс ни в чем не уверен.             

•••

      Выйдя из ресторана, Кунсу долго обнимает Феликса. Парень расстроен известием о том, что больше не сможет с ним «поработать». Ликс не стал выдумывать глупостей или слишком откровенничать. Просто сообщил, что меняет специализацию, и подобные услуги в его новую должность не входят. Немного приврал, что будет скучать по их приятными встречам, и уже куда более искренне пожелал бывшему клиенту удачи в поисках новой куклы. Даже пообещал в случае необходимости помочь с выбором. Хотя подобными вещами зачастую занимаются в офисе распорядители.              Этот сеанс выжал Феликса подчистую. Он так паршиво себя не чувствовал с тех пор, как ещё в начале карьеры его стошнило прямо во время секса, из-за неудачного блюда, излишне расхваленного клиентом. Тогда Феликс был ещё неопытен и по глупости сожрал явно подпорченные морепродукты, боясь показаться невежественным, если откажется. Больше он таких ошибок не совершал. Но сегодня…              На раздумья о том, что делать с новообразовавшейся проблемой, у него есть всего сутки. Завтра клиент с ПТСР, с которым он периодически посещает кладбище. Могилы жены и детей мужчины. А после долго утешает и просто слушает. Сложный клиент, но хотя бы без интимных контактов. А вот в субботу ситуация грозит стать рискованной, так как в клубе у него назначено сразу два сеанса. Благо хоть второй мужчина принимающий. Сейчас же его организм и разум истощены, так что главной задачей является попасть домой. Обычно он вызывает такси, но в поле зрения попадает знакомая Ауди, припаркованная у обочины неподалёку.              Феликс подходит ближе, и Донсу тут же выныривает наружу, вопрошающе на него взирая.              — Я на сегодня закончил. Можно поехать домой с вами? — устало спрашивает Ликс. Даже без смущения. Он не знает, как устроена работа телохранителя, должен ли тот держаться на расстоянии и ездить за ним хвостиком. Или можно вот так, просто вместе прокатиться?              — Конечно, господин Ли, — кивает мужчина, и уже делает пару шагов в сторону, чтобы открыть парню пассажирскую дверь. Но Ликс лишь улыбается, отмахивается и быстро сам оказывается внутри салона. На переднем сидении. Вот этого, наверное, не надо было делать. Стоило сесть назад, как и положено. Но в какой-то степени ему даже хочется познакомиться поближе с этим телохранителем. Сейчас непринуждённая болтовня могла бы помочь отвлечься от собственных проблем.              Первых пару минут они едут в полной тишине, лишь обивка кресел слегка поскрипывает, да ветер за окном свистит. Феликс внимательно рассматривает водителя. Мужчина не очень высокий, чуть старше сорока, но в превосходной физической форме. Широкоплечий шатен с лёгкой сединой в волосах. На нём нет никаких украшений, взгляд направлен на дорогу, но иногда быстро скачет по зеркалам. Лицо суровое даже когда явно расслаблено. Типичный телохранитель. Он точно служил, судя по тому, как себя держит. И Ликсу снова становится неловко, что этому дяденьке приходится с ним нянчиться.              — Простите, что обременяю вас.              — Вы не обременяете, господин Ли. Это моя работа, — не отвлекаясь от дороги, сухо отвечает Донсу, — Но… — мужчина запинается и всё-таки на мгновение переводит взгляд на Феликса, — но если бы вы смирились и действовали по правилам, это её бы упростило.              — У меня никогда не было личной охраны. Я не знаю, как… правильно, или как себя вести. Извините, — до Феликса начинает доходить, что он изначально предвзято отнёсся к мужчине. Бегал от него, фактически мешая выполнять работу. А ведь сам Донсу ни в чем не виноват, даже старался держаться на расстоянии и не отсвечивать. Феликс раньше не задумывался о его обязанностях, и вообще с телохранителями не имел дел. Да, некоторые клиенты приходили на «свидания» с охраной, но Ликс не обращал на сопровождающих внимания и не следил за их поведением, концентрируясь лишь на их боссах. Теперь он чувствует себя глупо.              — Если вы готовы сотрудничать, я с радостью вам объясню, — говорит мужчина, и в голосе его вдруг слышится мягкость.              — Готов, — активно кивает головой Феликс.              — Вам должны были предоставить мои контакты, — на это Феликс вновь кивает. Было такое, распорядитель прислала номер Донсу ещё прошлым утром. — Никуда без меня не выходите, даже в магазин под домом. Сообщайте о своих планах хотя бы за час, что бы я мог успеть добраться. Перемещаться лучше в моей машине, так безопаснее. И будет отлично, если вы позволите сократить расстояние наблюдения. Это существенно повысит качество моей работы.              — Хорошо. Я понимаю, — Феликс тяжело вздыхает. Это всё очень непривычно и ново, но если Донсу так будет проще, а Хёнджину спокойнее — то он потерпит.              — И ещё… — мужчина вновь оборачивается к нему, проверяя, достаточно ли внимательно его слушают, — если вам покажется, что за вами следят, или вы почувствуете угрозу с чьей-либо стороны. Не стесняйтесь — сразу дайте мне знать.              — Мне кажется, что за мной следят… — усмехается Феликс и тут же ловит на себе озадаченный взгляд. Повисает неловкая пауза.              — Помимо меня, — наконец отвечает мужчина и даже едва заметно улыбается.              Двадцать минут в пути проходят довольно быстро. Феликс немного расслабляется, задаёт уйму вопросов и забавляется со строгих ответов — словно бы он проходит инструктаж в армии. На всё, что не касается непосредственно их с Феликсом сотрудничества, мужчина отвечает очень поверхностно и размыто. По сути, не выдавая никакой информации. Словно шпион какой-то.              Донсу заруливает прямо на подземный паркинг дома Феликса и глушит мотор, припарковавшись на ближайшем к выезду месте для посетителей.              — Завтра можете забрать меня в одиннадцать-двадцать, — Ликс решает попробовать пойти навстречу и попытаться наладить отношения, — у меня будет сложный клиент, с которым мы посетим кладбище. Это открытое пространство, так что будет лучше, если вы останетесь незамеченным.              — Хорошо, я понял, — кивает мужчина, внимательно слушая.              — И если возможно, оденьтесь во что-нибудь менее приметное, — обводя взглядом строгий костюм и классическое чёрное пальто, добавляет Феликс.              — Как скажете.              — Спасибо, Донсу. Доброй вам ночи. — Ликс дружелюбно улыбается и тянется к ручке двери.              — И вам доброй, господин Ли, — успевает услышать он, прежде чем покинуть авто.              Идя через тёмную безлюдную парковку, Феликс размышляет о том, что, может, они с этим дяденькой и поладят. Тот не такой уж страшный, каким показался вначале. За время поездки даже улыбнулся парочку раз. Вон водитель Хвана тоже — сначала казался пугающим, а на деле оказался очень приятным и добродушным. Вдруг и Донсу не хуже?              — Эй, куколка, — слышится незнакомый голос за спиной, когда Феликсу до лифта остается каких-то десять метров. Он непроизвольно вздрагивает, пугаясь. Голос надменный и явно обращается к нему, ибо тут больше никого и нет. Феликс не оборачивается, ускоряет шаг. По коже бегут неприятные мурашки, ощущение опасности сжимает легкие. — Слышь, блонда, я с тобой разговариваю!              Пять метров. Если сорваться на бег, у него есть шанс уехать… голос был достаточно далеко. Феликс рефлекторно поднимает руку, чтобы сразу же нажать кнопку, но лёгкая тревога сменяется неприкрытым ужасом, когда из-за колонны прямо перед ним кто-то выскакивает. Феликс судорожно тормозит пятками, замирает на месте. А коренастый парень расставляет руки, перекрывая проход к лифту, и криво скалится, словно это какая-то игра.              — Куда разогнался? — чувствуя своё превосходство и в ситуации, и в габаритах, тот говорит с неприкрытой издёвкой.              Сердце стучит о ребра, но на мгновение замирает, когда Ликс оборачивается и видит неспеша приближающуюся к себе тёмную фигуру… с битой в руках. Блять. Хреново.              Мысли начинают нестись слишком быстро, он делает три шага назад и немного отходит в сторону. Пытается держать безопасное расстояние. Путь обратно, к выезду, перекрыт чуваком с битой. Лифт тоже — заблокирован. За спиной тёмная часть парковки, но тупиковая. Бежать некуда. Словно в замедленной съёмке, но на деле максимально быстро, он обводит взглядом обоих парней. Здоровые бугаи, а у того, что с битой, рожа бандитская, с татухами. Они тут неспроста и явно ждали именно его. Двое на одного? Пусть он проходил курсы самообороны, но это лишь курсы. Феликс не крутой боец из экшен-фильмов и понимает, что шансов отбиться у него мало. Разве что, если умудриться перехватить биту, и… В тишине звук срабатывающей пружины и разрезающего воздух лезвия слышится оглушительно. Ликс оборачивается на него и видит нож в руке парня у лифта. Чувствует, как всё внутри холодеет от страха. Теперь точно без шансов.              — Нам не соврали, ты красоточка, — парень с ножом улыбается шире, оголяя гнилые зубы. Делает шаг вперёд, а Феликс цепенеет. Нельзя их злить — эта установка из прошлого никуда не делась. Мозг всё ещё хранит основные правила выживания — чем больше дёргаешься, тем больнее будет. Но что им нужно? Зачем он этим мужикам? — Но это ненадолго…              В ужасе Феликс пятится назад, в темноту, отчаянно пытаясь не поддаться панике. Найти выход, решение. Не может же вот так его жизнь по-тупому оборваться на этой сраной парковке? Именно тогда, когда в ней появился просвет. Хёнджин. Мужчины приближаются, а Феликс упирается бедрами в чью-то тачку позади себя. Всё, приехали. Он тяжело сглатывает и зажмуривается, всё ещё надеясь придумать хоть что-то. Предложить деньги? Глупости, им явно за это заплатили больше, чем он может дать… заплатил кто?              — Кхм, — громкий звук привлекает внимание всех троих. Феликс открывает один глаз, а следом и рот. Он хочет закричать, попросить о помощи, но это уже ни к чему. Преследователи тоже оборачиваются. Наконец спазм, сдерживающий лёгкие, отпускает, и Феликс вдыхает так глубоко, что аж голова кругом идёт. Или это оттого, что резко расслабились перенапряжённые мышцы? Пришлось даже опереться на машину, что бы не рухнуть на пол. Мир перед глазами как будто плывёт. Феликс сам не понимает, с каких пор стал таким пугливым. Неужели слишком расслабился, привык к безопасной жизни?              Донсу появляется из темноты, как в долбаных голливудских фильмах, в распоследний момент. Серьёзный, в черном костюме, без единой эмоции на лице. Шагает уверенно, в расстёгнутом пиджаке, а руки вниз опущены. Вкручивает глушитель в дуло пистолета нарочито демонстративно.              — Господа, давайте обойдёмся без глупостей. Медленно сделайте три шага назад, — говорит спокойным тоном, не повышая голос. Мужчина выглядит даже слишком расслабленно, лишь цепкий взгляд выдает его готовность действовать радикально.              — Мужик, иди лучше куда шёл, не в своё дело лезешь, — отвечает тот, что с ножом в руках. Старается держать лицо, но усмешка с него уже слетела, а на смену ей пришло напряжение. Этот парень нервничает, свободной рукой сжимает край зелёной ветровки и жуёт щеку изнутри.              Донсу игнорирует слова, поднимает руку и наводит ствол на парня у лифта.              — Три шага назад, — повторяет он.              — Воу, воу. Полегче, — хмырь с битой поднимает руки и медленно отступает назад и в сторону, освобождая проход Феликсу, — можно же всё решить мирно.              — Доношу до вашего ведома, что этот молодой человек находится под покровительством Рателя. Любые посягательства на его жизнь или здоровье понесут за собой последствия для вас и ваших семей.              Донсу спокоен как удав, даже говорит медленно, размеренно тянет слова. Видимо, чтобы до этих двоих упырей они дошли максимально чётко. Феликс же напротив — в откровенном афиге со всего происходящего. У него в ушах то ли звенит, то ли вакуум, сам понять не может. Слышит всё будто через толщу воды. А ещё гул от собственного сердцебиения пульсирует в груди и висках, отдаваясь в каждом ударе бликами на сетчатке глаз. Кажется, Хёнджин был ахренеть как прав, когда без спросу приставил охрану. Надо будет его поблагодарить…              Бандиты переглядываются, не скрывая нервозности. Тот, что с битой, видимо, бывалый, и быстрее раздупляется в ситуации, напрягается, аж желваки ходуном ходят. Второй же просто непонимающе бегает глазами от Донсу к своему корешу, так и не двинувшись с места.              — Так, — наконец выдаёт татуированный, — кажется, произошло недоразумение, — а второй на него выпученными глазищами смотрит, явно теряясь в происходящем. — Пак, отойди же! — командует бандит с битой и одними лишь пальцами поднятой руки подёргивает, как будто муху отгоняет. Второй парень хмурится, но тоже приподнимает руки и медленно пятится к лифту.              — Рад, что мы друг друга поняли, — кивает Донсу и приподнимает руку, подзывая к себе жестом, — господин Ли, подойдите ко мне.              Феликс не уверен, что вообще сможет. Аж самому стыдно, что так струсил. Ноги теперь словно ватные. Он с опаской осматривает нападавших, но те всё своё внимание концентрируют лишь на телохранителе. Ну да, ещё бы, ствол-то до сих пор на одного из них наведён. Феликс аккуратно отталкивается от своей опоры и медленно, стараясь не делать резких движений, «плывёт» к спасителю. Оказавшись между парней, даже дыхание задерживает, но продолжает двигаться вперёд. Достаточно сократив расстояние, Феликс вкладывает ладонь в протянутую ему руку, и мужчина заводит его за себя. Руку тот час отпускают, лишая физической поддержки, но за широкой спиной, признаться, становится гораздо спокойнее. Феликс прячется за ним, как за живым щитом, не сильно заботясь о том, насколько трусливым выглядит со стороны. Ему сейчас не до собственного эго. Хочется отдышаться, вернуть ясность мышления, но воздух вокруг словно из песка. Царапает ноздри, гортань и лёгкие.              — Послушайте, нас не уведомили, что пацан под Рателем. Мы не собирались ссориться, — с каким-то скрипучим отчаяньем выдаёт парень с битой, — приносим свои извинения за недоразумение.              — Вам следует лучше проверять информацию, беря подобные заказы, — холодно отрезает Донсу. — Но мы знаем, кто организатор, и сами разберёмся в ситуации. Вы можете идти, но с заказчиком не связывайтесь и ничего ему не докладывайте. Понятно?              — Понятно. Спасибо, господин, — бандит, мать его, даже кланяется. Второй, что с ножом, пошевелиться боится. Стоит и пялится, тупо хлопая перепуганными глазами.              — Проваливайте, — мужчина опускает ствол и свободной рукой находит предплечье Феликса, смыкая на нём пальцы. Пятится назад, вместе с ним, открывая путь к отступлению этим мудакам. Феликс, не будь он так шокирован, особо не обрадовался бы, что те могут вот так просто уйти, даже по роже не получив. Его-то покромсать, похоже, собирались. Но Донсу виднее, как поступать в такой ситуации.              Татуированный приближается к своему дружку, буквально за шкирки его берёт, и торопливо, по большой дуге обходит Донсу с Феликсом, таща товарища за собой. Машина бандитов оказывается в поле видимости, и Донсу внимательно следит за тем, как в неё грузятся эти двое и быстро уезжают.              