Пособие для непослушных: закрывайте окна на ночь

Небо заволокло серыми тучами, поднимается ветер. Вокруг поля и лесные просторы. По улице раздается глухое цоканье копыт, редкое лошадиное фырканье и скрип колес. В повозке двое сидят. Дед постарался на славу. Для большей высокопарности события одолжил в городе белую лошадь с более-менее приличной телегой, купил одежду на свой вкус. Стоит признать, вкус у старика оказался хорошим. Перед глазами до сих пор стоит ее праздничный образ. У Тхуан волосы собраны в аккуратную прическу, заколка при свете дня всеми цветами переливается. На Тхуан ханбок бело-розовый и белые башмачки. У нее ресницы длинные, черные, а на веках тени, тоже розовые. Тхуан стоит на крыльце ханока, с ноги на ногу переминается, пальцы робко сжимает. Тхуан растеряна и смущена, и даже это в тот момент кажется в ней прекрасным. Не позабыл Мантэ и о Ране: ханбок темно-синий, новенький, идеально выглаженный, ботинки черные блестят от новизны. Лис одет с иголочки — давно так не одевался — но из них двоих самая красивая, конечно, северянка. Кумихо ловит себя на мысли, что красивой она была и до усилий старика. Ран ерошит волосы; пряди, что лезут в глаза, назад заправляет. Волосы в хвост уже не соберешь, любой порыв ветра теперь их растрепать может. Думает, что это самый импульсивный его поступок за всю жизнь, пока ветер не дует справа и в нос ее запах не ударяет. Пока не вспоминает о втором пассажире в этой телеге. Ран смотрит в другую сторону, на гнущиеся ветви деревьев. Ран делает вид, словно ее не существует. Позади уже два часа дороги и ни одного пророненного слова. Кумихо вспоминает слова старика перед тем, как они тронулись в путь. Ты только помягче с ней будь. Ей и так сейчас непросто. Лис надеется, что напряженную тишину можно счесть подходом “помягче”. Лис понимает, что ничего хорошего ей сказать не сможет. У Рана в душе ненависть жгучая, но ненавидит он лишь себя. Ненавидит за то, что не предвидел все. За то, что не подумал, какие люди в деревнях необразованные. За то, что забыл, с кем дело имеет. Тхуан, отходящая после смерти отца больше года, не могла так просто забыть лиса. Тхуан, что о последствиях не думает, что угодно может вытворить. Ли Ран ненавидит себя за то, что когда-то связался с такой верной и глупой одновременно. Вина патокой по сердцу разливается. План, еще месяц назад казавшийся идеальным, привел к катастрофе. Придумай он что-то другое, не сидел бы в ней демон древний, не рушил бы ее жизнь. Ли Ран поворачивается к ней. Девчонка вперед смотрит сосредоточенно, а у самой глаза на мокром месте. Кумихо представляет, как у нее кошки в душе скребутся: не так эта мечтательница представляла себе такой значимый день. Ран перебирает в голове варианты, как ее поддержать. Сказать, что все будет хорошо? Дурь какая-то. По плечу погладить? Нет уж, слишком интимно это. Слова срываются с его губ раньше, чем он успевает перебрать все варианты. — Если и у матери с такой кислой миной сидеть будешь, ничего не получится, — говорит он отчужденно и вновь отворачивается. Периферическим зрением видит, как она глаза закатывает, чтобы не разреветься, как на губы легкую улыбку натягивает, тренируется. Рану тренироваться не надо — красивая ложь всегда в голову приходит. Изворотливое лисье нутро никогда еще не подводило. Когда на горизонте виднеется родная деревня, северянка на месте ерзает, пальцы с хрустом заламывает. Тхуан грустит и боится. Ран нервничает. Ран никогда не знакомился с чужими родителями по такому поводу. Ран не знал, как правильно себя вести. Люди выглядывают из домов, чтобы поглазеть на них, таких красивых. В суровых лицах северян знакомые физиономии виднеются. Парочка супругов