et le témoin de la flamme de la bougie.*

***

Его тонкие белые руки. Ах, как было бы приятно их целовать, оставляя на костяшках слегка влажные следы. А губы чего только стоят! Хоть они и тонкие, но наверняка очень мягкие, будто шёлк. А кожа… его кожа прохладная, прямо как мрамор. Эзоп Карл - идеален. Во всём. Что бы он ни делал, что бы не говорил - Джозеф признáет его любым. Важно лишь то, как он прекрасен. Его манера поведения, пусть и слегка диковатая, но она… она восхитительна. Такой робкий и нелюдимый, Карл так мил. О, он само очарование. Будто ангел спустился с небес… но вот Эзоп, он… он побаивается фотографа. И неудивительно - Дезолье ведь охотник, и им дано враждовать. Как… неприятно. Вот бы Джозеф был выжившим, они бы были наравне, и тогда… От раздумий его отвлекла Мэри, осторожно потрогав за плечо. — Джозеф? Уже поздно. — Да… и правда. Спасибо, mon chérie.* Встав с кресла, Джозеф по обыкновению парой ловких движений зажёг свечу и взявшись за подсвечник, размеренно двинулся к двери из гостиной. Ну а Мэри зевнула напоследок, и помяв подол ночнушки, удалилась в свои покои. Тёмный коридор иногда приводит к неожиданностям. Может приятным, а может и нет. Но вот лицо бальзамировщика в свете свечи было восхитительно. Он впервые так близко… И вот они стоят прямо напротив друг друга, смотря в глаза. Все уже давно спят, да и сам Карл вроде как без своего пиджака… — Я люблю Вас. Джозеф тут же осёкся. Ну и зачем он сказал это? Только спугнёт свою любовь… к которой наконец так близко подобрался! Эзоп вскинул брови и часто заморгал, опуская голову. Не верит. — Я люблю Вас, правда. Мистер Карл… Повторил беловолосый, осторожно касаясь кончиками пальцев щеки юноши, наклоняясь поближе… Но этот жест только вспугнул и без того нервного Карла, и он чуть отпрянул, жмурясь. Любят? Разве его можно полюбить? Такого как он? Ну… что за глупая ложь? — Прошу Вас, не уходите! Поймите мои чувства, мистер Карл, я давно хотел сказать Вам, но ведь… понимаете, моё сердце горит каждый раз, когда я вижу Вас. — Я понимаю. Хрипло выдал Эзоп, успокоившись и давая подойти к себе чуть ближе. Даже если это и ложь, слышать такое довольно приятно. Ох, его голос… Джозеф еще никогда не слышал от него ни единой фразы. Как и ожидалось, его голос тоже прелестен. Однако фотограф больше не осмеливался предпринимать каких либо действий, дабы не вспугнуть того вновь. Как же Эзоп хрупок… и как мил. — Я пойму Вас, если Вы откажете мне в моих чувствах, это ведь совершенно нормально. Да и я внезапно выдал такое, должно быть, Вы удивлены.. — Нет, я… догадывался. И я… тоже. "Я тоже"? Его чувства взаимны? Дезолье и мечтать о таком не мог… но погодите, с чего он взял, что Эзоп говорит про любовь? Но уточнять слишком неловко, и… Смятение. — Вы тоже любите меня, так? Пожалуйста, скажите, что это так… — Да. Кратко отвечал бальзамировщик, вздыхая. Вот он и признался… Почему же сторонился своей любви? Просто боялся, что его не поймут и не примут. Это ведь странно… он же охотник, к тому же мужчина. Нормально ли такое? Или их любовь запретна? Джозеф расставил руки для обьятий, и Карл понял его без слов, позволяя обхватить себя, а самому прижаться к груди своей любви, вдыхая сладкий аромат духов. Как же всё таки Дезолье приятно пахнет… и как он раньше не замечал этого? Свеча давно догорела, но вряд ли им нужен был свет, ведь лунные лучи прекрасно играли свою роль. Сквозняк уже не чувствовался, осторожные, мягкие и бережные поцелуи фотографа согревали лучше любого пламени. Эзоп впервые чувствовал себя в безопасности. Казалось, эти руки, эти обьятия защитят от любой напасти. А Джозеф… что он? Он счастлив. Счастлив больше, чем кто либо. Ведь вот он, Эзоп Карл, маленький и хрупкий мышонок сейчас греется в его обьятиях, доверившийся ему и такой… очаровательный. Сердца таят. — Прошу Вас, мистер Карл… будьте осторожнее в матчах. Я ведь не всегда буду рядом, к великому сожалению… Слегка печально заметил он, в очередной раз мягко целуя его в лоб, нежно гладя по голове, зарываясь тонкими пальцами в серые волосы. — Я буду осторожен, мсье. Обещаю… *mon chérie - моя дорогая.