Alibi

Утро сегодня было ярким.  Ни одной тучки на небе светлом, да не пташки стали причиной пробуждения Джисона. Это делает как обычно громкий звон будильника, что слишком резко достает его из сновидений темных, появлявшихся вспышками в измученных мозгах.  Почему перед глазами стоит кровь, на которую Джисон старался не смотреть?  Вот она, алая, растекающаяся, будто тягучая, но таковой не являлась. Металлический запах даже во сне в нос ударяет.  А после — осознание и появившийся запах выстрела. Его ни с чем не перепутаешь. Он, естественно, резкий и металлический, с легкой ноткой пороха, смешанного с обожженным деревом.  Он будто бы душил да делал это хуже и сильнее, чем руки в сновидениях. Не выходил из подвального помещения, где толком-то проветрить невозможно.  Но реакции нет.  Джисон не дрожит более, не хочет исчезнуть, абы страдать перестать.  Он снова принимал успокоительные. Джисон старался быть ответственным и выпивать их регулярно, но получалось ужасно. Мысли его чересчур шумны, точно соседи сверху в ночь перед экзаменом, когда отоспаться важнее всего на свете белом.  Радовало то, что в эту ночь накопительный эффект таблеток хоть как-то оправдался.  Впервые за эти две недели.  Начало полноценного лечения?   Конечно, не все сразу, навязчивых мыслей все равно было несоизмеримое количество, что не заканчивалось, даже стоило ему попробовать отвлечься. А, может, Джисон еще сильнее погрузится в это состояние, сравнимое не только с тягучей смолой, что оставляла липкий след на нежной коже, но и с глубоким болотом, у которого дно напрочь отсутствовало?   Но в ушах вновь и вновь выстрел слышен громкий.  Он звенит не останавливаемым колоколом, бьющим по голове мощнее самой ужасной мигрени.  И теперь Джисону с этим жить.   Но кто виновен, если не он сам?  Выбирая работенку, Джисон обязан был свои силы рассчитать, а, уже не имея пути назад, он должен молчать в тряпочку.   Хотя знает, что выражать свои негативные эмоции вовсе не плохо, а в том числе и полезно. Благодаря этому возрастает гарантия, что Джисон не закроется в себе и, скорее всего, выйдет сухим из воды, после на дорогу правильную встанет.   Но это невозможно.  В якудза можно попасть, но выбраться из нее практически нереально.   Только если осуществить юбицуме .  Джисон, разумеется, был осведомлен об этом и лишаться фаланги никак не хотел.  Он постарается, лишь бы пользу принести.  Даже если на его счету появятся другие жертвы, чьи не упокоенные начнут появляться в каждом его сновидении кошмарном.  Ведь тогда его будет ждать повышение, а за ним — увеличение заработной платы. Именно то, что нужно Хану.  Исключительно ради денег он выискал контакты, добыл кровью и потом место в данной группировке, получив глубокие ментальные раны, которые и сохранятся шрамами на душе верующей, а действия его — клеймом, что не отмоется даже отбеливателем, на всю оставшуюся жизнь.  Все же даже в столь беспроглядном мраке вырисовывались очертания милого кота, его мурчание.  Животные умеют спасать утопающих.  И снова наступает время рутинной работы Джисона. То же здание, что и вчера, те же коридоры, те же коллеги — всё то же самое. Но взгляд все равно цепляется за одну фигуру, изредка мелькающую на среднем уровне.  За Монику.  И не потому, что она понравилась Джисону. Рядом с ней находился тот, кого шарахалось большинство работающих здесь людей и знавших о всех злодеяниях этого парня.  Однако что-то во взгляде его отличалось.  Привычный лисий прищур полупустых, словно две черных розы, очей отсутствовал.  И он больше не пробирал прямо-таки до мурашек на коже, не пронзал, как лезвие из обсидиана, насквозь.  Неужто подмена?  Но смысл от этого? Опасности, вроде как, на горизонте не заметно.  Джисон искренне не понимал причины появления этого человека здесь.  Голубой, подобно двум ледяным глыбам, взор анализировал подставного, по всем повадкам, оябуна. С одной стороны, он был и похож на Чонина основными чертами: рыжими волосами, улыбкой с ямочками, телосложением подтянутым — а с другой, ажно их рост отличался.  И, кажется, "Чонин" почувствовал на себе стеклянный взгляд.  "Он — алиби Ян Чонина", — брови Джисона удивленно поднимаются от осознания этого факта.  "Оябун" скривил лицо, пытаясь подрожать эмоциям настоящего Яна, но вышло, откровенно говоря, плохо.  Не похоже вовсе.  Актер из этого парня никакущий, пусть Чонина отдаленно он и напоминает. Если не присматриваться. Но, кажется, никто более подмены не замечал. Все вели себя уважительно, обходили стороной, если то требовалось.  А, небось, привыкли.  И Джисон тогда виду подавать не будет. Выделяться он точно не планировал: без того настрадаться успеет, наживать дополнительных проблем не хотелось.  Все-таки Бог все видит. Он наблюдает сверху, пытаясь помочь тем, кто в этом нуждается.  