Curricŭlum vitae

04.06.20** Наверное здесь должно быть приветствие. Обычно люди, что решили вести дневник, пишут хрень по типу:,, Привет, мой дневник". Но мне не хочется этого делать. Впрочем, я даже сомневаюсь, что кто-то прочтет его, а говорит с неодушевленным предметом не хочется. Но имя своё назвать всё же стоит. Меня зовут Иван Гончаров, по батюшки Александрович. Через две недели будет мой день рождение. Я уже взрослый, мне исполняется 28 лет, поэтому ждать я его не должен. Полдня я проведу один. После - поспешу к своему Господину. Надеюсь, он будет рад вновь увидеть меня. Я буду счастлив. Он - единственное, что волнует меня долгие годы. Мне жаль, что мы расстались уже почти на год. Это только моя вина. Я слишком затянул с этим, но мы встретимся вновь. Обещаю, Федор, совсем скоро. 05.06.20** Начнем с того, что я ненавижу карточные игры. Во-первых, когда я был молодым я слишком много проиграл денег. Я был весь в долгах. Во-вторых, был у меня знакомый клоун, вечно играющий с Господином Федором в карты. Я ненавижу и карты, и его. По лицу Достоевского было понятно, что играть ему не хочется, но Николай, будь он проклят, все равно настаивал. Федору ничего оставалось делать, как согласиться. Как-то раз я пролил вино на штаны этого черта. И знаете, что он сделал после? Взял штаны Федора. Они ему блять малы были! Своими огромными ляшками он их растянул. Идиот. Я выкинул их, когда Коля пытался вернуть их назад Федору. Федор... люблю ли я его? Наверное, да. Он многое для меня сделал, я должен его любить. Если бы не он, я бы помер уже давно. Хотя с ним у меня тоже были высокие шансы умереть. Но я ведь жив сейчас... если жизнью можно это назвать. Я не знаю даже. Иногда мне кажется, что я вовсе не живу, когда я жил раньше это было жизнью человеческой, сейчас я живу, но будто не живу, как живут люди. Столько тавтологии, ужас. Я будто утратил способность жить как человек с того момента. Но это ведь к лучшему? Федор сказал, что да, значит так и есть. Я помню тот день не ясно. За двое суток до этого Федор пришел и сказал, что сможет исцелить меня, что я больше не буду страдать от наркотиков, что депрессии в моей жизни больше не будет места, что наконец-то наступит справедливость. Мы были знакомы уже около двух лет, честно сказать, я относился к нему достаточно плохо. Но после он стал для меня Богом. Так вот, о чем это я. В назначенный день мы пришли к нему в маленькую квартиру, похожую скорее на гроб, чем место где можно жить. Он посадил меня на стул и дал что-то типо снотворное. Простите, но я правда точно не знаю, что это было. Мы подождали, пока препарат начнет действовать, это было недолго. А после Федор произнес:,, Начинаем.". Он с Александром приступили к операции. Сделали разрез через череп в мозг, рядом со лбом, с двух сторон. Я не спал. Инструмент был похож на нож для масла, такая гибкая лопаточка шириной в 3-4 сантиметра. Но напугал меня не хуже, чем маленького ребенка стоматолог с его пугающими приборами. Это был туман в сознание. Федор говорил со мной о совсем разных, ничем не связующих с друг другом темах. На основе моих ответов решал как делать разрез. Такими скоблящими и вращательными движениями. Я чувствовал, что мой череп раскалывают на две части, будто орех. Я смотрел в его глаза, что я пытался разглядеть? Да ничего, просто смотреть некуда было ещё. Когда же я отключился, они перестали делать из моего мозга нарезку. Проснулся я через сутки. Голова болела, у меня была температура. Я был словно зомби. Из меня будто убрали все человеческое. Но Федор был прав, с того момента я не грущу и не принимаю наркотики. Я был благодарен за это. После я решил носить бинты на голове, хотя в этом не было нужды. Люди в последствие понимали, что со мной было что-то не так. Но поскольку мы живем не в 30-х годах, многие не знаю про существование такой операции. Наверное, многие думают, что после такого я стал совсем как домашний зверек. Отчасти да, так и есть. Но всё же я не был совсем глупым. Хотя...