Феликс даже не замечает, что вцепился в пиджак охранника, и осознание того, что он реально остался цел и невредим, приходит лишь тогда, когда мужчина начинает выкручивать глушитель пистолета. Ликс медленно разжимает пальцы и так же медленно, потерянно моргает. Он заторможен, даже несмотря на несущийся в крови адреналин. В мыслях лишь одно: «Спасибо, спасибо, спасибо!»              Да, Феликс и вправду отвык быть начеку, расслабился и почему-то не воспринял тревоги Хёнджина всерьёз. А он оказался прав, фактически спас сейчас. Правда, если так задуматься, то если бы не их связь, никакой опасности для Феликса и не было бы… а если копнуть ещё глубже, то и самого Феликса уже давно не существовало бы. Загнулся бы в той дыре, так и не дожив до совершеннолетия. Кажется, за своими мечтаниями и навязчивой фантазией о Принце Ликс позабыл о том, кто его избранник на самом деле. Очень беспечно с его стороны. Он эту сторону бизнеса, грязную и жестокую, знает совсем с иного ракурса. Стоило довериться Хёнджину раньше, он ведь сразу просчитал возможные риски и обезопасил Феликса.              — Вы в порядке, господин Ли? — спрашивает Донсу, не оборачиваясь, пока прячет оружие в плечевую кобуру. Теперь понятно, почему пиджак нараспашку оказался…              — Да, да. Всё хорошо, — тараторит Ликс и ощупывает сам себя, словно не верит, что цел.              — Я хотел дать вам время привыкнуть ко мне, но теперь ситуация изменилась, — мужчина оборачивается и смотрит в глаза, выжидает, когда подопечный сконцентрирует на нём внимание. Феликс завершает самоосмотр, не обнаружив никаких повреждений, поднимает глаза выше и кивает, давая понять, что внимательно слушает, — Теперь вы от меня ни на шаг. Встречаю вас у двери дома и до них же провожаю. Посторонним не открывать. Без моего ведома из квартиры нос не высовывать. Это понятно? — Донсу выглядит угрожающе-серьёзным. Если раньше, в машине, его голос звучал мягко, словно бы мужчина хотел расположить его к себе, то сейчас — бескомпромиссно.              — Да. Я уже понял, что всё серьёзнее, чем мне казалось.              — К сожалению, — пожимает плечами охранник и подхватывает парня под локоть, — идёмте, мне нужно отвести вас и отчитаться об инциденте.              — А эти люди не вернутся? — ожидая лифта, решается переспросить Ликс.              — Не вернутся, не переживайте. Мы об этом позаботимся.              — Вы просто отпустили их, — едва слышно шепчет Феликс, заходя в лифт. Нет, он вовсе не хочет, что бы кто-то пострадал или получил пулю… но осознание того, что люди, желавшие ему вреда, просто ушли безнаказанными, его пугает. Донсу говорит, что кто-то там о чем-то там позаботится. Может ли Феликс просто довериться ему и спать спокойно?              — А вы на что рассчитывали? Моя задача — вас уберечь и только. Что делать с нападающими, решать будет босс.              — Это правда… то, что говорят о Рателе? Вы угрожали не только этим людям, но и их семьям… — о да, за время работы какие только сплетни о Хване ни ходили между куклами. Начиная от банальной беспощадности, заканчивая чуть ли не истреблением всего семейного древа каждого из участников вражеских банд. И это несмотря на то, что его продолжали уважать. Странный диссонанс. Феликса это лишь забавляло, он не верил сплетням, потому что ещё в первую встречу узнал, что сердце у Хёнджина большое и доброе.              — Если вы хотите что-то узнать о господине Хване, спросите это у него, — Донсу и бровью не повёл, сохраняя абсолютно безэмоциональное выражение лица. — Открывайте.              Феликс наконец отрывает взгляд от своего непроницаемого телохранителя и смотрит туда, куда он указывает рукой. На дверь своей квартиры. Кажется, ему нужно хорошенько выспаться и отойти от сегодняшнего происшествия, ибо голова вообще не соображает. Даже не заметил за мыслями, как дома оказался.