Но почему взор его всегда для всех, но никогда для Джисона? И это точно было из-за того, что Хан совершил великую оплошность, кардинально изменившую его мировоззрение, четкое разделение на черное и белое. В детстве Бог ему помог спастись от всепоглощающего одиночества, поэтому Джисон и верил. Поэтому и попал не туда, куда мог бы. Вероятно, когда-то он и станет смел настолько, что сможет поведать причину, как он считал, божьей кары ближайшему самому.  Однако, когда именно это произойдет, Джисон понятия не имел. Он не доверял кому-либо так сильно, чтобы свои скелеты, в шкафу давно припрятанные, показывать.  И, возможно, довериться полноценно будет не в силах. Хотя жизнь человеческая непредсказуема: гадать наперед нельзя. Авось надуманные события в шок повергнут на столько, что и существование бессмысленным почудится? В любом случае, в данный момент стоило бы Джисону направить все свои мысли в нужное русло, в работу. Все-таки теперь это — единственная возможность заработать внушительные деньги, имеющая достаточно хорошие перспективы в будущем. Не зря же Моника упоминала, что полиция сюда просто так свой нос не сует.  Это же дела якудза. Иногда они даже совместно работают, дабы какого преступника, мешавшего двум организациям сразу, за решетку упечь.  И вот очередной звонок. Джисон сразу взгляд отрывает от ранее подписанных документов, связанных с поставкой веществ, в сторону откладывает (они ему даны были, чтобы он хотя бы представление имел, с чем связывается, дабы цены те или иные поставщики не завышали, ведь такие огрехи раньше имелись).  Трубку он почти сразу берет.  Ничего нового. Очередной наркоман, желавший узнать, на какой точке свой заказ ожидать. Джисон устало переносицу протирает: за уже шестой час работы он стольких направил, что адреса остались, словно тату на коже, в голове. Невнятная речь человека заставляет Джисона переспросить.  Который раз уже.  "И я помогаю им испортить свою, и без того ужасную, жизнь зависимого в край", — чувство вины глодало хрупкую душевную установку, что и так на соплях держалась.  Как будто любимая разбитая ваза, которую склеивали уже раз сотый, но безрезультатно.  Некоторые осколки все равно настойчиво выпадали, не позволяя воде держаться в ней длительный промежуток времени. Значит, и алые цветущие розы в нее не поставишь.  Возможно, найдется другая ваза, предназначенная для них. Но только в этой цветы продержались бы дольше. Ведь эти розы предназначены именно для данной, уже изрядно потрепанной, вазы. Время за работой у Джисона проходит однообразно и нереально нудно. Своих коллег он не видел: те мало из кабинетов выходили, да и приветливыми, как люди с верхних уровней, не были. Атмосфера здесь все же совершенно другая.  И такой тяжелой ее и представлял себе Джисон.  Наконец-таки рабочий день заканчивается. Хан, конечно, остался еще на пару десятков дополнительных минут, ведь не успел рассмотреть все нужные ему детали.  Не зря же он японец, пусть и не коренной, а лишь по паспорту. Соответствующее воспитание дает о себе знать. Ключи звенят, пока Джисон закрывает кабинет да дверь плечом припирает. Привычка еще с жизни в церкви. Двери там тяжелые были, старые, оттого и закрывать их во много раз сложнее. Да, их было, естественно, не много с замками, но иногда наказанием за проступок становилось ночное дежурство, в которое и входила данная обязанность.  Многие рабочие, выходившие в одно время с Ханом, удивленно поглядывали на него и изредка непонимающе хмурились.  Но дверь закрылась, а Джисон долго ждать не стал, сразу на средний уровень пошел, дабы наконец-таки покинуть здание.  Но портрет Гаына все равно цеплял взор.  Он все никак не мог отпустить болящую душу, попавшую в неудачную ситуацию. Хотя и времени прошедшего кот наплакал. Оно-то точно должно излечить все раны.  Так ведь?  Или просто приглушить, как обычно?  Джисон губу нижнюю прикусил от волнения, резко подступившего слюной к горлу. Проглотить ее тяжело было. Кадык дернулся.  Неприятно.  А звук выстрела снова в голове раздался.  Неужто Джисон с ума сойдет?  Он старался как можно быстрее покинуть это здание, лишь бы воспоминания свежий, холодный ветер выдул. Хоть чем-то смог бы помочь.  Но глаза опять цепляются за рыжий затылок.  И в этот раз, даже судя по гордо поднятой голове и легкой походке, Джисон с уверенностью мог сказать: это точно тот, от кого буквально все костяшки в теле холодеют.   Лис, не пойманный за рыжий хвост. Будто ощутив на спине взор чужой, он повернул голову, слегка ухмыльнувшись.  Слюна к горлу опять подступила, а Джисон сразу же глаза в пол опустил.  И, кажется, Чонина это позабавило, но задерживаться надолго он не стал.  Дело понятное — он-то оябун. Точно сердце группировки.  Но как долго будет оно биться?  Ярко-оранжевый закат встречает Джисона своими прекрасными оттенками. Где-то мирно плывут более светлые облака, а вокруг постепенно засыпающего и опускающегося за горизонт солнца — они все белеют.  