мальчик мечтает быть богом.

      ≪ Дорогой Пак Сон Джун, стоит ли тот побег нескольких лет тюрьмы? Можешь представить моё довольное лицо, когда я узнал про это. Я немного поискал информацию о положении дел внутри твоего прекрасного заведения — все не так плохо, милый? Ты не смог бы подвести себя же. Надеюсь, помнишь, хранишь все наши предложения и обещания внутри черепной коробки. Я буду тебя ждать.       Уже заметил нечто внутри? Самая высокая привилегия для тебя — конверт никто не смотрел, а содержимое при таком условии понравится точно. Симпатичная бумажка, верно? Узнал, что у тебя там появился «друг» и у него явные проблемы с привязанностью к сестре, прав? Поглубже подарки для тебя. . .≫       Джун читает все с приподнятыми бровями, не до конца понимая смысл появления его старого знакомого. В руках он крепко держит три листа разных размеров, которые достал из самого обычного конверта. Первый из них с обычным текстом, который с пометкой «1» был, а остальные с похожим смыслом подписаны.       ≪ . . .главная подсказка — говори с Ван Гуком больше, манипулируй сестрой — я за ней присмотрю за помощь в твою сторону от него. Мне необходимо, чтобы ты оттуда выбрался. Если не сможешь, то придется ад устроить, чтобы смог наверняка.       2 — это карта тюрьмы с уязвимыми местами, самая приоритетная дата — хх.хх. Воспользуешься двумя первыми и будет тебе три.       3 — адрес, где можно меня найти.       Кстати, не посчитал ли ты странным резкую ненависть к тебе от пары ребят? Меня заметили некоторые должники, а вместе с этим возник интерес к твоей персоне.       Я тоже постарался, не сомневайся в моих возможностях.       Ли Джинхо. ≫       Слезы омыли бы чернильные рукописи, но Джун слишком скуп. Нечто теплое в душе отдало, потому что хоть кто-то о нем вспомнил и даже плевать было, кто это именно. Времена тяжелые, тянутся медленно и мучительно, а единственная привилегия — сила. Ничего кроме не ценится. Рядом привычно садятся и голову немного отворачивают, показывая специально, что не подсматривают.       — У тебя остались близкие в Японии? — Ван Гук наклоняет голову, в чужое лицо немного вглядываясь, и выдыхает со свистом. — Приятно, наверное, что кто-то о тебе помнит, но почему у тебя опять лицо кривое? — юноша научился и привык спрашивать у того все прямо и открыто, однажды малое расположение к себе получив от бывшего якудзы.       — Думаешь, я бы жил здесь настолько свободно и без желания выбраться, жди меня какая-то любимая душа за чертами решетки? — а, может, Ван Гук и верно мыслит, но адресат далеко не любим и дорог. Явно напротив и абсолютно зеркально.

море хранит в себе много тайн и с радостью примет еще одну.

о джуне, о его делах в тюрьме и жизни.

