Topaz and Cornflower

Лютик сидел за столом, запустив обе руки в волосы и упёревшись локтями в колени. Его взгляд был устремлён на Геральта, но ведьмак знал, что омега его не видит: на самом деле, он смотрел куда-то сквозь него, вдаль. — Ты хочешь сказать, — медленно произнёс Лютик, — что чувствовал… то же, что и я. Геральт хмыкнул. — Только так я могу объяснить произошедшее. Весемир любезно взял Клару на руки, когда она начала капризничать, и теперь малышка радостно играла с его бородой, чуть ли не засовывая свои крошечные пальчики старшему ведьмаку в рот. Однако Весемира, казалось, это ничуть не обеспокоило, и он одобрительно кивнул в ответ на слова Геральта. — Это было в музыке, — сказал он. — В твоём голосе. — Мне показалось, это было… — Геральт заколебался, и Лютик сосредоточил на нём свой взгляд: ведьмак явно подбирал каждое слово. — Опустошающе. — Опустошающе, — повторил Лютик. Этого определения казалось недостаточно. — Теперь становится понятнее, почему ты не знал об этом раньше, — Геральт выглядел так, будто хотел коснуться Лютика, но сдерживался изо всех сил. — Ты нечасто пел… раньше? Лютик едва заметно покачал головой. Нет. Ему было не до пения. Иногда он пел себе под нос, очень тихо; но это было больше для самоуспокоения. Он никогда не пел для кого-то другого. Не так. — Почему они не сказали мне? Геральт вопросительно склонил голову. Ведьмак смотрел мягко и терпеливо, и Лютик избегал смотреть ему в глаза. — Мои родители, — пробормотал он. — Почему они не сказали мне? — А, — Геральт замолчал. Весемир тоже не торопился нарушать тишину. — Я не могу ответить на этот вопрос, Лю. Прости. Лютик провёл рукой по лицу. К его радости, глаза пока были сухими. Он чувствовал себя скорее потрясённым, чем готовым заплакать. Возможно, он поплачет позже, но Лютик надеялся, что этого не произойдёт. — Чёрт, — пробормотал он. Его голос стал хриплым, и омега с трудом сглотнул. — Какого чёрта. — Порядок? — Не имею чёртового понятия, Геральт. — как только эти слова слетели с его губ, Лютик закрыл глаза и заставил себя глубоко вдохнуть. — Чёрт. Извини. Не хотел грубить. — Всё нормально. — Геральт как будто продолжал что-то обдумывать. — Нам нужно узнать об этом побольше. Насколько велик твой контроль. Можешь ли ты петь без ворожбы. Можешь ли выбрать, на кого она повлияет. — Притормози, не всё разом, — сказал Лютик. — Давай по порядку, — он снова запустил пальцы в волосы. — Чёрт. — Ты… ты ведь веришь, что мы говорим правду? — спросил Геральт через пару секунд. — Что ты действительно занимался ворожбой? Лютик не отрывал взгляда от пола. Он была выветренным и потёртым, истоптанным ногами нескольких поколений ведьмаков. — Не знаю, — сказал он наконец. — Я понимаю, что ты не обманываешь. Но в это трудно поверить. Так что я… не знаю. — Думаю, будет разумно дать нам всем немного времени, — предложил Весемир. Он продолжал говорить тем же мягким, тщательно выверенным голосом — таким, чтобы Лютик сосредоточился на нём, а не на бушующем вихре в своей голове. — В этом нет никакой срочности. Лютик кивнул. Конечно, он не сможет перестать об этом думать, сколько времени ему ни дай. Геральт был прав: прошлое невозможно изменить, поэтому не стоит придавать ему большое значение. Тем не менее, казалось, что оно очень важно. И громче всех чувств, которые он испытывал — чувств, которых, как он считал, уже больше не испытает, — в его сознании слышалось острое разочарование. Это было неприятно. Каждый раз, когда он считал, что твёрдо стоит на ногах, появлялось что-то новое, разрушавшее его хрупкий покой. Он устал от этого. Лютик приложил столько усилий, чтобы оставить своё прошлое позади и стать тем, кто ему нравился, и вот он снова попался в эту ловушку. Стать