Переиграл?

Ивану пришлось снова сидеть дома, теперь вместо работы, он каждый день посещал психолога, и снова пришлось вернуться к таблеткам. Ему это не нравилось, терпеть не мог эти скучные сеансы у психолога, который больше говорил, чем слушал. Но и отказаться от этих походов не мог, Холл настаивал, что это поможет ему. «Это не помогает», — печально думал Иван, валяясь на диване, рядом ползал котенок. Сейчас, этот котенок — единственная отрада в его жизни, из-за насильственных походов к психологу и непонятных таблеток Иван впал в меланхолию, потеряв всякий интерес к жизни, реже стал выходить из дома. Брагинский пошкрябал диван рядом с собой, замечая, как котенок навострил ушки, а после ловко прыгнул на его руку, стараясь схватить лапами и укусить. Это вызвало у него улыбку. Иван прижал котенка к себе, закрыв глаза. — Вау, как давно ты стал пить чай? — весело спросил Иван, проходя в гостиную и плюхаясь на диван рядом с мирно спящим толстым котом. — Я не пью чай, но ты же без него не можешь, — улыбнулся Вук, садясь рядом с братом, он поставил кружки на стол, а также тарелку с вафлями. — Боже, это так мило, — смущенно произнес Иван, счастливо улыбаясь. Он взял кружку с чаем и принялся медленно пить горячий напиток. — А я смотрю, коту у тебя нравится, — русский бросил взгляд на кота, пышная шерсть которого блестела. Кот, словно услышав, что речь о нем, проснулся, медленно встал на лапы и потянулся, а после ловко для своего веса прыгнул на стеклянный журнальный столик, вальяжно приближаясь к тарелке с вафлями. Сербия схватил Йована, посадил к себе на колени, кот был недоволен таким раскладом, но между тем устроился на коленях хозяина. — Хочешь на его место? — со смешком спросил Вук, отпивая кофе. — Спасибо, меня и дома неплохо кормят, — откусывая вафлю и запивая чаем, отозвался Россия, но бросил на серба благодарный взгляд. — Картошкой и сосисками? — пихнув брата в бок, поинтересовался серб. — Эй, я и сам неплохо готовлю! — театрально возмутился русский, а после включил телевизор. — Так-то мы собрались посмотреть какой-нибудь фильмец. — Ты разве ко мне не отдыхать приехал? Или все уже отошел от просмотра всех сезонов комиссара Рекса? — сквозь смех спросил Сербия, смотря, как Россия перебирает каналы. — Не напоминай, — изобразив ужас на лице, попросил Иван, вспоминая те две недели, за которые они смотрели сериал, отвлекаясь на сон и еду, ну и выгул собак. — В следующий совместный просмотр, что будете смотреть? Балто? Того? — поинтересовался серб, допивая кофе. — Ты еще Хатико предложи… — Отличный выбор, — заулыбался Вук. — Ты моего немца хочешь свести в могилу? — кинув на брата, подозрительный взгляд, поинтересовался Иван. — Так заметно? — заливисто хохотал Сербия. Ближе к вечеру, Иван смог заставить себя встать и поплелся на кухню готовить ужин. Скоро должен был явиться Холл, он будет недоволен, если второй день подряд Иван ничего не сготовит. Особо с ужином Брагинский не заморачивался, быстро сделав пюре и пожарив курицу. Он присел на пол рядом с миской котенка, насыпав тому корм. — Проголодался, Нид? — риторический вопрос задал русский, посмотрев на котенка, что активно уничтожал корм. Он мягко погладил его по спинке, едва заметная улыбка коснулась его губ. — Я кстати тоже голодный, — бодрый голос Холла, прозвучавший неожиданно близко, заставил Иван вздрогнуть. Русский резко встал с пола. — Прости, я не услышал, как ты вошел, — быстро произнес Брагинский, посмотрев на мужа, который снисходительно улыбнулся. Нидерланды пошел к Ивану, крепко обнимая за талию и нежно целуя в губы. — Ваня, у нас сегодня будет гость. — Кто? — стараясь скрыть раздражение, спросил русский, он уткнулся лицом в плечо голландца. Никого не хотелось