      Стал ли пак его единственным и главным секретом — тузом в рукаве, когда оставил в выборе любого способа выжить — понимание пришло лишь от письма, но в голову не ударило, что Джун вновь окажется в минусе использования. Все время он не находил в себе сил смириться с очередным гадством в его мелкую и тяжелую жизнь, выбивая физически все мысли из грязной и непонятной черепной коробки. Ясно было одно.       Из-за всех обстоятельств на судне Пак первым делом попал в тюремный лазарет от потери крови, немного времени находясь в одиночной медицинской камере под наблюдением врачей. живучий малый, но морально в комнатушке на пять квадратов ему можно лишь посочувствовать. Одни только мысли съедаются стенами целиком, добивая последние капли смысла выжить, а вместе с тем и внутренние силы. В лазарете он провел всего пару суток и его переводят в обычную одиночную из-за его статьи, где под итог все возмутись юношеской регенерации, отправляя его на финальный медосмотр.       А у Пака единственным желанием было полежать даже на полу и подумать наконец, но его постоянно кто-то старался отвлечь. Вскоре его запускают в камеру для обычных ребят. Видимо, вполне безопасный. Он оказался в комнате на девять квадратов, где на каждого человека было буквально по квадрату площади. До его появления состав был всего из пяти человек, а Джун портил атмосферу уже старенького состава — все камеры с новенькими были переполнены.       Одно из главных дополнений — набор, который выдали Джуну. Две зубных щетки, полотенце, рулон туалетной бумаги, кусок мыла, ложка и палочки.       В небольшой комнатушке из разнообразия была лишь умывальная зона, туалетная и несколько полок под одеяла и полотенца. правда, первая из зон представляла собой душ, где холодная вода заканчивалась на первых нескольких людях, туалетная была в виде дырки в специальном углублении, которое перекрывали разными предметами, чтобы не воняло. Были еще полки на полу, но их скоро должны убрать. сломаны, потому что слишком часто об них разбивали головы, судя по грязным пятнам.       Если в тюрьме для совершеннолетних смотрят на статус, профессию и связи, что является силой старших поколений, то тут все наоборот и оценивают лишь физические способности. Если ты сильнее, то победа и главенство на твоей стороне, а ведь это любимая фишка якудзы и очередной сюрприз для злых сокамерников, которые не планировали дружелюбно его встречать.       Долго стараться не пришлось — Джуна из личной слабости начали уважать пока только в этой камере, до остальных время и возможность еще не подошли. Время течет густо и медленно, ассортимент развлечений снижен к лишь паре интересных. Сигареты, алкоголь, наркотики, азартные игры и физические занятия вне специального помещения под запретом, с чего хотелось смеяться, зная, что сигареты и другие вещества будут в обиходе даже после проверки всех прямых кишок заключенных.       Завтрак проходит в камере после переклички, а разносят еду другие тюремщики с высокой репутацией под надзором охраны в коридорах. Буквально боги, ибо лишь по отношению и статусу человека накладывают порции больше или меньше. Разнообразие опять самое низкое — сейчас подали рис и кимчи с соевым соусом и жареным луком. С самого утра камеры убирают, за чем следят надзиратели. Есть даже целая система по выдаче предупреждений. Если зарабатываешь три, то о досрочном освобождении можно даже не мечтать и могут даже продлить срок.       Его камера делилась между людьми с общеуголовными преступлениями и тяжкими — на последнее пара ребят с покушением на убийство. что касается Джуна, то его статус якудзы не был поднят и он отнесен к общеуголовным, хоть и славится своими убийствами.       Из камер начали медленно выпускать на предписанные и дополнительные работы, во время которых одновременно проводили проверку и осмотр камер на подозрительные и запрещенные предметы. Заключенные занимаются разгрузкой и распределением в подсобных помещениях и цехах, на кухне помогают, занимаясь базовым трудом, где не могла возникнуть опасность. За это получают плюшки — можно заработать даже деньги, но лишь из-за фактора инициативы. большинство отрабатывало предписанные.       Первым опытом Джуна была готовка риса и уборка столового помещения. Сюрприз на сюрпризе в виде выбитого зуба в углу, крови на углах нескольких столов, липкого пола и кусков еды. И почему никто ещё не собрал коллекцию.       После отдельных сборов каждой группы, которые состояли из нескольких камер под наблюдением определённых двух охранников, все шли на обед колонной в раме из цепей и наручников.       Никому не пришло на ум расширить меню за столько лет, перед глазами отвратительный рис с бобами, салат из водорослей и кучка зеленого перца. в тарелку Джуна перекладывают бобы, смеясь.       — Новеньким нужно больше есть, ты знал? — Пак не всегда был придирчив к внешнему виду, но сейчас голову сносило. Кажется, сюда набрали не только несовершеннолетних.       — Тебе повезло, что я щедрый и позабочусь о тебе, тоже новенький? Поешь, чтобы не только жир сжимал кости, — собственная тарелка риса с горкой бобов переворачивается над чужой, добавляя порцию всему подносу и задевая одежду Ли Джо — на грудной бирке было написано. Начинается шум, а, когда собеседник срывается рукой на Сон Джуна, его перехватывает охрана, прижимая к полу и блокируя кисти за спиной.       Забавный факт — наблюдатели и охрана бьёт сильнее заключенных и куда злее их, а ведь в газетах и по новостям пишут про их гуманность. Отличиться вышло и в этом, когда в один из первых дней Джун цепляется в работника, избивая, потому что тот без весомых причин ударил его палкой по голени.