бардом было детской мечтой, но он не осознавал, как сильно цеплялся за неё, пока очередная катастрофа не показала, что, вне зависимости от того, хотел он петь, или нет, это было невозможно. Как он будет выступать перед публикой, если его пение приводит к таким результатам? Осталось у него хоть что-то здоровое, не испорченное? Лютик обхватил себя руками и крепко зажмурился. Он чувствовал на себе пристальный взгляд Геральта, и это мешало сосредоточиться. Его зовут Лютик, значит, у него есть своё имя. Имя осталось незапятнанным и принадлежало ему. И воспоминание о прошлом не могло ему навредить, потому что Клара была самим совершенством, а Геральт — его опорой и якорем. Если музыка и в самом деле для него закрыта, он сможет найти себе другое занятие по душе. От этой мысли у Лютика свело живот. Он просто хотел двигаться дальше. — Лю, — раздался голос Геральта, и омега почувствовал, как широкая тёплая ладонь ведьмака коснулась его спины. — Если ты поговоришь с нами, возможно, мы сможем помочь. Лютик покачал головой. Всё, что они делали — это пытались ему помочь. Ему хотелось перестать быть тем, кому всё время нужна помощь. — Хорошо, — тихо сказал Геральт. — Лю, только не накручивай себя, пожалуйста. Ничего не изменилось. — Я знаю, — процедил Лютик сквозь зубы. — В этом-то и проблема, не так ли? — его когти оставили на ладонях острые вмятины. После каждого шага, сделанного вперёд, судьба вынуждала его сделать два назад. — Я имел в виду, — сказал Геральт. — Ничего хорошего тебя не покинуло, — его рука по-прежнему лежала на спине Лютика, излучая тепло. — Пожалуйста, не думай, что ты что-то потерял. Ты только что обрёл другую часть себя. Вот и всё. Лютик ещё крепче сжал кулаки. — Тебе не надоело любить кого-то, кого постоянно приходится спасать? — Нет, — короткий ответ Геральта прозвучал как сам собой разумеющийся. — Человек, которого я люблю, храбрый и красивый, и если быть с ним означает иногда поддерживать его в подобные моменты, то я с радостью буду это делать. — Ему повезло, что он встретил тебя, Лютик, — сухо усмехнулся Весемир. — Быть рядом с тобой — честь для меня, — кивнул Геральт. Он приподнял уголки губ. — Не только в радости, но и в печали, Лю. Лютик услышал свой собственный жалобный стон, но не смог удержаться и прижался к Геральту. — Я испортил весь вечер. — Ничего подобного, — Геральт удовлетворённо заурчал, почувствовав вес Лютика на своём теле, и успокаивающе погладил его по спине между крыльями. Прикосновение кожи к коже было приятным, хотя Лютик по-прежнему чувствовал себя сбитым с толку. — В любом случае, твоя песня была прекрасна, — Геральт покачал головой. — Я заплакал впервые за последние лет десять, но это того стоило. И я бы с удовольствием послушал ещё, если ты когда-нибудь снова захочешь поделиться. — Ты шутишь? — Лютик недоверчиво поднял голову. — После того, что случилось, ты бы послушал ещё? Геральт выразительно кивнул. — Ты настоящий артист. Лютик моргнул, немного озадаченный. — Ох. Кларе явно надоело в объятиях Весемира, и старый ведьмак легонько её подбросил. — Лютик, с тобой сегодня всё будет в порядке? Лютик колебался. Он не был уверен. — Я побуду с ним, — сказал Геральт. — Хочешь пойти спать, Вас? Старый ведьмак покачал головой. — Мне нужно собрать вещи. Лютик с любопытством посмотрел на него сквозь облака своих мыслей. — Вещи? — А! Наверное, я тебе ещё не сказал, — Весемир аккуратно взял маленькие ручки Клары в свою, чтобы она не дёргала его за бороду. — Завтра я на пару дней уеду, чтобы закупить припасы до наступления зимы. Ламберт и Эскель скоро прибудут, и я хочу вернуться в замок к их приезду, так что мне нужно как можно скорее отправиться в путь, — лёгкая улыбка заиграла на его лице. — Пока меня