Переиграл?

Болгария проснулся посреди ночи от жуткой головной боли, голову словно сдавливало обручем. Он побрел на кухню, включил свет, но тут же пожалел об этом. Свет резал глаза добавляя усиливая и без того мучительную боль. Щелкнув выключателем, он в темноте кое-как нашел обезболивающее и выпил сразу две таблетки. Но это не помогло, ни через минуту, ни через полчаса, ни через час. Боль лишь сильнее нарастала, хотелось биться головой о стену. Стук в дверь казался настолько громким, словно на голову надели железное ведро и долбили со всей силы чем-то металлическим. Он в прямом смысле дополз до двери, открывая ее. Кто мог прийти в столь поздний час? На пороге стоял Стефан Калиш. — Стеф? — мучительно прошептал болгарин, не сразу признавая друга. Румын присел рядом с Димитаром и, открыв пластиковую бутылку со странной жидкостью болотного цвета, без лишних слов влил в рот Болгарии. Болгария отстранился, возмущенно поглядывая на друга, жидкость на вкус настолько отвратная, что непроизвольно появлялся рвотный рефлекс. — Лучше? — спросил Стефан, пропустив возмущение во взгляде друга. — Лучше, — повторил Димитар, а после был удивлен насколько быстро отступала боль, но в то же время накатывала слабость. Он растянулся в коридоре, утыкаясь лбом в прохладный пол. — Что это было? — Отвратно приготовленное зелье сговорчивости, точнее его последствия, — закрыв дверь в дом Болагрии, Стефан присел на пол рядом с тяжело дышащим другом. — Ммм… — промычал в ответ Димитар, а после приподнял голову и посмотрел на друга осмысленно серьезным взглядом. — Подожди… но когда? — Думаю, на встрече у Америки, — задумчиво отозвался Румыния. — Это объясняет почему никто особо не возмущался по поводу его плана воспользоваться ситуацией, подмять под себя потерявшего память Ивана. — Америка ударился в маги? Он вдруг стал твоим фанатом, когда ты нашел в его доме нож и следы крови на паркете? — пошутил Болгария, перевернувшись на спину и смотря на друга. — Дурак, — Румыния покачал головой, но затем вернулся к более важной теме. — Думаю, зелье было добавлено в воду, что стояла на столе. — Я не почувствовал ничего необычного в воде, — в конференц-зале стояла ужасная духота и жара, а если добавить к этому еще и почти полуторачасовое ожидание Альфреда, бутылки с водой так и манили, капельки конденсата призывно стекающие вниз по стенкам. И почти каждый сделал глоток. — В этом весь и смысл подобных зелий и ядов, они бесцветные и либо безвкусные, либо приятные на вкус, — сообщил со знанием дела Стефан, сверкнув своими клыками. — Обычно оно не должно вызывать настолько мучительных последствий, но готовил профан, поэтому сейчас все отходят с жуткими страданиями. — Англия это сделал? — спросил Болгария, хотя точно помнил, что Англия тоже пил воду, единственный, кто не прикасался к бутылкам на столе был Америка. — Нет, Англия этого не делал, Норвегия тоже отпадает, — задумался Румыния, он невольно проигрывал в своей голове тот день. — Это мог быть… — Дания, он один лишь возразил США, у него и Норвегия под боком и книжки магические, вспомни, он единственный, кто выпил бутылку воды целиком, знал, что там ничего нет, — тут же нашел преступника Димитар. Румыния рассмеялся от таких умозаключений. — Нет, это не он… Он был пьяный, и, возможно, зелье не достигло нужного эффекта. — Тогда Холл, — вспомнив подслушанный разговор, сказал Болгария. — Точно, я слышал, как Гил говорил, что он занимается магией. — Да, и он кстати не прикасался к воде, — от взора Болгарии это укрылось, но Румыния невольно отметил это. — Иван с Холлом, — Димитар подскочил на ноги. — Алеид мог его заколдовать… и ему в этом мог помогать какой-то Александр. Гил просил Англию ничего ему не рассказывать. — Александр? Все настолько плохо? — едва слышно вслух рассуждал Румыния, он прекрасно знал, кто такой Александр от себя другого, но держал это в тайне от всех. — Нет, он точно не будет вредить Ивану, но судя по всему с Иваном что-то очень неладное, раз уж он сам решил вмешаться. — А мне ты объяснить не хочешь? — обижено поинтересовался болгарин. Румыния закивал и принялся объяснять ничего не понимающему другу.