Карцер. Опять.

      насколько же он беспомощен, бесполезен и одинок. тело лужей плывет по жёсткому покрывалу на полу, лишь одна тонкая ткань покрывала бетон. он будет снова всю ночь биться о пол головой в попытках покончить с саднящими мозг идеями, пропитывая себя собственным гневом от невыносимой боли в своём вдребезги разбитом разуме. не сердце. мысли снова в край забиты непрерывно звенящими параноидальными сигналами. джун устал перебирать вариации его возможностей. желает поддаться губительному зову, дающему кому-то право управлять им, не боясь, что это кончится бедой. и ведь действительно, всё так и кончится, ты видишь? ироничное обращение к остаткам разума. нутро пусто, превратилось в кишащий яростью комок, увял интерес к действам чужим. желание сделать прокол виска сильнее. и если бы он мог передать хотя бы чуточку того что чувствует, если бы это не было обесценено кем-то из вне, каждую секунду он ненавидел каждое мгновение, он сражался за равновесие, самое искреннее, что осталось в пак сон джуне — ненависть.       Джун пускается во все тяжкие, чтобы избавиться от давления эмоций и обид, что покрыли разум полностью. В это же время о нем больше узнают из-за спортивных увлечений, до учебы он еще не дотянулся. Паку нравилось быть сильнее большинства, нравилось, когда прогибаются и просят прекратить, нравилось быть главным. Он быстро привык к тюремной жизни, да и не тяжело тут. Сложно остальным из-за давления, а многим даже нравится. была отдельная категория ребят, которые с раннего возраста попали в колонию, им было проще и лучше любого другого.       Каждый день всех выпускали погулять час на свежем воздухе — очередные возможности развития и развлечений. Джун начал проводить бои со ставками, возникли они совсем случайно, когда кто-то начал драку, Пак и остальные стали наблюдать и инициировали ставки на победу и время. Часть денег оттуда шла наблюдателям и каждый раз, когда медики прибегают за избитым молодым человеком, говорят, что это последние бои. Как бы не так. Валюта по большинству у всех разная, но варьируется от обычных денег до, например, сигарет. Добыть их легче, чем пронести в камеру, просто через забор со своими людьми нужно уметь договариваться.       Вызов на время иногда кидали и Джуну, в итоге его постоянно для вида помещая в одиночку — охране тоже бывает страшно.       Для ощущения свободы был введен час личного времени, когда все либо тренировались, либо читали книги и проходили обучение, иногда в шашки и шахматы играют, а многие в карты — ничего сложного в этом нет, но плату снимают быстро разные шулеры, оговариваясь, мол, кому-то везет, а кому-то нет, какая разница, игра ведь и только.       Разные ситуации в тюрьмах бывают, вот и сейчас перевели слишком активного и маленького парня, но не новенького — сидел в одиночке очень долгое время из-за одного происшествия.       дело было до того, как в тюрьму попал пак сон джун, но даже он был наслышан о делах хён юн ёна. направили сюда юношу из-за череды убийств в клубе. его компании тогда запретили посещение, потому что все они не достигли совершеннолетия, а хён достаточно равнодушно эти угрозы воспринимал, под итог разбив об чужую голову бутылку с алкоголем. он двигается развязанно и не обучается какому-то определенному стилю боя, импровизирует, из-за чего с ним сложнее — не угадаешь движения, только специалист с тяжелой рукой и гибким телом справится.       от ситуации могло ничего и не остаться, но ему захотелось добить и этого сотрудника. и менеджера, а, когда друзья старались его остановить, с тяжелыми увечьями остался и один из них. главная фишка — игры с глазами. в ту ночь хён розочкой от бутылки выдавливает жертвам глаза, после вкладывая их в рот умерших и побитых. это же случилось и в чипе: парень протыкает оба глаза зубной щеткой бывшему местному лидеру. его отправили на психиатрическое лечение в отдельной и специальной камере, а безглазого поместили под охраной в городской больнице.       лечение проходило не гладко, срок хёну добавили после суда, а среди тюремщиков слухи о нем не пропадали, да и ждали многие конец его срока с удалением от общества.       глядя на него, никто не мог определить тяжесть преступления, да и в принципе человеческую оценку дать. джун успел подумать, что в нем нет ничего особо примечательного, отчасти беспокоясь за себя. такие люди умеют найти твои уязвимые места. и он был прав.       ночью первого же дня, когда в его камеру вернули этого юношу, джун просыпается от асфиксии. этот малец, хён, сидел сверху и душил его со всей силы. пришлось переворачиваться вместе с тем, прикладывая головой о битон. устроил ему целое свидание. мальчишка с ногтями лез, стараясь зацепиться за лицо и оставить следы от себя на таком прекрасном. ему просто не нравилось подчиняться и то, когда подчиняются другие.

