Interminabilis Vitae

      Эдгар смотрел на сад у дома сквозь решётки на окне. Что-то подобное можно было увидеть на других окнах и в других домах, но эти решётки не отличались красотой. Юноша никогда не смог бы избавиться от них. Из комнаты он теперь выходил ещё реже. Его не брали даже на пышные светские мероприятия, да и Бен заходил только в определённое время. Приходил бы чаще, да Господин грозился уволить.       Мир в глазах интервиты давно потерял всякий цвет. Никогда ранее жизнь не казалась ему настолько тоскливой. Когда-то Эдди был уверен, что в его каждодневная рутина была нормальной, и другой жизни у него быть и не могло. Теперь же, попробовав вкус свободы и опьяняющий нектар любви, он не мог более воспринимать это жалкое существование как жизнь.       Душа рвалась прочь.       Мейпл всегда была так близко, как только могла. Она старалась не слишком раздражать отца, но и не покидала стороны обожаемого старшего брата. Девушка опасалась не за себя.       Увидев её впервые за полгода, интервита даже не сразу узнал свою младшую сестрицу. Не было в ней больше той детской наивности, которую они разделяли. Мейпл больше не завязывала волосы бантиками, да и в ней самой словно бы что-то ещё изменилось. Сестра казалась взрослой. И всё же в ней осталась та мягкость, нежность.       На её фоне Эдгар ощущал себя совсем юнцом. Особенно после общения с Эдой и Энтони. Вита хотел сказать ей что-нибудь, но знал, что не стоило открывать рот. Да и слов у него не было — они словно бы в горле застряли. Ему казалось, что сестрица осуждает его. Наверняка она злится на него. Он ведь заставил её понервничать.       Мейпл тоже не признала его в первые несколько мгновений. Художник наблюдал за тем, как её глаза расширялись. Подобрав подол платья, девушка сбежала с лестницы и уже было потянула руки к брату, но жестом отец приказал прислуге помешать ей.       Лёжа на полу подобно половой тряпке, Эдди вновь выслушал тираду о том, что он не знает своего места. Дополнительно ему попало за то, что он сделал со своими волосами. Интервиты не могут иметь другой цвет, кроме платинового блонда. По всему этому безумию юноша точно не скучал. Но отцовская речь и вырванные волосы были лишь цветочками. Настоящая буря началась, когда родитель увидел дыру в кристалле.       В тот момент Эдди уже успел попрощаться с жизнью. На белой статуэтке в виде симпатичной женщины наверняка остался бы багровый след, если бы Мейпл не успела ворваться и прикрыть его своим телом. Юноша слышал, как часто она дышала, как колотилось её сердце. Девушка рисковала попасть под горячую руку, и ей просто повезло, что отец не нарушил своего обычного правила и не стал бить её.       Сестра нервно сглотнула слюну и, покрепче прижав к себе подрагивающего от страха брата, осторожно подняла взгляд на отца. Тот так и держал в руке статуэтку. Взглядом Эдгар проследил за тем, как он опустил её. Мужчина сжимал и разжимал руку, а вита наблюдал за тем, как белели его костяшки. Эдди неосознанно крепче цеплялся за платье сестры. Это светлое платье быстро было испачкано кровью. Девушка не была против этого. В дверях толпились слуги, желавшие посмотреть на разборки, но у двух подростков не было времени обращать на них внимание. Сам граф тоже был слишком занят. — Папочка… — пробормотала Мейпл. Голос её вмиг сделался чуть более уверенным, словно бы она поняла, что таким тоном не сможет ничего изменить, — Отец, постой! Подожди! Не делай то, о чём потом пожалеешь!       Мужчина изогнул бровь и спустя несколько долгих минут (наполненных только тяжёлым дыханием, звуками частого сердцебиения и шёпотом за дверью) позволил ей заговорить. — Разве тебе не кажется, что… Я считаю…       Девушка заметно нервничала, путалась в словах и забывала то, что хотела сказать, и Эдди лишь сильнее цеплялся за неё. Оба они понимали, что его жизнь находилась в её руках. Сначала Мейпл хотела заговорить о семейных ценностях, но эти мысли она отбросила ещё давно. Весь день она гоняла мысли в голове, готовилась к этому моменту. Теперь, когда он наступил, ей казалось, что она не может сделать ничего, чтобы спасти брата.       