Alibi

Обычная ночь воскресенья.  На улицах становится значительно тише, но это не умаляет активности людей-сов, резко решивших, что прогулка по сияющим от ярких фонарей районам — самая лучшая идея для успокоения души, жаждавшей чего-то.  Только чего? Скорее всего, умиротворения. Шумным днем его никак не добиться: повсюду были люди несуразные, слишком расторопные и не учитывающие комфорта других, разъезжали машины и мотоциклы, что, громко тормозив, пытались впечатлить кого бы то ни было. Это все совмещалось в огромный комок суматохи, становясь больше, сматываясь, будто клубок ниток, состоящий из сплошной головной боли. А, может, душеньке, заблудшей в нехватке ощущений, не было достаточно экстрима, недоступного из-за типа ее рутины? Некоторые яро желают получить его через азартные игры, ставя на кон все, что имеют, другие — меняют свою жизнь целиком и полностью, лишь бы скука не убивала изнутри. Не превращала человека в зомби с гигантскими синими кругами под глазами. И в ту ночь, пока один паренек мучился от кошмаров, резко пришедших в головушку светлую, а второй постепенно начал догадываться о проникновении "левого" человека в их ряды, кто-то прижимался к раме массивной фуры, стараясь не обжечься о ту же выхлопную трубу, что обдавала неприятным теплом пальцы, чуть ли не окаменевшие от длительной и крепкой хватки. Ноги сдавливали островатые края металла.  Почти что резали, но другого выхода не было. Не залезть же прямо в салон фуры, вырубить водителя и притвориться им, пока его туша будет валяться где-то возле веществ, которые они перевозят под видом плюшевых игрушек.  Это просто-напросто глупо и необдуманно.  А еще не в его стиле. Ведь даже сейчас на пояснице, запястьях (пусть одно было зажато значительно слабее второго, вынуждая держаться как можно крепче), шеи и лодыжках красуются крупные веревки, что не позволяли обессиленно свалиться на асфальт и быть раздавленным этой же фурой. Давнишний план перешел в этап исполнения. Жутко сложный этап исполнения. Нужно было лишь немного потерпеть эту достаточно сильную боль, которая распространялась по всему, пусть и подготовленному к подобным ситуациям, телу. В любом случае, он обязан был мириться с происходящим, ведь снизу – дорога, сверху – нагретый металл. Ситуация буквально безвыходна. Юноша хватался за те части рамы, где обжечься почти нереально, но опасность присутствовала.  Хотя от нее и невозможно избавиться. Она будто шла за парнем по пятам, пытаясь как-то наступить на ногу. Использовать ту самую ахиллесову пяту, надавить на нужные точки и, в конце концов, стереть из памяти людской, уничтожить. И это могло произойти очень даже легко. В любом случае ничего не изменить. Когда-то же смерть настигнет его. Если не сегодня, так завтра – терять все равно нечего. Щебень, что отскакивал от колес, изредка ударялся о сильные мышцы, по которым уже стекал пот от усталости и тяжести.  Но что поделать, когда это его любимая работенка. Было достаточно страшно, ведь камень мог попасть прямо по сонной артерии и тогда уже человека было бы точно не спасти. Волнение выражается в легкой дрожи, пальцы ноют все сильнее, но отпускать нельзя: пожить еще хотелось как-никак. Сердце стучит неимоверно быстро, будто из груди выпрыгнуть желает, и непонятно от чего именно. Возможно, из-за ужаса пред столь сложной и длительной миссией. А, вероятно, из-за интереса, что будоражил не хуже долгого ожидания каких-либо важных вестей. Но едут они чертовски долго. Терпеть становилось все сложнее и сложнее. Помогал, разве что, адреналин, распространившийся по крови и дававший дополнительные силы. "Суки, вы там чаевничаете мукой под носом или что?" – негодует парень у себя в мыслях. Он стиснул зубы и прикусил губу, которая даже немного кровоточила: не впервые пытается успокоить себя легкими болевыми ощущениями. Вены что на руках, что на шее становятся виднее из-за ужасного перенапряжения, на лице давно уже появлялись не капельки, а целые струи пота. По его расчетам, приехать на место они должны были быстро. Все-таки от края Шиногавы до Ото недалеко. Склад этот стоял прямо на окраине двух районов и был замаскирован под обычное, заброшенное, никому не нужное здание, состоящее из жалкого одного этажа и почти разваливающейся крыши. На въезде стояла табличка, в которой гласилось, что территория охраняемая, так что подростки, не желавшие получить штраф, не совались сюда. Лицам без определенного места жительства — в простонародье бомжам — это тем более было ненужно: есть места и побезопаснее.  