Переиграл?

Александр Брагинский сидел за столом и вместе с президентом занимался государственными делами. Президент был конечно в шоке, увидев впервые этого непонятного типа. Однако, выслушав Александра, президент не мог не согласиться с воплощением этих земель. Иван перестал быть державой, Саша хотел помочь найти способ вернуть Ваню. Поэтому президенту придется какое-то время работать с этим жутким мужчиной, ловя на себе взгляд красных, словно кровь глаз, у правителя язык не поворачивался, чтобы назвать его парнем. В ситуации, когда Иван лишился своего статуса, доверять столь огромную территорию на плечи прусса, Александр был против. И даже гневные тирады Гилберта не исправили ситуацию, Александр взял под контроль земли своего двойника. Внезапно голову русского пронзила вспышка боли, так что русский громко взвыл, а после схватился за голову, которую словно разрывало изнутри. В этот момент он словно заново в один миг пережил страдания в годы войны, но в двухкратном размере. — Что с тобой? — обеспокоился президент, подскакивая к воплощению страны. Саша ничего не ответил только мычал от боли, уткнувшись лбом в стол, перед глазами мелькали кадры из воспоминаний, к своему удивлению, русский понял, что это были не его воспоминания, а Ивана. В кабинете воцарилась тишина и сколько она длилась никто не считал. — Все в порядке, — сквозь сжатые от боли зубы, прошипел Россия, собирая всю силу воли в кулак, он смог разогнуться и бороться с той болью, что буквально плавила его мозги. — Это как-то связанно с Иваном? — беспокойство не покидало голос правителя, хотя тот отошел и сел на свой стул. Александр лишь кивнул, не в силах что-то говорить, он поднялся на ноги и направился к выходу. Объяснять ничего не нужно было, президент России и так понимал, что Александра сейчас лучше не трогать. Правда, этого не понимал Германия, который столкнулся с Александром в коридоре. — Ты знал?! — с обвинением в голосе спросил немец, прижимая Сашу к стене, предплечьем давя ему на шею. Саша наклонил пульсирующую от боли голову на бок, не ожидал увидеть тут любовника двойника. На разговор с которым русский настроен не был, не сейчас, когда буквально в его мозгу всё взрывалось от нахлынувших воспоминаний — О чем конкретно? — Иван ничего не помнит?! — злясь от собственного бессилия, вопрошал Людвиг. Он шел к Холлу с желанием поговорить с Россией, узнать причину, почему тот неожиданно стал жить с Алеидом. И что делать с полученной информацией он не знал. — Иван? Иван… Иван! — закричал Людвиг, когда увидел, как русский медленно отходил к стене, а в его испуганных глазах формировались слезы. На оклик Брагинский никак не отреагировал, его взгляд испуганно сменился на пустой. Немец рванул к Ивану, забыв про голландца, но Холл перехватил немца, оставляя его на месте. — Не лезь к нему, ты все равно ничем ему не поможешь, это у него на тебя такая реакция, — с ядом говорил Холл, кинув взгляд на Ивана, который прислонившись к стене, лил слезы. Он вернул свое внимание к немцу. — А знаешь, я могу сделать так, что ты его больше не увидишь, однако… Алеид самодовольно усмехнулся немцу, так и не закончив свое предложение, он вытолкнул немца за дверь и закрыл ее. Германия ударил кулаками в дверь, в желании сломать деревянную преграду и забрать русского с собой, даже против воли. Но остановился, перед глазами стоял образ плачущего Ивана, что пробудило в нем воспоминания десятилетней давности. Ваня выглядел таким же слабым, когда он нашел его взаперти. Увести против воли и держать под замком — отличная идея. Сам над собой горько посмеялся немец. Уверенный, что при таком раскладе Алеид обыграет все так, что виноват окажется сам Германия. Хитрую натуру голландца немец оценил еще десять лет назад. Людвиг, привыкший переть на пролом, прекрасно знал, что с Ваней это не сработает, и Холл это понял. А значит надо брать другими способами. — Ты с ним виделся? — красные глаза русского опасно блеснули, догадаться откуда все те воспоминания и боль теперь не составило труда. — У меня до сих пор болит голова от воспоминаний. — Если ничего не объяснишь, то болеть она будет не