Но она должна была попытаться. — Камень больше не принесёт тех же денег, — как можно увереннее произнесла блондинка. Она старалась вложить всё свою смелость в эти слова. Отец насмешливо фыркнул. Мейпл ожидала эту реакцию. Разумеется, отец знал это и без неё. Девушка шумно втянула воздух и продолжила говорить: — Я уверена, что Эдди… — Она одёрнула себя и быстро исправилась: — Я уверена, что он должен отработать все те деньги, которые забрал у тебя! И отработать их будет мало! Ты ведь и сам знаешь, что у Эдгара волшебные руки, и… Дети многого требуют, да и мне ещё замуж выходить, знаешь? Ты можешь прикончить его позже!       Юноша никогда бы не поверил в то, что это сработает. Как же благодарен он был тому факту, что граф решил не упускать возможность заработать! Мужчина и сам отлично знал, что его глупая золотая курочка выделялась даже на фоне других интервит-художников. И, разумеется, об этом не знал Эдгар. Он и не должен был это знать. Большая часть интервит работала в одном стиле или с одним типом материалом, но Валден хорошо справлялся с разными видами работы.       К их с Мейпл счастью, граф и сам уже много раз подумывал прикончить сына позже. Мужчина понимал, что лишать себя прибыли будет глупо. К тому же не раз его просили продать или обменять виту — не только Валден видел выгоду.       Бену позволили забрать Эдгара и отвести его в комнату. Мейпл не торопилась бежать за ними. Она видела, как дрожали ноги брата, как за ним на полу оставались кровавые капли. Её сердце болело, но она не посмела сдвинуться с места.       Интервита хватался за Бена так, словно бы теперь его жизнь зависела от дворецкого. Бен крепко прижимал к себе любимого ребёнка, и его старое сердце едва могло выносить эту боль. Оба скучали друг по другу. Как мог Эдди не скучать? Бен принимал наибольшее участие в его жизни. Мейпл появилась в комнате брата только после того, как кровь уже остановилась. Дворецкий умыл его и крепко обнимал. Девушка присела на кровать с другой стороны от Эдди и тоже обняла его со спины. Она вовсе позабыла о том, что должна была сменить платье.       Разумеется, на этом не могли закончиться все потрясения.       Страх остаться без ужина в тот день, благо, не оправдался (юноша был уверен, что и здесь за него вступилась сестра). Направляясь в сторону столовой, Эдгар невольно приметил новое лицо. Бледная леди смотрела прямо в глаза, и от её взгляда по спине художника пробежал холодок. Золотые полосы на её коже лишь прибавили ужаса.       Чуть позже Мейпл нагнала брата и отвела его в сторону. Юноша смотрел на неё непонимающим взглядом. — Только не упади, хорошо? — как можно спокойнее произнесла девушка.       Валден прикусил губу. Возможно, ей не стоило подготавливать его к новостям подобным образом. Сестра вдохнула побольше воздуха и вдруг выдала: — Это наша новая мачеха.       Эдди почувствовал, как земля ушла из-под его ног. Ещё полгода назад их отец заявлял о том, что им не нужна очередная женщина в доме! Мейпл тоже не знала, что именно заставило мужчину передумать. Если бы он считал, что его детям (а точнее только Мейпл) нужна мать — мог бы уже давно жениться. Юноша был уверен, что здесь имели вес чьи-то слова. Для важных людей слишком важно мнение общества.       Художник цокнул языком, когда в поле зрения вдруг появилась его маленькая и неуклюжая сестрица в сопровождении. Нет, не Мейпл. Она больше не была маленькой девочкой. Больше никогда ей не будет. Теперь у Эдди была и другая младшая сестра — Элла. Внешне она очень походила на отца. Его цвет глаз, его цвет волос, что-то похожее в чертах лица и взгляде… Иногда интервита не мог избавиться от ощущения его присутствия, если она была рядом. Но и пересекались они не так часто, если не считать обедов. Нянечки держали Эллу подальше от Эдгара, да и сам он едва мог выходить за пределы комнаты. Мейпл, однако, рассказывала ему о младшей и хвасталась её достижениями.       За столом Эллочка постоянно глазела на него, словно бы Эдди был диковинкой для неё. Если нянечки говорили ей прекратить, она могла бросить игрушку или столовый прибор на пол. Глядя на полуулыбку Мейпл, Эдгар сразу понял, что это она натаскала сестру. Однако и ей не были известны истинные причины постоянных и пристальных взглядов.       