Легкий ветерок в лицо порывом своим холодным ударяет.  Осень. Скоро темнеть совсем рано будет, но пока еще тепло. Окутываться в куртку или плащ точно не нужно было, однако Джисон слишком любил тепло, пусть руки его всегда холодны, и горячий карамельный латте с кешью, хотя в кофейни он заглядывал крайне редко.  Глубокий вдох — и жить будто чуть легче стало.  Но это секундная слабость, проходящая, стоит только Джисону обернуться.  Взглядом распрощавшись с работой, тот уходит от нее, следуя вчерашнему направлению.  Сегодня Джисон наушники не взял. Порывшись в карманах, он недовольно фыркнул себе под нос: "растяпа". Да дальше пошел.  Делать-то нечего. Шум городской усугублял положение. Мысли Джисона снова начинали путаться, вынуждая того потерянно взгляд в ботинки опустить. Так он и шел, хотя еще недавно голова его, важно поднятая, купалась в лучах солнечных. Но он попал из одного заключения в другое.  Да, по своей глупости он наступил на одни и те же грабли дважды.  Такова она — человеческая жизнь. Полная проб и ошибок. Незакрытые вовремя гештальты будут давать о себе знать на протяжении всего существования.  Это как очередной замкнутый круг, однако из него есть выход. Мурчание прерывает размышления Джисона. Он сразу же смотрит на источник звука.  — Ох, Суни? — неуверенно произнес он, боясь перепутать имя и садясь на корточки. — Твой хозяин потерял тебя из виду? — кот довольно мяукнул, ластясь о ногу Джисона. Только вот неожиданность: откуда ни возьмись появился еще один кот. В этот раз более темного окраса, коричневато-серого.  Джисон улыбнулся, когда новый гость также начал ластится и просить звонким мяуканьем, чтобы его погладили. —Ты друга привел? Как мило… — теперь и вторая рука была занята игрой с котами. Оба требовательно мяукали. Стоило Джисону, взглядом ищущего хозяина Суни, хоть на секунду отвлечься.  Вроде как того парня Минхо звали.  —Господи…— вздох доносится с чужих губ, и Джисон оборачивается, дабы глянуть на пришедшего. Говорят же, вспомни солнце — вот и лучик.  —Еще и Дори мыть! — он, кажется, даже не был удивлен тому, что животные прилипли к Хану. Больше озадачен фактом предстоящей работы.  Джисон невольно громко хохотнул. Он прикрыл ладонью рот, пытаясь остановиться, а Минхо недовольно нахмурился.  —И ничего смешного, это моя личная травма! — он сложил ладони у груди. — Тот, кто никогда не мыл животных, не любящих воду, не поймет. — буквально взвыл Минхо, забавляя Джисона все сильнее.  Вроде два взрослых парня, а ведут себя все равно как дети, смеющиеся с абсолютной ерунды.  Ветер дул в спину Минхо, закрывавшего собой Джисона, отчего он холода совсем не чувствовал. Приятная расслабленность по телу растеклась.  Джисон даже забыл о том, что тревожило так долго.  Сейчас в голове лишь еле слышный шелест листьев и возмущения Минхо насчет мытья котов.  Вдоволь насмеявшись над бубнящим, как старый дед, Минхо, Джисон привстал, беря двух котов на руки. Ли сразу же растерянно глазами захлопал.  —Они же грязные, ты испачкаешь… — Минхо хотел только потянуться к котам, но Хан мотнул головой и перебил его: —Ничего, все хорошо. — вздохнул Джисон, пока коты своими лапами оставляли грязные следы на пиджаке. Минхо скривил лицо и потянулся к Джисону, что удивленно бросал на него взгляды. Это забавляло, оттого улыбка сияла на лицах обоих парней.  Минхо все-таки взял Дори, воспользовавшись замешательством Джисона.  —А как его… — не успевает Хан договорить, как Минхо его исправляет: —Ее, это Дори. — он поглаживает кошку по голове. — Девочка.  Джисон на секунду завис, будто пытаясь запомнить имя кошки.  —Суни и Дори…— протянул он, головой кивая. — Понятно, я запомнил.  Минхо ухмыльнулся.  —Забавно, что они выбрали Вас. — переводит тему Минхо, привлекая пристальное внимание Джисона.  Конечно, из этого утверждения следует вопрос: —Они не со всеми такие ласковые?  Минхо глубоко вздыхает.  —Так скажем, людей они правда не любят. — Минхо делает паузу, чтобы погладить кошку мяукающую. — Пусть к некоторым и привыкают.  Джисон взор на Суни на своих ладонях перевел.  "Да разве эти милые кошки могут кому-то навредить?" — думается ему, пока ладонь уже по привычке гладит мягкую шерстку.  —К Вам они удивительно быстро привыкли. — уже тише проговорил Минхо.  А Минхо все на часы поглядывал. Спешить ему надобно, а он все с Джисоном расхаживает, котов обсуждает.  Но с ним неожиданно легко разговаривать.  Суни лапками за пиджак Джисона цепляется, оставляет затяжки когтями, отчего Ли кривит лицо, изъявляя желание забрать животное.  —Тогда это и вправду забавно. Доверились первому встречному. — посмеялся Джисон, но Минхо оставался серьезным.  По крайней мере, из-за того, что новая одежда почти незнакомого человека теперь не выглядит таковой. Рыже-белая шерстка также красовалась на вещах Джисона.  