видеть, особенно Лауру. Она недавно пару раз заходила, пыталась его растормошить. А Ивану не оставалось ничего, кроме как вежливо улыбаться и всячески играть свою заинтересованность в ее речах. Этому он отлично научился на приемах у психолога. — Она должна прийти с минуты на минуту, тебе понравится, — с уверенностью в своих словах отозвался Алеид, проведя рукой по волосам Ивана, он мягко поднял голову русского, заставляя заглянуть в свои зеленные глаза, поймал его безразличный ко всему взгляд. — Что случилось? — Все нормально, — хоть губы Ивана и растянулись в улыбке, но глаз она не достигла, оставшись неискренней. Холл нахмурился. В дверь негромко робко постучались несколько раз. Холл, мягко взяв мужа за руку, потащил в прихожую. Иван застыл перед дверью, он еще не знал кто к ним пришел, но сердце уже забилось от волнения. Он пристально наблюдал, пока Алеид открывал дверь. На пороге стояла девушка лет двадцати, одета в темно-фиолетовое платье с белым фартуком, завязанный полосатой лентой, на ногах красовались темные чулки и черные туфли. Девушка прошла в дом, улыбаясь Ивану, который теперь заинтересованно разглядывал девушку. — Ваня, это Наташа, она твоя сестра, — закрывая дверь, сказал Холл, он стоял спиной и не было видно раздражения на его лице. Наташа ждала Нидерланды в зале совещаний, она нервно расхаживала и кидала взгляд на настенные часы, отсчитывая секунды и минуты до встречи. Впервые Беларусь так нервничала и чувствовала себя уязвимой. Перед глазами мелькали воспоминания безумного Холла, который намеревался выколоть ей глаза. Дверь открылась и вошел Алеид, он был в строгом костюме черного цвета, шарф на шее — это единственное, что разбавляло деловой стиль Холла. Алеид подошел к белоруске, доброжелательно улыбаясь, он протянул Арловской букет цветов, который Наташа непроизвольно взяла. Но когда мозг обработал информацию, Наташа отшатнулась от Холла и обронила букет на пол. Букет с тихим звуком упал под ноги белоруске. Черные розы с базиликом, она не считала до догадалась, что их там тринадцать штук. Нет, Наташа не знала языка цветов, но он сам по себе выглядел неприятным. — Я думал, девушки любят цветы, — усмехнулся Холл, наслаждаясь реакцией Наташе, ее мимолетным испугом. Но девушка быстро взяла себя в руки и вернула маску безразличия на лицо. Она предложила Холлу сесть за стол, демонстративно наступив на букет, раздавливала стебли цветов. — Что ты хочешь? — Наташа села напротив Алеида, она скрывала свое презрение и отвращение к голландцу, который и раздражал, и пугал одним своим видом. Но в этот раз он хотя бы адекватен. — Я здесь ради Ивана, он хотел бы встретиться с тобой, — с едва заметной вежливой улыбкой сообщил Алеид, постукивая пальцами по столу. — И ты позволишь, — голос девушки сквозился недоверием, однако сердце у Наташи забилось чаще, от одной только призрачной надежды увидеть брата, убедиться, что с ним все хорошо, повлиять на него. — Только если ты подпишешь этот договор, — Холл протянул Наташе документы и ручку. — В чем подвох? — спросила Беларусь, пододвинув договор к себе и принялась его изучать. Она быстро пробежалась глазами по бумагам. В документах были запреты на определенные темы общения с Иваном, например, нельзя было говорить ему, что он является страной. И чем больше Наташа вчитывалась, тем интересней становилось. Этих пунктиков набралось на целых пять страниц, до мельчайших подробностей. — Никакого подвоха, ты соглашаешься не касаться некоторых острых тем, а я разрешаю тебе встретиться с братом, — спокойно говорил Алеид, накрыв забинтованную кисть девушки своей рукой. Наташа вздрогнула, силой воли не одернув руку. С новой силой забилось сердце, когда она подумала о том, что Холл мог