...
На столе букет из фиалок, астры, камелии, викарии, лаванды, лилии и выбивающегося из композиции яркого подсолнуха.
Большие ладони с длинными пальцами заботливо лежат на талии. Одна из них распускает хвост и волосы водопадом струятся по спине. Такие же чёрные. Как ночь. Черная дыра, пожирающая длинные пальцы, которые заботливо перебирают пряди.
— Ха, мое, — раздаётся оглушающий в тишине мягкий голос, обладатель которого нагло украл шляпу, что теперь венчает черную макушку.
— Подарки забирать невежливо, — бурчит на ухо плавно, текуче, лаская слух, другой, чуть согнувшись, кладя голову на плечо собеседника.
— Пф, не занудствуй, Мари, — волосы наклонившегося собеседника щекотали шею и щеку.
— А ты не игнорируй мое предложение, Жан, — опалил дыханием его шею Поль.
Ах, точно. Викария.
— Я не игнорирую. Просто не обратил внимания, mon cher, — чуть смущённо проговорил тот. Хотя, от Мари можно было ожидать подобного. Более известные, как Поль Верлен и Артюр Рембо, они называли друг друга вторыми именами. Будто эти имена — что-то личное, только для самых близких. Их никто не будет выкрикивать в пылу сражений, они нигде не будут внесены. Не будут вгонять ужас в других. Этими именами их не будут проклинать. Эти имена не почувствуют злость, ненависть и бессилие. Только для близких. Для любви, аккуратности и доверия. Не для всего ада, который они выносят, будучи агентами.
— Хей, а ты? — буркнул Артюр, цепляясь пальцами за низкий хвост любовника.
— Ладно, — чуть насмешливо протянул тот.
Светлые, чуть выше плеч, волосы освободили от резинки, надевая ее на руку. Пальцы аккуратно расплели небольшую косичку, на месте которой и так вьющиеся волосы были похожи на мягкое облако из кудрей.
Артюр вложил руку в руку Верлена, после чего опустил вторую на плечо, а напарник пристроил свою на его талии.
Из распахнутого окна доносились обрывки мелодии, которую играл уличный оркестр где-то внизу. Ночной ветер слегка вздымал края пиджака, накинутого Полем на плечи и трепал волосы пары, заставляя Артюра чуть поёжиться, но вмиг согреться в теплых и родных руках. Шаги, лёгкий стук каблуков, шорох одежды и волос, тихий, почти беззвучный смех Артюра и заливистый хохот Верлена разносились по комнате, пропитанной смесью их одеколонов, вишнёвого табака и кофе. Кружась в причудливом, по-своему ярком танце под полувоображаемую мелодию, они словно оказывались в своем личном мирке, в отдельном пространстве только для них. И нет, это не результат способности Артюра. Они будто попадали в свою вселенную. Вселенную без крови, потерь, смертей и убийств. Где все хорошо, Артюр не боится думать о своей семье, а если и думает, то не гонет эту мысль прочь, силясь забыть как страшный сон. Где Верлен не пытается понять, человек он или просто программный код. Где они просто любят друг друга и уверены в будущем. Они танцуют, кружатся в этом танце забвения, смеются от осознания, что у них кто-то есть. Человек, который не даст увязнуть в проблемах. Кто поможет в любой ситуации.
Шаг, разворот, снова. И так по кругу. Иногда они переплетают пальцы рук перед собой и просто кружатся в такой своеобразной позиции. Так обычно делают дети, играя. Поль пару раз поднимал любимого за талию, кружа вокруг себя. Музыка стала ещё тише и под конец пропала.
В тишине они сделали пару движений, после чего Артюр, упав в его объятия, поцеловал парня в нос. Слегка опешив, Верлен не остался в долгу, небрежно мазнув по щеке. Но черти в глазах так просто не унимались и лёгкий кусь пришелся на ухо любовника. Заприметив игривую улыбку, Рембо прижали к стене, чуть надавив гравитацией, а шею атаковали кучей поцелуев и лёгких покусываний.
— Пфх, это не по правилам, — раздалось негромкое бурчание вперемешку со смехом из-под Поля. Руки аккуратно прижимали к поверхности, не давая сбежать, но и не причиняя боль. Просто в шутку держали его.
Отпустив Артюра, он положил голову на его макушку .
— Ммм, прохладно.
— Угу, — поддержал уже начавший мёрзнуть брюнет.
Ночь прекрасна, но не когда она холодная. Нет, лёгкая прохлада хороша, но когда на улице примерно десять градусов, не очень приятно.
