останешься ли ты в Аду?

      Слишком много всего взвалилось на плечи девушки, которая никогда бы своему близкому человеку не пожелала никогда зла. Наверное… Ей вообще хотелось бы наконец-то побыть в тишине, либо же в небольшой компании из своих людей, ради которых бы и душу открыть не жалко.       Она сидела в зале ожидания и перебирала методично свои руки, на которых было лишь пару колец. Среди них затаилась маленькое кольцо с уткой, такое детское и невинное, однако несло в себе уйму воспоминаний и эмоций. Ей было не столь важно, о чем подумают другие, главное то, что человек подарил это с душой. И теперь этот человек оказался из-за неё в отделе реанимации.       Девушка маялась, словно предчувствовала что-то плохое. Все валилось из рук, она не могла сосредоточиться над вопросами, которыми осыпали их с Чханом. Брюнет старался придерживаться той же истории, которую они придумали во время поездки. Всё было до неузнаваемости просто: парня позвали на стрелку из-за девушки и когда пришёл туда, то на него накинулись и вкололи что-то. А из-за того, что девушка беспокоилась, то приехала с помощью. Когда приехали, увидели Сон Тэхуна едва на ногах, а потом совсем потерял сознание. Данби не любила признаваться в том, что сильно волновалась за рыжего, хоть это было и глупо, учитывая его способности. — Ты в порядке? —замечая встревоженность девушки, интересуется парень, — Ладно, зря спросил, сам на иголках весь. Может это…тут автомат есть… — Калашникова? — Блять, Данби! Кофейный автомат! Кофе! Какой ещё к чёрту Калашникова?!       Девушка на секунду зависла, переваривая сказанное в его адрес. Она схватилась за голову и уткнулась носом в свои колени, едва ли не упираясь кончиком носика в коленные чашечки. — Да, конечно, кофе…возьми на свой вкус пожалуйста, —пробурчала она ему, отмахнувшись от него, как от назойливой мухи.       Это меньшее, что мог бы сделать Чхан. Она многое перенесла, перетерпела и черт знает, что предстоит дальше, но пока Данби держится на плаву, Лим будет рядом, даже несмотря на то, что однажды к нему Хео не хорошо отнеслась. Оставлять её одну было не лучшей идеей, но нужно было хоть как-то отвлечь свою подругу, хотя бы ароматным кофе.       Брюнет прибегает почти на парах, едва ли не разлив напитки, плюхается рядом совсем с девушкой и так бодро, что по барабанным перепонкам бьёт, говорит: — Не унывать! Долой стресс и вперёд кофе! — Ага, спасибо, —кивает и принимает из его рук бумажный стаканчик с не менее приятным ароматом кофейного напитка. Она засматривается в эту тёмную жидкость, в которой, возможно, была вся её последняя жизнь. При ярком освещении Данби отражалась в кофе и там лишь смогла разглядеть, что ожог её стал менее кровавым, мясистым и неопрятным. Однако как только до носа дошёл конечный аромат, перед глазами всплыл момент из кофейни. Много людей, запах зёрен и задумчивое лицо Хэсу.       Желтоглазая сжимает пальцами стакан, плотно впиваясь сломанными ногтями в плотный материал, который под её натисками только приобрёл странную, комковатую форму. Тратить последние нервные клетки на этого идиота не хотелось, поэтому спокойно выпустила шумно воздух и подумала:

«Ебучий случай»

      После того, как Дан спокойно улеглась на спинку кресла и прикрыла глаза. Но злость мешала расслабиться. — Ты напряжена, я понимаю, что ты волнуешься за Тэ, но сейчас-… — Дело не в Тэ. Точнее…в нём, но я…кажется, жалею, что не убила Хэсу. Меньше бы проблем было, меньше нервов, меньше работников у Ли Джинхо. Одни плюсы, а я…—вздохнула, пытаясь найти возмущенным взглядом Сангхуна, которого ещё не было. — Убийство — это не выход, Данби. Ты ведь лучше всех должна понимать это, —печально произнёс это её близкий друг, запуская свою ладонь в растрёпанные волосы подруги, — Ты ведь на стороне закона, будущий полицейский. Если ты каждого преступника захочешь убить, то ты не станешь отличаться ни чем от них самих. — Какой из меня полицейский? —смеётся над его словами, как над глупой какой то шуткой, — Ты разве не видишь? Я нарушила столько уже законов, что можно на второй круг садить меня за решётку.       