прознать о снятии его проклятия. — И ты действительно веришь, что я пойду на это? Что мне мешает нарушить этот договор? — поинтересовалась Беларусь, еще раз пролистывая все листы и ища хоть что-то странное. — Только твоя совесть. Я выполню условие своей сделки, ты увидишь брата, — вежливо улыбаясь, размеренно говорил Алеид, словно пытался усыпить бдительность собеседницы. — Но от этой встречи будет зависеть ваши следующие свидания. — И никакой магии? — сомнения грызли Наташу изнутри. — Нет. Я хочу, чтобы Иван был счастлив, мне неприятно общение с тобой, но видеть своего любимого расстроенным выше моих сил, — Если ты не согласна, то я могу обратиться к Украине. Алеид поднялся со стула и потянулся за договором, но Наташа, услышав о старшей сестре, громко и четко сказала. — Нет! — она не могла допустить, чтобы Оля влияла на брата, когда он в таком беспомощном состоянии. Ее тесное общение с Америкой сказалось на характере и поведении сестры. Наташа взяла ручку и быстро поставила свою подпись на документе, Холл был доволен, с одной стороны он немного схитрил, с другой стороны хотел поэкспериментировать с магией. Он мог сказать Наташе все что угодно, но документы были зачарованы. Однако он не знал точно, сработает его хитроумный план или нет. Наташа была подопытным кроликом, так сказать репетицией, перед основным выступлением. Его мозг все еще занимала встреча НАТО-Россия, где будет очень много стран, некоторые из них чересчур болтливые, другие же какие-никакие родственники Ивана. Когда подпись Наташи появилась на документе, Алеид забрал его. — С тобой приятно иметь дело. — Ты не оставишь договор мне? — растерялась Беларусь, когда бумаги оказались в руках голландца. — Я разве не должна изучить запрещенные темы? — Ты же прочитала, я уверен, у тебя хорошая память, — усмехнулся Нидерланды, уходя из кабинета. Беларусь бросилась на брата с объятьями, утыкаясь лицом в грудь Ивана и разрыдалась. Брагинский неуверенно обнял сестру. — Наташа… — прошептал Иван, его взгляд наполнился нежностью, а глаза слезами, он сильнее стиснул на вид хрупкую девушку в своих медвежьих объятьях. — Не плачь, все хорошо. — Ваня, ты в порядке, — Наташа отстранилась от брата, осматривая его, она все еще ревела. Наташа тихо ступала по лесу, прислушивалась к каждому звуку, сжимая в руках ППШ. Как бы сильно она не любила платья, но в данное время ей пришлось надеть солдатскую форму и наравне со своим народом защищать их большой дом. Она следовала за немецким офицером, который также аккуратно пробирался к отрядам советских солдат. Он шел один и на самом деле Наташа была пораженная такой наглостью, на что он рассчитывал, внедриться в ряды советской армии? Не получится. Но в тоже время что-то мешало ей произвести выстрел, ведь рядом могли располагаться немецкие отряды, которых мог привлечь звук стрельбы. Беларусь внезапно поняла, что потеряла врага из виду. Она быстро прошла вперед, наплевав на скрытность. Ее резко прижали к дереву, рука в черной перчатке закрыла рот, другая выбила оружие. Наташа было дернулась, но увидев лицо, как она считала, врага, успокоилась. Она не верила своим глазам, перед ней стоял Иван в одежде врага, однако целый и невредимый. Она сердито побила брата по плечам, заставляя отстраниться. — Тш… тут могут быть неподалёку войска Германии, — одними губами прошептал Иван, стискивая счастливую сестру в братских объятьях. Поцеловав сестру в макушку, он отстранился, замечая слезы радости на щеках, он мягко стер их. — Ты сбежал из плена? — всхлипнув, Наташа не удержалась и снова бросилась к брату с объятьями, Иван даже пошатнулся, фуражка упала с его головы. — Да, правда, пришлось оставить шарф и влезть в эту одежду, — на лице у Ивана появилась