только от воспоминаний, — зарычал немец, схватив русского за грудки и хорошенько тряхнув. Он даже не стал интересоваться, что за воспоминания накрыли Александра. В любой другой ситуации русский непременно ответил бы кулаками, но он лишь схватил немца за запястья и отстранил его руки от себя. — Не угрожай мне, мы с тобой на одной стороне, — холодно заметил Александр, лампа над ними замигала, а стены покрылись корочкой инея. — И нет, я не знал, что Иван страдает амнезией. На нем использовали магию, потеря памяти, потеря статуса страны — это либо последствия заклинания, либо само заклинание. — Ты предлагаешь мне сидеть на месте и не рыпаться? — устало спросил Людвиг, отходя от Александра. — Пока ты будешь искать способ снять? Сколько мне ждать день, неделю, месяц или год? Брагинский с интересом рассматривал немца, который был в полностью подавленном состоянии, разбитый изнутри, он чувствовал горе и печаль, которыми истекала душа Людвига, откуда тот только брал силы, чтобы сохранять невозмутимость внешне. Александр шагнул к немцу и положил руку ему на грудь, в районе сердца, ощущая сквозь поток негативных эмоций и чувств, сияния любви и надежды. — Знаешь, иногда настоящая любовь, сильнее любого заклинания, — спокойно произнес Брагинский и поправив свой красный шарф, продолжил свой путь, показывая, что разговор между ними окончен. Людвиг так и продолжил стоять в центре коридора, вникая в мысль, что до него пытался донести русский своими словами. Алеид мог пойти по простому пути и просто сделать приворот, но вместо этого Иван потерял память. Холл не стал создавать ему ложные чувства, вместо этого он создал для себя чистый холст, на котором собирался рисовать то, чего желал больше всего. Он закрыл доступ к Ване Вуку и Гилберту, а ему не смог или не захотел. И сейчас главное не облажаться и не упустить шанс.

* * *

— Ваня, встречай гостей! — крикнул из коридора Холл, закрывая за сестрой дверь. Стоило только Ивану появиться в коридоре, как ему на шею тут же бросила веселая Бельгия, крепко обнимая парня. — Ваня, я так рада тебя видеть! — улыбалась девушка, отстранившись от парня и посмотрев в его немного растерянные глаза. Она провела руками по его плечам. — Как ты себя чувствуешь? Ты что-то вспомнил? Прости, что не была рядом с тобой, когда тебя выписали из больницы. Ваня лишь улыбался, он даже не пытался вставить хоть какое-то слово в поток Бельгии, позволяя той болтать. Для себя Иван отметил, что ее прикосновения не вызывали такого отчуждения, как это было в первое время с Холлом. Брагинский крепко обнял девушку, прижимая к себе. — Лаура, не волнуйся, со мной все хорошо. Я пока ничего не вспомнил, но, — охотно ответил русский и, бросив взгляд на Алеида, который стоял в стороне и наблюдал за ними, он добавил. — Но твой брат заботится обо мне. — Ваня, ты такой смешной, — задорно рассмеялась Лаура, чмокнув парня в щеку и тихо прошептала на ухо Ивану. — Он, в первую очередь, твой муж, естественно он будет заботиться о тебе, он так тебя любит! Брагинский тут же залился румянцем от смущения, нервно затеребил золотое кольцо на безымянном пальце. Нидерланды подошел к русскому, обняв его за талию. — Дорогая сестренка, что ты такого сказала моему любимому, что его щеки запылали? — Это будет наш секрет, — улыбнувшись русскому, Лаура покрутилась на месте, а затем схватила Ивана за руку, она глянула на брата. — Позволишь похитить у тебя это чудо? Мы прогулялись бы, да и столько всего хочется рассказать! — Если только Ваня не против, — развел руками голландец, поражаясь непринуждённости сестры, словно Иван действительно был давно частью их семьи. С другой стороны, раньше у них были хорошие отношения, может быть и неплохо, что русский идет на контакт. — Я не против, да и тебе пора на работу, — сказал Иван, бросив взгляд на часы. Алеид кивнул, он вложил в руку русского комплект ключей и стал собираться на работу. Бельгия потащила Брагинского на прогулку. — Завтра приезжает моя сестра, — за просмотром фильма сообщил Алеид, прижимая русского к себе. — Чем она занимается? — поинтересовался парень, уже не стесняясь тесного контакта с