подчинение равносильно унижению.

      В карцер Джуна отправили всего на сутки для галочки. У него буквально смены были — один день в общей и избивает до мяса агрессивных ребят с других камер, которые злобу на него затаили, а на следующий день в одиночке сидит и думает много.       Событие дня сурка часто поднимают в обществе, но никто не предает настолько весомого значения и не понимают его целиком. Когда расписание твоего дня состоит из одних и тех же вещей, кроме выходных, конечно, когда все начинается позже на час и отсутствуют дополнительные работы, то лучше подобное разнообразие, когда сам себя можешь повеселить, а потом и уединиться.       Подъем, перекличка, уборка, завтрак, работа, осмотр с проверкой, обед, учеба и тренировки, час на свежем воздухе, ужин, личное время, подготовка ко сну и сам он в здоровых восемь часов, а потом опять по кругу. Ночью не спится часто, в голову врезаются мысли, а дрема перебивается чужим храпом.

почему именно он? почему именно ему?

почему? почему? почему?

      ему снится, что он гадает на ромашке. почему? ему снится, что ему раскладывают карты. почему? ему снится, что он пропил всего себя до последней здравой части. почему? ему снится это самое — почему? он на момент стал жить этим почему.       последний предатель, почему?       последний приятель, почему?       почему он должен сделать вид мертвого себя, словно он стал тире между собственными датами рождения и смерти. как же долго он ждал, чтобы ему наконец закинули хотя бы единую весточку, ненавидя того человека всей душой за предательство.       его сердце самому себе не верит, но… разве он не выдохся? не устал выдавливать из себя максимум возможностей? он не хочет, чтобы ему писали и отвечали. с кем-то вечно близкие, которые помогут и согреют, скажут слова мотивации и поддержки, а джун обречен. он сам с собой должен жить, чувствовать, смеяться до слез и плакать, сбивать коленки и костяшки пальцев в кровь, любить, ненавидеть и страдать. он обязан самому себе испытать весь спектр эмоций, чтобы захлебнуться в чувствах.

его отпустило.