Невозможно вечно жить двойной жизнью: днём она студент полицейской академии, которая пытается закрыть посление долги, ещё и успевая наверстать упущенное, а ночью…ночью она далеко не супергерой, как в чёртовых фильмах. Ночью Данби — человек, который готов всадить пулю в голову, перебить массу людей больше себя по габаритам. Человек, что поднимает массу людей для захвата целей, для достижения своих целей. И…и всё равно проебывается. Косячит.       Никто не идеален — это факт.       И все же, она начинает плакать, начинает так громко рыдать, что у неё просто сносит крышу. Чхан пытается обнимать её так крепко, как только можно, но та выдергивается, вырывается из его хватки, говорит, что виновата перед Тэхуном и ненавидит себя. Данби прижимается спиной к однотонной стене и смотрит размытыми от слез глазами на Лима, возле которого стояли уже двое санитарных работников и пытались остудить пыл. Хео не хочет их слушать, не хочет никого видеть и когда слышит она от работников мельком проскакивающее: «У нас есть клинический психолог, думаем, он вам поможет успокоиться и понять, что всё с вашим парнем нормально». — Что? Нет! Я хочу остаться здесь, пожалуйста! Я не…—лиловласая опускает свой потухший взгляд на Чхан, а потом медленно переводит взгляд на обеспокоенных работников. Дан хмыкает и, отмахиваясь, говорит раздражённо: — Ладно. Как скажете. Я же смогу здесь после этого психолога остаться и подождать? — Конечно, мисс Хео, вы просто поговорите с нашим работником и вам станет легче. Вам необходимо успокоиться и переосмыслить то, что произошло, —положил руки на плечи хрупкой, казалось бы, девушки, как та откинула чужие конечности с себя, произнося твёрдо: — Знаю я, что там за беседы. Ведите.       Добром это не кончается. Она терпеть не может психологов и психотерапевтов, потому что от них лишь сплошная головная боль. Данби была уже в этой больнице, у этого психотерапевта, и может сказать одно: либо Хео её задушит словами, либо же та поставит девочку на учёт. Санитары осторожно проходят вдоль коридора, пока не останавливаются у кабинета. — Разве у неё не обед? —спрашивает ненароком девочка. — Только закончился, —сбоку раздался приятный, женский голосок, который с переменным успехом стихал под цоканье каблуков. Дан закатывает глаза и думает о том, какая же до жути бесячая, порой хочется сказать ей «пару ласковых», — Вы по записи? — Нет. По живой очереди. — Что ж, проходите, —она ожидала увидеть женщину в возрасте, а вместо неё была совсем другая, но эмоции вызывает те же самые. Хео следует молча в кабинет и её ударяет сразу же по глазам нежно-лимонный оттенок дивана, куда пригласили сесть. Усевшись на мягком диване, девушка разложила руки по разные стороны мебели и наклонила голову на бок, ожидая, когда психолог прервет тишину. — На что жалуетесь? —автоматически интересуется женщина. — Ни на что. Направили к вам из-за того, что я распсиховалась и расплакалась из-за того, что парня перевели реанимацию и ничего не говорят. — Подскажите ваши имя, фамилию? — Хео Данби.       Женщина молча что-то напечатала, ввела какой-то код в компьютере и задумчиво провела колесиком мышки по экрану. — Вы у нас впервые обследуетесь? —произносит клинический психолог. — Я не обследуюсь, меня притащили санитары сюда, чтоб я успокоилась, предварительно спихнув ответственность на вас. Сказали, мол, поговорите с нашим квалифицированным работником и вам станет лучше. Терпеть не могу ложь.       Ненависть ко всему подкипала, а воспоминания о том, что у неё была склонность к биполярному, или аффективному расстройству, не даёт нормально, здраво мыслить. — Расскажите, что у вас произошло и я постараюсь вам помочь. Мне необходимо узнать причину вашей возбудимости. — Я раздражена, не более. — Я понимаю. И всё же, хотелось бы конкретики.       Она со вздохом рассказывает по второму кругу ситуацию и сказала о том, что беспокоится за своего близкого человека, так ещё в зале остался её лучший друг. Данби не боится, что эта женщина сможет что-то выявить, если и попытается, то спишет на прежний диагноз. Но вот проблема в том, что у неё далеко не биполярное расстройство. Скорее, садистическое расстройство личности. Тоже не самый лучший вариант, на самом деле. Хео читала в интернете многое про это, ради интереса естественно, и узнала то, что люди с такой болезнью могут чувствовать удовлетворение от причинения страданий другим людям и могут проявлять к ним безжалостность и жестокость. А также часто сопровождается нарушением социальной адаптации, повышенной агрессивностью и недостатком эмпатии. Это полный бред — думает, и всё же не хотелось бы, чтобы академия узнала об этом, никоем образом.       