не будет, вы с Геральтом побудете здесь одни. — Ох, — Лютик решил, что это имеет смысл; насколько он мог судить по рассказам Геральта, как только наступит зима, крепость будет полностью занесена снегом. До начала зимы было не так уж и долго. Сентябрь наступал всего через две недели, а Геральт говорил, что так далеко на севере, на такой высоте, снег выпадет к концу месяца. Секундочку… — Сентябрь… — пробормотал Лютик. Он мысленно сосчитал в обратном порядке, перепроверяя себя. — О, боги. Уже август. — В чём дело? — У Клары день рождения, — выпалил Лютик. Его собственное горе рассеялось, вероятно чтобы нагрянуть с новыми силами чуть позже. — Какое сегодня число? — спросил он. — Семнадцатое, — подсказал Весемир, и глаза Лютика расширились. — Двадцатого августа у Клары день рождения, — его сердце бешено заколотилось, словно от избытка адреналина: как, чёрт возьми, он чуть не пропустил день рождения собственной дочери? — О, боги. Я чуть не забыл о первом дне рождения моего первенца. — Ох, — вместо критики, которую Лютик считал справедливым получить, Весемир спокойно сказал: — Что ж, видимо, мне придётся отложить свой отъезд на пару дней. Устроим что-нибудь особенное. Мгновение Лютик просто смотрел на него. Он знал, что Весемир бы так не поступил, но почему-то ожидал словесной пощечины за то, что был таким забывчивым отцом. Он бы это заслужил. Честно говоря, он заслуживал того, чтобы его отчитали дважды, потому что теперь ему хотелось спросить: «Что обычно делают на день рождения ребёнка?». Весемир усмехнулся. Этот тёплый звук был полной противоположностью обвинительному голосу в голове Лютика, и тени сомнений понемногу начали отступать. — Сдаётся мне, праздник будет, скорее, для тебя. Так что займёмся тем, что ты хочешь. — Я… я должен подумать об этом, — Лютик ещё чувствовал себя сбитым с толку, когда потянулся к Кларе, и Весемир передал её в его объятия. — Клара скоро начнёт ходить и говорить, — ласково улыбнулся Весемир. Затем он встал, потянулся и отодвинул свой стул. — Что ж. Огонь в камине гаснет, и, полагаю, раз уж я не собираюсь собираться, то мне лучше отправиться в постель. — Спокойной ночи, Весемир, — Лютик тоже встал, и Геральт последовал его примеру. — Спасибо тебе за всё.

***

Той ночью Лютик не мог уснуть. Лежать рядом с Геральтом, бодрствующим, но молчаливым, было совсем не неловко, и ведьмак, баюкая Лютика, выводил лёгкие бессмысленные узоры на его животе. Примерно через час, когда Лютик так и не смог уснуть, Геральт уткнулся носом в изгиб его шеи, осыпая омегу лёгкими поцелуями, пока Лютик не осознал, как сильно были напряжены его плечи, и не начал расслабляться под ласками альфы. Не говоря ни слова, Геральт приподнялся на локте, чтобы Лютик мог перевернуться на спину, и ему было удобнее осыпать его шею поцелуями. Из груди Лютика вырвалось мурлыканье, когда Геральт слегка приподнялся и провёл тыльной стороной ладони по его челюсти. — Ты разве не устал, солнце? — Мм, — Лютик поёрзал, поудобнее устраиваясь на подушках. — Устал. — Не спится? Лютик пожал плечами. — Думается. Геральт тихо заворчал, наклоняясь, чтобы поцеловать Лютика в челюсть, щеку, а затем, взяв руку Лютика в свою тёплую, шершавую ладонь, поцеловал его в запястье. Малейшее прикосновение языка Геральта к пахучей железе заставило Лютика вздрогнуть. — Ты много думаешь, — альфа говорил тихо, прижавшись к коже Лютика, и его голос звучал хрипловато, пока губы продолжали двигаться по внутренней стороне запястья. Это было очень приятно. — Жаль, что я ничего не могу с этим поделать. Лютик вздохнул, когда Геральт опустил руку обратно на подушку и снова обнял его, подперев щёку ладонью. — А ты почему не спишь? — Я ведьмак. — Точно. Между ними воцарилась комфортная