Леска

      Со стороны Повелитель Ветров выглядел совершенно беззаботно и невинно. Одна его рука лежала на пиршественном столе, а второй он, судя по всему, опирался на своё же колено — по крайней мере, по его виду никто не мог бы заподозрить иного. Цинсюань весело болтал с товарищами — разве что жестикулировал чуть меньше обычного.       А вот расположившийся рядом с ним Владыка Земли выглядел немного странно. Вопреки обыкновению, сидел он беспокойно, будто из лавки торчал гвоздь. Но зато лицо его столь старательно выражало невозмутимость, что это само по себе наводило на подозрения.       — А что он не так сказал? — удивилась Сян Мэйли. — Конечно, я бы не упустила такого служащего! Помните, три года назад я попала аж на седьмое место на Празднике Фонарей? Всё благодаря Цинсюаню! Это он придумал то коронационное платье, которое я показала во сне будущей императрице! Потом она появилась в нём на церемонии, и вся страна буквально заболела шёлком — все мечтали о подобном! Мне молились и модницы, и портные, и производители тканей, и заводчики шелкопрядов... И всё из-за одного платья — а ведь Сюань-эр его находу придумал, потехи ради! С таким сотрудником мой дворец точно обосновался бы в первой десятке навсегда...       — А как же я? — с наигранной обидой протянул Чжу Юншэнь.       — Тебе лишь бы развлекаться! — вздохнула барышня. — Я не позволю закопать такой талант ради твоих дурацких розыгрышей!       — А с чего вообще у вас начался разговор, что я лишусь способностей? — с улыбкой уточнил Цинсюань.       — Мы спорили, предполагает ли твой способ самосовершенствования... Как бы сказать... — Бог лесов крутил пальцами в воздухе, пытаясь припомнить забытое слово.       — Телесную неприкосновенность, — подсказал Лю Вэньмин, чуть покрасневший то ли от смущения, то ли от вина.       — В точку, Лао Вэнь! — похвалил его друг, не заметив, как тот скривился от неправильного обращения. — Всем очевидно, что вы с Владыкой Земли занимаетесь...       Он замялся, вновь сделал жест, как бы запрашивая ещё одну подсказку у бога транспорта, но тот демонстративно отказался прийти на помощь. Богиня шёлка тихонько посмеивалась, глядя на их затруднительное положение — с неё, как с барышни, спросу не было.       — Чем же таким мы занимаемся? — наигранно удивился Цинсюань, изображая непонимание. — Как думаешь, Мин-сюн?       У возлюбленного бога ветра вид был отсутствующий, он вздрогнул, когда к нему обратились, и вместо ответа лишь протяжно выдохнул.       — У тебя есть версии? — Во взгляде юноши блестело озорство, а Владыка Земли как будто заволновался.       — А... А о чем мы говорим вообще? — растерянно пробормотал золотоглазый бог — судя по всему, он пропустил беседу мимо ушей.       — Мин-сюн, ты меня не слушал! — притворно обиделся Повелитель Ветров. — Мы говорили о совершенствовании!       — Парном? — севшим голосом уточнил Мин И. Казалось, ему совсем худо, но Цинсюань будто нарочно не замечал состояние любимого.       — Точно! — щёлкнул пальцами Покровитель Лесов. — Но, если вы совершенствуетесь вместе, выходит...       — ...Что моим духовным силам ничто не угрожает! — рассмеялся юный бог, и к нему присоединилась остальная компания, включая красного до кончиков ушей Лю Вэньмина, который исподтишка поглядывал на Сян Мэйли гораздо чаще, чем предполагали приличия.       