•••

      

15 ноября 2024 года (пятница)

      Чан подходит к своей машине и рефлекторно осматривается по сторонам, прежде чем сесть внутрь.              — Голяк, до камер добраться не получилось, — разочарованно сообщает он сидящему на соседнем пассажирском кресле Хвану. — Мы как на ладони. Так что придётся действовать помягче.              — Похуй, — зло выплёвывает Хёнджин. — Без заявления мне никто ничего не сделает. А заявления не будет.              — Джинни, если видео сольют в прессу…              — Ну так узнай, кто занимается обслуживаем комплекса, впихни к ним нашего человека и отправь на какие-нибудь срочные проверки оборудования. Пусть подчистит записи под шумок, — Хёнджин не поворачивается, напряжённо следя через лобовое стекло за одной из машин на подземной парковке.              — Рискованно, может не выгореть.              — Похуй, — всё так же отмахивается тот. Чан лишь тяжело вздыхает и переводит взгляд на их человека, ожидающего у лифта. У того самая ответственная задача — покататься. А точнее, занять лифт, не позволив кому-то из постояльцев спуститься на парковку раньше положенного. Лишние свидетели им ни к чему.              — Хули он так долго? — шипит Хван, нервно сжимая пальцами ручку двери, явно готовый вот-вот сорваться.              — Джинни, мне это не нравится. Ты не в себе. — Чан пытается достучаться до здравого смысла младшего, но тот вообще не реагирует. — Давай лучше я пойду.              — Нет. Это мой проёб, мне и разбираться, — отрезает сухо, не давая и шанса на диалог.              — Тогда хотя бы сквернословить перестань, заебал уже, — теперь вспыхивает Чан, скрещивая руки на груди, и вот это, наконец, вызывает хоть какой-то отклик.              Хёнджин медленно поворачивает к нему голову и в удивлении приподнимает брови. Он тут, вообще-то, в ярости, так что ему можно. Взгляд Чана осуждающий, но в то же время с какими-то игривыми искорками. Хван никогда к этому не привыкнет, к тому, что старший может быть абсолютно серьёзным, взрослым человеком, и при этом оставаться тем ещё дуралеем. Вот и сейчас, он не выдерживает этого взгляда и сдаётся, невольно улыбаясь.              — Хорошо, папочка, — язвительно цокает языком, отворачиваясь. Но знает, что Чан тоже лыбится.             

•••

      Раздражённо ёрзая челюстью из бока в бок, Юджин внимательно следит за сменяющимися символами на циферблате лифта. Настроение сегодня и так ни к черту, ещё и на покраску опаздывает. Аманда ему весь мозг вынесет, если он задержится хоть на минутку. Истеричка хренова. Наконец дверь лифта распахивается на уровне подземной парковки, и он, теребя ключи в руках, спешит к своей красной мазерати. Чуть не сталкивается с каким-то мудаком, который, проходя к лифту, вежливо с ним здоровается, и лишь хмыкает в ответ. Думает о том, что долбанные панки ему так и не перезвонили, не отчитались. Небось, сделали дело и обмывают теперь свой гонорар, совсем позабыв о заказчике. Юджину не хотелось пачкать руки, но тот упырь Чхве так и не ответил. Даже сообщение не прочитал, козлина.              Сняв машину с сигнализации, он уже берётся было за ручку двери, когда до слуха долетают звуки быстро приближающихся шагов. Резко обернувшись, он столбенеет. Хван… на секунду Юджин пугается, но видя широкую улыбку и раскинутые для объятий руки, сразу обмякает. Неужели получилось?              — Юджи-и-и, — сладко тянет Хёнджин, сокращая расстояние, и прежде чем Юдж успевает открыть рот и ответить, крепко обнимает, прижимая спиной к машине. — Скучал, малыш?              