Поль закрыл окно, после чего утянул любовника к креслу у камина. Точнее, к мягкому ковру. На креслах валяться неудобно, а ковер теплый и пушистый.
Снимаемая комната, как и само здание, была старинной. Точнее — спальня, кухня и туалет с прихожей. Они все равно чаще всего на заданиях, но уютное место в старинном стиле их устраивало, как ночлег и место отдыха.
Поль растопил камин, подкинув туда пару дров и несколько неудавшихся черновиков. Точнее — наброски стихов, которые он доработал, улучшил, либо их примерные конструкции, из которых он сделал нечто более целостное и аккуратное, чуть размашистым витиеватым почерком переписав в кожаный блокнот. В нем хранились произведения, которые тот создавал на досуге. Считал, что написанием эмоций сможет лучше понимать людей. Возможно, даже сам станет более человечными.
Несмотря на размышления Верлена о том, кто он, Артюр говорил одно и тоже.
— Мари, как человек, который вытянул тебя на свет, могу сказать: ты — такой же, как и мы все. Тоже человек. С чувствами, эмоциями, поступками и психикой. Это — не сестемный код. Это — твоя личность, — массажируя голову лёгкими движениями запутавшихся в светлых волосах пальцев, повторял Артюр.
— С чего тебе быть таким уверенным?
— Как минимум, никто не создал бы такую занозу, — ткнул его пальцем свободной руки в щеку Рембо.
— Ну, спасибо, дорогой. Обрадовал, — с долей иронии послышался чуть ли не мурчащий голос.
— Всегда пожалуйста, mon cher.
В их отношениях смешивались страсть и нежность, взрывной и спокойный характер. Громкие ссоры и тихие примирения. Со взрывным, ярким, как кленовый лист осенью, характером Поля и упертостью со стороны обоих получалась гремучая смесь. По началу редкие, но потом сошедшие на нет ссоры прекращались объятиями и тихими извинениями со стороны Верлена. Артюр понимал и принимал его. Только усмехался, понимая, что какой — никакой прогресс есть. Состоящая из разного сингулярность. Словно бесконечным непрерывным потоком уходящие друг в друга. Артюр ещё вначале понял, что Верлен принесет хоть какое-то разнообразие в его жизнь и он, возможно, наконец получит хоть кого-то важного. Поль же видел в нем того, кто вытянул из нескончаемого кошмара. Солнечный лучик, благодаря кому сможет понять хотя бы себя.
И они нашли. Нашли близкого человека, который не предаст. И который не оставит страдать в одиночестве.
Даже под направленным пистолетом, он все понимал. И не винил напарника. Понимал, что хочет помочь такому же. Но за своенравство их могли бы найти в любой точке планеты, а залечь на дно от «Трансцендентов» не так уж и просто. Рембо лишь вымученно улыбнулся и хрипло прошептал: ты — человек, Мари. Это — твои эмоции.
Всё-таки они смогли выжить после взрыва и даже соратники считали их погибшими.Но кто сказал, что все будет как в сказке? Артюра убили. Тот самый парниша, из-за которого это и пошло. И его напарник.
Поль даже не знал, что любимый жив и просто пытался найти этого парня. Названого «младшего брата». Такого же, как и сам Верлен. Того, кто смог бы понять.
«Только потеряв, мы замечаем тех, кто всегда был рядом». Красиво сказано. Тот, чья это задумка — мастак на слова. Только перед смертью, придя в себя, он понял, что одержимость Накахарой застелила пеленой глаза и он не заметил пропажи самого близкого. Только когда тот стал способностью чтобы спасти его, Поль это понял. Только тогда.
Зато сейчас сидит в ожидании шторма, осознавая, что нет смысла. Нет смысла для чего-то. Он, как машина, не обратил внимания на дорогого человека. Последовал своим эгоистичным желаниям, а тот все равно любил. Умер за него. Верлен бросил, оставил, угрожал тем что застрелит. А тот улыбался даже умирая. Желая ему лучшего. Эгоист. Даже подарок, который раньше не ценил, не смог уберечь. Потерял где-то на поле битвы. Артюр искренне расстроился, когда он не оценил прдарка. Чертов эгоист. А сейчас жалеет, что от того ничего не осталось. Память, воспоминания и желание снова попробовать кофе, который Рембо готовил ещё в Париже, на их старой кухоньке с открытым балконом. Но растворимый крепкий черный кофе, любезно иногда пронисмый ему дешевым пакетиком из ближайшего магазина только иронично горчит во рту, напоминая о том, что тот не смог уберечь.
Только и остаётся, что бесцельно прожигать дни в надежде хоть на что-то. Что он больше не разочарует его. Снова.