кого я обманываю. Я не чувствую себя чем-то больше, чем домашний зверек. Глупые, милый и послушный. Иногда это осознавать так больно. Если бы я был чуть лучше, я был бы личностью, был человеком. Не домашним зверьком! Человеком! Просто если бы я сам мог взять себя в руки. Сам мог помочь себе, ничего этого не было бы никогда. Я говорил себе, именно себе, не другим, что живу ради Федора. Чтобы защищать его. Но это я нуждался в нем, он мне помог. Таким варварским способом, но ведь помог. Он нужен мне, не я ему. Всю свою жизнь я был таким бесполезным, лишь с Федором я ощутил, что нужен кому-то. Я могу быть полезен. Хоть в чем-то, но полезен. То, что Достоевский сделал мне лоботомию виноват лишь я, виновата моя лень, то что я не мог помочь даже себе, а значит не мог помочь кому-то ещё. А зачем тогда мне жить, если я такой никудышный? Он дам надежду мне, сделал себе ручного зверька, ну или же раба. Вы можете назвать это как душе вашей угодно. Но я стал полезным, и это главное. Ночь с 6 по 7 июня 20** Уснуть не могу. Я очень давно не выходил на улицу, почти месяц. И выходить не хочется. Там всё будет, как обычно: грязные улице, грубая молодежь, старухи, которым нужно доебаться до всего, кроме нашего правительства. Сколько живу - ничего не меняется. Видимо, стабильность у русских в крови. Всё, что было у меня в детстве, есть и сейчас. Я не был особо активным ребенком. Моя мать пыталась приучить меня к чтению и занятиям. Я послушно ее слушался. Много читал, учился хорошо, пытался заниматься на пианино и рисовать. Она хотела этого, поэтому я это делал. Но с каждым годом я становился всё ленивее. Если меня о чем-то не попросят - я, конечно, за дело это не возьмусь. Меня ругали за несамостоятельность. Я уже тогда понимал, как однообразна жизнь у нас. У нашей семье был друг, фамилии его не вспомню, это был старый моряк. Ах, как мне нравились его рассказы о море и дальних странах! Как я хотел выбраться из этой шаблонной скуки, побывать в таких неведомых местах! 08.06.20** Как я упоминал ранее, у меня была наркотическая зависимость. Началось всё с университета. В 20 лет я уехал из родного дома, дабы получать образование. Это было главное ошибкой моей мамы. Оставить меня одного. Из-за моей лени, запаха свободы для меня учеба была очень тяжела. Я поступил на медицинский. Не хотел, идея была мамина, а т.к. вариантов других у меня не было, я согласился. Я познакомился там с Федором, мы были в одной группе. В отличие от меня, он по своему желанию поступил сюда. Наверное, он бы достиг больших высот в медицине. В то время я постепенно становился торчом. Я не был счастливым человеком тогда. Ходил вечно грустный. ,, Я ничего не хочу.".,,Ничего не буду." Мог почти всю неделю, а то и больше пролежать на диване, не делая абсолютно ничего. Из-за моих оценок мама почти не высылала мне денег. Я начал играть в карты. Иногда удавалось что-нибудь выиграть, но победы не сравнить с проигрышами. Я принимал наркотики, дабы почувствовать эйфорию. И я чувствовал. Мне нравилось не испытывать боль. И физическую, и моральную. Было как никогда комфортно, я чувствовал легкость, спокойствие, хотя терял контроль над собой. Пока вещество находилось у меня в крови, я был счастливым. Я так же принимал наркотики и из-за ломки, мне не хотелось чувствовать такую боль. Как я писал ранее, Достоевского я недолюбливал. Этот человек казался слишком мрачным даже мне. Мы оба были антисоциальными людьми. Даже находясь в одной группе, нам ничего не мешало не знать всю группу, кроме пару тройки человек. С друг другом мы познакомились в подпольным казино. Оказалось, он был игроманом. Торч и игроман - непобедимая команда, вместе навсегда. Но впоследствии он смог избавиться от своей зависимости. Он довольно хорошо играет, но иногда люди жульничали, из-за этого проигрышей и он навидался. Про мои чувства он знал. Я ему чуть-ли не в самом начале сказал, что презираю его. Наверное из-за того, что с ним мы виделись часто