Белое небо

Идея предложить Лань Чжаню выпить вина пришла к Вэй Ину спонтанно, как и большинство его глупых идей. В свою защиту он мог только сказать, что Лань Чжань по какой-то причине ни в чем ему не отказывал и продолжал с завидным терпением относиться ко всем его выходкам, как какой-то святой. Возможно, он святым и был. Однако мысли о предполагаемой святости своего возлюбленного Вэй Ину пришлось очень быстро отложить в сторону, да, пожалуй, в самую дальнюю кору своего головного мозга. По пути на кухню они поцеловались еще раз. И еще, снова у стены. Возможно, также Вэй Ин немного переусердствовал и почти уложил Лань Чжаня спиной на кухонный стол? Именно тогда он, наконец очнувшись и поняв, что творит, с испугом выпалил: — Не хочешь выпить со мной вина? Лань Чжань, у которого сбилось дыхание, сначала непонимающе моргнул, а потом поджал припухшие губы и ответил: — Мгм. С виду очень довольный сложившейся ситуацией, Лань Чжань почему-то не торопился вставать и лишь вопросительно приподнял одну бровь, пристально разглядывая Вэй Ина сквозь свои длиннющие ресницы. Иметь такие ресницы — страшный грех. — Прекрасно, — к нему едва вернулась способность говорить, и голос был дрожащим и хриплым. Тело не хотело слушаться — Вэй Ин с трудом заставил себя оторваться от Лань Чжаня и отвернуться к плите. Руки, еще помнящие о том, как они не так давно смело прикасались к телу возлюбленного, совсем ослабели, все из них падало, будто ему назло. И собраться у Вэй Ина никак не получалось, как бы он ни пытался. Все эти поцелуи явно выбили его из колеи. — Вэй Ин, — мягко позвал его Лань Чжань, обнимая со спины. Это успокаивало. Объятья Лань Чжаня были идеальными, в меру крепкими и неизменно теплыми и согревающими. В них любой почувствовал бы себя в безопасности. — М? Лань Чжань замолчал, хотя вроде бы только что хотел что-то ему сообщить. Вэй Ин молился о том, чтобы он не извинялся, потому что это означало бы, что он сожалел о содеянном, — об их первом в жизни поцелуе. И это тогда, когда сожалеть было абсолютно не о чем. — Не смей извиняться, разозлюсь, — проговорил Вэй Ин, когда той же спиной почувствовал чужой глубокий вздох и намерение заговорить. Лань Чжань все равно заговорил вполголоса, словно кто-то посторонний мог их услышать: — Я должен был спросить, прежде чем целовать. Еще ты просил не перебивать тебя. «Ну, какой же упрямец», — не переставал удивляться он. — Просил, и эту просьбу ты безжалостно проигнорировал, — нарочно усмехнулся мужчина, чувствуя охватившее возлюбленного напряжение и не находя в себе сил прекратить дразнить. Дразнить Лань Чжаня всегда было очень весело. — Очень приятный способ заставить меня замолчать, надо сказать… Можешь применять его почаще, я не против, — прошептал Вэй Ин. — Мгм, — приняв слова Вэй Ина к сведению, Лань Чжань тут же развернул его лицом к себе и снова поцеловал. И Вэй Ин ответил. Он не мог не ответить, когда Лань Чжань был невероятно близко к нему, такой сильный, страстный и горячий, и целовал его, как в последний раз, как будто завтра не наступит. Вэй Ин не представлял даже, что поцелуи ощущались именно так, — глубоко, всепоглощающе, опьяняюще. Каждое касание пронизывало тело насквозь и приносило бескрайнее удовольствие, скапливающееся внизу живота приятной пульсирующей тяжестью и становившееся лишь сильнее от минуты к минуте. Вэй Ин боялся, что не выдержит и развалится на куски, и только надежно держащие его руки останавливали неприятный ход мыслей и возвращали обратно, в настоящее. — Это был не призыв к действию, — задыхаясь, рассмеялся Вэй Ин в губы Лань Чжаня, который жадно поглотил его смех своим ртом и заставил со стоном выдохнуть, когда внезапно и непредсказуемо поцелуи пришлись на его бедную и уже порядком залюбленную шею. Других слов он подобрать не смог. Лань Чжаню его шея, похоже, очень понравилась. Вот же зверь. Повезло, что любит, а не кусается. «Помяни дьявола», — было