Ведь у них и без того проблем по горло. Резко фура косит в сторону. Ускоряется, налетая прямо на яму.  Тогда сердце юноши чуть из груди не выпрыгнуло.  Разве могла его жизнь, полная приключений, ярких эмоций и интересных знакомств, закончиться где-то в лесу рядом с алкашами-наркоманами, лишь желавшими спрятаться под крылом Якудза, а попавшими в такую передрягу. Он успел миллионы раз извиниться за все грехи, помолиться Богам, являясь при этом атеистом, поблагодарить маму за то, что даровала ему эту еще иногда и сложную, местами невыносимую, но жизнь. Водитель — или кто бы то ни был — все-таки быстро сориентировался и выровнял руль.  Хотя уже не таким нелогичным и необдуманным казался вариант преследования на машине. Но вряд ли бы они не смогли заметить на полностью пустой трассе, окруженной лишь полем, еще одну машину. Эти люди, конечно, безрассудные идиоты, у которых не осталось практически ничего, но не до такой степени. Подобные мысли казались унижением даже для подобных, как они. Естественно, в каждой группировке есть то самое слабое звено, способное исключительно на выполнение простейших указаний, заданных вышестоящими людьми.  Начинать нужно же с низовьев, так? И вот именно к подобным смог проникнуть он. Бан Чан. Казалось бы, ничем не примечательный турист, не способный даже мухи обидеть. В основном простой любитель фланировать по улочкам, будучи в поисках интересных заведений, где бы можно было вкусно позавтракать, пообедать и поужинать, в общем, — приятно проводить часть своего холостятского досуга.  Но у любого человека есть свои скелеты в шкафу, и у Чана их было предостаточное, очень приличное количество. При том в прямом смысле. Его обязанности были именно таковыми. Но кто сказал, что эта работенка Чану не приносила своеобразного удовольствия? Правильно, никто не мог так утверждать, потому что это было абсолютно не так. Если одному человеку не нравится кончать с жизнями тех, кто принес намного больше пользы от своей смерти, то это совсем не значит, что второй будет придерживаться того же мнения. Все-таки у каждого свои принципы, ограничения или же установки. У кого-то они размыты, будто затуманены рано утром, оттого человек поступает странно, порой рискованно. А у особых индивидов —которых и настигала кара Бан Чана — они отсутствовали. От слова совсем. Но что уж поделать? Подобных не изменить. С ними спорить, как со стенкой драться, бесполезно. Не хочется из-за них жизненные силы израсходовать, нервировать себя, выливая излишние эмоции, словно некие отходы, в пустоту. А они ныне дороги: в сложной реальности не выжить без особой стрессоустойчивости.  Фура начинает медленно заворачивать на этот небольшой склад, находящийся где-то посреди нигде. Чан наконец-таки смог расслабить уставшие руки, ведь теперь максимум, что ему грозило, — это содрать нежную кожу с тыльной стороны ладони. Естественно, он все еще держался за раму, дабы никто не заметил странного движения под машиной.  Найдутся особо внимательные, а потом с ними разбирайся. Лишняя морока да и только. Пока что ему жизненно необходимо быть предельно аккуратным. Громкие диалоги приехавших нарушают идиллию тихой звездной ночи, интересного пения сверчков, шелеста колосьев и прекрасного вида на горы. Этот гнилой склад явно сюда никак не вписывался. "Первый спустился…— вздохнул Чан, постепенно отвязывая запястья. — Второй, хорошо…Чего ж вы все плодитесь. — он хмурится, не прекращая свой счет. — Быстро, видимо, не управлюсь. — Чан цокает. —Ладно, одной минутой больше – одной меньше. И не на такое натыкался". Но тут сзади раздается дополнительный топот, который поднимал пыль, а это лишь на руку Бан Чану. Конечно, не очень приятно, что потенциальных врагов становится все больше, но, с другой стороны, теперь парень мог без особых последствий упасть на землю. И разговоров, что возрастают по шуму в геометрической прогрессии, становится больше, а это значит, что никто не обратит свое драгоценное внимание на человека, которого здесь быть не должно. "Вы там