* * *

Англия пил чай с только испечённым печеньем, запивая его ароматным чаем. Он выглядел таким довольным. — Да, наверное, только ради этого и стоило тебя избавить от мучений. — Mon cher, ты как всегда очень добрый, — мило улыбнулся Франциск, сидя за столом напротив Англии и попивая кофе. — Всего пять минут смотрел на мои страдания, рекорд. — Да, тебе повезло больше, за страданиями Испании я наблюдал дольше, — разглядывая печенье, в своей манере ответил Артур, а после отправил его в рот. — Я даже удивлен, ты оказался достаточно крепким. — А я удивлен, что твои магические бредни хоть раз сработали, и главное так как надо, Mon cher, — заливистым приятным смехом рассмеялся Франция. — И это твоя благодарность? — фыркнул Англия, делая очередной глоток чая и кусая печенье. — А кто поможет другим странам? — спросил француз, переживая за Италию, он, конечно, бездельник и плакса, но Франция переживал за него, как за младшего братишку. — Я, Норвегия и Румыния распределили круг стран, так не переживай за других, сейчас со всеми все хорошо, почти со всеми, — мстительно усмехнулся Англия, заметив вопросительный взгляд заклятого друга. — Думаю, великий маг и зельевар Алеид и сам сможет помочь своим родственникам. — Он же остался у Альфреда, — растерялся француз. — Да, — мрачно заметил Артур, упоминания младшего брата сбило всю спесь и злорадство Англии, который не мог не отметить изменения в поведении Америки. Для многих в нем ничего не изменилось, но Англия слишком хорошо знал брата. Но, когда он хотел поговорить с Альфредом, то тот грубо отправил Артура домой. Он даже пытался выведать у Холла, что тот сделал с его братом. Но сам попал в свою же ловушку, когда Алеид пригрозил ему, что уничтожит Франциска. И как влюбленный в него дурак, Англии пришлось закусить язык, лишь бы не показать, что его любовь лишь надуманная. Надо, чтобы Алеид как можно дольше оставался в неведение и был расслаблен. — Помочь тебе отвлечься от плохих мыслей? — предложил Франция, пересаживаясь к Англии, когда заметил нахмуренные брови, тяжелый взгляд и нервную улыбку на губах Артура. — Избавь меня от своей компании, больше помощи будет, — холодно отозвался Англия, поднимаясь из-за стола. — Точно, это твой дом… я возвращаюсь к себе, — урвав последнее печенье, англичанин покинул кухню, а после и дом. — До встречи, мой любимый, — сладко пропел вслед уходящему Артуру француз, а когда за ним хлопнула дверь, Франция устало сказал. — Я думал, это будет легче. Рассвет только начинался, когда Иван соскочил с кровати, он не мог дождаться очередной встречи с Людвигом. Сердце громко и быстро стучало в груди, на лице застыла счастливая улыбка, глаза блестели от предстоящей встречи, в душе словно наступила весна, открыв сердце для новых чувств. Душа требовала песен. Иван, напевая знакомый мотив песни, готовил себе завтрак, котенок сидел у него на плече, вцепившись маленькими коготками в футболку. Пожарив себе омлет, сделал чай и сел за стол, начиная завтракать. Котенок неуклюжим прыжком c плеча русского приземлился на стол, кувыркнувшись. А после поднялся на лапки и подошел к тарелке хозяина, принюхиваясь. Брагинский рассмеялся, мягко оттесняя котенка от тарелки. — Нет, тебе такое нельзя, у тебя есть свой собственный корм, — рассмеялся Иван, он опустил котенка на пол и мягко подтолкнул его в сторону миски. Позавтракав и вымыв посуду, Иван оделся и пошел на встречу Людвигу, которого выписали из больницы. Они встретились у парка, русский при встречи счастливо улыбнулся, в порыве чувств обнимая немца, Байльшмидт обнял Брагинского здоровой рукой. — Я рад, что ты поправился, — произнес Иван, закрыв глаза, не спешил отстраниться. Так хорошо и спокойно в объятиях немца. — Я счастлив видеть тебя, — отозвался Людвиг, поглаживая русского по спине. — Когда ты уезжаешь в Берлин? — поинтересовался Иван, как же больно было осознавать, что скоро не увидит Людвига и возможно разлука будет долгой. — Я