следующей мыслью Вэй Ина, стоило ему почувствовать легкое прикосновение зубов у своего горла и намечающийся укус. — Осторожнее, — прошипел он, прижимаясь к Лань Чжаню еще ближе и подставляясь влажным касаниям его нутомимого рта и тяжелому дыханию. У Вэй Ина закружилась голова от осознания, до чего он сумел довести этого непробиваемого мужчину, ничего толком не сделав. Он же просто сказал, что не против… — Мгм. Вэй Ин низко застонал, и Лань Чжань содрогнулся в его объятьях, к разочарованию их обоих, оторвавшись от всего того прекрасного, что они делали, и вопросительно посмотрел на него. Иногда он жалел, что решил связать свою жизнь с таким идеальным человеком. Вместо того, чтобы быть джентльменом, Лань Чжань мог бы продолжить начатое и проигнорировать всю ту девственную энергию, что Вэй Ин ненароком излучал и старался не показывать. Вэй Ин трясущейся рукой коснулся шеи. Место укуса горело и чуть-чуть пульсировало. Это не было больно, а было скорее ярко и неожиданно. Кто-то бы посчитал, что это было чересчур. И Вэй Ин не стал бы спорить с ними или практиковать такое на постоянной основе, но соврал бы, если бы сказал Лань Чжаню, что ему неприятно. — Вэй Ин? — Так как насчет вина? Отменяется? Лань Чжань не пил алкоголь. Идиот. — Я бы предпочел, чтобы Вэй Ин разложил меня прямо на этом на столе, спасибо, — невозмутимо ответил Лань Чжань. — Но если Вэй Ин предлагает выпить с ним вина, то как я могу ему отказать? Вэй Ин не подавился. Его просто охватил приступ неконтролируемого кашля. Смущение и возбуждение смешались в нем, и он совсем перестал понимать, что делать и что говорить. Вэй Ину оставалось лишь замереть на месте и попытаться осторожно перевести тему, пока его неугомонный мозг не придумал чего-нибудь получше, чем какие-то там разговоры. Говорить — это последнее, чего он хотел в тот момент, когда Лань Чжань так голодно смотрел на него и с бесконечным терпением ждал его решения. — Кажется, кто-то из нас говорил, что не хочет спешить? У Лань Чжаня определенно развязался язык из-за всех их действий, которые они совершили до сделанного им предложения выпить проклятого вина. На памяти Вэй Ина, его возлюбленный совершенно точно не пил алкоголя, ни вина, ни тех мудреных коктейлей, что рекламируют на каждом шагу и подают гостям как что-то новое и необычное, ни тем более водки. Лань Чжань вообще знал о существовании водки? — Я спешу? — Не знаю, — выдохнул Вэй Ин. — Тяжело думать, когда ты так меня целуешь, Лань Чжань. Да и как я могу спокойно рассуждать о таком, если у меня нет опыта? — Что? — Лицо Лань Чжаня приняло озадаченное выражение. Посторонний не заметил бы изменений, кроме легкого подергивания уголков рта. — У меня никого не было, — сказал Вэй Ин, умолчав о той части, в которой у него отсутствовал какой-либо опыт в принципе, и добавил негромко: — Давно. Да, давно. А-Юань же как-то появился на свет, правильно? Так что слово «давно» было вполне приемлемым, разве нет? — Как давно? — на секунду помрачнел Лань Чжань. — С тех пор, как родился А-Юань. А… А ты? Лань Чжань предпочел сохранить молчание, и это молчание было достаточно красноречивым. Вэй Ина не должно это каким-либо образом расстраивать. Все-таки прошло больше десять лет. Они не были обязаны хранить верность друг другу и постоянно тосковать. Лань Чжань имел право на отношения и на те же короткие, ничего не значащие романы, чтобы облегчить душевную боль, если таковая имелась. Но… Все равно это было обидно и больно, когда твой любимый человек когда-то в моменте предпочел кого-то другого, но не тебя. Что немного лицемерно, не правда ли? Вэй Ин изменил себе и своим чувствам первым, а А-Юань — весомое тому доказательство. Сердце плевало на здравые домыслы и логику и ничего не слушало, игнорируя уверенный голос, который твердил о разлуке и расстоянии, о том, что их отношения хрупки даже сейчас и могли разрушиться в любой момент, о том, что они