Но тема диалога сейчас совершенно иная.  —Но я тоже Вам доверился. — произнес решительно Ли.  Джисон аж шокировано бровями вскинул.  Ветер дунул в лицо Джисона, будто приводя его в сознание.  В смысле "доверился"? Все-таки это слово имеет слишком огромный вес. Его нужно заслужить, при том пройдя через девять кругов Ада, превозмочь над всеми трудностями, даже если ими являлись близкие люди.  И все это сделать вместе.  —Не говори так. — вздохнул рвано Джисон. — Доверием, как и чертями, не разбрасываются направо и налево. — он опять рукой по шерстке проводит, но уже пытаясь успокоить себя.  Нельзя сближаться.  Нельзя снова терять и страдать.  Только такая логическая цепочка образовывалась в голове Джисона, стоило ему услышать слова про приближенность к кому-либо.  Чрезмерно сложно выстраивать хорошие, крепкие взаимоотношения. Порой казалось, что они созданы вовсе не для таких людей, как Джисон.  Минхо отвлекает от мыслей уже в который раз.  —Я имел в виду, что пошел за Вами, хотя ныне опасно куда-либо уходить с незнакомцем. — предельно честно ответил Минхо, прижимая Дори к себе. —Время такое, неприятное. — он незаметно ускорил шаг, работать-то бежать надо.  Джисон расслабил напряженные плечи. Все-таки Минхо его обескуражил своим заявлением, что лишь частично правдой являлось.  —Понял, а я-то успел про полноценное доверие подумать. — неловко усмехнулся Джисон и добавил: — Слава богу.  Минхо ответно улыбнулся, уже приближаясь к своему подъезду.  А ветер все усиливался, тормоша крону деревьев и поднимая пыль и песок с асфальта. Видимо, погодка сегодня нелетная намечается.  Джисон не посмотрел в этот раз.  Забыл почему-то.  —Ты спешишь, Минхо? — уловил Джисон, замечая непривычно суетливое поведение парня.  Да, они знакомы почти нисколько.  Но иногда первое впечатление бывает полностью верным. И Минхо показался Джисону уж очень спокойным и собранным парнем.  —Немного. — усмехнулся Ли. — Подработка ждать не будет, как бы мне ни хотелось. — он потянулся за Суни, когда они уже подошли к небольшому подъезду привычной всем старой многоэтажки да двери стеклянные отворили.  Небезопасно, но дальше пройти куда сложнее, так что бояться нечего.  —Ох, вот оно что… — Джисон передал кошку, а Минхо чуть присел, останавливаясь прям посередине открытого коридора, по одной стороне которого были расположены двери для входа в квартиру, а совсем рядом — лифт.  Что Минхо, что Джисон стоят неподвижно. Будто сказать что-то друг другу хотят, только вот что?  Один лишь шелест листьев, смешанный с редкими мяуканьями домашних животных, заставляли хоть как-то опомниться.  —До свидания! —первым прерывает молчание Минхо, а коты посматривают то на хозяина, то на Джисона. — И извините за вымазанный пиджак. — он, немного стесняясь, взгляд в пол потупил. — Может, мне стоит отстирать его? — резво очнулся Ли.  Он с надеждой поднимает взор, но Хана не переспоришь.  —Исключено. — сразу отрезал Джисон, глянув на след, который с легкостью можно было стряхнуть.   И Джисон развернулся так же, как и вчера, а Минхо вновь остался в непонимании.  Почему его так тянет, словно магнит к металлу, именно к этому человеку?  Но об этом он подумает потом. Сейчас нужно спешить на подработку в ятае, завтра — в чужом семейном ресторане официантом. И так два через два.  Когда уже настанет этот долгожданный отдых? Теперь Минхо определенно понял свою мать, что постоянно в работе была, пытаясь обеспечить что себе жизнь хорошую, что сыну маленькому.  По этой сильной женщине Ли не на шутку скучает.  Но судьба жестока. Она решила беспощадно распорядиться их слабым положением и забрать у Минхо самое важное, что было у него тогда.  На сборы времени почти нет.  Минхо в квартирку, что домом зовется, забегает. Тепло, как обычно, пусть мурашки по коже и бегут. Основная изюминка этого помещения — все зеркала, закрытые белой тканью.  Все-таки с ними нужно быть предельно осторожным.  На пороге встречает третья кошечка. Тоже рыжая. Дуни.  "Любопытно, а она заинтересуется Джисоном?" — первый вопрос, который пришел Минхо в голову, отчего он удивленно бровями вскинул.  Было бы весьма забавно: три домашних кота, постоянно царапающих всех гостей, не дающих себя погладить, ластятся возле незнакомца.  Усмешка с уст слетает.  Минхо быстро все мысли в сторону отбрасывает: не до них сейчас. Он осуществил нужные рутинные дела перед выходом в ускоренном режиме да молниеносно в старые вещи, идеально подходящие для такой грязной работенки, переоделся. И вот он стоит перед завешенным зеркалом. Нужно же как-то заглянуть, чтобы увидеть свой внешний вид.  Минхо глубоко вздохнул. Трудно коснуться бархатной ткани. Закусив губу, он все-таки это делает, чуть отдергивая кончик в сторону.  Ли особо себя не рассматривал, в прочем, как обычно. Только благодаря этому методу он не бил зеркала.  