Беседа, к счастью, была недолгой, ибо пришла опоздавшая пациентка и ей пришлось завершить по ускоренной программе с девушкой. Негуманно, но сейчас это Хео было крайне выгодно. В голову лезут отвратительные мысли, от которых хочется избавиться и содрать ногтями с себя эту плохую энергетику.       Вернувшись через час в прежний зал, Лим виновато обвёл её взглядом и спросил о том, как себя чувствует. Ничего не изменилось, а желание перебить всех помощников Ли Джинхо только возросло. — Давай в ближайшее время без бойни, окей? Сегодня нужно и тебя полечить, и новости по Тэхуну узнать. Хорошо, подруга? — Да, конечно, —и села шумно на скамейку, вытянув ноги перед собой, — Иногда мне кажется, что меня либо в дурку скребут, либо в тюрягу. — Не самые лучшие мысли настигли тебя сейчас, давай не думать об этом, а просто поболтаем? Не знаю, давай почитаем журнал по ролям, или пойдём пофлиртуем с тем врачом? — Ты дурак? —ненароком приподнимает уголок губ девушка, — Давай ещё украдем халат и будем танцевать на крыше больнице лезгинку? — Отлично. Значит, в следующий раз придём за бесплатным кофе и устроим наш план. О, смотри, твой отчим пришёл, —и кивает в сторону длинного коридора, в котором хаотично передвигался Сангхун, ничуть не сбавляя свою скорость.       Она злобно фыркнула, но будто не заметила этой фразы, брошенной в разговоре. Он бежал впопыхах, пока не подошёл к двоим подросткам вот так близко. И если Лим ещё приветствующе кивнул и сказал невзрачное «здрасте», то Данби окатила его строгим взглядом. — Я что-то сделал? —Санг потянул волосы на затылке жестом, привычным в моменты растерянности. — Если бы мы остались там и ждали тебя, Тэхун бы умер, —завелась она буквально по щелчку пальца. Ей не нравилось, когда всё шло по одному месту и против её всевозможных вариантов. Дочка сводит перед ним брови к переносице и продолжает: — Какого чёрта, Сангхун? — Я ведь объяснил, приехал как мог. У меня были дела, —пояснил вежливо он.       Дунул вечерний ветер, под окнами заголосили где-то дети. Стемнело как-то резко, и отчего-то стало Чхан неуютно. То-ли от этих двоих, то-ли от духоты. Ему стало как-то некомфортно от того, что этим двоим нужно не просто огромное пространство, а тот, кто бы утихомирил. Если Сангхун ещё пытается вести себя прилично, то лицо девочки говорило всё за себя. — Какие дела? Убивать очередных нелегалов, да? А, или засовывать в мясорубку человека, что пытался пойти против тебя? Или может у тебя появились срочные дела по истреблению наркоманов? Что ты там ещё делаешь? Ах, забыла: устраиваешь саботаж, штурмуешь высоких шишек и ликвидируешь их? Да? — Успокойся, Данби, ты на стрессе, я по-… — Если ты сейчас скажешь «я понимаю», то я тебе башню снесу, —твёрдо отметила Хео и встала перед ним, выпрямляясь в плечах. Не сказать, что она стала как-то выше, но даже с этой разницей в росте и в габаритах почему-то жутко смотрелась именно она, нежели отчим, — Я тебе ещё припомню тот заброшенный цех, где я обнаружила на тебя данные, что ты делал с одним из гангстеров. Ты его наживую кастрировал. — Данби, прекращай, —спокойно вторит он. — Ты везде наследить успеваешь, а как реально помочь, так опаздываешь. Ты понимаешь, что от тебя зависела буквально жизнь Тэхуна? — Данби, сейчас нам нужно успокоиться и-… — Ты глухой? — Не разговаривай так со мной, будь добра, —чуть снизил тон мужчина, — Я пытался как только мог, а то, что вы втроём встряли в передрягу очередную — полностью ваша ответственность. Вы уже далеко не дети малые, а у вас в мозгах ещё сплошное сено. Если ты пытаешься вести себя по-взрослому, то хотя бы признай то, что сейчас ничего от нас не зависит, и от меня тоже. Я не сказочник, чтобы всегда вовремя успевать, я пытался. Честно. Прекращай этот цирк на колёсиках. — Что, яблонька от яблони — далеко не падает, да, Са-а-нг-ху-ун? —расплылась в довольной улыбке, от которой за три вёрсты должно было воротить, — Мы прям как родная кровиночка? Да?       