повзрослели и стали другими и что для любви нужно время, много-много времени. Сердце хотело всего и сразу, и в этом желании его тело тоже недалеко ушло, жаждущее и разгоряченное непривычными прикосновениями. До Лань Чжаня никто не прикасался к нему подобным образом, с бескрайним благоговением, с доводящим до исступления обожанием, с любовью и признанием, ни мужчина, ни женщина. С Вэнь Ли, матерью А-Юаня, Вэй Ин пробыл едва ли день и ничего не помнил после. Обессиленный и отчаянный до предела, он смертельно нуждался в энергии, и он получил ее, и ушел в утро, ничего не соображая, протрезвевший и ужасно одинокий. Исходя из этого, можно ли считать Вэй Ина девственником? Что ж, учитывая наличие ребенка, это было весьма сомнительно. Вэй Ин вообще не верил в девственность и непорочность. Вэнь Цин долгое время твердила ему, что это просто социальный конструкт и не более того и что нет ничего плохого в том, чтобы заняться сексом с понравившимся человеком, и он был склонен с ней соглашаться. По крайней мере, с тем, что касалось первой части. В большинстве своем он поддерживал с людьми невинные дружеские отношения, он не распутничал и никогда не претендовал на что-то мимолетное и несерьезное, стремясь к той любви, что была у родителей. Однако часть его души все равно спустя годы продолжала жалеть о той ночи и о том, что впервые он оказался в одной постели не со своим любимым человеком. Жалеть не потому, что ее результатом стал А-Юань, конечно, нет, — он бы никогда не стал жалеть об этом, — но потому, что он предал себя и собственные чувства в момент слабости. Вот о чем он горько сожалел по сей день. А-Юань был его незаслуженным благословением и самой большой радостью, его жизнью и истинным счастьем. Вэй Ин был бы дураком, если бы отказался от него, и потому принял малыша в свое сердце настолько легко, насколько только мог при сложившихся обстоятельствах и отсутствии каких-либо перспектив на будущее. Но готов ли принять их Лань Чжань? Готов ли любить их? Ждать их? Простит ли он когда-нибудь Вэй Ина за его неуверенность и за все его ошибки и возникшие между ними недопонимания? — Лань Чжань? — слабо позвал Вэй Ин. — Лань Чжань, если у тебя был кто-то дорогой твоему сердцу, — тяжело представить, чтобы Лань Чжань по доброй воле связал себя с кем-то ему ненавистным или с кем-то, кто не представлял для него ценности в долгосрочной перспективе, Лань Чжань же такой основательный и серьезный, — то ничего страшного, да? Кто-то из нас двоих должен хоть что-то знать, верно? Вэй Ин пытался говорить небрежно, отвел взгляд, точно зная, что не сумел бы сказать нечто подобное, глядя Лань Чжаню в глаза, и пропустил тот момент, когда к нему наклонились и яростно, самозабвенно поцеловали. Вэй Ин не сопротивлялся, с изумлением и вновь возрожденным желанием отвечая на этот напор своим собственным, не менее яростным и сильным. Целовать его и ни о чем не думать было восхитительно. Внутри Вэй Ина распускались цветы. В своих руках он держал сокровище, и все казалось таким правильным и совершенным. — Только ты, — ослабив давление, пробормотал Лань Чжань и с тяжело вздымающейся грудью уперся обеими руками в столешницу позади него, заключив его в ловушку и лишив путей отхода. — Вэй Ин, никто, кроме тебя. Мне не нужен никто, кроме тебя. — Мне тоже никто другой больше не нужен. Только ты, Лань Чжань. Лань Чжань был как буря, которую сдерживали крепкие каменные стены, и Вэй Ин, сколько себя помнил, всегда хотел разрушить эти стены, посмотреть, что будет если лишить его их защиты, познать, насколько яростной и опустошительной она будет, если позволить себе забыться и нарочно упустить тот факт, что он мог пострадать из-за своих же безрассудных действий как телом, так и собственной бессмертной душой. И Вэй Ин пострадал. Вэй Ин и Лань Чжань пострадали в результате своих же действий и обжигающей импульсивности, оба жестоко поранились и на какое-то время бросили