Он не ранил руки, ведь, опять же, знал, что мама бы этого определенно не хотела.  И таким же резким движением Ли снова опускает ткань да с квартиры спешно выбегает. Работа-то ждет. *･゜ﾟ･*:.｡..｡.:*･'Alibi'･*:.｡. .｡.:*･゜ﾟ･* Никто из рабочих, тогда негостеприимно принявших незнакомца, не хотел вспоминать ту ночь, когда Чонин неожиданно оказался возле старой, прогнившей двери и выслушал все речи пришедшего.  Кому-то из стоящих вблизи даже почудилось, что глаза его полупустые наконец-таки сверкнули искренним любопытством и чем-то еще, заставив членов группировки дрожать намного сильнее да назад пятиться.  Сумасшествие.  Вот, что показалось в чуть сощуренных, хитрых очах.  Почти все уловили настрой Ян Чонина, а незнакомец тогда еще не знал, кто стоял за его спиной, закрывая ему вид на происходящее.  Гость не должен заметить то, как подчиненные в страхе трясутся.  Якудза — это семья со своими сложившимися традициями, ограничениями и тому подобное. А насилие-то в таком случае не поощряется. Должны быть крепкие, дружеские отношения.  Но, увы, это правило было первым вычеркнуто из списка Чонина. Да, члены группировки все еще могли обращаться к нему по делам разным. Но наказание есть наказание. Оно, по мнению Яна, должно быть жестоким, обязано страх в души вселять.  Только так люди на голову не садятся, при этом ноги свесив и кидая лапшу на уши.  Пусть Чонин после краткого, при том достаточно запоминающегося диалога ушел, но каждый присутствовавший осознавал, что он вернется.  Что не пустит все на самотек.  Это противоречит его установкам.  И, правда, Чонин снова заглянул в это паршивое место.  Все запомнили каждый взмах его руки тогда.  —То есть… — протянул Чонин, рукой оперевшись о спинку стула, на котором сидел парень, в момент диалога с гостем вышедший вперед, а потом спокойно, но ужасно строго добавил: — Он выполнял за Вас всю работу, пока я оставался в неведении?  Ухмылка бегло проскользнула на устах: Чонин, естественно, все понимал и знал, просто ждал, пока его подчиненные опомнятся.  И поймут, где они, мать его, находятся.  Его пристальный взгляд, точно дыру в нем прожигая, пугал мужчину а остальные возле стены строем стояли, нервно перешептываясь.  Атмосфера была неприятная, словно гантель тяжелая на шее, для каждого присутствовавшего.  Точнее, каждого, кроме того, кто ее и создавал.  Мужчина то и дело растерянно взгляд на доски прогнившие опускал, будто там ответ ища.  —Я прав? — выгнул бровь Чонин, сильнее ладонью на стул надавив.  Терпение Яна на пределе. Он ненавидел ждать ответа.  —Вы правы. — вздохнул он, тихо-тихо промямлив это.  Но Чонина это не удовлетворило. Он, скучающе закатив глаза, сложил руки у груди и добавил властнее:  —Ну же, — Ян сделал небольшую, но такую чертовски длинную для остальных паузу. — скажи громче.  —Вы правы. — мужчина закусил губу. — Мы нагло пользовались посторонней помощью, чтобы выполнять все в сроки, чтобы Вас не огорчать. — уже громче и более уверенно промолвил он.  Чонин окинул его взглядом все еще недовольным. Но лишь выдохнул.  —И что же мне с вами делать… — Чонин взял сигареты и зажигалку.  Глаза внимательные по каждой фигуре бегали, заставляя всех замолчать.  Слышится звук зажигалки и парочку человек от него дергаются, отчего Чонин усмехается да к фильтру ее подносит, держа сигарету во рту.  —Все же знают про юбицуме, да? — проговорил он с энтузиазмом, а после сморщился от вкуса сигареты.  Отвратительно.  Кто-то из мужчин шмыгнул, не выдержав такого напора и жестокости. Но что уж поделать? Он ведь знал, куда идет.  У многих на глазах слезы появились, лишь пара человек выдержали слова Чонина стойко.  И мускулы на их лицах не дрогнуло.  Заслуживали уважение и возможной милости. Не хотелось же, чтобы пешки постепенно окрас на черный меняли.  —Этим мы с вами завтра и займемся. — выдохнул Чонин, пустив сигаретный дым в воздух. — Интересное увлечение, не считаете? — усмехнулся Ян.  А ведь отец бы им только выговор сделал.  Расслабились слишком сильно, при этом кругленькую сумму каждый месяц получали.  —Думаю, теперь ты доволен, старик. — снова выдох и опять табачный дым. — Я становлюсь тем, кого проклинал.  Настоящим монстром. Лунный свет падает на рыжие пряди, пока Чонин наслаждается своим времяпровождением и холодным ветром в лицо уставшее.  Минута релакса.  Чонин сигарету в пальцах крутит.  Этот мятный привкус, остающийся в горле ненадолго, до жути сильно надоел.  Как же он ненавидел эти проклятые сигареты с запахом ментола.  *･゜ﾟ･*:.｡..｡.:*･'Alibi'･*:.｡. .｡.:*･゜ﾟ･* Ночь продолжается. Минхо уже стоит за прилавком, ожидая посетителей, что сегодня не очень-то и тянулись за едой. Почему? Наверное, из-за того, что рабочий день: гулять-то некому.  Лишь один человек, что являлся постоянным гостем, заглядывал на постоянной основе.  