побуду здесь еще некоторое время, — расплывчато ответил Людвиг, он собирался отправиться в Берлин сегодня ночью и наконец-то увидеть своих псов, но вот Ивану не обязательно знать, что ему до дому, можно сказать пять минут. — Холла еще дней пять не будет, — заулыбался Брагинский, поняв, что в ближайшие дни Людвиг уезжать не собирается. Он отстранился от немца и опустил взгляд в асфальт, замявшись, произнес. — Я не могу пригласить тебя пожить у меня, но ты мог бы где-то рядом снимать номер в гостинице. — Не переживай по этому поводу, я и не собирался жить в доме Алеида, — прямолинейно ответил немец. — Я и так снимаю номер в гостинице, что за пару кварталов отсюда. — Это славно, — он потащил Германию в парк, он решил поделиться с ним последними приятными события в его жизни. — У меня появился кот, я знаю, что когда мы встречались с тобой, то я не мог завести кота, так как у тебя псы. А сейчас! Ты бы видел это маленькое шерстяное чудо, он всюду за мной ходит, как хвостик… Я правда сперва хотел щенка взять, — Иван погрустнел, и продолжил. — Но у Холла на песиков аллергия. — Определенно, аллергия у него на псов есть, — не удержался от сарказма немец, но затем серьезно посмотрел на Ивана и продолжил. — Бруно по тебе скучает. — Бруно? — переспросил Иван, не понимая о ком речь. — Это пес, он очень скучает по тебе, — едва заметно улыбнулся Людвиг. — …И вот, он мне говорит: «Мы сегодня вылетаем в Вашингтон», совершенно забив на мои планы! Я ему три месяца твердил, что третьего октября буду занят… чтобы он провалился вместе с Альфредом! — возмущался Россия, открывая дверь дома. — Поэтому для тебя специальное задание, завтра доставишь мой подарок Людвигу. — Почему сам не подаришь, ты ведь не насовсем уезжаешь? Вытащил меня от Таши, — недовольно бурчал Гилберт, у которого тоже планы накрылись медным тазом. — Потому что день рождение завтра! И не потерпит он пару дней, — усмехнулся Иван, открывая дверь и пропуская сперва Пруссию. — Твою мать! — наступив в лужу, раздраженно прокричал прусс. На шум выбежал щенок хаски, весело виляя хвостом. Он подбежал к России и Пруссии. — Ты завел собаку?.. это получается я наступил… Блять! Брагинский, с тебя новая обувь! — Это и есть тот самый подарок, — веселился Иван, подхватив щенка на руки. — Правда, он милый? И не строй такое лицо, куплю я тебе новую обувь, хоть три пары… — пока щенок облизывал его лицо, говорил Иван, светясь от счастья. — Он так-то сидел в вольере… Ты как вылез, малыш? Гилберт что-то недовольно буркнул и скинув обувь прошел в гостиную, откуда спустя несколько секунд раздался мстительный громкий неприятный смех прусса. — О, ты оказывается затеял ремонт и мебель решил поменять… Я тоже считал, что у тебя убого. Совершенно не понимая, о чем речь, Иван направился в гостиную. — Ты вообще о… — когда он увидел беспорядок в своей гостиной, оторванные у пола обои, разорванная обшивка дивана, кресел, откуда торчал поролон, сорванная гардина, откуда только силы у щенка. Разбитый цветочный горшок, лежащий на полу у стены. Иван чуть не выронил щенка, но вовремя успел его поймать, он просто несколько минут не мог вымолвить ни слова, так и простояв с открытым ртом, а рядом чуть ли не согнувшись в три погибели, смеялся Гилберт, у которого даже слезы на глазах от истерического смеха выступили на глазах. — Похоже, что да, — оптимистично заметил Россия, присоединяясь к истерике Гилберта, он даже и представить не мог, когда оставил щенка одного на пару часов, что тот может учинить ему такой погром в гостиной. — О, да, мой брат определенно обрадуется такому подарку, — отсмеявшись, отозвался прусс, в голове уже прокручивая, как его любимый братец привыкший к порядку будет доволен таким чересчур активным щенком. — Кстати, я там еще мисочку и лежанку купил, рядом свидетельство о происхождении тоже подари и не забудь передать Людвигу мои искренние поздравления с Днем Рождения, а я собирать вещи, у меня через