Юджин ощущает тепло и знакомый аромат, но ладони соскальзывают с его талии, хотя корпусом его продолжают вжимать в металл тачки. Хван проводит носом по скуле, так же, как любил делать раньше, и на секунду Юдж теряет бдительность. Тело рефлекторно откликается на знакомые действия, расслабляется, и он обнимает в ответ, запуская руки под пиджак, тянет к себе ещё сильнее. Хёнджин выгибается в спине, чуть отстраняясь грудью, оказывается лицом к лицу с ним. Улыбается, так открыто. Зрачки расширены, а артерия на шее пульсирует, выдавая бешеный ритм сердца. Неужели тоже скучал?              Они замирают, смотря друг другу в глаза, словно загипнотизированные. Но что-то резко меняется, когда маска на чужом лице даёт трещину. Хван лишь на секунду меняется, дёргает уголком губ, превращая дружелюбную улыбку в хищную. По правую сторону раздаётся странный свистящий звук, а следом за ним — звонкий цокающий, словно металлические ложки друг об друга ударили.              Глаза напротив темнеют и Юджин понимает, как он проебался, подпустив Рателя столь близко. Левой щеки касается холодный металл всей плоскостью лезвия. Юджин цепенеет в ужасе, боясь пошевелиться, пока Хёнджин медленно наклоняется к его уху и глубоко вдыхает.              — Ненавижу эти духи, — говорит так томно, словно комплимент делает. — Ты идиот, Юджин, — режет словами Хёнджин, и Юджин с ним абсолютно согласен. На него не должны были выйти, исполнители не знали его имени. Телефон и счет, с которого производилась оплата услуг, были подставными. Ничего не должно было привести к нему… Но Хван здесь, и очевидно, чертовски зол. Может, он лишь предполагает? В любом случае лучше до последнего отрицать свою причастность.              — Думал, я не узнаю, не догадаюсь? — продолжает тот играючись, и чуть сильнее прижимает нож к лицу. Юджин понимает, что если дёрнется или заговорит, всё… пореза не избежать. Так что он тупо молчит и моргает. Что ещё остаётся? — Я же дал тебе возможность разойтись полюбовно, а ты решил повыёбываться. Но тебе чертовски повезло, Феликс цел и невредим. Так что… — Хёнджин ослабляет хватку, делает шаг назад, и холодок лезвия пропадает с кожи. Юджин облегчённо выдыхает и немного съезжает спиной вниз, по машине. Хван не прирезал его сразу, так что есть шанс, что он не уверен в своих выводах. Юдж поднимает испуганный взгляд к бывшему любовнику и открывает рот, чтобы что-то сказать, но этот мерзкий звук его перебивает. Свист лезвия и звон металла.              — Это наш последний разговор. Больше никаких шансов и поблажек. И делаю я это только ради твоего отца и сестры. Они хорошие люди и не заслуживают расплачиваться за твои грехи, — спокойной произносит Хёнджин, но раз за разом продолжает играть в руке с ножом-бабочкой. Закрывает и раскрывает, заставляя лезвие отвратительно свистеть в воздухе.              — Хённи, что происходит? — прикидывается дурачком Юджин в надежде, что сможет отвертеться и избежать ответственности.              — Ты знаешь.              — Я не понимаю, — дрожа, он пытается выровняться и тянет руку к Хённи. Но тот решительно делает ещё один шаг назад. За спиной Хвана теперь можно рассмотреть ещё одного человека. Широкоплечий мужчина в черном пальто безучастно наблюдает за происходящим, но в руке держит пистолет. Юджин бегает взглядом от одного к другому, осознавая, что вырваться и сбежать не получится.              — Через пять часов ты улетаешь в Милан, Юдж. Я знаю, что у вас там есть родственники, так что считай, что тебе повезло хотя бы остаться с семьёй. В Корею ты больше не вернёшься. Обо мне и Феликсе забудешь.              — Хённи… — жалобно тянет Юджин, и на лице отражается полное непонимание. Но Хёнджину нет до этого дела, ему противно даже смотреть на бывшего.              — Закройся и слушай. Прямо сейчас мои люди объясняют ситуацию твоему отцу. Уверен, он проследит за выполнением всех условий. Если ты вернёшься или снова попытаешься сделать глупость и навредить нам... Я тебя не трону… — Хёнджин делает паузу, чтобы «собеседник» успел переварить услышанное, и наслаждается чужой растерянностью. — Платить придётся твоей семье. Отец потеряет бизнес, а сестра лицо. И они будут знать, кто в этом виноват.              — Но я никому не вредил, Хёнджин. Это какая-то ошибка, — почти рыдая, блеет Юджин. Хван лишь поджимает губы, отрицательно качая головой.              — Я не буду повторяться. Знаю, что ты заказал Феликса, и даже знаю формулировку: «Подправьте ему личико», — Хван сцепляет зубы после этих слов и сводит брови к переносице. Нож замирает в раскрытом состоянии. — Билет у твоего отца, — ставит точку в этом разговоре, и прежде чем Юдж успевает отреагировать, вновь прижимает к машине, впиваясь пальцами в горло. Давит сильно, но нехватка кислорода отходит на второй план, когда голову поворачивают вбок и Юджин понимает, что сейчас произойдет. Он распахивает глаза, а следом и рот, чтобы взмолиться о прощении, но не успевает. Острое лезвие быстрым движением вспарывает кожу и мышцы на левой скуле, проскользив аж до самого подбородка. Из глаз брызгают слезы, а крик оказывается немым, выходит из сдавленной гортани жалобным хрипом. Хватка ослабевает, и Юджин падает коленями на бетонный пол, рефлекторно прижимая ладони к глубокому порезу. Кровь сочится сквозь пальцы, а он и слова из себя выдавить не может. Слышит, как отдаляются чужие шаги и чувствует, как слезы, скатываясь, пекут пульсирующие невыносимой болью края раны.              Хёнджин, сев в машину, молча выуживает из бардачка салфетки и вытирает лезвие ножа от крови. Дверь со стороны водителя хлопает.              Чан кладёт руки на руль и секунд десять смотрит на рыдающего у красной мазерати парня. Лицо, руки, одежда, асфальт под ним — всё в крови.              — Ты перестарался, — сухо говорит Чан.              — Я его предупреждал, — отмахивается Хёнджин, и осторожно перекидывает в руке нож, закрывая лезвие рукояткой, — поехали.              Машина трогается с места, и Хёнджин откидывается на спинку кресла, прикрывая глаза. Прямо сейчас отец Юджина отдувается за этого придурка. Старший Хегай человек хороший, сам построил бизнес и вёл его относительно честно, и дочь у него прекрасная. Жаль только с сыном не повезло. Не хочется обижать этих людей — остаётся лишь надеяться, что Юджин усвоит свой урок, а его отец проследит за выполнением условий. Хёнджин приоткрывает глаза и просто скользит невидящим взглядом перед собой. По передней панели машины, бардачку, своим коленям, рукам. Он морщится, замечая на манжете белой рубашки чужую кровь. Придётся переодеться в офисе. Сейчас его затапливает лишь одно чувство — сожаление. И нет, вовсе не о том, как он поступил с Юджином, и не о том, что покалечил его. Он жалеет, что не сделал этого раньше, что доброта не позволила «донести свою мысль» ещё в офисе. Или это была не доброта? Феликс за дверью… что бы он подумал, если бы Юджин вышел оттуда в крови? Каким бы чудовищем посчитал Хёнджина? Но эта маленькая слабость, страх быть осуждённым любимым… чуть не привели к его потере. Чан выбрал отличного человека, Донсу знает своё дело, и только это спасло их от неминуемой трагедии. Что могло стать с Веснушкой из-за глупой ревности Юджа, или в этом виноват лишь сам Хёнджин? Нужно быть осмотрительнее…              Двигаясь по не очень оживлённой улице, Чан скашивает взгляд на друга и сильнее стискивает руль пальцами. Тот сидит в оцепенении, устремив остекленевший взгляд перед собой. Знакомое состояние. Тоже было с ним после казни Луиса, и после каждого спуска курка в те времена, когда этого требовала ситуация. Шок. Каким бы Рателя не видели остальные, считая безжалостным и не гнушающимся отнимать жизнь, Чан знает правду. Каждое такое происшествие словно бы вырывает из Джинни часть души. Как долго он ещё продержится, прежде чем совсем опустеет?