      В тюрьме Джуну тоже удавалось готовить, но отнюдь не на кухне. Оплата ведь разной бывает, так? И боязни попасться на краже с полок продуктов не было. Он брал все, что могло пригодиться и он мог достать. Его сокамерники выжидали и льстили молчанием, не съедая свою порцию для большего блюда. Сохранив куски копченой курицы, Джун помещал все в миску с соусом — пасту чили смешивал с соевым соусом, для вкуса добавляя имбирный чай. Вся эта смесь помещалась в пакеты для готовки и долго встряхивалась. Занимался он этим лишь в тот день, когда его сокамерник был на раздаче и мог дать много горячего риса в кастрюле. Пакеты он помещал вовнутрь до полной готовности, измеряя это по остыванию риса, а уже после можно было есть, добавляя овощи. Иногда Пак их клал прямо к мясу, но лично ему итоговый вкус не нравился. Не оставляли без порции и шестого члена камеры — доброта и только. Но никто не препятствовал.       В новинку ему было и заниматься. Решение скептичное, но стоит того. Большая масса учебников по экономике, праву и обществознанию, политике. Ему начало нравиться это. Он начал больше понимать в происходящем, ответил на личные вопросы.       Почему-то Джуну понравилось помогать и спасать. Обычно ему не приходилось находить кого-то в своей тренировочной зоне — любовь к уединению и к ограничению остальных — все старались избегать ее из-за чужого опыта, но с удивлением он находит тут мальчишку, вероятно, на года четыре младше. Паку понравился Ван Гук, он заметил в нем что-то похожее на самого себя. Он его приметил — странные чувства внутри, хотелось, чтобы он никогда больше не страдал, избитым расплываясь по полу.       Им было достаточно комфортно вместе во время обучения. Бывший якудза передал ему все самое нужное и полезное, а результат был на лицо, словно бы в колонии появился второй Пак Сон Джун. Они даже до личных разговоров доходили, обладая достаточно приятельскими отношениями, а не учитель-ученик.       У него была милейшая младшая сестру по имени Куёль, из-за любви к которой он тут и оказался. Трагичная история, а на связь его единственный член семьи не выходил уже слишком давно. Делать было нечего, юноша больше всего на свете хотел узнать о ее самочувствии, социуме и жизни вообще, но она не приходила и не уронила ни слова в письмо драгоценному брату.

конец повествования о прошлом.

море выплюнуло джуна кусками. он неполноценный?

      — Я безумно хотел бы, чтобы мне тоже хотя бы слово написали, чертовски зол, — Ван Гук опускает голову вниз, тяжело выдыхая, и, укладывая руки на согнутые колени, упирается в те лбом. — Мне кажется, что я больше ей не нужен.       Джун эгоистичный кусок дерьма, который сейчас обдумывает, что сказать в свою же пользу. может, ему стоит признаться в сути письма, но не раскрывать факт манипуляции, а, может, и вовсе ничего говорить не следует, обходя ситуацию максимально скользко.       — Этот мой друг хочет, чтобы я сбежал, — Джун решается говорить чисто и честно перед юношей, все равно между ними вполне дружеские отношения. — Как тебе идея, чтобы я договорился с ним и он присмотрел за твоей сестрой, подтолкнул бы её связаться с тобой? Он достаточно влиятельный, если это о чем-то тебе скажет.       — Ты уверен, что я могу отказать, потому спрашиваешь? — Ван Гук резко поворачивает голову, теперь только щекой лежа на руках. — Абсолютное да, я помогу тебе.       — Мы ведь даже не обсудили с тобой суть и план побега, не торопись, тебе ведь несколько лет добавить могут из-за соучастия, а в нормальной колонии я тебе не помогу близкими связя....       — Был ли у тебя кто-то, ради кого ты готов просидеть в тюрьме даже всю жизнь? Я всем сердцем желаю увидеть Куёль даже так, спросить, почему она вообще не выходит на связь и забыла про меня. Найди её. — Джуна перебивают, но радуют словами. Да, давно у него были такие люди, он понял его. Он обязательно найдет её и поможет.       Джун был обязан отомстить Джинхо и помочь другу. Злоба и чувство справедливости брали верх. Он должен убраться отсюда скорее.