какие-либо попытки сблизиться. И теперь, став более зрелыми, они двигались друг к другу, шаг за шагом, год за годом, чтобы прийти туда, где они были сейчас, на этой кухне, в крепких объятьях, обмениваясь ласковыми поцелуями и касаниями, отвлекаясь на сладкие обещания и заверения. Какой то частью себя Вэй Ин всегда знал и чувствовал, — еще тогда, неопытный глупый мальчишка, — что как только эта буря стихнет, он получит все, о чем только мечтал. И вот спустя время душевные ветра Лань Чжаня стали тише и спокойнее, и на каждый его толчок и каждое его поддразнивание они отвечали ему теплыми дуновениями и обещанием любви и будущих приключений. Фундамент в нем остался все тем же, таким же твердым и непоколебимым, но теперь он был по-настоящему свободен и прекрасен в том, как без стеснения проявлял чувства, в том, как говорил и честно признавался в своей привязанности к нему, в том, как желал его и отказывался отпускать, словно боясь, что он тут же исчезнет, испарившись без следа. — Я люблю тебя, — прошептал Лань Чжань, но в его золотистых глазах отразилась твердость и намерение. — Я хочу отношений с тобой. Отношений с ним? То есть, партнерство? — А А-Юань? — заметно колеблясь, произнес Вэй Ин. Благополучие сына было для него на первом месте. Он не мог не подумать о нем, когда речь вдруг зашла о чем-то настолько серьезном как отношения. — Я люблю его, — без колебаний ответил Лань Чжань, из-за чего сердце Вэй Ина совсем уж разболелось. Его бедное сердце не выдержит! — Это у нас с тобой общее, — неловкой шуткой Вэй Ин попытался разрядить атмосферу серьезности, витавшую вокруг них. Все это было слишком. Лань Чжань улыбнулся и нежно обхватил его лицо руками. Даже на небольшом расстоянии, разделявшем их, Вэй Ин чувствовал жар, исходивший от мужчины. Он хотел прижаться к нему и подтолкнуть к чему-то большему, чем просто поцелуи. Из его горла вырвался тихий стон желания, и Лань Чжань напротив него вздрогнул и мелко задрожал. Вэй Ин с удивлением поднял голову и посмотрел возлюбленному в глаза. Этот великолепный мужчина напрягся рядом с ним в ожидании ответа, а потом он, видимо, потеряв всякую надежду, наклонил к нему голову, чтобы вновь поцеловать и наполнить чувством сопричастности и ощущением, что его ценят и берегут. — О чем ты думаешь? — голос Лань Чжань приобрел ту соблазнительную хрипотцу, от которой у Вэй Ина подкашивались ноги и сводило живот. Как тут прикажешь думать? О чем он вообще спрашивал? — Вэй Ин? — Думаю… думаю о том, каким чудесным ты стал. Я так люблю тебя. И Вэй Ин вновь с головой окунулся в инициируемый Лань Чжанем поцелуй, с зубами и языком, и изумленно ахнул, почувствовав сквозь ткань одежды твердость члена возлюбленного своими бедрами, к которым тот так бесстыдно прижимался. Он был абсолютно тверд и готов, и спустя секунду Вэй Ин со стыдом осознал, что и сам изнывает от охватившего его тело удовольствия и обильно истекает под одеждой, весь горячий и мокрый от пота, смутно мечтающий о скорой разрядке. Еще чуть-чуть, и… Вэй Ин снова застонал и, бормоча что-то о том, что они увлеклись, отвернул голову в сторону и ткнулся носом в щеку Лань Чжаня. В последнее время это у него стало излюбленным способом вежливо прекратить смущающие и прямо-таки распаляющие поцелуи и дать себе пару минут на раздумья. Все это зашло слишком далеко. Он не готов. Абсолютно не готов. Еще рано. И ба с А-Юанем были где-то рядом. Развернувшись, Вэй Ин потянулся к шкафчику и, не глядя, достал бутылку любимого вина, пакетик пряностей, бокалы и штопор. Теперь ему точно не помешало бы выпить и расслабиться, чтобы провести дальнейший романтический вечер с Лань Чжанем спокойно и хорошо. Они все еще могли это сделать. — Как бы ты хотел провести наш вечер? Щеки Вэй Ина были красными, когда он спрашивал Лань Чжаня о планах на вечер. Он даже притронулся к одной из них прохладной ладонью, чтобы охладиться, и перевел дыхание. — Наш