Говоря о новой мачехе… Дольше матушки первых двоих детей она не задержалась. Вскоре после рождения дочери она вдруг заболела и угасла. Когда интервита заболела, Мейпл вдруг стала менять свою тарелку с тарелкой Эдгара или пробовать его еду, называя это игрой. Только вот они оба уже не были детьми, и голосок в сознании юноши шептал ему: «Она что-то знает». Краем глаза девушка постоянно поглядывала на отца, но тот лишь закатывал глаза и после нескольких раз перестал спрашивать. Девушка невинно говорила, что у брата был лучший кусок или больше овощей (а ей, между прочим, надо бы есть меньше жирного). Когда мачехи не стало, Мейпл тоже прекратила «дурачиться». Новую мать младшее поколение Валденов узнать не успело. Она их обоих избегала. Потому эта смерть осталась какой-то почти незамеченной ими. Они не знали, есть ли хоть где-то её могила. Не так уж и нужна была им эта информация.       Один след, однако, остался. Эдгар не мог не заметить странного уныния сестры. Он понимал, что Мейпл не тосковала по мачехе, но не торопилась делиться тем, что тревожило её. Позже она рассказала ему сама, когда пробралась в его комнату. Они сидели рядом, прижавшись друг к другу так, словно бы оба ужасно мёрзли. Слёзы бежали по щекам девушки, её тело мелко подрагивало. Эдгар вспоминал, как таким же образом они сидели с возлюбленным, когда тому снились кошмары. Юноша гладил его по голове и позволял рыдать до тех пор, пока он сам не захочет заговорить. Так же он вёл себя и с Мейпл теперь. Чуть позже сестра смогла заговорить о своих тревогах. — Знаешь, вот не стало её, и я тут вновь подумала… — забормотала вдруг она, вытирая слёзы тыльной стороной ладони, — Это ведь я маму, того… — Девушка прикусила губу, словно бы пыталась подобрать подходящее слово, шмыгнула носом, и Эдгар невольно сильнее сжал её плечо, — Убила.       Художник сдержал шипение и подступающие слёзы. Не хватало ещё ему разрыдаться! Слова сестрицы эхом звучали в его голове, и юноша словно бы завис, обдумывая ответ. По черепной коробке гуляли только эти глупые слова и ничего больше. Мейпл тоже молчала. Лишь её всхлипы напоминали о том, что она ещё жива. Ни за что в жизни интервита не мог и подумать о том, что подобные мысли могут разъедать разум его любимой сестры. — Ты не можешь… — Художник запнулся, тоже прикусил губу, — Нет, не говори этого. Не думай. Мейпл, ты ведь… — Эдди шумно втянул воздух и приложил руку к голове, — Забудь об этом. Ты ни в чём не виновата, и… Слушай, я… Это всё, думаю, ну… Бывает так в жизни что….       Теперь уж он раздражённо зашипел. Злился на себя. Эдди был так жалок, что не мог даже упокоить свою сестру.       Интервита понимал, насколько глупо звучали его слова. Этот разговор казался ему тупиковым. Юноша медленно провёл рукой по лицу, словно бы это могло как-то помочь ему собраться с мыслями. Девушка вдруг подняла на него взгляд, и Эдди уже успел подумать, что она сейчас (как и всегда) выведет их из этого неловкого положения. Как только она заговорила вновь, он пожелал, чтобы она и дальше молчала. — Какой была мама?       Юношу как парализовало. Детские воспоминания вновь захлестнули его с головой. Перед глазами стояли все те моменты, которые он так хотел позабыть. — Я… Я не помню её, — соврал Эдгар. Под пристальным взглядом сестры он нервно сглотнул и добавил: — Но, думаю, она очень любила тебя.       Мейпл продолжала смотреть на него, и ему казалось, что она уже давно знала об истинном к ним обоим отношении их матери.       Вот Эллочка весело плюхнулась в сугроб и засмеялась так звонко, что даже старший брат услышал её. Нянечка тут же побежала поднимать её, но девочка поползла дальше, прочь от старушки, звонко хохоча. Это напоминало одинокому художнику о том, как Мейпл когда-то играла в снегу таким же образом. Эдди иногда позволяли играть с ней, но не с Эллой.       Невольно Эдгар задумался. Интересно, играл ли в снегу его возлюбленный? Был ли он похож на Эллу в этой и других играх? Лука никогда не рассказывал ему о своей семье. Потому Эдгар решил использовать своё воображение.       