Не засмеялся только Мин И, но Цинсюаня это не тревожило — он прекрасно знал причину этого состояния. Рука расшалившегося юного бога лежала вовсе не на собственном колене, а незаметно ласкала любимого под одеждой. Повелитель Ветров завёлся ещё во время постановки — когда мужчина, игравший бога воды, оставил "влюбленных" наедине, актеры несколько увлеклись, изображая страсть, которой не помеха ни возраст, ни пол. Вопреки ожиданиям, Уду не закрыл занавес — Цинсюань решил, что брат усвоил прошлогодний урок, когда выложил целое состояние за прекращение пьесы, а её в итоге всё равно показали.       — Неплохая история... Видно, что автор разбирается, — усмехнулся Мин И, закусив губу вместе с серёжкой — жест последнего негодяя, который провоцирует возлюбленного при всём честном народе, как считал Цинсюань. Впрочем, его и не требовалось особенно провоцировать — рядом с золотоглазым соблазном он вспыхивал от одного взгляда, вспоминая, что темная бездна нереализованного желания никуда не исчезла — лишь притаилась за дверью и ждёт момента снова поглотить его. Стоило только чуть замешкаться с близостью — и снова тьма, снова мучение, как в те невыносимые месяцы, когда он только смотрел и не мог касаться... Повелитель Ветров наслаждался этой страстью, но в то же время ждал, когда она хоть немного утихнет, чтобы иметь возможность в полной мере оценить личность любимого, разглядеть его душу без слепящего тумана похоти. Ведь не может же он так гореть целую вечность... Или может?       — Это написал Сун Сифен — помнишь его? — отозвался Цинсюань. Смущённый юноша на сцене напоминал, с какого волнения и неловкости у них всё началось. Богу ветра казалось забавным — неужели он сам выглядел таким растерянным?       — Из храма Цзюйяна-в-платье? — удивился Владыка Земли. — Тогда понятно, почему я тут такой... Чрезмерный.       — О, ты не видел, что ещё он написал про нас! — засмеялся бог ветра. Помимо воли в голову тут же полезли моменты из книжки — самые развратные и сладкие. Тело отреагировало однозначно: у хмельного небожителя возникло желание утащить Мин-сюна с праздника или ещё лучше — наброситься на него прямо за столом.       "Ни в одной книжке не опишут разврат, который творится в твоей голове," — укорил себя юноша, но без особой строгости.       — Хм, надо будет ознакомиться... Вдруг почерпну пару идей, — задумчиво произнес бог земли.       — Мы можем вместе почитать, — интригующе предложил Цинсюань, которого уже начинало нести, и лишь присутствие Уду заставляло соблюдать хоть какие-то приличия.       Внезапно вспомнив про брата, Повелитель Ветров огляделся и обнаружил, что место гэ пустует, как и генерала Пэя. Забеспокоившись, юноша связался с главой семьи Ши по духовной сети: брат ворчливо сообщил, что ему сделалось дурно от вина, он ушёл в свои покои, о нём позаботятся... И вообще, "сиди там на своём пиру, что за манера людей донимать!"       У Цинсюаня в хмельной голове тут же возникли подозрения касательно того, как именно Мингуан "заботится" о его старшем братце, но юноша тут же отмёл эти мысли, решив не судить других по себе. Зато, раз уж глава семейства не следит, можно позволить себе некоторые вольности и позаботиться о Мин-сюне...       "Что ты творишь?.."       "Ты сам учил меня сдержанности... Вот и покажи мастер-класс!"       Юный бог не стал требовать от возлюбленного покинуть первый в его жизни праздник Фонарей, но и руки при себе не удержал — простой наряд Владыки Земли очень располагал запустить их поглубже, лаская под столом нарочито медленно и сладко.       Цинсюаню нравилось, что Мин И позволяет творить с собой такое, нравилось, как он пытается держать лицо, нравилось чувствовать его возбуждение под своей ладонью и делать вид, будто ничего не происходит... Впрочем, влечение — обоюдоострый меч. Сам юноша заводился едва ли не больше, чем возлюбленный, уже предвкушая, как отдастся в его большие руки, примет в себя эту твёрдость, подставит шею зубам... Весь зацелованный и искусанный, будет изнемогать от удовольствия...       "Ты ненасытный, как демон Чёрных Вод! Только тот наесться не может, а ты не можешь..." — укорил себя небожитель. Конечно, он понимал, что вечно голодный демон — это просто метафора морской пучины, а не указание на то, что в море буквально живёт тип, который всё время что-то жрёт, но уж очень удачное вышло сравнение.       "Если это в самом деле так, их с Мин-сюном надо познакомить," — подумал бог ветра и улыбнулся своему остроумию.       "Интересно, у меня получится заставить его кончить прямо здесь?" — Мечты юноши вновь свернули на кривую дорожку, когда он услышал, как любимый маскирует за кашлем стон удовольствия.       — Ой, Мин-сюн, ты должен попробовать этот соус! — Бог ветра окунул кончик пальца в пиалу и поднёс к губам несчастного Владыки Земли, зная, что того возбуждает чувствовать пальцы во рту. Мин И, прожигая юношу золотым взглядом, принял угощение — небожителя пробрало мурашками от развратного прикосновения языка, скользнувшего вдоль пальца в очень знакомом, многообещающем движении. Сидевшие рядом друзья уже откровенно посмеивались над этими игрищами.       — Владыка Земли И, Повелитель Ветров Цинсюань, — увлечённая друг другом, парочка едва не свалилась с лавки, услышав приветствие.       Вечер уже перешёл в ту неформальную фазу, когда все шатались по павильону, как хотели, забыв про субординацию. И к их части стола жизненными ветрами пригнало белоснежный айсберг — самого императора.       "Зараза, надо встать, а мы оба возбуждены! — запаниковал Повелитель Ветров. — А у Мин-сюна ещё и одежда не в порядке!"       — Сидите, прошу вас, — улыбнулся Цзюнь У заметив порыв подняться. Он занял пустующее место напротив — Сян Мэйли весьма кстати убежала с кем-то пообщаться.       — Ваше Величество, — Цинсюань приветствовал верховного бога войны, как родного, обрадовавшись, что избежал конфуза. Шальной от вина и страсти, юноша решил не прерывать своей забавы и посмотреть, как Мин-сюн станет соблюдать этикет.       "Ты за это поплатишься" — прозвучало по духовной связи.       "Жду с нетерпением" — отозвался маленький нахал.       — Я хотел лично поздравить вас обоих, — продолжил Цзюнь У.       "Неужели ему есть дело до того, что мы стали парой?" — невероятно удивился Цинсюань.       — Повелитель Ветров так высоко поднялся в этом году, — продолжил император, и юноше стало стыдно — он уже успел забыть про эти фонари, ведь самым важным событием года стало для него совсем другое. — Это по-настоящему выдающееся достижение!       — Благодарю, Ваше Величество! — поклонился бог ветра, но полностью на этих словах сконцентрироваться не мог — горячая твёрдость под рукой и чуть участившееся дыхание занимали его куда больше.       — И Вы, Владыка Земли, хоть и не попали в первую десятку, показали блестящий результат для божества, что не занимает должность и четырех лун, — продолжил Цзюнь У, не замечая затруднений Мин И. Или делая вид, что не замечает.       — Для меня честь быть отмеченным Вами, император, — проговорил золотоглазый бог, выдержав идеальный градус почтения без уклона в подобострастие. Голос его звучал ровно — дрожь мог уловить лишь Цинсюань, чувствительный и знающий своего Мин-сюна достаточно близко. Повелитель Ветров видел в его выдержке вызов, пробуждающий азартное желание испытывать её дальше.       — Думаю, и за мой успех следует благодарить Повелителя Ветров, — церемонно продолжил бог земли. Цинсюань невольно отметил, что он общается с верховным божеством практически на равных, и это не вызывает ни у кого из присутствующих ни малейшего диссонанса. — Я бы никогда не достиг вершины без него... Он помог мне по-настоящему глубоко войти в курс дела и найти в работе истинное наслаждение.       Означенный Повелитель Ветров стал цветом, как свадебный наряд, Лю Вэньмин с трудом сдерживал смех, а дурной Покровитель Лесов уже рыдал у него на плече — впрочем, он так часто хохотал по самому пустяковому поводу, что никто уже не обращал на него внимание. Цинсюань несколько устыдился своих провокаций, но не настолько, чтобы прекратить — тем более, что Мин И, делая вид, что удобнее устраивается на скамейке, несколько раз толкнулся в ладонь. Сложно было вообразить более явный сигнал продолжать.       Владыка вновь не повёл и бровью в ответ на двусмысленный комментарий и предложил премировать дворец Ши, они начали обсуждать это, потом поговорили о новой резиденции бога земли — о том, как удачно он распорядился выделенными на обустройство средствами... Юноша восхищался Мин И, его выдержкой и уверенностью, но вместе с тем испытывал непонятный страх. Они с Цзюнь У выглядели... В них чувствовалось какое-то внутреннее сходство — жуткое сходство. Будто две стихийные силы, два гигантских чудовища нацепили маски людей и изображают мирную беседу за одним столом.       "Правильно брат говорит: дураку дурное мерещится! — осадил себя Повелитель Ветров. — Откуда ты вообще взял эти глупости? Два добрых небесных бога на празднике фонарей — а ты вдруг перепугался и думаешь о каких-то чудовищах..."       Пока Небесный Владыка выражал сдержанное восхищение Сжатием Тысячи Ли, кто-то легонько потрепал Цинсюаня за плечо. Юноша оглянулся, вынужденно отпустив Мин-сюна, и обнаружил позади себя принцессу Дие Доу.       — Ваше Превосходительство уделит несколько минут этой недостойной? — промурлыкала она.

***

      Как оказалось, богиня эротической литературы побеспокоила Повелителя Ветров из-за пьесы. Дева высоко оценила произведение и вознамерилась пригласить автора работать в свой дворец. Однако, поскольку Сун Сифен служил жрецом бога ветра, Дие Доу сочла вежливым сперва поинтересоваться, не имеет ли он сам планов на последователя. Цинсюань охотно дал согласие, порадовавшись, что судьба озорного писателя устроилась наилучшим образом. Он и сам подумывал прибрать его к себе, но небезосновательно опасался, что Уду не даст бедняге жизни. А вот портить отношения с Линвэнь, причиняя неприятности её фаворитке, Повелитель Вод не станет, поэтому Сун Сифен под её покровительством сможет сочинять свои истории, сколько душе угодно — а там, глядишь, и на Верхние Небеса вознесётся.       Когда юноша вернулся к столу, Мин И уже не было. Ребята лишь развели руками — мол, попрощался и ушёл, как только верховный бог покинул их компанию, ничего не передал...       Сердце Цинсюаня сжала тревога. Что-то случилось? Мин-сюн обиделся, что любимый оставил его? Или за выходки под столом? Духовная сеть молчала.       Юный бог наскоро распрощался с друзьями и поспешил прочь, здраво рассудив, что стоит сначала заглянуть во дворец Мин И.       "Если что-то потерял — первым долгом ищи на своём месте! Ты, конечно, никогда ничего на место не кладёшь, но не все такие!" — когда-то наставлял его Уду, и бог ветра в кои-то веки решил последовать совету.       Однако стоило Цинсюаню выскользнуть из освещённого павильона в сумрачный сад, крупные руки схватили его, зажимая рот, утягивая в темноту — юноша не успел издать ни звука. Но испуг его длился лишь миг, сметённый волной знакомого речного запаха.       — Я же говорил, что поплатишься, — обожгло ухо жарким шёпотом, и подутихшее было возбуждение всколыхнулось с новой силой.       "Сейчас он утащит меня в свой дворец, тут как раз недалеко, а потом..."       Но юный бог ошибся — его прижали к задней стене павильона, в полумраке вспыхнули золотые глаза, совсем близко... Сердце Цинсюаня отчаянно заколотилось. Вспомнилась гостиница города Ли, когда Мин-сюн точно так же прижал его к стене, а он начал нести чушь про серёжку... Только теперь юноша точно знал и сам — не мешает, только ещё слаще с ней целоваться. И немедленно убедился в этом вновь — словно в компенсацию за тот несбывшийся поцелуй в его губы впились с ненасытной жаждой, проникая языком так глубоко, откровенно и настойчиво, будто хотели взять таким способом. Цинсюань думал о том, что готов целоваться с Мин И целую вечность. Порой ему казалось, что он одних только поцелуев хватит, чтобы достигнуть вершины. Во всём этом юному богу виделась какая-то магия — странная, приятная, но, пожалуй, тёмная. Нежный яд, притягательная песня сирен — но даже возможная гибель казалась не такой уж большой ценой за возможность вкусить этот дурман.       — К тебе или ко мне? Давай скорее, — лихорадочно шептал Цинсюань, задыхаясь поцелуями.       — Размечта-ался, — прошипел в ответ Мин И, распахивая одежды любимого, чтобы добраться до наготы. — Прямо здесь!       — Но, Мин-сюн, — вспыхнул юноша, неловко пытаясь вырваться и запахнуть обратно всё, что уже распахнулось. — Здесь же люди ходят!       — В зале тебя это не смущало, — резонно ответил бог земли, жадно целуя шею партнёра. Большая рука тем временем завладела напряжённым достоинством юного божества, поэтому ответом был лишь рваный вздох. Повелитель Ветров лишь беспорядочно цеплялся за черные одежды и волосы, бился в его руках, с трудом сглатывал стоны... Он почти уже покорился — влечение полыхало так жарко, что юноша готов был на любые условия, лишь бы получить своё. Более не человек и не бог — лишь струна в танцующих руках, которым дозволено всё, что заблагорассудится. И так каждый раз — клялся себе, что сдержится и не потеряет больше рассудка, но покорялся, подчинялся, плавился, глупел от влечения, забывал приличия...       — Поверить не могу, что ты взял масло с собой на пир! — воскликнул Цинсюань, когда из черного рукава появился знакомый флакон.       — А ты надел наряд без завязок и браслет с колокольчиком, — парировал Мин И, тщательно покрывая свою кожу ароматной жидкостью. — Мы оба не святые.       С этим юноша не мог не согласиться, впуская в себя пальцы и едва удерживая стон. И всё же не удержал, когда понял — это не просто ласки, а подготовка.       — М-Мин-сюн, — умоляюще пролепетал он, задыхаясь. — Пожалуйста, пальцами!       Он был уверен — тихо это делать точно не сможет. Если ласки руками был хоть какой-то шанс выдержать, то...       Однако плотоядная усмешка сказала Цинсюаню: расплата неизбежна. Когда Мин И вытащил пальцы, чтобы заменить кое-чем посерьёзнее, юноша попробовал вырваться, как-то оттолкнуть, но, разумеется, не преуспел — да и не хотел, по большому счёту.       Его подняли на руки, словно он ничего не весил, а затем...       — Мин-сюн, стой, вытащи! Вытащи, много! — запаниковал бог. Слишком трудно оказалось принимать его прямо так, навесу, когда собственная тяжесть вынуждала буквально насаживаться на возбуждённый член. Да ещё и после торопливой чисто символической подготовки... Слишком горячо, слишком тесно, слишком ярко...       