вечер? — недоверчиво прошептал Лань Чжань. — Не хочешь сходить в душ? Отдохнуть? Вэй Ину срочно нужен был душ. Ледяной. Но он был радушным хозяином и поэтому предложил пойти сначала Лань Чжаню. Лань Чжань — гость! Гостю же всегда нужно предоставлять только самое лучшее! — Нет, — заупрямился Лань Чжань. — Почему «нет»? — проныл Вэй Ин. Он устал, он был до смерти возбужден и он нуждался в минуте покоя и в литре лучшего бабушкиного вина, прежде чем умрет на месте от сексуального перенапряжения. — Сначала Вэй Ин. — Лань Чжань, ты делаешь из меня плохого хозяина! — Это не так! — Не кричи на меня! — со смехом ответил Вэй Ин на чужой выпад, хотя Лань Чжань совсем не кричал и даже голос не повысил. Он вообще, кажется, никогда не кричал. Однако это не означало, что он не был выразительным. Лань Чжань мог быть очень и очень выразительным, когда пожелает. — Боже, Лань Чжань, за что ты так со мной? — Вэй Ин выдохнул и обнял возлюбленного за плечи, с умилением наблюдая за тем, как тот мечется и разрывается от желания обнять его в ответ и одновременно с этим отойти на приличное расстояние и больше не смущать. Вэй Ина согрело подобное отношение к нему. О его комфорте мало кто волновался. — М? — Я всего лишь хотел позаботиться о тебе и, может быть, немного поговорить о… о нас с тобой? Уши Лань Чжаня после слов Вэй Ина нежно покраснели. — Это касается поцелуев? — тише обыкновенного спросил Лань Чжань, но все так же вкрадчиво и, может, чуть-чуть хрипло от эмоций. Он был неотразим в своей честности и искренности, и в открытости — тоже. — Не только. — Вэй Ин, если честно, не имел ничего против чего-то большего, но трусливо не хотел говорить об этом первым. Он просто не знал, как это преподнести. Свое желание. Лань Чжань, ты хочешь заняться со мной любовью? Лань Чжань, останься? Не уходи? Глупо. — Когда я говорил, чтобы ты взял и разложил меня на этом столе, это была правда, — сказал Лань Чжань, на этот раз не став отводить от него взгляд. — Лань Чжань! — Я думал о тебе в постели. — О боже… Тело Вэй Ина на этот раз точно воспламенилось. Вэй Ин был весь объят пламенем с головы до ног. — Вэй Ин, я хочу тебя, пожалуйста, — прошептал Лань Чжань, — всегда хотел. И Вэй Ин побежденно кивнул. Да и что еще он мог ответить, когда его так просили? Отказать? Сказать ему «нет»? Лань Чжань склонился над ним и коснулся губами его шеи. Поцелуи возлюбленного были нежными и легкими, почти что упрашивающими. Если бы Вэй Ин знал меньше, то подумал бы, что Лань Чжань и вправду умолял его. — Лань Чжань, — томно вздохнул он, внутренне сокрушаясь о том, что губы Лань Чжаня как-то уж чересчур легко находили все его слабые места и надавливали на них, вызывая яркий отклик. Более того, Вэй Ин сам подставлялся этим губам и льнул к этим сильным и надежным рукам, которые незаметно обхватили его талию и со страстью обняли. В отместку он забрался под рубашку Лань Чжаня и провел ногтями по обнаженной мускулистой спине, и Лань Чжань со стоном прижался к нему нижней частью тела. Вэй Ин непреднамеренно качнул бедрами в ответ на это движение и, громко вздохнув, нашел губы возлюбленного своими губами и утянул его в долгий-долгий поцелуй, и снова, и снова… Он никак не мог оторваться. Насыщение не приходило к Вэй Ину, как бы он ни старался, а его нужда, казалось, становилась все больше и сильнее с каждым прикосновением, которое обрушивал на него Лань Чжань. — Лань Чжань… Лань Чжань… — Вэй Ин. В конце концов Вэй Ин забыл, зачем звал своего Лань Чжаня и ради чего продолжал сопротивляться, когда оба они, очевидно, не хотели прерываться и расставаться друг с другом. В его голове звучало только одно имя, и он шептал его в мягкие губы возлюбленного и дрожал, слыша в ответ собственное имя. Лань Чжань произносил имя Вэй Ина по-особенному. Так, словно лишь оно имело для него значение здесь и сейчас. Так, кажется, и было всегда, или, может, Вэй Ин просто себя обманывал. Потеряв счет