Тревога

Захваченный корабль, стрела в засохшей крови и тошнотворный запах полуразложившихся тел, к нему невозможно привыкнуть. Последние часы до общего подъема. Трупов больше пятидесяти точно, опустошителям за ложный гуманизм не платят. Тишина давит на уши, и в ней необъяснимое, смутное чувство тревоги разгорается с новой силой. За каждую боеголовку дают миллион юнитов, радиус такой малышки может разнести небольшую планету в космический мусор, их тут полный трюм. Йонду никогда не был трусом, но мрачное предчувствие не давало расслабиться уже несколько дней. Краглин подходит тихо, мельком оглядывая награбленное. — Зачем этой золотокожей столько? Геноцид устроить решила? — В ее стиле — Йонду хрипло смеется, скаля острые клыки, жрица суверенов никогда не отличалась терпимостью к другим расам. — Видал то выступление с ковровой дорожкой? Краглин не отвечает, неловко переступает с ноги на ногу, тоже ведь что — то опасное чувствует. Неудивительно. Цены на оружие увеличились в несколько раз, работы добавилось столько же. Диктаторы закупаются по-крупному и ничем хорошим это явно не грозит. Все перемены во Вселенной начинались с крови и ей же заканчивались, сейчас оставался нерешенным один вопрос — чья это будет кровь. — Хочешь успокоения? Да, миру пизда, а вы чего ждёте? Сдался он вам, есть чем дорожить? Действовать по обстоятельствам будем, а дальше как повезет. Конечно, с тотальным холоднокровием Удонта юлил, но доля правды в этом была. Псом без рода и племени на корабле был каждый, семья при их работе только мешает, любовь — верная дорога к могиле. Но все же между капитаном и командой была разница, у последних были воспоминания, жажда мести на худой конец, Йонду не по кому было даже скорбеть. Отношения с Краглиным были… Рабочие? Да. Доверительные? Краглин был одним из немногих кому капитан доверил бы свою жизнь с потрохами. Уважительные? Возможно. Но точно никак не дружеские. И все же в еле освещаемых трюмах, на ощупь, резко и грубо Удонта зажимал именно его. Убеждая себя в том что это лишь разрядка, способ расслабить, когда под рукой нет на все готовых девочек с Контрасии. Не то чтобы Обфонтери был настолько же плавным в изгибах и нежным на стоны, но жарко дыша на ухо, он сжимался так сладко, что хотелось двигаться с каждой секундой быстрей. Тема — табу, ее никогда не касались при разговоре и старательно избегали любых намеков, просто так было удобней. Было. До того момента, когда вместо Краглина центурианец перестал представлять женщин. Худощавый и длинный, с полувыцветшими татуировками, что тянулись змейками от шеи до бедер и многочисленными шрамами он не был смазлив как женщина, но и не красив, как бывают красивы широкоплечие мужчины из глупых TV шоу. Образ Обфонтери все чаще появляется перед глазами во время дрочки. Жизнь опустошителя приучает к ясности, мышление системное и при нем самоедство вещь крайне вредная. До Суверена два дня полета и несколько скачков, время разобраться с боеголовками есть, а Краглин… Он всегда под боком, с ним можно и позже. — Если сорвать сделку, то команда потери таких денег не потерпит — из-за темных синяков и без того большие глаза Обфонтери кажутся еще более беспокойными. — Взбунтуются точно. Йонду морщится, из таких размышлений выдернул, сучонок. Конечно, и про команду он все понимал и про принцеску нервную тоже. Она в первую очередь по ним же этой ракетой и жахнет, когда будет возможность. Но если вся Вселенная в скором времени взлетит на воздух, не все ли равно? — Я, захватил ракеты с головками, не чтоб оставлять всё как было. Как все проснутся, доложишь что мы меняем курс. — В горле странный ком, они авантюристы и адреналиновые наркоманы все поголовно, но в этот раз предчувствие пиздеца слишком сбивает с толку. Краглин проводит холодной рукой по чужой шеи, да, кажется, Йонду и правда забыл что действительно хорошо помогает снять тревогу. Укус на чужой шеи, выступившие капельки крови на солоноватой от пота кожи, штаны спущены и болтаются на щиколотках. Парень цепляется руками за железные балки, шипит, когда Удонта вставляет сразу два пальца, но не отстраняется, только разводит шире худые ободранные колени. Капитан долго не растягивает, мажет членом на пробу, входит. Краглин сжимается инстинктивно, часто, мокро дышит, закусывая нижнюю губу. Весь горячий и нетерпеливый, он льнет к рукам, сам подставляется навстречу ритмичным толчкам. Устоять на дрожащих от возбуждения разъезжающихся ногах оказывается пиздецки сложно. И Йонду вжимает его в стену, с силой толкается внутрь до упора, прижавшись пахом к ягодицам. И Обфонтери вздрагивает, воздуха кажется совсем мало, потому что капитан накрывает его член рукой, сжимая немного у основания и это кажется слишком, Краглин толкается бедрами под тихий смешок. Он чувствует как напрягаются мышцы, чувствует до звенящей в голове боли и всхлипы смешиваются с чужими тихими стонами. А потом мир будто выключают. Все накопившиеся ощущения густым плотным комком схлопываются в одну точку — резкое, острое удовольствие. И парень рычит сквозь сомкнутые зубы, прерываясь лишь на короткие всхлипывающие вдохи. Еще пару минут они сидят рядом, молча смотря в потолок. Краглин нервно курит, чуть подрагивая, Йонду просто приводит в порядок свои мысли. В кой то веки, он впервые чувствует себя так спокойно. Звук сирены, тревога звучит приглушенно, рядом слышатся выстрелы.