да тот, усатый — Ран никак не запомнит его имя. Ран видит мать Тхуан. Она стоит на крыльце, смотрит растерянно на приближающуюся телегу с лошадью, взгляд с Рана на дочь прыгает. Мать явно сперва хотела запытать Тхуан до смерти вопросами о том, почему она не ночевала дома, но при лисе сделать этого не может. Молчит. Не знает, что сказать. Кумихо взглянул на северянку. Все, что удалось сделать девчонке, это выдавить из себя подобие счастливой улыбки и матери помахать. Тхуан стушевалась в решающий момент, но Рана это ни капли не удивило. Он догадывался, что инициативу на себя брать придется. Радушно улыбнувшись матери северянки, лис вылез из телеги, обошел ее с другой стороны и галантно протянул девушке руку. Поправил подол ханбока ей, помогая вылезти, поддержал за локоть, поняв, что эта бестолковая сейчас точно за какую-нибудь деревяшку запнется. Он видит, как плотно девушка стискивает зубы. Он помнит, какие раны скрываются за белыми башмачками. Лис берет ее за руку. К матери подходит. — Привет, мам, — нерешительно начинает Тхуан и, видимо, последовав примеру кумихо, тоже кланяется. — Познакомься, это Ли Ран… — … ее жених, — подхватывает он, лучезарно улыбнувшись, и на пару минут, пока мать переваривает услышанное, подходит к телеге. Он выуживает оттуда несколько мешков — с фруктами, овощами и рисом — и кладет их на крыльцо ханока. — Это вам скромный подарок. Зима, говорят, будет холодная. Надо запасаться витаминами. Ран боится, что прогадал. Не знает, что дарят в таких случаях, а с дедом советоваться не решается. Ран опасается, что мать северянки не оценит. А она улыбается внезапно, кланяется в ответ, благодарит сердечно. Мать суетиться начинает. Как и любая другая мать, наверное — Ран не знает точно. — Вы проходите, проходите, угощайтесь. У меня тут не так много наготовлено, извините, не ожидала гостей. Ран удивленно смотрит на Тхуан, увидев, как мать выкладывает на стол пять разных блюд. Девчонка в ответ лишь обыденно жмет плечами. Мать сидит с ними за столом, то на дочь, то на жениха смотрит, нарадоваться не может. Видно, как сияют ее глаза от счастья. — А Тхуан мне ничего о вас не рассказывала. — Думаю, стеснялась: мы познакомились пару лет назад, когда она мне стрелой от лука попала в ногу. Ложь выходит сама собой, без лишних усилий. Ни слова правды, но звучит убедительно, не придерешься: слишком хорошо ему известен характер новоиспеченной невесты. Женщина ахает в ужасе, но, кажется, не удивляется: — Это на нее похоже. Извините ее, пожалуйста, она иногда… — Если бы не эта стрела, наши пути никогда бы не пересеклись. Я безумно рад такому стечению обстоятельств. Мать сияет, смотрит на дочь, по плечу ее гладит. Тхуан как струна натянутая, сидит ровно, почти не двигается. Из последних сил делает вид, что все хорошо. Тхуан крайне плохо играет. — А что у вас с губой? — Ходил на охоту вчера. Как видите, ваша дочь охотится лучше меня. Мать смеется сдержанно, смеется и Ран. Зато на Тхуан ни царапинки: все спрятаны под длинным ханбоком. Кумихо видит, как она слегка ежится от боли, когда мать ей руку по-доброму на колено кладет. Рану сердце щемит оттого, что не уследил. А ведь мог бы хотя бы изредка приглядывать за ней, слышится в памяти голос старика. Дед не поленился, в комнату к нему зашел перед сном, чтобы ложку дегтя добавить в и без того паршивый день. Дед прав был, Ран действительно сглупил. Так долго думал о себе и горечи расставания, что все остальное не учел. — Кстати, прошу меня простить. Это из-за меня Тхуан вчера не ночевала дома. Мы охотились допоздна, затем она обрабатывала мне раны и по хозяйству трудилась. Женщина понимающе закивала и спросила вдруг: — Ли Ран, а откуда вы? — Из