Topaz and Cornflower

П… прости меня. Геральт почувствовал, как у него сжалось сердце. Да, он сказал, что не ждёт, что Лютик ответит взаимностью, но такой ответ, кажется, уже слишком. Он хотел помочь; может, таким образом, он случайно оказал на Лютика давление? Геральту не хотелось, чтобы омега почувствовал себя виноватым из-за того, что не чувствовал того же самого. — Лю, подожди… Лютик прижал подушечки пальцев к глазам, как будто пытался удержать слёзы. — Мне очень жаль, Геральт, — его голос звучал надломлено. Глухо. — За что тебе жаль? Ты облажался, Геральт. Хотя и сказал правду. Единожды придя к такому выводу, ведьмак решил озвучить его. Геральт аккуратно усадил омегу на его колени перед собой, чтобы Лютику не было некомфортно. — Тебе не за что извиняться. — Я не извиняюсь, — фыркнул тот. — Мне просто… жаль. Очень жаль. Тебя. Геральт моргнул, когда до него дошли эти слова. — Лю, не стоит, — он покачал головой. — Прекращай. — Просто. — Лютик всхлипнул. В глазах у него всё плыло. — Это ни разу не везение. Геральт, на свете есть столько более подходящих омег для те… — он оборвал себя на полуслове; глаза Лютика распахнулись. Если бы он был котом, его уши прижались бы к голове. — О, нет. Прежде чем Геральт успел спросить, в чем дело, Лютик оттолкнул его руку. Геральт удивлённо отпустил его, и омега отполз от него на пару метров. Он обхватил себя руками, будто пытался либо удержать бешено бьющееся сердце в груди, либо наоборот выдавить его. — Мне правда жаль. И вот это уже были извинения: Геральт понял это по сквозящим в словах Лютика горю и чувстве вины. Лютик посмотрел на Геральта округлившимися глазами. — Это моя вина, — он поднял руки к шее, находя пахучие железы. — Чёрт. Клянусь, я не хотел… — его глаза потемнели, он начал паниковать. — Чёрт! — Это правда всё моя вина. Геральт, я омега. Я… — костяшки пальцев на руках, сжимающих его шею, побелели. — Я ведь ещё и фея, значит, всё гораздо сложнее. Это моя вина. Геральт нахмурился, глядя на него. — В чём именно? — В том, что ты влюбился в меня, — беспомощно проговорил Лютик. — Я… не не хотел тебя принуждать… — он поморщился от того, как крепко держал себя за шею, но хватку не ослабил. — Но это моя вина. Я ведь ещё… господи, я… поцеловал тебя, это… — Погоди минутку, - Геральт скрестил руки на груди. — Хочешь сказать, ты обманом заставил меня полюбить тебя? Лютик вздрогнул, как будто ожидал, что Геральт ударит его. — Но я… не специально, — он зажмурил глаза: прозрачная, как стекло, капля скатилась по его щеке. — Просто это у меня в крови, понимаешь? В моей… в моей природе, — он сжал руки на шее ещё крепче. — Это то, для чего я был рождён. Он снова всхлипнул. — Соблазнить какого-нибудь альфу, чтобы он заботился обо мне… — Прекрати, — Геральт не смог сдержать рычание в своем голосе. Лютик тут же замер. Геральт приподнялся на одно колено. Омега всё ещё съеживался, будто по-прежнему ждал удара. — Мне так… — Замолчи, — Геральт говорил ровно — он знал, что это удерживает Лютика на месте. Он раньше никогда не говорил с ним таким серьёзным голосом, но ему нужно было, чтобы Лютик слушал. Слушал и делал то, что Геральт ему скажет — в тех пределах, чтобы вырваться из капкана паники, в который омега снова угодил. — Пожалуйста, убери руки со своей шеи. Дрожа, Лютик ослабил хватку. Его глаза были широко раскрыты и полны ужаса, когда он инстинктивно подчинился Геральту. — Г-Геральт? Как только Лютик перестал давить на свои пахучие железы, погружая себя в болезненное забытьё, Геральт резко вдохнул. — Ты не заставлял меня полюбить себя, — уверенно сказал он. Он надеялся, что это прозвучало не слишком резко, но говорить мягче у него не получалось. Каждое слово звучало, как команда, и он мог видеть, как это действовало на Лютика; зрачки омеги расширились, а его тело слегка задрожало. — С этим разобрались? Губы Лютика задрожали. — Д-да. Геральт поднялся на ноги, глубоко вздохнув. Он не хотел пугать омегу. Это не входило в его намерения. — Лю, кто я? Лютик заставил себя прошептать: — В… ведьмак? Геральт кивнул. — Ведьмак, — не дожидаясь ответа, он сделал шаг к Лютику, стараясь не выглядеть угрожающе. — Ты правда думаешь, что я могу стать жертвой чего-то подобного? Даже если бы это было в твоей натуре, даже если бы ты пытался манипулировать мной, ты действительно думаешь, что это сработало бы? Он опустился на корточки перед Лютиком. — Я такой, какой есть. Ты этого не изменишь, — негромко сказал