Сангхун сжал свои вспотевшие руки в скользкие кулаки. Он никак не отреагировал на её незначительные словесные выделения, о которых могло веять только колкостью и недовольством. Мужчина не был осведомлён тем, что действительно произошло и попытался узнать это у них, хотя бы как-то разбавить накаливающую обстановку. С каждой новостью становилось дурнее и мутнее перед глазами. Одно упоминание о Со Хэсу у него затмевала рассудок, превращая его в огромное судно с живым фаршем, перемолоченный до микроскопических кусков. Отчим никогда не думал, что девочка будет снова смотреть так на него — как на чужака, как на врага некого. И всё же, в процессе рассказа как-то смягчилась. Однако, зная её скверный характер, Санг знает, что она вернётся к этому разговору рано или поздно, что толком не завершился. — Значит, говоришь, что Тэхун под каким-то воздействием был и всех там людей поубивал? —уточнил негромко, от слова «совсем», мужчина. — Да, у него жёлтый гной на глазах был и вёл себя как…как животное. Повезло, что ты, Данби, не застала это. Вдруг он…—Чхан замялся, — В общем, в него что-то вкололи. — Яд, —отвечает Хео, — В него с начала вкололи яд, а потом наркотик. Видимо, с этого момента башню у него и снесло. — За этим всё стоит тот парень с прилизанной причей? А я говорил, что так и будет. Надо было на деньги спорить, —почесал задумчиво бороду Санг, — Вы прям уверены, что это всё спланировал он, а не Ли Джинхо. — К сожалению. Я отделалась только парочкой переломов рёбер, —вздохнула более чем достаточно дочка, — Он сказал…что мстит мне. Но не из-за предательства, а из-за меня и тебя, Сангхун. Ты с ним знаком. — Нет, я его впервые вижу, либо не помню. Я таких хитрожопых запоминаю очень даже, Тэхун тому пример. С чего ты вообще решила? — А я не спросила. Это факт. Ты его знаешь и он — тебя. Он сказал, что…—и тут она цыкнула языком, — Что мы с тобой о-о-очень похожи. — Ясно, —отвернулся.       Он вертел кольцо на пальце. Это было золотое кольцо. Глядя на него, он каждый раз вспоминал, как жена будила его затемно и показывала ту самую тёмно-синюю бархатную коробочку, где лежали обручальные кольца. Необычные чувства, запертые на дальнем чердаке, копились так долго. Настолько долго, что вместо них всплыли на поверхность нечто более живородящее.       Сангхун разворачивается резко на каблуках своих ботинок и направляется ускоренно в сторону выхода, попутно сказав короткое «я покурить». Вылетает от туда фурией, как можно быстрее оказываясь на свежем воздухе. У него на виске пульсировала венка, а все лицо было по цвету темно-красному, несколько капилляров в глазах лопнули, отчего по яблоку расползалась целая сеть алых струек. Хео Джун — его чертят заклятием на камнях. Оно слышится явственно через боль в криках чаек и в стонах ослепших сов. Хео Джун — большая проблема для него, для него самого. Он сам — проблема. Всё очень сильно запуталось и затянулось у его шеи.       Сангхун учащенно дышит, дрожащими руками вытаскивает целеньк телефон и набирает номер телефона со второй попытки, потому что в первый раз торопился и нажал не ту цифру. Ходит по ступенькам, как ого давший за месяц лев, которого посадили на голодовку. А когда по ту сторону связи слышит заспанное «если ты позвонил, чтобы снова пошутить надо мной или вставить свои тупые шутки, я клянусь — прибью тебя», то недобро усмехается и говорит озлобленным тоном: — У нас с тобой одно дело появилось, старый мой друг. Есть один парень, который очень сильно навредил твоему сыну вплоть до того, что он сейчас в реанимации и моей дочери с переломами. Я к тебе заеду. Жди.       Лим беспомощно поднимает зеленоглазый взор на неё, что всё ещё продолжала твёрдо стоять, пропиливая дыру в спине уходящего мужчины. — Покурить он, как же, —цедит сквозь зубы от всех склизких и противоречивых чувств по отношению к покинувшему их Сангхуну. Хочется одновременно проехаться ему по лицу, в попытках вытянуть хоть одно малейшее слово правды и сразу же разрыдаться в мужское плечо от нытья о всевозможном дерьме этой жизни, в поисках малейшей «отцовской» отдачи. И ведь делает и то, и другое. — Что ты имела ввиду под всем этим? Я конечно не хочу лезть в ваши дела… — Ничего я не имела. Я уже сама не понимаю в чём моя проблема, в чём Сангхуна, а в чём моего покойного отца. Ксли он вообще покойный и двое последних упомянутых, не одно и то же.       