Вот вместо Эллы по снегу бежит маленький мальчик с счастливой улыбкой на лице, и Эдди тоже легко улыбнулся. Ему нравилось представлять, как его возлюбленный тоже бросал снежки в свою няню. Вите хотелось бы думать, что и мать с отцом были добры к нему и играли с ним хоть иногда. У него должно быть всё лучшее. Лучшее детство тоже.       Прошло несколько лет с того момента, когда юноша видел любимого человека в последний раз. Сколько? Эдгар потерял счёт времени. Все его дни были слишком однообразными. Сколько сейчас Элле? Четыре? Кажется, где-то так. Интересно, как там Лука? Да и не только он. Виктор с Эндрю? Мари? Илай и его компания? Трейси? Живы ли они? Счастливы? В это Эдгар очень хотел бы верить. Первое время тоска и боль в груди были невыносимыми. Интервита вновь стал похож на того впервые влюбившегося Эдгара. Но он научился с этим жить. Эта боль стала его вечным призрачным спутником. Иногда художник плакал из-за неё. Раньше рыдал очень часто, а потом стал всё реже. Чаще всего срывы у него случались по праздникам, особенно в день рождения Бальсы. Мейпл и Бену он что-то рассказывал о своей вольной жизни, но не слишком многое. В этих историях было много того, что юноша хотел бы оставить только для себя одного.       Жизнь была всё так же тяжела, но Эдди справлялся.       Ему бы стоило уже вернуться к работе, но желание ещё немного посмотреть на улицу было сильнее. Синяки с прошлого раза ещё были видны на его белой коже. Юноша перестал заботиться. Художник немного подышал на окно и принялся водить по стеклу пальцем. Вновь вырисовывались любимые, такие родные черты. Лёгкая улыбка невольно появилась на лице. Нет, он никогда не сможет его позабыть… Однако очень надеялся, что забудут его.       Вот картинка испарилась. Прямо как он сам испарился из жизни юноши.       Как раз вовремя. Интервита услышал шаги и стук в дверь. В замке повернулся ключ. Художник невольно задержал дыхание.       Благо, это оказался всего лишь Бен. — Обед будет готов примерно через двадцать минут, — произнёс он. Мужчина медленно вошёл в комнату и закрыл за собой дверь.       Его присутствие не напрягает, и потому Эдди позволяет себе остаться на месте, пока Бен стоял рядом и смотрел на улицу вместе с ним. Няня звала Эллу домой. Девочка звонко засмеялась и бросилась бежать прочь. Дворецкий легко коснулся плеча своего мальчика. Вита не отреагировал. — Надоело сидеть здесь, — бросил Валден, кивнув на окно, — Я хочу туда. Хотя бы на пару минут. Отец не собирается уезжать куда-нибудь? — Об этом я ничего, к сожалению, не слышал, юный господин, — спокойным голосом ответил дворецкий.       Эдди раздражённо фыркнул. В последний раз он был на улице несколько недель назад. Мейпл вывела его в сад без верхней одежды на несколько минут — найти куртку она не смогла. На глаза они попались какой-то служанке, но ей девушка чем-то пригрозила, если та на них донесёт. Иногда интервите казалось, что у сестры есть компромат на каждого в этом доме. Девочка она, а девочки, наверное, часто нос не в своё дело суют. Так говорят.       Ещё и наследница. Художник чуть склонил голову набок и тяжело вздохнул. Он знал, как его отец жаждал получить наследника. Принято передавать имущество старшему сыну. Не ему, конечно. У вещей нет прав. Других сыновей у графа не было, и потому всё должно было достаться Мейпл и её будущему супругу. Она всё ещё планирует выйти замуж за Чарльза. Эдгар с ним почти не общался, но и не имел ничего против. Чарльз был недурен собой, активен, не заинтересован в интервитах и очень нравился Мейпл. Рядом с ним она так и светилась от счастья, часто трещала о нём подобно птичке тёплой весной.       Эдгар надеялся на то, что новая фамилия не вскружит ему голову. Деньги, алкоголь, женщины… Сестрица должна быть счастлива.       Интересно, позволят ли ему присутствовать на свадьбе? Посмотреть на неё хотя бы одним глазком, находясь в дальнем углу комнаты. — Полагаю, нам стоит идти.       Голос Бена вывел Эдгара из мыслей. Юноша медленно моргнул несколько раз, как бы стараясь прийти в себя. Он бросил быстрый взгляд на улицу. Эллы уже не было. — Да. Да, конечно. Обед, — сбивчиво выдал интервита. Неловко он встал на ноги и ещё несколько раз моргнул.       