он. — Никакие идиотские стереотипы об омегах на меня не действуют. Я такой, — он выдержал взгляд Лютика, не дрогнув. — И я люблю тебя. Лютик пристально смотрел на него; Геральт заметил, что глаза омеги метались туда-сюда между его глазами, чуть дольше задерживаясь на одной из сторон его лица. Ах да. Геральт забыл о бороздах от когтей, всё ещё притягивающих взгляд омеги; это не имело значения. С царапинами он разберётся позже. — В любом случае, — сказал он, — я догадываюсь, кто сказал тебе, что альфы не могут контролировать себя рядом с омегой, — он покачал головой, не в первый раз представляя, как убивает каждого ублюдка, который когда-либо прикасался к Лютику. — Но это не так. Конечно, у меня есть инстинкты. Как и у тебя. Но инстинкты не оправдывают насилия. И кроме того… инстинкты не означают любовь. Лютик недоверчиво на него взглянул, отчего у Геральта сжалось сердце. — А ты откуда знаешь? Ведьмак сделал паузу, а затем выдохнул. — Я уже был влюблён. Один раз. Это не было глубокое чувство, но оно было настоящим, — он сел на пол. — Она была альфой. Лютик моргнул. — Ты был… влюблён в альфу? — он выглядел озадаченным. — Но ты ведь сам альфа. Геральт кивнул. — Её звали Йеннифер, — он заправил волосы за ухо. — И — да, мы оба альфы. Поверь, инстинкты над этим не властны. — Но ведь… у вас ничего не вышло. Коротко вздохнув, Геральт покачал головой. — Нет, не вышло. Но между нами определённо многое было. Лютик выглядел совершенно сбитым с толку. — Я не знал, что такое бывает. — Бывает, — он выдохнул. — Я хочу сказать, что — да, инстинктивно ты можешь хотеть, чтобы я взял тебя под свою защиту. И я хочу защищать тебя. Но эти инстинкты не имеет ничего общего с тем, что я люблю тебя. Они могут влиять на влечение, но не имеют ничего общего с чем-то более глубоким. В позе Лютика что-то начало меняться. Напряжение постепенно покинуло его плечи, уступая место усталости. Он наклонился вперед, разжав кулаки и оперевшись ладонями об пол. Он опустил голову. Геральт осмелился протянуть руку — когда она коснулась плеча Лютика, тот опустил голову ещё ниже. — Чёрт, — пробормотал он. — Хм. — То есть ты правда… — его голос сорвался, но Лютик приложил усилия, чтобы его голос прозвучал ровно, — Ты правда любишь меня. Геральт кивнул. Негромкий, лёгкий смешок сорвался с губ Лютика. Он не был похож на предыдущий пугающий смех. Это был измученный, уставший, но искренний смех. — Ого, — омега поднял глаза. Эти блестящие от слёз, выразительные голубые глаза. — И что это значит? Этот вопрос сбил Геральта с толку. Учитывая весь предыдущий опыт, который у него был… честно говоря, отношения с Йеннифер у него были сугубо плотскими. Но он не собирался просить Лютика о чём-то подобном. Если бы Лютик когда-нибудь захотел сам, то Геральт, конечно, не отказался бы, но что касается любви, то он точно знал, что она основана не только на желании. Было что-то ещё. Что-то… гораздо большее. Так что же это значило? Лютик снова тихо рассмеялся. — Ты и сам не знаешь, да? — Когда Геральт не ответил, Лютик потёр глаза кончиками пальцев. — Ведьмак, — произнёс он, и, боги, каким облегчением было услышать нотку усталого юмора в его словах, — ты и сам запутался. Геральт хмыкнул. — Обычного такого не бывает. — Значит, я запутал тебя. — Хм. Лютик снова усмехнулся. Его голос звучал очень устало. — Прости, Геральт, — он покачал головой и поднял на ведьмака измученный взгляд. — Что всё так закручивается. Я правда сожалею о том, что я — это я. — Ты больше, чем то, что ты ощущаешь в свои худшие моменты, — Геральт поднялся на ноги и подал Лютику руку. — Это правда так. И тебе по-прежнему не за что извиняться. — Могу я хотя бы извиниться за то, что расцарапал тебе лицо? — Лютик взял Геральта за руку, позволив поднять себя на ноги. Геральт негромко фыркнул. — Нет необходимости. Но если тебе обязательно за что-нибудь извиниться, то ладно. — Я всё ещё хочу помочь, — сказал Лютик. Геральт одной рукой притянул Лютика к себе. От омеги исходило тепло и солёный запах слёз вперемешку с ванилью и цветочным ароматом. — Завтра. Утром. Кровь уже перестала идти. Это может подождать, — Геральт легонько сжал Лютика. — Готов вернуться в постель? Лютик коротко кивнул. — Мне ещё может присниться что-нибудь эдакое, — предупредил он. — Хотел бы я защитить тебя от твоего сознания, — негромко ответил Геральт. — Но если что — я рядом. Лютик вздохнул. — Спасибо, Геральт, — он плотнее прижался к груди ведьмака. — Спасибо тебе.