Иллюзия гениальности

Дни полны скуки для людей, что ведут однотипный образ жизни, не замечая даже перед своим носом что-то уникальное и невероятное, представленное в виде обыкновенных вещей. Например ту птицу в окне, что из всех сил поёт очередную песню звонким откликом души. Начало зимы, и снегири постепенно стали скапливаться перед окном, около которого Эдогава сидел иногда, надев очки, рассматривал эту нарастающую с каждым днём красоту. Но в последнее время вся скука, незаинтересованность, глупость и всевозможные характеристики произнесённого ранее волнуют куда меньше, чем одна въевшаяся в мозг тема. Если выражаться точнее, то в преимуществе это — проблема. Рампо долго и углубленно думает, но ничего для решения не предпринимает, оставляет на себе только безразличный вид, никогда не отвечая на вопросы о такой туманности мыслей. Периодически за что-то сердится, на первый взгляд кажется довольно нервным и импульсивным, не сдерживающим эмоции при себе. Однако, спустя время становится заметно, да и довольно очевидно, что в большей мере детектив опечален и молчит, а дёргается исключительно из-за прерывания его с таким трудом выстроенного хода мыслей. Оставив в покое и тратя время на разговор только при случае появившегося внезапно дела, сотрудники детективного агентства оказали должное Рампо, умерив пылкость и отрывчивость как речей, так и действий. Все размышления были тягостны и отвратительны, хотелось убежать от выбранной темы или спрятать далеко за тысячи земель, закопать в эту самую грязь и притоптать на месте захоронения. Но человеческий мозг устроен весьма иначе, с огромными ограничениями, за что Эдогава и стал ненавидеть обыкновенность и типичность возможностей ещё в своих подростковых подвигах. Стараясь не спешить, Рампо делает кучу ошибок и постоянно оступается в собственных раздумьях, хватая одну мысль за другую, с хрустом разламывая всю построенную логическую цепочку думы. Но благо такого позора никто не видит, лишь с сожалением и интересом смотрит в сторону. О чём же думал наш бедолага? Что может существовать такого замысловатого, что введёт в ступор и заставит озадачить даже нашего гения-детектива? Есть одно.

***

Эдогава направлялся к одному месту, проходя эти по ощущениям бесконечные дороги улиц. Ориентироваться получается плохо, но с недавнего времени Эдгар придумал интересную систему передвижения. Помечая чуть ли не каждый метр красным квадратом, приклеенным на возможную твёрдую поверхность и только с одной стороны. Следовать по такой организованной дорожке становилось намного проще, от чего детектив был в состоянии дойти и сам, пускай и часто наотрез отказывался. Такого рода встречи участились с момента перемены характера писателя, и, похоже, повышением его уровня интеллекта. Тот стал намного чаще указывать Рампо на недостатки и даже позволять себе насмехаться пока детектив становился всё печальнее и печальнее от всего происходящего. Злость медленно проходила по всем нервным клеткам и утихала, перерождаясь в необъяснимой тоске и грусти. Совсем скоро в поле зрения появилась знакомая скамейка, сделанная из темного дерева, либо же просто окрашенная. Осталось только сесть на место, что с успехом было выполнено. Подперев рукой подбородок и поставив локоть на подлокотник, Рампо стал отсчитывать шестьдесят секунд. — Один, два, три.. В память врезался фрагмент из недавней их прогулки по парку, что располагался неподалеку. Расхаживали по дорогам и оставались окружены целой оравой деревьев, растающихся всюду. Эдгар предложил поиграть в игру на логику, где позаимствованы прохожие и их внешний вид. Заключалось все в том, чтобы назвать отличительные черты их сегодняшней жизни и куда так спешат. Подойдя и спросив у встречного человека зачем тот сегодня вышел, вывелось то, что Аллан назвал куда больше показательных и верных факторов. Посмеявшись, Эдгар похлопал мученика пассивной агрессии по плечу и предложил продолжить их путь. Детектив с горем пополам взялся за протянутую руку и всё оставшееся время думал только об этом моменте. — Четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать.. В первый день, когда писатель стал вести себя по-другому, излишне и горячо опекал Рампо, самодовольно улыбаясь и с огромной харизмой отвечая на любой вопрос, тогда детектив стал подозревать что-то неладное и старался разобраться в чем дело напрямую у Аллана. Старательно высматривал некоторые подозрительные моменты и перемены в тех вещах, которые раньше воспринимались и осуществлялись иным образом. Почти всю встречу он проводил с надетыми очками и постоянным их поправлением, с начатой историей несдержимого интереса и в то же время желанием закончить всё, не притрагиваясь и к чтению заголовка в статье газеты. Но ничего не удавалось, Эдгар умело отнекивался и актёрски показывал недоумение, с каждым разом всё более мстительнее произнося заученную фразу: «Я без понятия о чём ты говоришь.. Всё как всегда, так и осталось..» А Рампо только злился всё сильнее, куда лучше приступал к осознанию всей этой комедии в трёх актах, замечал и отдельные от самого писателя проявления, которые охотно играли на руку. Все это чудилось хороводом не сказанных обид или пропустивших свой час, когда были в необходимости принять в свой адрес должное внимание. Оркестром злых чувств и завываний оскорблённой, полностью униженной и обреченной души и ее незакрытой раны, которая даёт о себе знать и по сей день. — Двадцать восемь, двадцать девять, тридцать.. Рампо нервно стучит пальцем по подлокотнику, уже переменившись в позе и выражении лица, сидя ровно и прикрыв глаза. Пускай и надеты очки. Ожидание будто томительно и вечно, если бесконечность проявляется в одной четверти минуты. — Сорок пять, сорок шесть, сорок семь.. Приоткрывает глаза, вдали виден осторожный силуэт Эдгара, который с тем же лицом, что олицетворяет собой крикливую, довольную песню чистой мести и долгожданного решения проблемы, растянутой на года. Это та улыбка, которая проскальзывает на лице лидера, того, кто выше своих соперников на две головы. И ему это нравится. Настолько, что чувствуется необычайно любопытная эйфория от одной только встречи с тем, кто породил это чувство собственной недостаточности, мщения. — Пятьдесят восемь, пятьдесят девять.. Эдгар сделал последний шаг к пути до своего излюбленного детектива, использовавшего все тот же недовольный и безразличный вид. Аллан аккуратно протянул руку, но тут же получил по ней чужой. Недоумение и отстранённость. Писатель с треском сердца делает шаг назад и Рампо поднимается сам, крепко сжав ладони, образовывая кулаки. Глаза открыты, но для Эдгара сейчас это словно орудие, с точностью прицеленное на него, с целью уничтожить и растоптать на месте.