Молодой человек буквально подскакивает с сидения от ответа Хео, уже спокойнее укладывая ладонь на её плече, в попытках просьбы обратить на себя внимание. — О чём ты? Хео Джуна убил Ли Джинхо, мы лично с Тэхуном говорили тебе об этом, а позже ты получила видео с записью смерти. И разве отчим хотя бы похож на него? — В том то и дело, что и похож, и нет, — поворачивает голову хладнокровным взором на друга, продолжая телом стоять как по штыку на одном месте, — Но на всё он отмахивался тем, что притворялся личностью отца по работе. вот только… все вокруг так и твердят разуть мне глаза.       Он понятия не имеет что отвечать на всё это, лишь сжимая пальцами разгорячённую плоть плеча под плотной грязной тканью. Что от неё, что от него, до сих пор несёт тошнотворным смрадом, металлом и прочей вонью того места, но его руки всё равно обтягиваются слегка вокруг её тела, умещая одну из ладоней и свой подбородок, на лохматой лиловой макушке. Её руки утягиваются назад, в поисках тепла единственного родного человека здесь и прикладываются чуть позади талии Чхана, ближе к охлаждённой от пота пояснице. Носом молча утыкается в обвитую руку перед собой, тяжело вздыхая. — У тебя с собой сигареты? — С каких пор ты куришь? — Вопросом на вопрос не отвечают.       Чувствует затылком как тот хохочет еле слышемо, от чего плечи сами по себе опускаются в гармонии, стараясь хоть как-то отвлечься от не самой познавательной встречи с отчимом. — Чхан. — М? Что такое? — Прости. Простите меня с Тэхуном, но не заикайтесь о моём прощении вслух. Вы не должны так относится к тому, кто относился к вам как к дерьму временами, бросая словно более неинтересных шавок в былую пропасть, из которой вас и вытащили, — замолкает на мгновение, но не улавливая барабанными перепонками голоса в ответе, мысленно благодарит, что тот не перебивает её, — Тэ сейчас не должен лежать там в окружении врачей, а ты не должен находится до сих пор тут. Иди домой без меня, я вижу ты сам на нервах. — Теперь попрошу выслушать меня, — позади летит следом спокойный ответ, без лишней настойчивости или забавы, пока тонкие пальцы размеренно перебирали сальные слипшиеся локоны, — Никто не может отрицать того, что ты творила и может творишь — дерьмо за гранью понимания. Но даже когда я не поддерживаю твои методы или пути, я всё ещё буду рядом. В плане отговора или в плане поддержки, но не тебе от этого бежать, потому что и не можешь бежать. Делаешь быть сама по себе не причиняя лишний вред окружающим? звучит как полный бред.       Ладонь выскальзывает из копны волос, складывая натянутый большим пальцем указательный, в форму кольца, который тут же оставляет лёгкий глухой удар щелбана на гладком девичьем лбу. — Пойми уже простую вещь о том, что от меня или рыжего, ты со своей грязью так просто не отлипнешь. Я не меньше благодарен тебе, как и Тэхун, главное не загреми всерьёз под крышку гроба раньше нас. — Я вас всех переживу. — Верим.       Разворачивается, не в силах больше стоять на одном месте и секундно укутываясь лицом в слои одежды района груди. Челюсть сжимает мягкие ткани щёк с губами изнутри, когда брюнет прижимает её тело плотнее к себе. — Никто не заменит тебя, Чхан. Я говорила об этом и буду продолжать говорить… никакие остальные друзья, никакие кровные двоюродные-троюродные братья не буду иметь ко мне такую связь, как ты. К чёрту кровные узы. — Я тоже тебя люблю, сестрица.       Идиллия спокойного молчания так и окунула бы их двоих, если не звонкие приближающиеся шаги нескольких пар ног.       