обычный рабочий день

8:00 — 17:00

      Рабочее время позволяло с вниманием отнестись к важному проходу к штрафным карцерам, где Джун бывал слишком часто за последний год тюрьмы. Ему пришлось выждать несколько дней, чтобы график выпал именно на уборку коридоров второго здания, откуда по плану Джинхо он и должен сбежать.       Территория тюрьмы имела достаточно большую площадь, поэтому и уходить придется достаточно долго. штрафной изолятор — второе здание в центре, окружено зеленой зоной, где размещается вышка охраны, и все это обрамлено забором. Допускается его отсутствие лишь в месте, где сделан проход от основного здания. Все эти две конструкции окружены высоким и специальным забором, а вышка охраны и тут есть. Имеется последний третий забор, где главными объектами были четыре вышки охраны и деревья для очередного поддержания зеленой зоны.       Главной проблемой становилось то, что внимание уделяют не только физической подготовке наблюдателей и охраны, но и мышлению для выявлений планируемых побегов. Можно было предположить, что Джинхо подкупил работников, чтобы они игнорировали появление Пака на радарах, но про это не написал. Именно так он и сделал, вероятно.       Для того, чтобы спокойно можно было добраться до люка и уйти, необходимо попасть в одиночку — тут и можно воспользоваться Ван Гуком. Джун продумал абсолютно все.

хх.хх

17:35 — 19:00

      Пак предупредил Ван Гука, лишь упомянув дату и начало во время ужина.       Бывший якудза ботинком упирается в спину друга, толкая, когда тот шел с подносом.       — Нападай, — Джун смеется, планируя устроить самый настоящий цирк, и получает кулаком по лицу, тут же соприкасаясь спиной с бетонной стеной. Они откидывают подносы, начиная друг друга бить, не сдерживаясь, но не тратя слишком много своих сил.       — Нас вообще планируют останавливать...? — шепчет Ван Гук, когда находится на полу под Джуном, дергая свободной рукой за волосы, чтобы дальше откинуть. Они больше стали наигранно пинаться, чем больно бить.       Их наконец разрывает охрана. Опять привычный залом рук и их ведут в одиночные камеры. В нужный Джуну корпус.       Они метаются взглядами из противоположных друг другу камер в коридоре с штрафными изоляторами. Обработка ран, все обычные дела до проверки на запрещенку — тут внимательнее надо быть. Джун и Ван Гук блокируют замок подручными предметами так, чтобы его можно было свободно открыть. Если не выйдет, то придется сперва одному позвать наблюдателя и вырубить его, а потом открыть второго. Это точно участь Пака.

хх.хх

21.50 — 22.00

      Время подготовки ко сну, возле решетки уже лежит тушка охраны, ключи медленно снимают длинными пальцами и крепко держат. Последняя надежда. Джун открывает свою дверь, а затем бежит к Ван Гуку, подбирая ключ. Дело за малым — вырубить второго наблюдателя, младшему стоять возле входа в шахты канализации, когда люк освободят, разбив шкаф, и удержать всех, а второму очень быстро добраться до третьей территории.       — Я обязательно вернусь за тобой, друг, — Джун хлопает того по плечу, одобрительно кивая, и спускается по лестнице вниз. Его компания на двадцать метров состоит из крыс и грязи, но это того стоит. Он почти ничего не видит, кроме света в конце. Умирает? Отнюдь, он очень далёкий и, кажется, это нужная ему вторая лестница. Пак бежит, тяжело дыша, и решает передохнуть у выхода.

тюрьма. хх.хх

22:15

      Ван Гук сломал нос и руку паре наблюдателей, отбиваясь постепенно и от остальных, но его руки и ноги начинают держать, заламывая первые и прикладывая тело к полу.