друг на друге сидели?!" – удивленный взгляд бегает по чужим ботинкам. Чан насчитал уже двадцать одного человека, а они будто не заканчивались. Чудилось, что товара в грузовом отсеке не было. Его сместили сятэи . Ждать смысла особого не было, оттого Чан, наконец-таки отцепив первую руку, которую специально для этого и подвязал слабее, принялся за освобождение и остальных частей тела. Было жутко больно после пятнадцатиминутной дороги снова разминать пальцы, привыкшие к одному положению. Постепенно спускаясь на землю, готовясь к не самому мягкому приземлению, он еле слышно шипит. Непривычно чересчур. Тело ноет, но уже не так мучительно, как это было тогда, когда Чан цеплялся за чертову раму. Но следующие слова заставляют парня замереть. —Подожди, чувак, я обувь вытрясу! —молвит какой-то доходяга, а второй только ждет да придирается.  —А ты в машине не мог? Всем похер на ее чистоту…— он пинает камень, который пролетает слишком рядом с лицом Чана.  Шок вперемежку с недовольством засияли на обычно спокойном при подобных обстоятельствах лице. Но сегодня все с самого начала шло не по плану. "Блять, не поверишь, парень, я такого же мнения!" — Чан хмурит брови и толкается языком за щеку.  Приходится сглотнуть слюну из-за нахлынувшего волнения. Дыхание сбилось.  Его сейчас увидят? А что будет дальше? Окружат? Заставят говорить при помощи пыток? Убьют? Нужно было в срочном порядке что-то предпринять: закончиться все может плачевно. Этого ой как не хотелось. Хорошо, что оставался козырь в рукаве Бан Чана. В стрессовой ситуации его мозг начинал работать намного быстрее, ведь он не раз и не даже два попадал в них. Стоит лишь вспомнить тот день, когда на Чана натравили двух огромных овчарок. И ничего. Остался живее всех живых.  Выкрутился, точно ловкая мышка из лап кота.  Молниеносно цепляясь за раму, он просто искренне надеется, что нагнувшийся мужчина не заметит веревки, что свисали с некоторых отступов.  Чан не успел бы их убрать никак. Даже если бы сильно захотел. "К черту, если что сразу начну исполнение дополнительного плана", — Чан нервно кусает щеки изнутри, зажмуривает глаза карие, ожидая самого худшего исхода. Этот план заключался в атаке всех присутствующих и угрозах их жизням. —Ну не мог я…— вздыхает тяжело первый, по всей видимости, не придумав достойного оправдания. — Подожди…— и сердце Бан Чана забилось неимоверно быстро.  Неужели этот сятэй так внимателен?  А вдруг Чан ошибся и это вовсе не самое слабое из криминальных звеньев данной Якудза? Но как он мог промахнуться? Такого не может быть! По его принципам, у частных детективов нет права на даже одну оплошность. Секунды до ответа не тянулись, а ажно ползли, словно противные селезни, не привыкшие к скользкой поверхности. Чан то сжимал, то отпускал уставшие ладони. Еще пару минут и он точно не выдержит. —А босс разве не говорил нам перепроверить машины? —он наконец-таки поднимается, попутно натягивая ботинок.  —Говорил, но я решил оставить все на завтра…— они начали отходить, что не могло не радовать до ужаса вымотанного Чана. Услышав, что топот значительно отдалился, он обессиленно упал на землю. Рваные вздохи срывались с пухлых, чуть красноватых от размазанной крови и постоянных укусов, губ. Они обветренные, с заметными ранками, и все из-за чертового бесспокойства.  Стресс, как обычно, очень велик. И Чан к нему, казалось, никогда не привыкнет. Хотя это и невозможно. Его работа была уже синонимом к фразе "постоянная трата и без того не хватающих нервов". Не время себя жалеть. Нужно вылазить из-под фуры: неизвестно, когда еще выдастся возможность. Скоро они должны будут разбирать дополнительный товар.  Как говорится, сейчас или никогда.  Чан находится в позе планки, но именно в ней было удобно передвигаться. Не слишком высокой была фура. Достаточно быстро он оказывается за грузовым отсеком, начиная разминать свое почти полностью замлевшее тело. Пришлось еще и края штанов, грязных из-за песка, отряхнуть.  А то негоже появляться в таком виде и доказывать, что это он тот самый "теневой герой", который помог им и работу (пусть для многих не самую желанную) сохранить, и жизнь.  Ветер щекочет белую, словно фарфор, под лунным светом кожу, которая контрастирует с выразительными карими глазами, что на солнце оттенком янтарным отдавали.  