Лим поднимает подбородок с макушки лилововласой, когда его касается чужая рука в резиновом материале, заставляя обратить внимание позади себя. Данби так же нехотя отстраняется от его грудной клетки, но пальцы так и остались зарыты на спине, не отпуская зеленоглазого от своего тела. — Вы сопровождающие Сон Тэхуна? — Что с ним? —первой подаёт хриплый голос девушка, заглядывая через плечо друга, на людей в режущем глаз голубом одеянии, пока один из них снимал почти такие же бирюзовые перчатки. — Кго жизнь успешно спасена. Сердце постепенно, но даже слишком быстро, приходит в норму. Нам нужно обговорить детали с родственниками пациента, когда кто-нибудь из их представителей будет здесь? —камень в глотке слегка сужает свои габариты, позволяя вдохнуть хоть малейший грамм свежего воздуха, после этих желанных слов. Губы сжимаются в тончайшую бледную полосу, в попытках сдержать остатки самообладания и продолжить необходимый диалог. — Мы сообщим об этом его отцу при первой возможности. Могу ли я узнать, что за вещество поспособствовало остановке сердца с остальными симптомами? — Смертельная доза яда рицин. Любой другой должен был скончаться на месте, но чудо, как ваш молодой человек всё ещё при жизни в хорошем состоянии.       Изумрудный взгляд переводится с медиков на жёлтоглазую, в немом вопросе о её прошлых словах, но и её лицо остаётся в явно не скрываемом замешательстве. Человеческое тело не может так агрессивно реагировать, вытесняя разум с остатками воспоминаний, на казалось бы летальный подступающий к горлу исход.       Слова Со Хесу «Эти идиоты так же через жопу слушают, как и ты. Не планировал я наркотой его вкачивать…», болезненно играют на её нервах, путая логические узлы и с новой силой затягивая каждый из них. — Значит, никаких наркотиков и не было… спасибо вам. Когда мы можем посетить его? — В данный момент он без сознания, но организм быстро восстанавливается, поэтому завтра переведём мистера Сона в обычную палату. Приём будет открыт с 7:30 утра. Сейчас вы можете не беспокоиться и направляться домой для крепкого сна.       Руки медленно высвободили Хео от своих тиск и парень наконец полность повернулся, вливаясь в разговор уже перед одним медиком, пока второй быстрым шагом покидал их. — Мы останемся тут, это возможно ведь? До утра осталось около 5 часов, нет смысла ехать туда-сюда?       Девушка облегчённо прикрывает обсохшие глаза, когда Чхан сам озвучивает её мысли, перехватывая эту муторную беседу. — Если вам будет так угодно, то можете ждать в коридоре. Но я бы всё-таки советовал подобающе отдохнуть. — Благодарим за предложение и всё же мы останемся.       Мужчина только украдкой кивнул, медленно направляясь по пути своего ушедшего коллеги и оставляя двоих друзей одних, по среди пустующего серо-белоснежного коридора в окружении темнеющих окон ночного неба. Брюнет плавно выдыхает вставший воздух лёгких, широким шагом направляясь обратно к металлическим прохладным сидушкам и ладонь легко похлопывает рядом с собой, приглашая приземлиться рядом. Но заместо приглашения, ливовласая устремляет блестящий взор золотой радужки на рассыпные точки звёзд, что водили хороводы вокруг поднимающей всё выше луны. — Напишешь Хансу? Я не помню его номер, а моего телефона с ним…— руки развелись в стороны, ладошками вверх, — …нихрена нет. — Надо бы купить новый. С моим прошлым ты долго не протянешь, он старее Пак Су, —хотел неосознанно упомянуть зайцем старость Сангхуна, но не решился припоминать то, от чего она кажется только еле уловимо отошла. Как ему казалось.       Ладонь проскальзывает в сырой карман, выуживая пальцами необходимую плоскую вещицу, в которой словно хранилось множество своих и чужих жизней. Лим никогда не был особо против восстания техники, и всё же предпочитал использовать смартфон только ради некоторых чатов, контактов и конечно же музыки с фотографиями воспоминаний.       Подушечки пальцев беззвучно отстукивали по тусклому дисплею сообщение контакту «не поднимать ноги на отца»: «Добрый вечер! То есть, ночь, ой. Тут с Тэхуном приключилась небольшаааая беда…🤏🏿 загляните пожалуйста в городскую больницу завтра утром!»—оставляя за собой размазанные отпечатки во всевозможных закоулках блестящего экрана. — Отправил, пока что не читает. — Естественно человек спит, думая что сын-оболтус снова сбежал куда поиграть в автоматы, а не…—оступилась, намеренно не заканчивая сказанное.       