Наоки, как он представился Минхо.  Он был очень коммуникабельным и приятным молодым человеком, оттого быстро нашел общий язык с обычно молчаливым за работой Ли.   Сиода умел расположить к себе людей. Его манера общения, добрые шутки, интересная мимика, жестикуляция — все привлекало.  И теперь каждую ночь они с Минхо разговаривали. Иногда шутки травили, а иногда по душам болтали, пытаясь слить общую боль, словно ненужные химикаты в раковину, в диалог.  Наоки, правда, как замечал Минхо, очень мало говорил про себя. Лишь изредка вставлял какие-то интересные факты из жизни его, как оказалось, тяжелой до жути.  Но Ли смущали некоторые моменты в его рассказах. Они просто-напросто не сходились.  Да, они были мелкими, их заметить как иголку в стоге сена искать. Но у Минхо-то глаз наметан.  Все благодаря семье. Хоть за это "спасибо" сказать можно было. Единственное, за что он благодарен.  Тяжелая жизнь творит с людьми различные неприятные вещи, вынуждая делать то, что в привычном состоянии им не свойственно.  Но не время об этом задумываться, ведь посетители, новые блюда и немытые тарелки приглашали Минхо к работе.  Пока кто-то знакомый шастал по Токио, ища успокоение душевное. Нужно было отвлечься от бумажной волокиты, что голову морочила уже достаточно длительный промежуток времени.  Красота ночного города завораживала. Особенно если проходить по туристическим точкам, , таким, как квартал Гиндза, например. Место до жути красивое.  И то понятно.  Надо же как-то людей завлекать.  Этот квартал известен своей дороговизной, неоновыми бутиками, отливающими своим светом на темный асфальт, огромными зданиями, в которых даже в темное время суток кипела жизнь.  Данное место шумно. Здесь японская культура, выраженная в театрах и галереях, смешивается с современностью, в виде дорогих брендов и изысканных ресторанов и кафе.  А Бан Чан все равно предпочитал им маленький, спрятанный от света и блеска ярких зданий Гиндза ятай.   Что уж поделать, таков он.  Но любопытно было наблюдать за часто сменяющимися лицами, что вечно спешили куда-то, пусть друг друга и не задевали.  Сложно запомнить кого-либо да нужды в этом нет. Все-таки Бан Чан приехал обратно в Токио спустя большое количество времени не для того, чтобы каждого знать и здороваться, увидев в каком закоулке.  Хотя некоторые люди выделялись. И взгляд в этот раз пал на парня, что просто стал посередине, думая о чем-то своем, поглядывая в экран телефона.  И, видимо, о чем-то тяжелом он размышлял.  Только почему этот юноша вызывает непонятные, пугающие эмоции?  Зрение у Чана хорошее, да и далеко тот не стоял.  И не заметить этого стеклянного, пустого, будто отражение в воде мутной, взгляда было невозможно.  Его лицо не было напряжено, даже наоборот — расслабленно, что никак не сочеталось с этими пугающими очами. Точно кусок разбитого стекла, на котором все еще кровь от удара заметна была: холодный и острый. Мир вокруг словно стал на тон темнее, а Чан чуть глаза сощурил, вглядываясь в эти рыжие волосы.   И парень, естественно, это почувствовал. Хитрые очи глянули на светлые локоны, медленно опускаясь на лицо, будто постепенно прожигая.  Он с точностью определил, кто на него смотрит. Это было удивительно с учетом количества проходящих мимо людей.  Чан не растерялся. Он спокойно отвернул голову, говоря этим действием: "Да, я смотрел на тебя, но в этом нет ничего такого".  Впрочем-то, для Чана это ничего и не значило.  Но кто знает, о чем мог подумать усмехнувшийся незнакомец?  В общем, никого это особо-то не волновало. В особенности Чана, в последнее время загруженного работой.  Он все-таки частный детектив, которому из-за сложившейся ситуации пришлось предпринять действия тайных агентов. Хотя он мало чем отличался от них.  Разве что над теми стояло правительство, а Чан был почти что независимым специалистом, который просто принимал заказы, сделанные на определенных людей либо же для раскрытия различных дел.  Чану нужно было замечать самые маленькие детали, ловить неуловимых на их злодеяниях и запечатлевать каждый подозрительный момент. А дальше уже дело переходит в руки суда.   Звучит очень сложно.  Но это не всегда так. Только некоторые миссии кажутся невыполнимыми и жестокими.  Нынешняя, из-за которой Чан и оказался в Токио, так это пропажа людей, связанная с бандами. Обеспокоенная девушка тогда позвонила его начальнику, рассказав о том, что подозревает, что именно якудза связаны с пропажей его возлюбленного.  Та девушка тогда дрожащим голосом пролепетала: "Я точно знаю… — заикалась она. —Прекрасно знаю, что он у них, что он жив, что он…" И расплакалась.  Естественно, полиция не трогала дела, связанные с якудза. Они не хотели наживать себе врагов опять. Некоторые офицеры, возможно, были бы смелы, но в чем заключалась их помощь?  Прийти и развести руками из-за недостатка улик?  