далекой провинции. Туда месяц на лошади ехать. Однако по долгу службы нередко приходится бывать и в ваших краях. Женщина налила еще чаю. Они помолчали. Ран с мыслями собирался перед решающим моментом. — Госпожа Ли, — мать заметно покраснела от смущения после такого обращения, — я безумно благодарен вам за воспитание такой искренней красавицы. Кумихо осторожно берет руку Тхуан, теплую, мягкую. Смотрит на нее с нежностью, стараясь не замечать панику в глазах Ли-младшей. Говорит наконец: — Я хочу попросить руки вашей дочери. Ран видит разочарование Тхуан, неумело спрятанное за сдержанной улыбкой. Ран видит, как она краснеет. В тот момент Ран рад, что мысли читать не умеет: боится погрязнуть во всей этой эмоциональной неразберихе. Мать думает недолго — кумихо счастливо улыбается, получив положительный ответ. Руку Тхуан покрепче под столом сжимает, пока женщина не видит. Неумело поддержать пытается. — Сегодня же мы отправляемся в мою провинцию. Я хотел бы познакомить свою будущую супругу и со своими родителями. Через пару месяцев мы приедем к вам и заберем на нашу свадьбу. Взгляд матери немного грустнеет, про молодую северянку и говорить нечего. Ран надеется пропустить слезливый момент прощания. — Родная, тебе, должно быть, нужно собрать вещи, — говорит он ей ласково. Девушка лишь кротко кивает и уходит к себе в комнату. Ран с тоской посмотрел ей вслед. Он не хотел ее отпускать. Не хотел оставаться наедине с матерью той, кому жизнь знатно подпортил. Но так было надо: у женщины на глазах было написано, что не все она при дочери сказать хотела. За годы знакомства с родом людским лис слишком хорошо их понимал. На третьем глотке чая мать Тхуан наконец заговорила. — Последний месяц она сама не своя. Грустила, ночами в подушку плакала. Не знаете, почему? — Мне пришлось уехать за моря по службе, и Тхуан очень скучала. Верная она очень, искренняя. Мне не хватало ее там, на чужой земле. Ран, хитрый лис, каждый ход наперед продумывает. Понимающе кивает, поддерживает диалог. На любой каверзный вопрос может найти логичный ответ. Женщина зарделась вдруг, успокоилась. Рану странно и неловко сидеть вот так рядом с ней, беспокойства ее по поводу дочери выслушивать. Ран понять не может, почему его мать была не такой. Тхуан в семье любили безмерно, у них в доме гармония царила, а Ран про родной дом предпочитал не думать. Понятно стало, почему северянке так плохо было: такой дом и он не хотел бы покинуть. Лис знал, как выглядел в тот момент. Заинтересованный, открытый, любящий. Лис доверие внушал специально своей участливостью, давал женщине последнюю возможность выговориться. Мать у Тхуан, эмоциональная, искренняя, не могла эту возможность упустить. Женщина рассказала ему чуть ли не всю подноготную, все свои переживания, которые только могли быть у матери такой дочери. — Отец у нее умер, вы, наверное, знаете. Жаль, не с нами он сейчас. Он был бы рад познакомиться с вами. — А я был бы рад познакомиться с ним. Тхуан много о нем рассказывала. — Он, конечно мальчика очень хотел. Думаю, это заметно по ее поведению. Да и соседи часто твердили раньше, что она как мальчишка себя вела. Но она же девочка! — Самая лучшая из всех. Характер у Тхуан был скверный, язык слишком болтливый, эмоции слишком неконтролируемые. Тхуан была горой недостатков — хотя то же самое про него сказал бы и дед — но все же многие мальчишки по сравнению с ней пылью были. Да и личика такого милого ни у одного оборванца кумихо еще не видел. — Я так боялась, что ее не возьмут замуж. Непокорная она! Ой, лишнего, наверное, сказала. Ран вдруг хихикнул невольно, рот рукой закрыл. — Госпожа Ли, я знаком с ней около двух лет. Я нашел в ней все то, чего нет ни в