гримаса отвращения, когда он кинул взгляд на свою форму. Это был единственный шанс незаметно покинуть Германию. Ему не терпелось найти своих солдат и снять эту отвратную форму, вернуться к своей, пусть она была не такой шикарной, зато родной и привычной. — Я думала, что не скоро увижу тебя, — отстраниться от брата было сложно, но все же пришлось. — Прости, ты из-за моей самонадеянности попал в плен. Оля и я волновались, но правитель запретил нам идти за тобой. — Не вини себя. Я наоборот рад, что вы не отважились на столь опрометчивый шаг, и что с тобой все хорошо, — счастливо улыбался Иван, подбирая оружие сестры и вместе с ней направляясь к своим солдатам. Беларусь крепко обняла брата за руку, боясь потерять снова. — Ваня! Брат! — позвала Наташа, заметив, что Иван выпал из реальности. А Холл смотрел на нее неодобрительным взглядом, он ее привел, чтобы русский наконец-то перестал хандрить, а не впадал в прострацию. — Прости, мне сейчас такое привиделось, — очнувшись от своих воспоминаний, искренни рассмеялся Иван. — После травмы головы, у меня все смешалось и теперь сложно отличить, где настоящие воспоминания, а где мозг пытается достроить недостающие элементы картинки совершенно другими знаниями. Это так глупо и нелепо, в моих воспоминаниях ты в военной форме времен Великой Отечественной. — Это… — начала было Наташа, но не смогла закончить предложение, в голове отчетливо крутилось, а вслух она сказать ничего не могла, словно что-то ей мешалось. — «Это все было на самом деле! Очнись, Ваня!» — Это пройдет, так говорит психолог, — обнадежил сестру Иван, он не вспомнил Наташу, но чувствовал между ними родственную связь, которую невозможно рассечь даже топором. Алеид счастливо улыбался в стороне, Иван был счастлив, его звонкий смех грел душу голландца. Они прошли на кухню, Брагинский быстро приготовил тарелку и приборы на сестру, он сел рядом с ней. Холл не мешал их общению, он знал, что магия не позволит сказать Наташе лишнего, а видеть радостного и улыбающегося русского было истинным наслаждением для Алеида. Иван расспрашивал Наташу об их детстве, о их семье, родителях, о ее жизни ему было интересно все. Беларусь в общих чертах рассказывала о семье, благо это было не так сложно, главное не упоминать в каком веке это все было. Они даже не замечали насколько пристальным был взгляд котенка, что все еще крутился на кухне.

***

— Людвиг, у меня есть одна идея, — примерно в то же время, когда Наташа была у Холла в гостях, Александр наведался к немцу, который заглушал свою боль и горе в непомерной работе. — Чего тебе? — немец поднял усталый взгляд от нескончаемых документов, смотря на серьезного Россию из другой вселенной. — Я недооценил чувства Ивана, — он нагло сел на кресло, напротив Людвига, краем глаза изучая содержимое бумажек на столе Германии. — Я не понимаю, о чем ты, — у Людвига голова пухла от кучи цифр, букв, законов, отчетов. — Думаю, не будет лишним наладить твои отношения с Иваном, — решительно заявил Александр, сверкая своими красными очами, на губах появилась едва заметная ухмылка. — Он не хочет меня видеть и боится, — покачал головой Людвиг, прикрывая глаза рукой. Россия молчал, пару минут они провели в полной тишине. Германия убрал руку от лица, его взгляд стал более осмысленным и уверенным. Заметив, что делится своими планами Брагинский из другого мира не собирается, Германия спросил сам, в глазах его горела надежда. — Что ты задумал? — Я уж подумал, что ты сдался, — фыркнул Саша, поправляя шарф. — Завтра в пятнадцать ноль-ноль, будь в парке недалеко от дома Алеида, там я расскажу тебе все детали. И не парься о Холле, его не будет в это время дома, даже скажу больше, его не будет в это время на своей территории.