Дворецкий не решился торопить его. Вскоре они всё равно уже были в столовой. Успели прийти чуть раньше графа. Отец смерил сына холодным взглядом, но промолчал. Спустя несколько минут появилась Мейпл. Вскоре привели Эллу. Её щёки всё ещё были розовыми после прогулки.       Обедали молча. Лишь со стороны младшей девочки раздавались какие-то звуки и слова. Эдгар старался не обращать внимание. Это не было главной проблемой парня. Взгляд отца заставлял мурашки бегать по его спине. Интервита старался не смотреть в его сторону.       Как обычно она это делала, Мейпл дождалась, пока Эдгар расправится со своей порцией, прежде чем встать из-за стола. Юноша старательно растягивал трапезы — лишь бы вернуться в комнату как можно позже. Оба уже успели привыкнуть к тому, что отец покидал столовую раньше, но сегодня он не вставал со своего места, и это очень напрягало младшее поколение. Оба старались не показывать это, медленно потягивая чай.       Так или иначе, но десерт и чай тоже имеют свойство заканчиваться. Стоило только отодвинуть стулья, как отец тоже пожелал встать со своего места. — Стой на месте, вита.       Эдди похолодел от этого голоса и невольно замер. Быстрый взгляд в сторону Мейпл позволил выяснить, что сестра напряжена не меньше. Судя по тому, как двигались её губы и мышцы, девушка хотела что-то сказать, но не могла придумать отговорку, не имея знаний о причине.       Граф подошёл ближе к сыну. Сильная рука коснулась его волос, стянула мягкую ленту. Интервите пришлось приложить много усилий, чтобы сдержать дрожь. Мужчина вдруг сжал длинные пряди где-то в середине и грубо потянул. Художник невольно вздохнул от этого. Сестра уже потянулась к отцовской руке и очень боялась сделать какое-то неловкое движение.       Эдгар услышал вздох сестры и некий звук. Этот звук ассоциировался у него только с одним предметом.       Ножницы.       Крашенные волосы всё это время оставались с ним. Отец ожидал, пока их вытеснят новые светлые. Тёмные обрезки повалились прямо на пол столовой. Оставшуюся часть хвоста отпустили. Процесс стрижки был коротким, но для Эдгара он тянулся целую вечность.       Возлюбленный говорил, что ему идёт этот цвет.       Эдгар прикрыл глаза. Он ожидал этого. Нужно быть благодарным хотя бы за то, что отец пощадил его четыре года назад и не оставил без волос вовсе. Мужчина довольно кивнул сам себе. — А теперь займись делом, — холодно произнёс он.       Интервита молча кивнул. Легко он коснулся ныне укороченных волос. Эдди успел привыкнуть к их длине. Понимая, что больше ему здесь делать нечего, юноша направился в комнату, стараясь казаться настолько спокойным, насколько это только было возможно.       Что ж, теперь он выглядит «подобающе».

***

      Эдгар успел позабыть о шуме светских мероприятий. Вновь ему предстояло вернуться в свои детские кошмары и стать обычным экспонатом среди сотен других себе подобных. Надеяться можно было лишь на возможность отсидеться где-нибудь в стороне, как он делал это когда-то давно с Галатеей.       Галатея… Когда Эдгар спрашивал о ней в последний раз, Мейпл сказала, что дела у девушки идут не очень хорошо. Дальнейших разговоров она старательно избегала, наверное, чтобы не тревожить брата лишний раз. Юноша чувствовал, что встретит её, и эта встреча ему не понравится.       Эдгар поморщился от яркого света. Когда отец устраивал приёмы сам, художник сидел взаперти. Причиной тому, как он понял, были его волосы и кристалл. То, что он с собой сотворил — позор. Валден склонил голову. Позор не для него. Теперь кусочек кристалла оберегал его возлюбленного. Эти мысли болью отдались в груди. Эдди поправил бант на своей груди. Кристалла за рубашкой видно не было.       Первым делом юноша вновь оказался в кругу чопорных аристократов. От запахов кружило голову. От света болели глаза. От музыки и разговоров хотелось закрыть уши. От прикосновений жгло кожу.       Эдгар прижал к себе бумагу и покрепче вцепился в карандаш. Ему нужно сделать несколько зарисовок и запомнить мероприятие во всех красках для будущей заказанной картины. Для него эти краски всегда были довольно серыми, но ради спасения от тумаков нужно было постараться. Самому интервите уже не было дела до собственной жизни. Пусть хоть череп в щепки разбивают! Но вот Мейпл не хотелось печалить. Сестра всегда защищала и искренне любила его, и было бы неправильно не поберечь себя ради неё.       