одной женщине на этом свете. Ран думает, что переигрывает. Слишком высокопарно, слишком слащаво и ненатурально. Все слишком. Интонация с придыханием, словно он жертва пубертата, улыбка глупая на лице — Рану противно от себя самого. Ран хочет язык промыть от собственной речи. Он так задумывается об этом, что не сразу осознает, что ему еще один вопрос задали. — Но вы ведь… любите ее? И кумихо не успевает сообразить, влиться в поток лжи и прикрас. Рефлекторно, без лишней наигранности твердым “да” отвечает. Тхуан напоминает о себе грохотом в комнате: наверняка подслушивала и уронила что-то, увлекшись. Ран обрадовался даже, что скоро эта ходячая катастрофа выйдет. Ран вздрагивает невольно, почувствовав, как теплая женская рука его накрывает. В робком шепоте не просто отчаяние, там мольба слышится: — Вы мою дочку…. не обижайте, пожалуйста. Ответить Ран не успевает. Видит Тхуан красивую с глазами блестящими и сглатывает нервно. Видит, как она на мать смотрит, и плакать начинает. Видит, как мать обнимает ее нежно, пытаясь успокоить. Он неодобрительно качает головой, с укором на нее смотрит. Тхуан видит, что Ран ей недоволен. — Домашняя моя, не грусти и не скучай, будем видеться, в гости друг ко другу приезжать, — у матери голос дрожит, сама вот-вот заплачет. Ран терпеть не может чужих слез. — Дамы, не печальтесь, совсем скоро увидитесь, — Ран разряжает обстановку, погладив обеих по спине. — И большое спасибо за ужин, госпожа Ли, все было вкусно. Я очень рад знакомству. Ран не дает им много времени на прощание, чтобы лишний раз с женскими истериками не сталкиваться. И снова ее рука в его теплой ладони, снова повозка, снова мерное топанье копыт. Снова молчание. Из деревни они выехали засветло, но на полпути уже стемнело. На небе первые звезды показались. Ветер стих. На улице было почти бесшумно, если не обращать внимания на скрип колес и тихие всхлипы. Ран вздрогнул от неожиданности, услышав ее голос. — Ты оказался прав. — В чем же? — Как быстро она согласилась. Она рада, что я уехала. Ехидным “я же говорил” Ран ответить не смог. Бессмысленно было уже пытаться ее поддеть, чтобы пропасть между ними увеличить. Лис правду ответить решает, чтобы не выдумывала себе глупостей всяких. — Мать рада не поэтому. Представь, что твоя дочь в деревне единственная не замужем. У всех суженые есть, крепкая опора. Неужели рада будешь, если после твоей смерти дочь совсем одна останется? Тхуан молчит, переваривает. Юная совсем, не думала никогда об этом со стороны матери. — Выходит, она рада, потому что я нашла себе надежного жениха? — Именно так. Тхуан заерзала на сидении, вниз опустилась. Тхуан наконец разулась прямо по дорогу и вздохнула с облегчением. На улице окончательно стемнело, но запах крови кумихо почувствовал отчетливо. — Говорил же старику, размер надо брать побольше, а он купил какие-то башмаки на кошачьи лапы. — Зато красиво, — вступилась северянка за деда, и Ран согласился. Ран думал, что на сегодняшний вечер настроение Тхуан на разговор иссякло, но спустя какое-то время она вновь подала голос. — Понравился ты ей, еще бы. Наврал с три короба, навел на нее чары какие-то, вот и понравился, — проворчала она, шмыгнув носом. — Думаешь, если бы не чары, не понравился бы? Тхуан насупилась и не ответила. Отвернулась от кумихо в другую сторону. Заметив ее недовольное выражение лица, он улыбнулся невольно. Ран вдохнул прохладный предосенний воздух. Достал тулуп неподалеку и протянул девушке, не отвлекаясь от дороги. Стук зубов прекратился. Ехать оставалось пару часов. Кумихо поймал себя на мысли, что день слегка не оправдал его ожидания: лгать сегодня особо-то и не пришлось. Правды по большей мере оказалось достаточно.