Под рукой не было ни телефона с излюбленным переслушанным вдоль и поперёк плейлистом, ни длинных чёрных проводков запутанных наушкиков, которые как вчера отчим помогал спаивать для вдоха новой жизни в столь покоцанную технику.       И всё же без подручных средств, в голове начинает напевать внутренним голосом одну из песен XXXTENTACION, пока глаза пробиваются в протяжный коридор со множеством дверей, желая безрезультатно ухватиться за ту, где сейчас покоиться уставший молодой человек рыжей копны густых волос. — I've dug two graves for us, my dear Can't pretend that I was perfect, leaving you in fear Oh man, what a world, the things I hear If I could act on my revenge, then oh, would I? Some kill, some steal, some break your heart And you thought that I would let it go, and let you walk Well, broken hearts break bones, so break up fast And I don't wanna let it go So in my grave I'll rot

***

      Сангхун сидел в салоне старой, потертой иномарки и задумчиво отбивал пальцем о кожаный руль. Он никогда не задумывался о покупке новой машины, как минимум, потому что хочет эту машину добить, да и дорого это всё. За автомобилем уход нужен не меньше, чем за женщиной. Его взгляд был прикован к тому, как по лобовому стеклу стекали тонкие нити дождя. Они напоминали ему больше размытые разводы, за которыми было трудно разобрать визуальную картинку.       Он не хотел встревать во всё это, но вся эта ситуация, да и портящаяся погода сподвигала его на нехорошие поступки. Сангхун просто не мог прослушать тот факт, что девушка сказала, что они с Хэсу знакомы. Это просто смешно было. Чтобы он был и знаком с этим подозрительным мальчишкой? Мужчина бы запомнил такое событие.       В чертогах тёмного разума ускальзывает всячески хоть какое-либо воспоминание об этом мальчике, пока не решается в телефоне узнать информацию о нём побольше. Что же, работёнка у него не из самих чистых и честных, никто не застрахован от того, что на тебя как-то невозможно найти информацию, даже если всё запоролил. Век технологий и пора признать: тайну, которя есть в электронном виде — не надежна. Пальцы нажимали на сенсорную клавиатуру, вбивая необходимое. Задачка оказалась одной из трудной, однако плоды она свои даёт, и не менее важные.       Сангхун притупляет взгляд на фотографии юноши, который смотрел на фотокамеру с прищуром, с отстранённым, бездушным взглядом. Он моргает несколько раз, двумя пальцами массирует внутренний уголок глаз и ещё раз пытается всмотреться в маленького паренька, что держал табличку перед собой. Мальчишка смотрел будто исподлобья на камеру, да так, словно перекручивал верёвку на шее фотографа. Голова находилась в вертикальном положении, волосы зачесаны назад, чтобы не закрывали ушные раковины. — Да ты шутишь, —лишь закатил глаза и вытянул губы в косом подобии улыбки, что больше на оскал походил. Санг закивал методично головой, а когда упёрся затылком о мягкую спинку сиденья, бесшумно рассмеялся, прикрывая рукой половину своего искажённого от эмоций лица.       Мужчина стонет, хватается своими руками, покрытыми различными зарубуевавшимися порезами, за взъерошенную голову и лбом утыкается о руль, подследственно приударившись об него несколько раз. Ему хотелось стереть просто напросто ту напряжённую неделю, что произошла несколько лет назад:       Он довольно не спеша шел по городскому кладбищу, с интересом осматриваясь по сторонам. Давненько не был, давненько не навещал своего сослуживца. Запущенные могилы сменялись на «свежие», добротные надгробья, потрепанными искусственными цветами. В одной из частей кладбища было пустынно и местами жутковато. «Ну и загребли они тебя в самую жопу, мой старый друг. Прям как на то задание»—и что-то же заставило его голову направо повернуть, отчего и остановил свой взгляд на одной из могил. Довольно неухоженная с покосившимся крестом. Самое странное, что могила эта чудаковатая оказалась безымянной. Нигде не было видно ни имени, ни дат его или её жизни и смерти.       Молодой мужчина еще немного постоял возле покосившегося крестика и пошагал дальше. Не было никакого желания здесь торчать, он таких «безымянных» видел на…службе, о которой позабыть очень хотелось тоже. На такой работёнка самому лично приходилось копать ямы и хоронить близких людей. Сослуживца так и не нашел в этих мёртвых катакомбах, видел бог, пытался.       