(Не)правильно.

      Когда Шоквейв вернулся, девушка в его руке выглядела спокойной, даже слишком. Она смотрела в пустоту, слегка приоткрыв рот. Мех повернул голову в её сторону и на миг осветил ярким красным светом своего единственного окуляра, а затем поставил на пол рядом с Нуной. Та недоверчиво посмотрела на бедняжку и помахала рукой перед её лицом. Та что-то промычала и медленно поплыла в спальню.       — Что ты с ней сделал? — недоверчиво сведя брови, спросила Нуна.       — Вычислил необходимую дозировку и вколол ей, — ответил он, подставляя ладонь. — Она будет перезагружаться без ошибок, — что же, ладно, Нуна, в целом, даже немного доверяла этому странному меху в этом плане. Судя по всему, он был местным ученым, а значит, точно не глуп. Он бы не ошибся в дозировке и не стал бы губить девушку без веской причины. — По всем моим расчетам, этого не должно было с ней случиться, — добавил он, и Нуна покачала головой. Ну как ему объяснить, что эмоции нельзя просчитать со стопроцентной точностью?       Немного печально вздохнув, Нуна забралась на его ладонь и села на ноги, цепляясь пальцами за его металл. Шаги Шоквейва были громкими, широкими, он немного раскачивался, от чего её болтало и она боялась свалиться. И ведь если это случится, то у него нет второй руки, чтобы её поймать. Интересно, он таким создан или что-то стряслось? Он и Саундвейв, скорее всего, считаются странными для своего вида — это было заметно.       Итак, их времяпрепровождение проходило в лаборатории. Шоквейв много работал и, по просьбе Нуны, часто озвучивал свои действия. Особенно её интересовали медицинские аспекты, а в первую очередь — методы лечения трансформеров. Кто знает, может теперь она переквалифицируется в механика? Медика-механика…       Но многие вещи, озвученные Шоквейвом, пугали её. Он не гнушался опытов ни на своих, ни на чужих. Нуна была уверена, что десятки людей погибли под его бесчувственным манипулятором, от чего начинающее зарождаться восхищение его гением тушилось об его жестокость.       В этот раз он показал ей нечто ужасное — то, что запомнится ей на всю жизнь.       Отнеся её в один из полупрозрачных боксов, он указал на открытую горизонтально расположенную капсулу, когда-то заполненную жидкостью. Но внутри… лежало полуметаллическое тело. Тело фембота было страшно изуродовано: покрыто нетипичной ржавчиной, торчали оборванные провода и детали, всё ещё влажные, покрытые слизью. Но самое страшное это то, что в её груди была огромная дыра, внутри которой четко виднелись куски мяса, костей и человеческих фрагментов тела. Они были неестественно увеличены и росли из камеры искры, словно сорняк. И отовсюду из кабелей создания сочилась красная жидкость. Кровь.       Нуна зажмурилась и отвернулась. В помещении витал типичный сладковатый запах, смешанный с железом.       — Это ужасно! Что ты наделал?! — ей не хотелось касаться его корпуса в этот момент. Она обхватила себя руками и затряслась. Её немного замутило. Благо, что после стольких лет практики её не выворачивало наизнанку от одного вида, не то что запаха. Конечно, на самом деле рвотный рефлекс — не особо частый эффект. Чаще: бледность, слабость, головокружение, потеря сознания… Отвращение, психологический дискомфорт. Да, последнее она точно испытывала сейчас. Особенно при мысли, что это его манипулятор сотворил это с телом безвинной девушки.       — Бессмысленная трата ресурсов на волнение об этом…       — Мне не обязательно было видеть это, — процедила она, — мне хватало догадываться.       — Не обязательно, — подтвердил он, дергая всеми антеннами за спиной.       — Тогда зачем?! Похвастаться? — она все же стукнула кулаком его ладонь. Но что толку? Лишь оцарапала себе костяшки.       — Чтобы знала, что будет, если сопротивляться, — он ткнул дулом своей пушки в самую крупную кнопку капсулы. Внутрь налилось достаточно жидкости, растворяя этот мертвый корпус. — Она не подходила, не хотела, боролась. Итог: ошибка синхронизации и потраченные ресурсы. Из полезного: визуализация расчетов, подтверждение теории.       — Я могу понять тебя, хоть и через силу, — прошептала она, оборачиваясь на уже пустую капсулу. — Но и ты пойми меня, мою боль, мой страх… — Вот бы он понял её! Вот бы он попытался… Нуна понемногу успокаивалась, но ей всё равно хотелось плакать. А что, если подобное случится с ней или с Марго?! Или с другими?       — Я не знаю, что сказать, — наконец произнёс он, его голос был низким и ровным, как и всегда. — Я не понимаю человеческие эмоции так, как это делаешь ты. Связь трансформеров, моя связь — это логика и данные, — вопреки всему она слегка улыбнулась, но в этой улыбке скрывалась горечь.       — Как насчет попытаться понять друг друга? — спросила она, прижимая руки к груди. — Ты можешь думать логически, но всё познаётся в сравнении. Ты должен попробовать почувствовать, а не только анализировать.       — Ты хочешь, чтобы я чувствовал? У меня нет чувств, но я могу обработать твою информацию и создать реакцию, похожую на эмоции. Это… подойдет? — она вздохнула, будто пытаясь осмыслить его ответ.       — Это может стать хоть каким-то началом. Ты ведь можешь учиться. Понимать и адаптироваться. Это не так уж сложно, если есть желание, — сказала так она, ведь мало знала о нем, о его возможностях. Но верила, что всё возможно. А ему даже, хоть и совсем немного, захотелось попробовать, ведь это тоже часть эксперимента, часть сближения.       Он задумался, подсознательно взвешивая её слова. Может, его система действительно способна на большее, чем просто логический анализ. Он начал обрабатывать этот новый концепт — эмоции, как переменная, которую можно добавить к его алгоритмам.       — Я… подумаю над этим, — бесцветно произнес Шоквейв. — С чего ты предлагаешь начать? — на её лице расцвела улыбка, несущая в себе каплю надежды.       — Общение. Я буду реагировать максимально… Честно и открыто. И буду озвучивать, что чувствую, а ты запоминать, — она подняла голову, всматриваясь в его голову, состоящую словно только из окуляра, и поджала губы. Она не решалась спросить. Вдруг это больная тема? — Тебе достаточно будет просто понимать их и реагировать правильно…       — Но это всё же плохо для эффективности моего существования. Научить меня — значит потерять время, — сказал он, отворачиваясь. Конечно, он думал об эмоциях. Но он намного продуктивнее, когда не сострадает. Он… устал.       — Время — это то, что всегда имеет значение, но не всегда оно считается по твоим стандартам, — важно протянула Нуна, словно столетний старик. Шоквейв провентилировал.       — В чем выгода? — его голос оставался монотонным, но в нём проступали какие-то новые нотки. И это уже был шаг к пониманию. Она немного замялась, обдумывая, как ответить на его вопрос, прежде чем произнести:       — Смысл в том, что взаимодействие расширяет наши возможности. Для тебя это может стать ключом к новым данным и пониманию человеческой природы. А для меня — возможность взглянуть на мир под другим углом и узнать тебя лучше, — она не стала добавлять «сделать тебя человечнее», но, скорее всего, он догадался. Шоквейв с девушкой на ладони покинул бокс, вернувшись в основное помещение. Подойдя к делу ответственно, на одном из столов он организовал место для будущей фемки. Скромно, но он сделал по периметру высокий прозрачный бортик, чтобы она не упала, а внутри расположил диван, ковер, подушки и низкий стол с табуреткой. Он просто расположил вещи, на которых люди обычно сидят, и даже чувствовал удовлетворение от выполненной работы. Нуна же чувствовала себя, как в аквариуме. Но лучше диван, чем час стоять на ногах. Она села на него, когда ученый отпустил её и внимательно посмотрел. А после заговорил:       — Ты говоришь о чувствах, как о системе, которую можно изучить. Это всё-таки что-то эфемерное. Как я могу обработать нечто, что не является данными? — он знал об этом, как и то, что он не научится чувствовать на самом деле, это было очевидно. Этого нет в его программе. Весь её «эксперимент» в итоге станет обманом и игрой. Но ему выгодно создать у неё положительное впечатление о себе. В идеале она должна начать испытывать к нему романтические чувства. Ему это не нужно, но нужно для создания бет.       — Да, конечно, но чувства — это также контекст и опыт. Наблюдай, изучай, запоминай. Наблюдая за мной… Ты сможешь создать свою модель человеческого взаимодействия. Увидишь, как эмоции влияют на поведение, как слова могут значить больше, чем простые символы, — он что-то пробормотал, взаправду задумавшись вновь. Всё кричало в нем, что это невозможно, но… Какое-то странное и непривычно эмоционально окрашенное «но» возникло в его процессоре. Он чувствовал, как его система данных плавно расширялась, допускает возможность существования эмоциональной переменной.       — Почему человеческие существа так склонны к эмоциональным решениям? Почему для них важно взаимодействие? Почему сопереживания часто оказываются более значимыми, чем сами факты? — он задавал эти вопросы в надежде не только узнать ответ, но и заставить её понять, насколько глубока и сложна эта тема. Может, она всё же откажется от этой очевидно провальной затеи?..       — Это целая область для изучения, — признала она, — но эмоции могут укрепить связи, создать доверие. Порой без них трудно действительно понять человека. А в моем случае меха, — она хмыкнула, — для людей важна взаимность. Ну же, в порядке эксперимента… Наблюдай, записывай, нужно просто начать. Надо пробовать!       — Это звучит заманчиво, но в каждом человеческом взаимодействии есть что-то непредсказуемое, что не поддается алгоритмическому анализу. Ты можешь создавать модели, но настоящие чувства возникают из хаоса, из случайностей, из неуправляемых ситуаций. Являясь лишь наблюдателем, я не смогу захватить сущность взаимодействия, поскольку чувства не всегда основаны на логике, — произнес он, и ей потребовалось время, чтобы обдумать сказанное.       — Я понимаю, что есть элемент неопределенности, но именно в этом и заключается вызов. Когда просто — не так интересно, — она хмыкнула. «Существует возможность выявления паттернов в поведении, что, в свою очередь, может помочь создать иллюзию глубины. Я могу построить свою интерпретацию, основанную на наблюдениях за тем, как она реагирует на различные ситуации, и симулировать это. Но, опять же, это будет ложью. Или…» — проносились мысли в его процессоре, которые он решил не озвучивать.       — В этом есть логика. Каждый мой эксперимент — вызов, и не только самому себе, — он мигнул окуляром. — Важен момент искренности для точности, — сказал он ей, — я буду собирать микросигналы: интонацию, тембр, мимику. В итоге я узнаю так много, что ты не сможешь мне соврать, — он наклонил голову набок, и Нуна слегка повела плечами. Что же, это малая жертва.       — Я не против, я хочу попробовать научить тебя, — уверенно сказала она, ученый тяжело провентилировал. Итак, согласившись, он поступит нелогично.       — Хорошо, начнем эксперимент, — ответил он, двигая антеннами.       Что же, в этом всём есть иная выгода для него. Ведь это станет вспомогательным инструментом, который поможет ему привязать её к себе для удачи в чем-то более глобальном.       Даже если это всё окажется разрушено после первого же слияния искр, когда она увидит его пустую, холодную суть.