Поэтому девушка и наняла детектива. Она готова была заплатить любые деньги, лишь вы возлюбленного вернули.  Чан, прослушивая запись диалога, до жути сильно сочувствовал и сразу соболезновал ей, но за работу взялся.  Все воспоминания и мысли развеялись, будто по дуновению ветра, стоило Бан Чану подойти к излюбленному ятаю, где уже орудовал его друг.  Шум от тарелок, появлявшийся из-за их стука друг о друга, разносился по небольшому переулку, освещенному исключительно той лампочкой и далекими огнями от оживленного квартала.  —Ну, ночка добрая, Минхо. — довольно протянул он. — Как работенка?  Ли сразу же узнал голос знакомый. С улыбкой подошел, как вчера полотенцем ладони сухие вытирая.  —Спрашиваешь так, будто у меня есть что-то интересное. — улыбнулся он доброжелательно. — Что будешь брать сегодня?— взгляд заинтересованный был обращен на Сиоду.  Чан усмехнулся.  —Во-первых, как обычно, рамен, во-вторых, дорогой мой друг, — протянул Чан. — я определенно вижу, что у тебя есть, что мне поведать. — Чан бровями заиграл, вынуждая Минхо недовольное лицо скорчить.   —Максимум есть то, что мой ноутбук починили, чему я очень рад. — вздохнул Минхо, подходя к плите.  Но Чану было не радостно.  Все-таки Минхо выбрал не ту тему, которую хотелось бы обсуждать что преподавателям, что правоохранительным органам.  —Ну и то хорошо. — Чан взгляд в сторону отвел, смотря на темный асфальт.  И почему только образ незнакомца впечатался в загруженную голову?  Хотя удивляться особо нечему было, ведь обычно люди, личиком удавшиеся, запоминаются очень хорошо. Возможно, тот парень был даже моделью.  Кто знает? Бессмысленно, конечно, задумываться над этим, но порой подобный досуг очень даже любопытен.  Словно своя история, связанная с живым незнакомым человеком.  Но повезло, что рядом был Минхо, резко перепрыгивающий с темы на тему.  — Что ты днем вообще делаешь, раз ночью гуляешь? — вздыхает Минхо, поднимая бровь и глядя на Чана через плечо.  Он-то работал, а Наоки пинал все, что возможно, при этом оставаясь при деньгах? Может, он бы мог поделиться контактами начальника?   —А ты? — переводит на него Чан.  —Отсыпаюсь. — кратко ответил он, вспоминая то, как сегодня на паре отрубился на столько крепко, что даже звонок не стал преградой для его сна.  —Минхо, не представляешь, насколько мы похожи! — восклицает Чан, ярко, но очень наигранно улыбаясь. — Я занимаюсь этим же.  Минхо фыркнул, возвращаясь к готовке. Ответить на это ему было совершенно нечего.  —Да ладно, не дуйся. — весело усмехнулся Чан.  Его смех был заразительным, оттого и Ли хихикнул тихо. Время за беседой пролетало неимоверно быстро. Чан расспрашивал Минхо про университетскую жизнь, про его оценки да и бытие, в общем. Ли отвечал тем же.  Таким образом они узнавали чуть больше друг о друге.  Хотя сколько бы Минхо ни общался с Наоки, он никогда не смог бы понять его мыслей.  Подобные люди пугали. Их действия было невозможно предугадать.  И в детстве Минхо они находились всегда ближе, чем нужно. Они переходили через личные границы, что так старательно выстраивал маленький Ли.  Но эти плохие моменты должны остаться лишь в прошлом. И только там.  Они не должны вырываться наружу и оставлять очередные шрамы, что не видны окружающим. Они заметны исключительно для маленького мальчишки, что не смог смириться со своей тяжелой жизнью.  Но сейчас же он превратился в трудолюбивого и чрезмерно позитивного, шутливого юношу.  Почти что переборол себя.  —Так, что ты говоришь, твои коты постоянно убегают из дома? — Чан уже приступил к поеданию рамена, при этом внимательно слушая рассказы Минхо.  —Да, при том не каждый день. — Минхо садится напротив: клиентов пока что не было. — Они меня удивляют! Только Дуни адекватная.  Чан хмурится, не понимая, как такое может быть возможно.  —Они убегают в определенный день, так? — Минхо активно закивал, а Чан добавил: — Ну, Минхо, считаю, это справочка к врачу. — и тут же рассмеялся с громкого и разъяренного "Э!"   —Понимаешь, Наоки, они выбегают через дверку свою, маленькую. — Минхо положил локоть на деревянную поверхность, а второй рукой активно жестикулировал. — А она сломана! Я починить не могу уже который день, потому что времени нет.  Чан внимал каждому слову Минхо, а тот все продолжал: —И вот как-то иду я домой, захожу и не замечаю Суни. — он театрально за сердце схватился. — Я чертовски… — вспоминая интересную фразу незнакомца, что мол "чертей и так в Аду мало", Минхо загадочно заулыбался, но сразу же продолжил: — Я ужасно сильно испугался! Побежал искать, смотрю… —А кот дома? — перебивает Чан, Минхо же на него шикает.  —Слушай внимательно. — вздохнул он, закатив глаза. — А там она к парню прилизалась. Мельтешит вокруг него, мяукает довольная, что удивительно. — Минхо взгляд в сторону отвел, замечая тень странную. — Ведь она самая нетактильная, так скажем, из всех моих кошек.  