тишина. Лютик тихо выдохнул. Геральт что-то пробормотал в ответ. — Ну и денёк. — Да уж, — Лютик посмотрел на потолок, скрытый в тени; теперь этот вид был ему привычен, и это тоже было приятно. — Длинный день. Непростой день. Но при всём при этом… не плохой день. Геральт потянулся через талию Лютика, чтобы взять его за руку, и Лютик переплёл свои пальцы с пальцами ведьмака. — Тяжёлый день, — пробормотал он. — Я думал, что буду чувствовать себя хуже. Геральт молчал, и Лютик понял, что он даёт ему возможность выговориться, если тот захочет. Но… Лютик этого не хотел. Как только Клара снова оказалась в его объятиях, а Весемир отправился спать, малышка крепко вцепилась в его рубашку и уткнулась своим маленьким личиком в изгиб его шеи. Было невероятно трудно заставить её перестать вдыхать его запах и уложить спать: как только Лютик перекладывал её куда-либо, Клара сразу же начинала плакать. Он извинился за то, что забыл о её дне рождении, и хотя сама она, очевидно, понятия не имела, о чём он говорит, её нежелание расставаться с ним всё равно походило на прощение. Возможно, Лютик был не самым плохим отцом, учитывая все обстоятельства. Геральт вёл себя как обычно: похвалил голос Лютика, когда тот стал напевать себе под нос в ванной, а после наговорил приятностей и нежно касался, когда они уже легли в кровать. Да, Лютик чувствовал себя совсем не так плохо, как ожидал. Это стало для него приятным сюрпризом. У него определённо случился момент, когда он мог сорваться, и ему стоило им воспользоваться. По меньшей мере в течение часа после его небольшого концерта Лютику казалось, что земля уходит у него из-под ног. Однако сейчас, лёжа в темноте рядом с Геральтом, он чувствовал себя… хорошо. Как, скажите на милость, он мог хорошо себя чувствовать? — Почему я в порядке? Он заметил, как Геральт моргнул, и блеск его кошачьих глаз на долю секунды исчез в темноте, а затем раздался тихий раздражённый смех альфы. — Ты чертовски выносливый, Лю. Лютик засунул руку под подушку. — У меня есть магия. И сейчас это меня почему-то совсем не беспокоит. — Она ждала своего часа, чтобы проявиться, — сказал Геральт. — Она твоя. Это часть тебя. Она всегда была с тобой, просто где-то глубоко внутри. Может, ты пока не узнал её. Лютик снова замурлыкал. — Может, — он перекатился на бок, чтобы оказаться с Геральтом лицом к лицу. — Мы так много говорим обо мне, — он нежно провел кончиками когтей по виску Геральта и протянулся, чтобы убрать волосы с лица альфы. — По-моему, даже слишком много. А сейчас мне бы хотелось поговорить о тебе. Геральт снова моргнул, и лёгкая улыбка тронула уголки его рта. — Обо мне? — Пока никто из нас не спит, кажется, это самое подходящее занятие. — Думаешь? — улыбка Геральта стала ещё шире: сонная, но немного озорная. — Я вот не уверен. Мне кажется, есть занятия более подходящие. Лютик закатил глаза, снова откидываясь на спину. — Я серьёзно. Мы вообще никогда о тебе не говорим. Мне бы хотелось. Геральт фыркнул. — Мы постоянно обо мне говорим. — Ну да, но я имею в виду… твоё прошлое. Твоя история. — Ты многое знаешь о моём прошлом. — Я знаю только что ты занимаешься ведьмачеством, — Лютик накрутил прядь волос Геральта на свой указательный палец. — Убиваешь монстров. Спасаешь поселения. — Это, собственно, и всё. — Ой, да ладно тебе, — Лютик потянул Геральта за волосы. — Расскажи что-нибудь. Это будет честно, ведь ты так много обо мне узнал. — Я честен. Делиться мне особо нечем. Ты уже понял мой род деятельности, и я занимаюсь этим почти столетие. Я мог бы рассказать тебе обо всех монстрах, с которыми сражался, но это две одни и те же истории, повторяющиеся раз за разом: я либо побеждал и мне за это платили, либо проигрывал и ничего не получал, — он