Говоря о Мейпл. Сестра уже во всю выискивала взглядом своего друга Чарльза и, заметив его, быстро исчезла в толпе. Художнику вдруг показалось, что она позабыла о нём. Эдди покачал головой. Ах, разумеется, у сестры есть своя жизнь. Он не должен тянуть её за собой на дно. Эллу же отвели к другим маленьким детям. Эдгар потерял её.       Вместе с заданием юноша получил и разрешение удалиться. Он может пристроиться где-нибудь в углу. Там, где его никто не потревожит. Все эти обсуждения и прикосновения доставили немало дискомфорта, и вита желал бы вновь сидеть взаперти и выполнять простые заказы.       Если бы только Лука был здесь… Невольно Эдди сильнее сжал карандаш в руке. Если бы Лука был здесь… Если бы милый, добрый, тёплый Лука был здесь… Валден прикусил губу. Возлюбленный мог бы взять его за руку сейчас и увести прочь от шума и танцев. Они могли бы гулять и разговаривать. Держаться за руки.       Наверное, если бы они были здесь вместе с тем уровнем отношений, которого успели добиться за время небольшого приключения, Эдгар мог бы рассчитывать на что-то большее. Художник провёл пальцем по своим губам. Ещё свежи были в его памяти моменты, что они провели вдвоём, и все их поцелуи.       Воспоминания вновь принесли ему боль.       Валден смотрел на толпу немигающим взглядом. Разноцветные пышные платья и звуки быстро сменяли друг друга. Юношу тошнило от этого. Лучше бы он был дома.       Лучше бы он был дома…       Эдгар смотрел перед собой. Он даже не заметил, как Элла вдруг вылезла как из ниоткуда и принялась трясти его за плечо. Интервита нехотя медленно обернулся и одарил её скучающим взглядом. — Пойдём! Пойдём! — затараторила девочка, продолжая тянуть старшего брата за рубашку и трясти его за плечо.       Она так и светилась счастьем, немного пританцовывала на месте. Эдди не был уверен, как именно она улизнула от людей, которые должны были присматривать за ней. Было даже приятно, что она решила найти его в этом месте.       Нехотя Валден последовал за младшей сестричкой. Та упорно тянула его куда-то. Если вдруг что спросят — интервита развлекает человека, то есть делает свою работу. Эта отговорка должна сработать. Элла привела его к компании детей. Маленьких детей сгоняли в одно место, где за ними присматривала одна интервита. Эдгар поморщился, когда девушку схватили за волосы. Дети тянули её за платье и постоянно требовали внимания. Очевидно, одна-единственная няня не способна уследить за целой оравой избалованных детишек. Про себя Валден отметил, что присутствовали здесь только человеческие дети. В своё время, кажется, он прятался под столом с закусками или в тёмных углах.       Элла махнула на всех маленькой ручонкой и, подняв голову, широко улыбнулась брату. Художник всё ещё не казался слишком заинтересованным в общении с ребёнком, но сестричка не обращала на это внимания. Она вдруг встала прямо на его ноги и схватила за пальцы на обеих руках. Юноша непонимающе уставился на неё. Эллочка не была тяжёлой, но он не привык к общению с ней. Девочка захихикала и принялась качаться из стороны в сторону. Валден тяжело вздохнул. Видимо, она хотела так потанцевать. Эдгар решил подыграть ей и принялся немного переставлять ноги. Эллочка начала хихикать ещё громче.       Невольно Эдди тоже улыбнулся. Он не знал свою сестру слишком хорошо. Всё, что было ему известно о ней, он узнал от Мейпл и редких наблюдений. Нянечки на дух не переносили Эдгара. Старушки считали интервиту противным и опасным; вели себя так, словно бы юноша был диким животным — уводили Эллу прочь от него или закрывали дверь перед носом. Постоянно вита ощущал на себе их взгляды. Однажды Эллочка потеряла свою мягкую игрушку, и нянечки верещали так, словно бы лично видели, как Эдгар взял её. И зачем ему какая-то игрушка? Да, он действительно взял вазу Мейпл для картины и оставил её где-то, но девушка даже почти не ворчала! Ваза же вскоре нашлась, но няни младшей сестры уже закрепили за ним ярлык вора. Мягкую игрушку потом нашла горничная под кроватью. Бен же на тот момент уже залечивал раны юного господина. Извинений, разумеется, ни от кого никто не дождался.       