На улице в данный момент красиво. Хотя и немного холодно. Но так всегда ночью, несмотря на сезон.   А, возможно, этот самый холод был на нервной почве. Чан особо не задумывался над этим. Страх страхом, а наступать-то нужно было. Что он, новичок без малейшего опыта? Но почему-то эта миссия казалась началом конца. Хотя загадывать на будущее — пустая трата времени. "Сейчас!" — думает он, слыша, как сятэи начинают закрывать массивные двери, являвшиеся единственным входом в это помещение. План был прост, но действителен, как швейцарские часы. Состоял он из трех пунктов: проникнуть, надавить на чувства долга, вступить в чертову Якудза.  Нет, ничего не "просто".  Если первые два пункта выполнимы, то третий из ряда вон выходящий.  Но то безумие, что было начато, уже не остановить.  Все сверчки в миг замолкают, стоило только Чану не заскочить, а прямо-таки залететь в данный склад. Не медленным же, вальяжным шагом заходить к его потенциальным убийцам. Хотя они точно не самые сообразительные или же сильные. И почему только оябун так не заботится об их сохранности? Он плевал с высокой колокольни на это звено? Так почему же подле себя держит? Слишком большое количество вопросов, на которые ответа в ближайшее время он не дождется. Так даже лучше. Чем меньше знаешь, тем крепче спишь. Пусть и не в случае Чана. Конечно же, его замечают, но их реакция рядом не стояла со скоростью работы мозга Бан Чана. Собираются только члены группировки быстрее дверь прикрыть, взглядом незнакомца проедают, покрикивают друг на друга… Но это не помогает.  Бан молниеносно хватает одного из их братьев . Выхватив из его кобуры пистолет, Чан подставил его к макушке бедного паренька, которому, по виду, только недавно восемнадцать стукнуло. И обезвредил, и взял заложника — план-капкан.  —Если двинешься…—Чан, мило улыбаясь, убрал волосы неизвестного сятэя за ухо и уже громче проговорил: — Выстрелю. Взглядом Бан Чан оценивает помещение. Впрочем, что снаружи, что изнутри — одна картина. Уродски прогнившее дерево, на котором в некоторых местах виднелась плесень, а под ногами — грязная земля: что-то, похожее на плитку, от туда повыносили. — Фу, — тянет Чан, пока на него поднимается все больше пистолетов и ножей. — Вы нормальные тут наркоту хранить? Отнюдь не стерильные условия, а вы потом еще и продаете ее… Испуганные взгляды, что старались выражать силу и превосходство над их единственным соперником, быстро сменились вопросом: "Откуда он знает?" Сятэй, находящийся в хватке Чана, негромко кряхтел от его руки, что постепенно усиливала обхват "треугольник" когда человек захватывает шею через руку соперника, соединяет свои руки и оказывает давление плечом. —Отпусти его! — выкрикивает один из членов группировки, при этом заикаясь, а Чан смеется. — Т-ты чего смеешься?! Я тебя при-пристрелю! Бан Чан только вздыхает, опираясь об уже захлопнутую дверь. Пришло его время блистать. — Смешные какие…— он все держит пистолет возле виска сятэя, что вот-вот и потеряет сознание. — Ладно, к сути, вы мне кое-что задолжали за длительную помощь, так что опустите пистолеты. "Хотя к хренам они вам, если вы их держать не умеете".— отрицательно качает он головой. Ужасный уровень подготовки, но это лишь делает их более уязвимыми, что не может не радовать. Не зря Чан терпел ту боль, пока хватался за раму фуры. И все-таки они выполняют команду незнакомца, по-видимому, поняв, что стоит изначально выслушать. Только парочку сятэев все еще хватались за свои ножи от любого движения Чана. —Что же…— он отпускает бедного паренька, что, падая обессиленно на пол, пытается набрать как можно воздуха. Так, будто бы Бан Чан подержал его не пару жалких минут, а час. —Если это не что-то стоящее, то мы нападем! — гордо поднимает голову один из стоящих сзади. Подняв руки в знак капитуляции, отчего большая часть группировки в ту же секунду схватилась за их припрятанное оружие, Чан, двинув головой, дабы убрать блондинистую волосинку с глаз, промолвил: —Да что вы, мальчики, — взгляд бегает по всем присутствующим в этом смердящем сыростью помещении, — не стесняйтесь, раз уж такая пляска, нападайте, но только по одному. — смешок срывается с губ. — В общем, сегодняшний договор с крупным поставщиком организовал вам я. — не церемонясь, произносит Чан, поглядывая на парнишку, которого он ловко заломал, а тот зверьком злым на него смотрит.  