мужем, совесть с каждым разом меньше и меньше скребла его, Иван перестал прислушиваться к своему внутреннему голосу, который кричал об опасности теперь едва слышно. — Учится в Бельгии, — ответил Алеид, а после несильно ткнул русского в бок, и в шутку негодовал. — Это ты ее кстати надоумил своими историями… — Я? — удивился Иван, подняв взгляд на де Варда. — Да, ты же ходячая энциклопедия, историю почти всех стран знаешь, и как только столько информации помещается в твоей голове, — Холл взъерошил волосы славянина, наклонившись он чмокнул русского в нос. Брагинский рассмеялся, тряхнув головой, он заулыбался во все тридцать два зуба. — А вот теперь даже я не знаю. Холл едва заметно улыбнулся в ответ, но затем серьезно добавил. — Она очень хотела приехать, когда ты очнулся, но была занята по учебе, зато оборвала мне весь телефон, — для наглядности своих слов, он достал телефон из кармана и показал журнал вызовов, где действительно абонент с названием «сестра» звонил много-много раз, каждый день. В каждой фразе должна быть доля правды, тогда ложь станет правдивой — это правило Холл знал, не хуже других европейских стран. А знать Ивану, что Лаура волновалась больше за поступок своего братца, совсем необязательно. Сейчас Иван вместе с Лаурой катался на велосипедах по парку. Лаура не замолкала, а Брагинский слушал ее, неспешно крутя педали у велосипеда, не отставая от девушки. С ней было легко, намного проще общаться, чем с Холлом первое время. Лаура была открытой и веселой девушкой, даже беззаботной. Она не переставала рассказывать о своем брате, об его увлечениях, предпочтениях. Брагинский внимательно слушал и понимал, что он и раньше все это знал, он даже готовил любимые блюда Холла, хотя так и не рискнул спросить мужа о его предпочтениях в еде напрямую. Вскоре они остановились у скамейки в тени деревьев, Иван купил мороженое, которое они сейчас с удовольствием поглощали. Русский чувствовал себя прекрасно, оказывается выйти на улицу было не так страшно, рядом с Лаурой ему не было скучно, и он не акцентировал свое внимание на своей проблеме. — Ты же не на один день приехала?! — вопросительно воскликнул Иван, не готовый расставаться с Лаурой после одного дня общения. — Нет конечно, пока что на три, а там посмотрим, — тут же ответила Лаура, положив руку на руку русского. — Знаешь, когда ты появился в жизни моего брата, то ты изменил ее в лучшую сторону. Он всегда был таким серьезным и безразличным к чувствам и эмоциям, а сейчас он такой счастливый… я была рядом с ним, когда он узнал об аварии… впервые видела его таким, — Лаура опустила взгляд на землю, рассматривая асфальт. — Я никогда не думала, что мой брат может рыдать так… Иван поразился, что веселая Лаура затронула столь серьезную, трагичную тему. Лаура, сглотнув и проморгавшись, продолжила. — Ты лежал в реанимации, а его не пускали туда, он обивал пороги больницы, пару раз пытался даже пробраться незаконно, но его быстро вычислили… и только когда тебя перевели в обычную палату, он с боем прорвался к тебе. Но там его ждало не меньшее потрясение и очередной удар судьбы — ты его не узнал. И меня рядом не было, чтобы поддержать его. И несмотря на свои собственные чувства, он все же в первую очередь беспокоился о тебе. Теперь Брагинский ощущал себя еще большей сукой, он и не представлял какой это удар для мужа, осознавать, что твой любимый не помнит ни тебя, ни те пять лет совместной жизни, шугается и обвиняет в чем-то. — Я не думал об этом. — Ваня, ты только не думай об этом! Ты же не виноват, что потерял память, любой бы на твоем месте поступил так же, — тут же затараторила Лаура, заметив, что своей цели она все же добилась. Иван действительно загрузился по полной размышлениями о том, как некрасиво он себя вел. — Я уже ничего не могу исправить, но сейчас у нас с Алом отношения налаживаются, и я сделаю все, чтобы он был счастливым, — твердо произнес Иван, словно сам себе дал обещание. Лаура только улыбнулась, понимая зачем ее позвал Холл и для чего эта вся выдуманная история, хотя мысль с нотками сочувствия мелькнула у нее в голове. — «Какой же ты дурак, Иван Брагинский».