Юноша даже увлёкся и закружил Эллочку. Девочка громко хихикала. Приглядывающая за детьми интервита вдруг заметила их, и всякий цвет покинул её лицо. Спотыкаясь, девушка подбежала к Эдгару с Эллой и вцепилась в руку юноши. Очевидно, она вдруг поняла, что маленькая девочка, за которой она должна была присматривать, оказалась в руках незнакомца. — Что ты делаешь с этим ребёнком?! Отдай её мне! — закричала девушка. Очевидно, она сообразила, что ей достанется, если кто-то заметит отсутствие девочки.       Эдди уже собирался начать ругаться с ней (для их вида это всё ещё обычное дело), но сестра отвлекла его. Девочка принялась снова тянуть его за руку в сторону, словно бы и вовсе не заметила старшую девушку. Толкнув нападавшую, Валден направился следом за сестрицей. — Пойдём! Пойдём! — Эллочка широко улыбалась ему и настойчиво вела за собой.       Из своих наблюдений Эдди выяснил, что девочка никогда много не разговаривала. К тому же была довольно болезненным ребёнком. Потому, Эдгар думал, её постоянно и опекали. Наверное, возможность вот так просто бегать с ним за руку для неё была целым праздником. Она улизнула от той девушки, а няни остались дома. Интересно, как давно Элла мечтала о возможности поиграть с ним?       Она вовсе не глупая, хоть люди и считали её такой. Возможно, ей просто нужно немного больше времени, чтобы поравняться со сверстниками в некоторых умениях. Эдгар вдруг понял, что тоже хотел бы быть рядом с ней и поддерживать её, как и она хотела быть рядом с ним.       Художник увидел, что на стуле в углу сидел другой молодой интервита. Он со вздохом поправил свой монокль и покрепче сжал в руках книгу. Эдди почувствовал себя несколько неудобно, когда на глаза ему попалась цепь, прикованная к ноге собрата. Некоторые дети крутились возле него и настойчиво требовали поскорее рассказать им сказку. Эллочка подтащила старшего брата ближе. Наверное, она не раз уже слушала сказки этого парня, а посадили его сюда развлекать молодняк. Сестра плюхнулась на небольшую подушечку и ожидающе уставилась на интервиту с книгой. Эдди уже собирался уйти, как Элла вдруг похлопала по полу возле себя. — Садись! — бросила она, вновь одарив его улыбкой.       Юноша не был уверен, имел ли он на это право, но лишать сестру её маленького праздника он не решился. Элла, наверное, очень хотела показать ему всё, что ей нравится. Вне дома её возможности были ограничены, но она старалась. Может быть, Мейпл действительно вкладывала ей что-то в голову.       Художник присел на пол рядом с сестрой. Элла хихикнула. Эдди легко улыбнулся в ответ. Ему повезло с сёстрами. Обе они были очень милыми. Девочка вновь схватила его за руку и вдруг принялась водить пальцем по ярким золотым полоскам. Это щекотно. Эдгар не возражал.       Когда-то и Лука так касался его кожи. Чаще он начал делать это после того, как Валден сам стал делать подобное с фигурами Лихтенберга на его теле. Это приносило некоторые воспоминания.       Только вот раствориться в прикосновениях сестры мешал постоянный дискомфорт — другие дети сверлили его взглядами и дёргали за рубашку. Наверное, они посчитали его такой же сиделкой, как и ту дёрганную девушку. Один наглый ребёнок вдруг резко дёрнул интервиту за хвост. Не успел художник даже обернуться, как Элла вскочила на ноги и отвесила мальчишке пощёчину. Валден глупо моргнул. Удара девочки не хватило, чтобы заставить мальчишку рыдать, но замахнуться на неё он попытался. Пришла очередь брата защищать сестру. Вита успел перехватить руку ребёнка, и лишь после этого он подумал о том, какие проблемы может себе нажить.       Повезло, что мальчишка решил отступить — нянечка-интервита схватила его за плечи и принялась что-то говорить о поведении, репутации и родителях. Мальчонка вздёрнул нос и отвернулся. Элла вынырнула из-за спины Эдгара и показала ему язык. — Элла, успокойся. Мы на людях, — тихо произнёс юноша, осторожно погладив сестрицу по голове, — Не ввязывайся в неприятности, хорошо? Тебе не нужны проблемы.       