пару часов самолет, — отдал последние инструкции Пруссии и, вручив ему щенка, ушел собирать чемодан. — Ты маленькое чудовище, — указывая пальцем на щенка, сказал Гилберт, за что обиженный щенок его тут же укусил за палец. — Нельзя так делать! — Это хаски? — спросил Иван, в голове невольно всплывали воспоминания. — Да, он был такой неугомонный в молодости, мне стоило столько сил и терпения, чтобы его воспитать, — Людвиг не удержался и рассмеялся, вспоминая все погромы в доме. — И все же он прекрасный пес. — Он мне за пару часов разнес гостиную, — задорно рассмеялся Иван, невольно засматриваясь на веселого немца. — «Не часто, он позволяет себе эмоции», — невольно мелькнула мысль в голове русского. Они продолжили гулять даже не замечая, что за ними следит Александр. Эта неделя пролетела, как одно мгновение. И Иван все больше чувствовал связь с Людвигом, но в то же время на душе было скверно от осознания, что он проводит время с другим мужчиной, когда его муж где-то в командировке зарабатывает деньги. Однако эти мысли настигали Ивана лишь ночью, когда он прощался с Людвигом, в другое же время он и не вспоминал о муже. В целом их дни были богаты разными событиями, которые иногда нарочно создавал Александр, думая, что остается не замеченным. Но сегодня случилось такое, от чего Иван со всех ног бежал до дома и лишь забежав в дом, он смог перевести дыхание. Губы все еще горели от поцелуя, а в голове звучал печально-умоляющий голос Людвига, уговаривающий уехать с ним. Но Иван не мог. — Ты изменяешь своему мужу, какой же ты мерзкий, — вслух произнес Иван, подходя к зеркалу и с отвращением смотря на свое отражение. — Но вдруг я тогда совершил ошибку, выйдя замуж за Алеида? — сам себя спрашивал русский, вглядываясь в гладь зеркала. — Он любит тебя, а ты ему так подло изменяешь, — скривило губы отражение Ивана. — Это не измена! — закрывая лицо руками прокричал Брагинский, он выглядел сейчас не лучше сумасшедшего. — Я просто с ним общался! — Нет, измена, — тут же сам себе отвечал Иван. — Людвиг причинил тебе боль! — пытался достучаться до своего сердца Иван. — Холл… любит меня? Но люблю ли я его? — тихим изнеможённым с горьким осадком вопрошал сам у себя русский, прислонившись лбом к холодной глади зеркала. — Ты дал клятву быть верным, неужели нарушишь ее? — губы Брагинского двигались, но этот вопрос больше звучал в голове, чем вслух.

* * *

Александр умывался перед сном, все шло как нельзя лучше. Сейчас, когда сердце Ивана было наполнено истинным счастьем, все эти заклятья, проклятья и другая магическая ересь снимались легче. Оставалось еще парочка, выиграть бы еще хотя бы дня три, и он бы избавил Ивана от всех заклинаний, влияющих на его душу и разум. Он поднял голову, невольно бросая взгляд в зеркало над раковиной и отшатнулся назад, когда вместо его отражения на него смотрел Иван, чьи фиалковые глаза блестели магическим светом, а губы были искривлены в снисходительной улыбке. — Как же ты бесишь, — прочитал Александр по губам отражения, а в следующий миг в зеркальной глади вновь отразился он. На вечно спокойном лице застыло выражение обеспокоенности. — «Что только что произошло?!» — сам себя спросил Брагинский и, попытался посмотреть через котенка, что с Иваном. Ничего. Он ничего не увидел. Словно его отрезали от Нида, кажется так Иван назвал котенка. Он, на ходу надевая одежду, выскочил из дома. Горя желанием увидеть Ивана лично, Он отправился в Амстердам, но дойдя до границы Нидерландов, уткнулся носом в магическую стену. Мог ли Холл узнать о нем? Он вернулся раньше? Что с Иваном? Саша взял себя в руки, на душу Ивана он мог влиять и с расстояния. Но попытка как раньше призвать ее в руках не увенчалась успехом. — Возможно, я истощен, — вздохнул Александр, который сегодня действительно потратил много сил. Он вернулся домой, желая обдумать, что только что приключилось и разобраться с этим всем завтра, когда полностью восстановит свои силы.