канализация. хх.хх

22:15

      Джун рывками поднимается, выбивая люк на третьей территории, где затем должен залезть на дерево, чтобы с него перепрыгнуть на другую сторону. Акробат, блять, молодой.       Охрана ищет по канализации Джуна, который совершил побег, а теперь будет судим вместе со своим дружком Гуком, которому точно добавят лет шесть. С бывшим якудзой все в разы хуже — постоянные побои в сторону других тюремщиков, проведение боев, передача сигарет и алкоголя. Они выбираются по лестнице наверх.       Джун бежит, бежит и бежит туда, куда глаза глядят — стоя на дереве, он услышал работников, которые искали его. Пришлось со всех своих сил прыгать и сразу же бежать, слыша в дополнение лай собак. Он смог освободиться, он смог уйти оттуда. И теперь направляется лишь к одному человеку — Джинхо, чтобы выбить из него всю дурь, которая его раздражает.       Он сам не понимает, от чего так сильно испытывает к нему ненависть и желание сотворить с ним все то, что сделали с Паком. Ощущения странные и мерзкие, постоянно хочется думать лишь о нем, концентрируясь на подобную живую мишень. Убить и уничтожить, чтобы жить спокойно.       И какие идиоты пишут, что запах свободы сильнее любого другого? Джун чуть ли не задыхается от него, испытывает сильнейшую тошноту и ему явно не хорошо. Поиски Джинхо и его квартиры шли медленно, пришлось поискать себе одежду заодно. Адрес указывает на самый богатый район Сеула — Каннам, где располагается жилой комплекс с пентхаусами Hyundai I-park. Для Джуна это было не совсем ожидаемо, вспоминая состояние судна, на котором он пробыл несколько месяцев, но и не удивительно, что с таким бизнесом Джинхо делает деньги в больших количествах. Он ему завидовал. Кажется, не было ничего, что не было бы не под силу ему.       Пак шел уже несколько часов по ощущениям и темноте улиц. Корея, где он не был раньше, представлялась красивой, но и привычной из-за отличных главных улиц, которые скрывали переулки. Выхода иного не было и, увидя возле очередного паба молодого человека, который спал, Джун снимает с того одежду, меняясь. Может, повезет? Государство точно начнет его поиски, а такой человек отличная рыбка, что их отвлечет. Он надевает и маску, найдя ее в наиболее чистом состоянии на скамейке.       Он ужасно устал, не ориентируясь по местности. Ему помогал лишь английский — спрашивал у таксистов путь, в итоге из-за усталости в ногах решаясь поехать. Его личность скрыта, оплата наличными с тюремных ставок, проблема лишь в том, что доверять бывший якудза не умеет. Подозрительность бьет в голову, но все обходится, когда он видит таблички направлений с нужным адресом.       Весь известный комплекс состоит из трех небоскребов, где проживают, кажется, наиболее богатые жители Кореи. Джинхо не исключение.       Джун проверяет адрес, который указан в письме, номер дома ему подсказал таксист, осталось добраться до квартиры. Существует отдельный код для того, чтобы доехать на нужный этаж. Здесь ведь и безопасность на высшем уровне. Лифт едет долго, Джун глядит на себя в зеркало. Он заботлив к себе, поэтому еще вчера вечером решился принять полный душ. Его никто не сдаст, а дальше сокамерников не будет — ни у кого нет желания потрать воду окончательно.       Двери открываются в отдельном помещении. Тут можно заметить подставку для зонта, почтовый ящик, спусковой ящик для мусора, трубы и коврик.       — Welcome, блять, он специально такой выбрал? — Джун кривит лицо, читая надпись внизу, и видит звоночек под пожарной сигналкой. Глазок закрывает ладонью, а в квартиру звонит долго, а то мало ли отрубиться успел. Такие года и такое позднее время.       Дверь открывается и Джун заходит за нее, скрываясь из поля зрения, чтобы с рывка ухватиться за волосы Джинхо, когда тот глубже зайдет в помещение. Это и случается, но старший ожидаемо умнее — разворачивают в итоге не его, а Пака, отцепляя от себя и впечатывая в стену под тихое шипение из-за боли.       — Нельзя понежнее? — нож вонзают в ту же стенку близко к чужой шее. Он готовил. — Я тебе сбежать помог, если ты не понял, — Джинхо зачесывает волосы, рассматривая чужую одежду. Молодец парень, додумался переодеться и даже лицо скрыть. — И шансы на то, что тебя не найдут, есть только с моей помощью. Не забывайся. Или ты хочешь убить меня и сесть обратно?