Эдди соврал. Проблем он не хотел себе.       Девочка же виновато потупила взгляд. Художник вновь погладил её по голове. Благо, этого было достаточно, чтобы Эллочка вновь улыбнулась и обняла его.       Валден решился посмотреть на другого интервиту. Всё это время он ощущал на себе взгляд собрата. Тот смотрел так пристально, словно бы хотел прожечь в нём пару дырок. Сестра не заметила этого. Она была слишком занята — обнимала брата. Юноша же пялился на другого виту в ответ. Художнику казалось, что его изучали. Собрат даже не обращал внимания на требовавших сказку детей. — Ждёте сказки?       Эдгар и Элла обернулись. К ним подошла Мейпл. Сопровождал её верный Чарльз. Вита облегчённо выдохнул. Девушка широко улыбнулась. Эллочка потянулась к старшей сестре. Блондинка позволила ей обнять себя. Некоторые дети с восхищением смотрели на красавицу Мейпл и её спутника. Эдди мог поклясться, что эти маленькие девочки желали быть похожими на неё. Мальчишки же продолжали донимать интервит и друг друга. — Садись! — улыбнулась Элла.       Сестра одарила её тёплой улыбкой, а потом обернулась на Чарльза. Тот согласно кивнул. — У нас много времени. Семья — это важно.       Девушка улыбнулась немного шире и пододвинула одну подушку ближе к брату и сестре. Чарльз мысленно взвесил все «за» и «против», но всё же решился присоединиться. Парень присел ближе к Эдгару, стараясь оставаться позади. Элла прильнула к Мейпл, но продолжила держать брата за руку.       Чарльз обернулся к юноше и одарил его лучезарной улыбкой. Ах, Мейпл обожала эту улыбку. Иногда она болтала о своём молодом человеке часами. Эдди прикрыл глаза. — Выглядишь лучше, чем в прошлый раз! Неплохо для затворника, знаешь? — весело произнёс парень. Очевидно, он просто пытался завязать небольшой разговор.       Эдгар склонил голову и подпёр её рукой. Вита решил проигнорировать его. — Да ладно тебе, Эдди! Эй, пообщайся с новым родственником! Ну ради семьи, а?       Художник вновь пропустил его слова мимо ушей. Мейпл обернулась и неловко улыбнулась. Она понимала, что брат не слишком хотел общаться с человеком из высшего общества, раз уж тот не был его обожаемым Лукой. Чарльза же это (как он сам говорил) не слишком напрягало. Иногда юношу даже веселили попытки Эдгара полностью игнорировать его. — Долго ещё? — недовольно выдал художник. — Он всегда начинает после того, как часы бьют, — пояснил молодой человек, — Это чтобы детей успевали привести.       Валден бросил взгляд на старые часы. Минутная стрелка была почти на двенадцати. Что ж, одна сказка и он уйдёт в угол. Элла наверняка предпочтёт продолжить докучать Мейпл и её молодому человеку. Хотя бы другой интервита перестал смотреть на него.       Юноша был рад тому, что они трое были не единственными взрослыми людьми среди детей. Некоторые интервиты-сиделки, нянечки и старшие братья с сёстрами пришли с некоторыми детьми.       Часы принялись бить. Громкий звук заставил многих детей немного успокоиться. Эдгар облегчённо выдохнул. Мейпл приложила палец к губам и шёпотом попросила младшую сестру не шуметь. Эллочка кивнула ей в ответ. Чарльз молча любовался своей девушкой.       Эдгар невольно завидовал ему. Когда-то и на него смотрели такими же влюблёнными глазами. Он отвечал взаимностью. Теперь же вита был лишён всей этой ласки и теплоты. Где-то в дальней части сознания скреблось желание стереть эту улыбочку с лица юноши.       Прикованный за ногу интервита говорил о каких-то отвлечённых вещах, как бы давая ещё немного времени опоздавшим подойти. Из другого зала раздавалась музыка. Снова начались танцы. Эдгару было даже жаль этого парня-рассказчика. На него спихнули кучу детей. Вряд ли вита был рад этому. Где-то за спиной ещё усаживались новые слушатели. Это не слишком волновало художника.       Вдруг холодок пробежал по спине Валдена. Обернуться он не решил, но от этого ощущения ему было очень некомфортно. Словно бы интервита-рассказчик вновь сверлил его взглядом. Только вот это не было возможно, ведь юноша был занят.       Кто-то другой прожигал дыру в затылке Эдди. Невольно он крепче сжал маленькую ручку Эллы.