Чан, поедая рамен, исподлобья поглядывал на Минхо.  —Как думаешь…— но Минхо начал нахально повторять "тс", как будто издеваясь над Сиодой.   —Наоки, с набитым ртом не говорят. — посмеялся Ли.  Чан специально, демонстративно проглатывает быстро и салфеткой рот протирает.  — Как думаешь, может, это знак? — он одну бровь выгнул.  Минхо только отрицательно головой покачал.  —Да какой знак? Того, что я совсем долбаеб? — Чан не ожидал таких слов услышать со рта прилежного Минхо. — Так не пойдет.  —Знак, что человек твой. Уточню для особо… — он сверху-вниз на Минхо глянул. — Одаренных.  Оба рассмеялись, понимая, что это была простая шутка для разбавления атмосферы темной ночи, когда невесть что может может произойти в маленьком переулочке.  Жизнь, в принципе, непредсказуема. Ее очень легко оборвать да и другому человеку не составит труда забрать ее. Она одновременно хрупка, словно хрустальная ваза, и крепка, будто ствол многолетнего дуба; она необычна и однообразна; она красива и уродлива.  Она — единственное, что хоть немного подвластно человеку. А точнее, ее малая часть.  Чаще всего многие самостоятельно лишают себя такой возможности, как "жить". И понятно почему. Ведь жизнь часто несправедлива, трудна до предела, накалена неприятными страстями, уничтожающими людей насквозь.  Но это не повод умирать.  Чан уже давно это понял.  Поэтому смерть не страшна ему. Пред ее ликом дрожать смысла нет: это что-то само собой разумеющееся. Это невозможно предотвратить, так зачем жить в страхе перед неизбежным? Стоит наслаждаться каждым моментом, чтобы после вспоминать, какой же насыщенной была она… Жизнь.  —Вообще, не хочу об этом думать сейчас. — проговорил Минхо, принимаясь за рабочие дела. — Все-таки, скорее всего, им просто нравится его внешний вид. Ну, или другие факторы. Не вижу в этом ничего похожего на "знак".  По крыше ятая начали тихо постукивать капли дождя. Чан и заметить не успел его начала.  —Твой скептицизм даже самого великого фантазера заставит его принципы пересмотреть. — Чан глаза закатил, отставив тарелку в сторону. — Будь проще, Минхо. — смеется он весело.  Минхо фыркает недовольно. На этом их сегодняшний диалог и закончился. Чан не стал допытываться про дипломную работу Минхо, пусть и хотел.  Ли уважал любые слова и просьбы Чана, так как тот мог поступать иначе?  Чан и сегодня желает оставить больше, но Минхо снова подлавливает его на этом, пытается всунуть деньги обратно, но тот упрямее осла, оттого не сдается. На своем стоит.  И, несомненно, побеждает.  А дальше привычный путь домой. Только вот дождь не собирается успокаиваться.  Чана он особо не смущал. Самая малейшая проблема, из-за которой стоило бы волноваться, а теп более искать пути ее решения. Чан сегодня, как и обычно, зонт не взял. Мокнуть, конечно, не очень приятно, но это не ливень и, уж тем более, не гроза.  Но людей на улицах в разы меньше. Все поразбредались по домам своим, желая ощутить уют.  И снова взгляд на спине тревожит Чана.  Возможно, это были те сощуренные, хитрые очи вновь?  *･゜ﾟ･*:.｡..｡.:*･'Alibi'･*:.｡. .｡.:*･゜ﾟ･* Прогулка ночью — идеальная возможность для того, чтобы попробовать снова отпустить прошлое, кричащее изнутри так же громко, как и плач маленького дитя.  Но есть ли гарантия, что оно сможет быть отпущено? Что не вернётся вновь и не ударит сильнее метеора по Земле? Что позволит снова стать человеком?  Вернее не так, что сделает из самого настоящего чудовища хоть что-то человекоподобное.   А гарантии нет.  Оттого Чонин уже без всякой на то причины выходит на улицу, лишь бы мозги загруженные проветрить.  А после снова к работе возвращаться. Пытаться все уладить там, где с тобой считаются.  Там, где все невзгоды уже перестали быть страшны. Да и разве есть смысл бояться? По крайней мере, Чонин его не видел.  Он случайно, слишком сильно задумавшись, выбрался на Гинза, самую красивую, по мнению многих туристов, и яркую ночью.  Чонин ее всей своей душой ненавидел. Всегда старался обходить стороной, через небольшие закоулки, лишь бы не слышать этот доводящий до боли в ушах звук машин, их сигналок и всего подобного.  Но в этот раз потревожил его чужой взгляд, когда Ян попытался отвлечься телефоном и прибавившейся работой. Очи свои усталые он сразу направил в сторону чужого взора.  Сразу же в нужного человека попал. Не зря же горьким жизненным опытом Чонин наученный.  Строгость всегда присутствовала в его жизни. С самых чертовых пеленок.  Он оглядывает парня, уставившегося на него. И сразу же узнает того, чьи глаза закрывал, чтобы отвлечь от самого главного и заставить сфокусироваться исключительно на голосе мелодичном.  "И что же тебе правда нужно, Наоки Сиода или как тебя звать?" — с ухмылкой хитрой думает он, поглядывая на резко развернувшегося Чана.  Он знал.  Но явно не все.