В ответ Цинсюаню милосердно дали передышку, чтобы немного привыкнуть, а возражения прервали очередным глубоким поцелуем, который окончательно примирил его с происходящим. Юношу поражало, как запросто Мин-сюн держит его, ведь, несмотря на внешнее изящество, Повелитель Ветров был крепким и развитым юношей — совсем не такой пушинкой, как казалось со стороны.       Он обнял любимого ногами, всё ещё дрожа — ощущения оказались почти невыносимыми. Но, когда Мин И начал двигаться, юноша осознал, что рано обрадовался. Член заполнял его изнутри, входил глубоко и безжалостно — ни отстраниться, ни увернуться... Но каждое движение — по всем чувствительным местам, и с точки зрения сохранения тишины это оказалось куда хуже боли. Боль Цинсюань стерпел бы молча, а вот молчать, когда настолько хорошо, ещё не научился — да и не учил никто, ведь Мин И так любил его стоны... А теперь сам же изводил — брал так, чтобы бог умирал от удовольствия, держал так, чтобы член юноши оказался зажат между горячими телами и при каждом движении тоже получал свою порцию ритмичных ласк, целовал так, чтобы не хватало воздуха — и только это помогало молчать.       Цинсюань практически впал в транс — по лицу текли слёзы, тело сгорало до углей, стоны рвались из груди, от запаха реки и родного тепла плыло сознание... А сердце трепетало от страха быть обнаруженными — и тайного острого желания, чтобы застали, чтобы увидели, узнали, завидовали... Тянуло слишком сильно, чтобы всерьёз волноваться о таких мелочах, как репутация.       Однако когда из павильона вышли какие-то небожители, бог ветра всё равно занервничал и вновь начал вырываться. Одно дело фантазировать, другое — и впрямь заниматься этим в присутствии посторонних.       — Тс, — приказал золотоглазый негодяй, прижал Цинсюаня к стене и высвободил одну руку. Юноша не разглядел, что за заклятие мелькнуло золотой вязью на крупной ладони.       "Он пытается нас спрятать? Но это же боги! Скрыться можно лишь от тех, кто слабее.... Не разгляжу, кто это... Но, судя по силуэтам, в доспехах... Боги войны! Нас сейчас обнаружат!"       Повелитель Ветров снова забился в объятиях Мин И (это привело к такому всплеску удовольствия, что чудом не закончилось оргазмом), но тот всё же удержал беднягу на месте.       Божества, вышедшие в темный сад, прошли мимо парочки, как мимо пустого места, хотя находились буквально на расстоянии вытянутой руки.       "Это же Цзюйян и Сюаньчжень! — поразился юноша. — Неужели они нас не видят?!"       — Веди себя тихо, — прозвучало на ухо. — Нас не видно, но слышно...       "Как тебе хватает сил укрыть нас от столь могучих божеств?" — хотел спросить удивленный Цинсюань, но вместо этого прошептал:       — А можешь сделать, чтобы не слышно?       — Могу, но не буду, — прозвучал ответ на самой границе восприятия.       "Негодяй, и духовную связь отключил!" — возмутился про себя юноша.       — Ты что-то сказал? — сварливо поинтересовался у спутника Цзюйян. — Я не расслышал из-за хера во рту!       — Так выплюнь! — огрызнулся Му Цин. — А то у тебя уже глюки начались! Я не произнёс ни слова!       — Я уверен, что слышал шёпот! — оглядываясь по сторонам, настаивал Фэн Синь. Своим инстинктам он верил больше, чем Сюаньчженю на слово.       Словно провоцируя всё-таки выдать себя, Мин И снова начал двигаться, и Цинсюань был вынужден вцепиться зубами в черную ткань на его плече.       "Боги милостивые, не хватало ещё кончить в их присутствии!" — с ужасом думал юный бог, но тело его плевало на уместность, переливаясь оттенками возбуждения при каждом толчке внутри. Он молился, чтобы проклятые боги войны поскорее убрались восвояси, пока стоны ещё возможно сдерживать.       — Не надо придумывать нелепые отговорки, — категорично произнёс Му Цин, закатив глаза. — Или я потребую свою плату прямо сейчас!       Цзюйян чертыхнулся и дёрнул природного врага за рукав. Повелитель Ветров был уверен, что генералы подерутся, и уже готовился проститься с романтической атмосферой, ведь драки и ругань — не лучший аккомпанемент для занятий любовью.       Но вышло иначе. Фэн Синь припал к губам ненавистного соперника, а тот не просто не оттолкнул — наоборот, вцепился в него влюбленной кошкой.       "Ох, что творится в небесном саду! Вот развратники! — подумал юный небожитель, который сам занимался в тот момент гораздо более непристойными вещами. — А я ещё переживал, что нас с Мин-сюном будут осуждать..."       — Да не кусайся ты, — пробормотал Цзюйян в поцелуй.       — Буду делать, что хочу! — азартно отозвался Му Цин. — Ты проиграл состязание фонарей, в этом году я сверху!       — Эй, а как же... — запротестовал Фэн Синь, но его нетерпеливо перебили:       — Кроме тех девятнадцати раз, что я тебе задолжал, я помню!       Цинсюаня разобрал смех. Он прямо представил, как генерал Сюаньчжень скрупулёзно записывает в конторскую книгу, сколько раз, в каких позах и в какой очередности...       — Не отвлекайся, — тихо прошипел Мин И и так резко толкнулся в своего бога, что тот едва не вскрикнул.       — К тебе или ко мне? — жарко прошептал Фэн Синь, и Повелитель Ветров взмолился, чтобы ответом не было "прямо здесь", как у них с Мин-сюном. Он точно не сможет сосредоточиться, если эта парочка так и продолжит обжимается рядом с ними.       — У тебя дома отвратительно, поэтому ко мне, — заявил Му Цин, вытаскивая из-за пазухи талисман перемещения.       — Наконец-то, — вслух выдохнул бог ветра, когда генералы исчезли.       — Смущает такая компания? — усмехнулся Владыка Земли, шальной от вожделения. С рассыпавшимися волосами и съехавшей с одного плеча одеждой, он выглядел так восхитительно, что у Повелителя Ветров сердце зашлось. Впрочем, не только сердце реагировало на грешную красоту тёмного бога...       — Не хочу ни с кем делить тебя, — простонал Цинсюань. — Даже чтобы рядом стояли, не хочу! Ай, Мин-сюн, осторожнее, я же сейчас...       — Назови правильно! — рыкнул золотоглазый бог, с силой вонзаясь в разгорячённую плоть.       — Хэ-сюн! Хэ-сюн! Хэ-сюн! — задыхаясь, захлёбываясь, шептал юный небожитель, едва не теряющий сознание. Слишком сильно, слишком ярко, он не мог выносить этого. Всякий раз он думал, что невозможно ещё ярче, ещё больше, что они достигли края — и всякий раз ошибался.       — Скажи, что не отдашь меня! Скажи, что не отпустишь! — требовал Мин И, внезапно такой уязвимый, что душа бога ветра затрепетала вслед за телом. — Скажи, что уйдешь со мной в мой дворец!       "Неужели это предложение..?" — Сердце чуть не выскочило из груди. Он уже думал об этом, но никогда не смел планировать всерьёз. Но как же заманчиво звучало... Жить с ним, засыпать вместе, наслаждаться им, сколько душе угодно, где захочется — например, в ванной...       Тело юного бога не выдержало этих желаний.       — Уйду, куда захочешь! Не отпущу, не отдам, не брошу! Я принадлежу тебе, Хэ-сюн! — повторял Цинсюань, как молитву, заходясь в оргазме. Ему уже было плевать, кто услышит — хоть бы и все на свете. Какие бы тайны ни хранил Мин И, отдаться ему телом и душой — единственное, чего хотел Повелитель Ветров. Рядом с ним, чувствовать в себе, довериться полностью и присвоить... Чтобы забыл других, чтобы забыл себя...       ...Сквозь туман оргазма Цинсюаню почудилось, что в золотых глазах мелькнули слёзы, но, когда зрение прояснилось, от них не осталось и следа...