Прости, я забыл, что тебя - нет

Он держит в руках фотографию, с его губ срывается тихое: -извини, я.. я так надеялся что успею, но у меня ничего не вышло.. У нас. ничего не вышло голос предательски дрожал, к глазам подступили слезы, в горле противный ком. Такое ощущение, будто бы все это не взаправду , будто бы это бредовые мысли , больная иллюзия в которую его заключили. Это не может быть реальностью , сейчас он просто откроет глаза и окажется, что ничего этого не было, все хорошо. Но увы,это была тяжёлая будто гиря ,горькая, словно во рту побывавшая полынь - правда Его Жени - больше нет. Он навсегда остался лишь воспоминанием, в больном сознании Володи. Был ли он вообще когда то "его" Женей? Был. И никогда не переставал быть, это Володя знал точно. Не смотря на то, что происходило между ними после Рубинштейна , не смотря на то, как же сильно Поэт отрицал себя, отрицал Володю, старался показывать то, что ему совсем нет дела. Володя все равно все понимал, глубоко в его сердце все ещё ютилась надежда на светлое будущее, что все будет хорошо, его Женя все поймёт, они смогут быть рядом как раньше. Но в один миг все разбилось, никакой надежды. Уютный домик и спокойная семейная жизнь, стали болезненной фантазией, одна лишь мысль об этом, больно отдавала в сердце. Он не переставал винить себя с тех самых пор, не переставал прокручивать все, что произошло, осознания не было. Была лишь глупая надежда, что он жив. Но Женя погиб на его руках, на его руках он сделал последний вздох. Его последний взгляд был полон лёгкости и нежности. Казалось будто ему впервые стало.. Легче? Осознание этого немного успокаивало рану в сердце Володи. Но совсем не помогало не ощущать вину. Почему именно таким образом он должен был обрести спокойствие? Если бы только он успел, если бы вовремя вытащил его из этого злосчастного дома. Даже если бы Женя и дальше говорил слова о ненависти, даже если бы он послал его, если бы ударил,это все не важно. Главное он был бы жив... Кризалис ещё долго прокручивал в голове эти мысли, держа в руке последнее, что осталось от того, кто когда то смог добавить в его серую жизнь красок, кто дал надежду и сам же её отнял. Он ещё долго сидел смотря в одну точку, только лишь кошка ласково терлась об его ногу, жалобно мяуча