выдавил из себя улыбку. — Вторая история менее частая, чем первая. Лютик вздохнул. Чувство раздражения было почти приятным — оно было намного легче, чем остальные чувства, которые он испытывал за вечер. Он ни на секунду не поверил, что Геральту нечего рассказать, но он достаточно хорошо его изучил, чтобы понимать, насколько плохо Геральт разбирался в своих собственных хороших историях. Истории, которые Лютик из него вытянул — например, снятие проклятия со стриги в Визиме, — были невероятно увлекательными, но ведьмак так буднично их рассказывал, будто речь шла о погоде. А до того, как стать ведьмаком… ну, Геральт упоминал об этом только раз, несколько месяцев назад, когда рассказывал об Испытании Трав. Лютик хотел проявить к Геральту то же внимание, которое Геральт проявлял к нему, когда дело доходило до разговоров о болезненных историях. — Ты безнадёжен, мой дорогой. Геральт довольно хмыкнул и подвинулся, склоняясь над Лютиком. Какое-то мгновение он просто смотрел на него, их носы почти соприкасались. Волосы Геральта падали на одну сторону, словно занавес. Затем, обхватив костяшками пальцев подбородок Лютика, Геральт запрокинул его голову назад и поцеловал. Это был далеко не напористый, терпеливый поцелуй. Он не так уж сильно отличался от любого другого поцелуя, которые у них были. Но Лютик почувствовал, как закрыл глаза, а затем он сам приподнял подбородок и углубил поцелуй. Он почувствовал счастливое урчание Геральта, и оно заставило его ещё настойчивее прижаться к губам ведьмака. Возможно, раньше он слишком строго оценивал свой прогресс. Тот факт, что он заниматься чем-то подобным и получать от этого удовольствие, даже если это были всего лишь поцелуи, должен был означать, что Лютик движется вперёд. Внезапно он охнул, неуклюже оторвался от Геральта и схватился за живот. — Ой, прекрати, — простонал он. От ставшего уже знакомым ощущения в животе ему захотелось свернуться калачиком. — Не сейчас. — Ложные схватки? Лютик напряжённо кивнул. Он неуверенно опустился на стул, массируя низ живота и стараясь выровнять дыхание. Его сердце ещё трепетало от поцелуя с Геральтом, и он знал, что раскраснелся. — Боги, как же это некомфортно. — Но не больно? — Нет, боли нет. Просто странное ощущение, — он раздражённо откинул голову назад. — Дерьмовое время для-а-а-ах… — Дыши, милый. — Стараюсь, — Лютик втянул воздух и медленно выдохнул. — Хотя я не уверен, что это поможет. Через несколько долгих минут схватки начали ослабевать, и Лютик с облегчением вздохнул, откидываясь на подушки своего гнезда. — Меньше трёх месяцев, — простонал он. — Правду сказать, я с нетерпением жду времени, когда не буду беременным. — Хмм, — Геральт снова обхватил его руками, прижал к груди и потянул обратно на матрас. — Думаю, тебе стоит поспать. — Наверное, — Лютик уткнулся носом в ключицу Геральта, позволяя себе насладиться ощущением трения о ночную рубашку альфы. — Хотя и не очень хочется. — Почему? Лютик заколебался и перестал вдыхать запах альфы. — Я просто… хм. Чувствую себя счастливым. Каким-то образом я в порядке. Боюсь проснуться утром и почувствовать, как на меня обрушились события сегодняшнего вечера, — он глубоко вдохнул запах рубашки Геральта. — Не хочу с этим мириться. — Не думаю, что тебе будет легче с этим справиться, если ты будешь измотан, — Геральт приподнял голову Лютика за подбородок. — А ещё этого может и вовсе не случиться. Как я уже сказал, твоя магия всегда была с тобой. Принять это, вероятно… ну, думаю, будет хорошо, если ты это сделаешь. — Ах, — вздохнул Лютик. — Логично, логично. Геральт усмехнулся. — Давай спать, певчая птичка, — его руки на мгновение сжали Лютика чуть крепче. — Что бы ни случилось, я обещаю, с тобой всё будет в порядке.