Будто убить хочет, но разве это страшно?  Перешептывания по помещению разносятся быстрее ветра, а самый смелый мужчина средних лет выходит вперед.  —И как ты это докажешь? — он складывает руки у груди и ухмыляется.  Мол поймал незнакомца за хвост.  Только это больше по части Чана.  —Легко. — усмехается Бан. — Общая стоимость всех этих коробок составляет тридцать тысяч долларов, но поставщик хотел продать вам эту дешевую хуету втридорога. —улыбка расползается по лицу, ведь это была правда.  Чан прекрасно знал общую стоимость этих наркотиков: не раз ловил преступников при попытке их продать. Тогда-то ему и поведали настоящую цену.  —Но это еще ничего не значит, где договор? — сятэи становятся смелее, начиная поддакивать своему соратнику.  А Чан глубоко вздыхает.  —Он у тебя на руках, дубина, посмотри имена внимательнее. — Чан касается ладонью лба. — Почему вы такие идиоты, а вот если ваш босс… —Да, их босс? Что он должен узнать? — звонкий голос раздается сбоку, непозволительно близко, оборвав Чана на полуслове. И от него все сятэи шарахаются назад. Атмосфера этого и без того уродского, разваливающего помещения становится намного тяжелее. Будто на спину всем взвали целый валун. Холод муршками пробегает по телу, заставляя всех вздрогнуть.  Но Чан держался стойко. Он не двинулся ни на шаг. Даже назад не глянул. Будто человек, от которого все перешептывания в миг стихли, совсем не был для него приоритетом.  Впрочем, Чан решил, что это просто кто-то стоящий чуть выше по их иерархии, оттого должного внимания ему и не уделял.  Он же и понятия не имел, чьи лисьи глаза сейчас впивались в его спину.  —Что работа их недобросовестна. — вздыхает Чан, пока сятэй, проявивший хотя бы кроху смелости, сделал два шага назад.  Но почему некая змея словно душит его?  Почему тяжело становится говорить свободно?  —Вот оно как…— вздыхает парень, находящийся уже спиной, и хочет только Чан повернуться, как его глаза закрывают ладонями. —Но я не думаю, что это Ваше дело.  И только сейчас кулаки Чана сжимаются. Он понимает, что двинуться не может, потому что чужие ладони в любой момент могли навредить ему.  —Нам выстрели… — начинает было один из членов группировки, достаточно молодой парнишка, но старшие сразу же пытаются заткнуть его.  —Мои подозрения оправдались.  И сердце Чана стучит неимоверно быстро. Казалось бы, что пульс ушел за сотку, но смерть все не настигала его.  Пусть ее ладони и оказались на ярких очах.  Только вот ночь не выражала их яркий свет.  —Что же, уважаемый, Вам нужно нечто? Что Вы хотите получить? — от одного только присутствия этот юноши тело горит, а его дыхание, пахнущее дорогими сигаретами, оставляло ожоги. —Может, деньги? Или же новую машину? Работу? — он улыбается. — А вас всех… — он вздыхает. — Я научу, как правильно принимать помощь. Чан сглатывает слюну, понимая, что все идет почти что по его плану. —Я хочу вступить в вашу группировку. — молвит он, складывая руки у груди.   И искренний смех со спины заставляет всех резко вздрогнуть, отойти снова назад, попытаться спрятаться за коробками или даже провалиться сквозь землю.  Почему этот парень так пугал? —Вы серьезно? К черту, — он усмехается, все же опуская руки с глаз Чана. Хочется обернуться. Присутствует огромное желание узнать того, кого все так боялись. От чьего голоса шарахались. Но тело будто парализовано. То прикосновение — яд гадюки, медленно убивающий все, находящееся внутри. Оставалось ждать появления симптомов. — Жду через месяц здесь же, если не передумаете. — тон его становится намного спокойнее, а, вернее сказать, холоднее. Эти смены эмоций поражают.  Неимоверно заводят игривую душу.  И тихие удаляющиеся шаги перестают быть слышны. Чан обернулся, как только обстановка более-менее восстановилась, а все сятэи принялись к разбору товара.  Растворился, будто и не было этого парня здесь.  Кто он?  Почему его присутствие так будоражит?  Почему сумасшедшая ухмылка вновь возникает на лице Чана?  Совсем скоро все ответы на вопросы будут найдены, только если лис не обведет волка вокруг пальца.   Но самое главное, что план был выполнен, пусть немного не так, как хотел этого Чан.