времени, Вэй Ин утонул в бесконечном поцелуе, постанывая от нескончаемого жара, который нарастал в его теле и все так же убывал, нарастал и убывал, как морской прибой, и увел их прочь из кухни, в гостиную. Там он спиной ощутил мягкость диванной обивкой и тяжесть мужского тела на себе. Лань Чжань, что всю жизнь славился железным самоконтролем, принял смену обстановки как должное и, не отвлекаясь на мелочи, лег таким образом, чтобы не придавить Вэй Ина, и расцеловал его всего — его губы, щеки, веки, брови, лоб… Лань Чжань вновь крепко его обнял и ткнулся носом ему в макушку и глубоко вздохнул, замерев в возникшей между ними благостной тишине, которая нарушалась лишь звуками их сбитого дыхания и скрипом замерзших деревьев снаружи, где свистел ветер и беззвучно на землю падал снег. Вэй Ин непослушной рукой убрал выбившиеся у виска пряди Лань Чжаня от своего лица и убрал их ему за ухо. — Лань Чжань? — прошептал он. — М? — Спасибо. — За что? — Не знаю, — все тем же шепотом отвечал Вэй Ин, задыхаясь и исходя на дрожь. — Мне никогда ни с кем не было так хорошо, как с тобой. — Мгм, мне тоже, — шепнул Лань Чжань в его волосы. И пока Вэй Ин окончательно не потерял голову, он закинул одну ногу на бедро Лань Чжаня и резко перевернул их, уставившись в изумленные глаза возлюбленного, которые остались неизменно темными от желания, все такими же прекрасными и притягательными. Вэй Ин, не сдержавшись, еще раз коротко поцеловал Лань Чжаня в губы и в последней попытке взять себя в руки спрятался лицом в место, расположенное между его шеей и плечом, весь красный от стыда. Запах сандалового дерева и кожи одновременно успокаивал и возбуждал. Вэй Ину не хотелось говорить, а хотелось только завернуться в этот запах и стать им. Стать с Лань Чжанем единым целым. Но говорить надо. Люди, состоящие в отношениях, обычно говорят. Вэй Ин усмехнулся и осторожно сдвинулся, чтобы встать, и Лань Чжань застонал, намертво вцепившись в его бедра пальцами. Вэй Ин охнул, замерев на месте, пронзенный насквозь новой вспышкой возбуждения. — Вэй Ин, не шевелись, — попросил сквозь зубы мужчина, нахмурившись от непонятных Вэй Ину усилий. Его наглая и не совсем разумная сторона хотела спросить: «А то что?», однако его более испуганная и любопытная часть — молчала и ожидала. Победила наглость. — Я не могу не шевелиться, — усмехнулся Вэй Ин. — Я же живое существо, а живым существам свойственно движение. Ты же умный, гэгэ. Сам все должен понимать. Вэй Ин чувственно качнул бедрами в подтверждение собственных слов и загорелся от восторга, услышав, как Лань Чжань несдержанно простонал его имя. — Лань Чжань, скажи, чтобы я прекратил, если тебе не нравится, — скороговоркой пробормотал Вэй Ин и склонился над Лань Чжанем, что зажмурил глаза и выгибался под ним дугой, отчаянно ища его ласк. — В этом и проблема, — прохрипел Лань Чжань, прерывисто выдыхая. — Какая проблема? — Я не желаю прекращать. — Лань Чжань, ты меня убиваешь, — простонал Вэй Ин, безвольно рухнув на своего возлюбленного, и Лань Чжань поспешно обнял его, словно опасаясь того, что он сбежит. — Нет, я просто люблю тебя, Вэй Ин. — Лань Чжань. — Я люблю тебя, — завершил свое признание поцелуем Лань Чжань. — И я буду говорить тебе это столько, сколько потребуется. — Каждый день? — улыбнулся Вэй Ин. Вокруг его глаз собрались морщинки, которые всегда появлялись, когда он смеялся или шутил. — Каждый день. — Лань Чжань, в противовес ему, произнес это уверенно и решительно твердо, даже не подозревая о том, что своими словами он преподнес Вэй Ину целый мир. Целый мир неизведанных возможностей, которые они могли исследовать вместе. — Ты мне обещаешь? — Обещаю. — А клянешься? Вэй Ин вел себя по-детски, но ему, правда, было необходимо знать, что между ними все серьезно. — Поклянусь чем хочешь, — сказал Лань Чжань, и, глядя в эти честные глаза, Вэй Ин даже прослезился. Он ему верил. Верил всем, что у него есть.