в том казино, мы стали товарищами. У меня не бывало денег и еды, я ходил к нему. Варил какой-нибудь суп и заставлял его поесть. Из-за работы он забывал об этом. Он был совсем худым, выглядел будто умрет сейчас. Иногда мне действительно казалось, что его скоро не станет. Дело в том, что иногда, внезапно у него случались эпилептические придатки. Подергивание всего тела, пена изо рта и упощение мочи - это только верхушка айсберга. Мне было слишком страшно во время его приступов. Сам он говорил, что иногда у него бывали приступы, при которых он осознавал всё, что было вокруг него. Что-то вроде ощущений дежавю и изменения запахов. К счастью, я не могу описать всё, что чувствовал Федор. Он крайне неразговорчивый, про подобное тем более не расскажет. 09.06.20** Достоевский занял невероятно важную роль в моей жизни. Стал моим идолом. Я, глядя на него, сотворил столько картин. Мамино желание сделать из меня художника не прошло даром. Ему я прошу любую оплошность, перед ним я встану на колени. Я пойду за ним, как верный пес, потому что я обязан это сделать. Он Бог не потому что всемогущ, а потому что сделал мою жизнь важной, дал надежду, показал путь. 13.06.20** Я наконец-то вышел на улицу. Провел вне дома около трое суток. Наконец вернулся. У меня были незаконченные дела. Не выполнив бы я их, Федор мог огорчаться. А я этого не хочу. Насколько сильную боль чувствует человек при изнасилование? А если это ребенок, маленькая девочка? Именно моральную боль. Я не знаю, представить себе не могу. То, что это больно и ставит глубокий след в жизни человека очевидно. На третьем курсе, после того как Федор выпил с Николаем, я узнал от него небольшую новость. Тогда мне уже сделали операцию. - Мы были с Гоголем, - начал говорить Достоевский, параллельно зажигая сигарету. - выпили, всё как обычно. По пути в квартиру, уже без Николая, я встретил маленькую девочку, ей лет 9 было. - я не понимал, к чему он ведёт, просто слушал. - ну и я развлекся с ней. - выпуская дым изо рта, произнес Федор. Мы стояли рядом с университетом. Шел мелкий дождик. Осень. Я стоял и смотрел на своего товарища, не до конца понимаю, о чем тот говорит. И вдруг он заулыбался. - Да я пошутил! Ты чего? - он начал ехидно смеяться, а я продолжал смотреть. Оказалось, что монолог Достоевского послушал кто-то ещё. И этот кто-то пожаловался полиции. Честное имя Федора было испорчено, хотя доказательства того, что он кого-то изнасиловал не нашли. Полиция не стала вкладывать особых усилий, дабы хоть что-то сделать. Но вот в университете Достоевского начали презирать, бояться, ненавидеть. Его даже чуть не отчислили. Всё из-за такой шутки! Ах, а я говорил, что знакомство с тем клоуном до добра не доведут. Вчера я убил того, кто испортил имя Достоевского. 16.06.20** Осталось два дня. Мы скоро увидимся, мой Господин. 17.06.20** Вот почти осталось потерпеть ещё совсем немного. Мы разлучились на год, эти муки стоили того, чтобы быть вместе вновь. Воистину счастливый конец. 18.06.20** Вот и всё. Как я и написал, первую часть дня я проведу один, после встретимся с Достоевским. Разлука длинной в год меня измотала. Такому человеку, как мне одним быть нельзя. Но я вытерпел. Год назад, где-то в час дня, Федор погиб на моих руках. Ему суждено было лечь в могилу от рук Николая. Они убили друг друга. Выстрелили одновременно. Как бы я ненавидел Гоголя, всё же надеюсь, что он достиг свободу. Я был ужасным домашним зверьком... приди я чуть раньше, Федор мог не умереть. Но на всё воля Божья. Федор в последний миг лишь посмотрел на меня. Взглядом произнес:,, Ты опоздал...". Я так себя корю за это. Какое же я ничтожество! Нет мне прощения. Я погубил его. Да, стрелял Гоголь, но виновен я. Я весь год рисовал портреты Достоевского, но они все мертвы. В них нет жизни. Как и во мне. Я живой труп, который существовал лишь из-за Достоевского. Я должен был защищать его. Но я не смог. Я никчемное зомби. У меня и права на последнюю волю нет. Не могу я жить так.