Почти отчаявшийся Сангхун бродил узкими тропинками, когда заметил, что на земле что-то поблескивает. Брелок и связка ключей. Это же его ключи и брелок в виде клубники, которую ему дочка сама связала. Он нагнулся за ним, спрятал в карманы своих свободных штанов и поднял глаза. Когда увидел возле той самой безымянной могилы маленького паренька, что, сгорбившись, напихивал конфеты и прочие угощения в карманы, от страха сердце бешено забилось, руки похолодели. Нельзя же так, верно? — Эй! —крикнул довольно громко, — Нельзя к мёртвых брать еду. Положи на место.       Мальчик только на короткий миг вздрогнул, а потом только встал на свои небольшие ноги и повернул медленно, почти жутко, голову к нему. На мальчишке и живого лица не было, на секунду Сангу померещилось, что это призрак того мёртвого в безымянной могиле, но когда ребёнок капризно фыркнул, то понял — вполне живой. Кажется. Мужчина сделал пару шагов и более грозным тоном повторил: — Нельзя у мёртвых брать еду. — Нельзя оставлять детей одних без жилья и родителей. Как видишь, половина населения такое, —не дожидаясь толкового пояснения мальчишка исчез. Его след простыл, когда он скрылся за, казалось бы, будкой охранника.       Это была их первая встреча и Сангхун надеялся на то, что будет последней. Как же. Он словно призрак его гребанного прошлого, которого бы стоило реально сжечь вместе с той могилой. — Приношу извинения, что долго, —в салон усаживается Хансу и раздражённо хлопнул дверцей, — Кошку пришлось соседке оставить, не в восторге она была, что ночью заявился. — Ага, —и протягивает разгоревшуюся сигарету ему, — Будешь?       Последняя сигарета, раскуриваемая на двоих кажется чем-то сейчас успокаивающим, сбалансированным. Хансу не любит сигареты, но из-за этого «полуфабриката» иногда же срывается на совместное курение. Что по молодости, что сейчас. Сангхун протягивает, держа за фильтр, смотрит на своего друга, говорит: — Помнишь, я тебе рассказывал про пацана с кладбища, которого я потом ещё раз встретил на улице? — Припоминаю что-то. И? — Это он, —стиснул челюсть Санг, — Работает на Ли Джинхо и сегодня стал причиной, по которой твой сын оказался в больнице, а моя девочка с переломами рёбер. Но, кажется, она ему тоже неплохо снесла кабину. — Нужно звонить в полицию, —сказал Сон, а потом заметил на лице друга глупую улыбку, — Дж… Санг, нельзя бить детей. — Давно ты придерживаешься этому правилу? —цыкнул языком водитель, — Лично мне — плевать, даже если на его месте женщина была. У таких людей нет разграничений. А если бы это был террорист в виде ребёнка мелкого? Тоже ничего не сделал? — Это другое, —утверждает Хансу. — Нет, Хансу, идентичное. Плевать, кто это. Ребёнок, женщина, подросток, мужчина, старик. Насрать. Если он или она делает такие вещи — значит, нужно показать, что выбрал не ту дорогу. — Ты из ума выжил?! И что ты предлагаешь? Грохнуть его? — Смерть — это самый лёгкий для него вариант. Я не стану этого парня щадить. Представляю, на что способен этот паршивец. Припугнем.       Никаких надежд на быстрое решение проблемы, только одни смерти вокруг.Даже не жизни. жизнь была там где Никита просыпался по утрам и пил кофе, перед выходом на работу. Жизнь была там где Петя зажимал в зубах сигарету и матерился на мудаков в пробках, но не здесь. — Санг, твоё «припугнем» закончится избиением, —напоминает невзначай легенда тхэквондо. — Плевать, в полицию всё равно не пойдёт. Потому что я вырву нахрен я ему последние конечности за то, что сделал, —сплюнул Санг через окно сгусток слюны и вытер тыльной стороной ладони, задумавшись, — Раз он помнит меня, то напомню ему, на что способен злой дядя.       Если бы можно было ощущать душу человека, то Хансу смело заявил о том, что Сангхун пахнет стойким ароматом гнили, крови, что не отмывается от рук. — Санг, он мог это сделать не по своей воле. — Он — своевольный пацан, вот и посмотрим, насколько его моя девочка покоцала и насколько я. Я предупреждал его, чтобы применял силу в нужное русло.       Он знает, чем заканчивается потеря контроля. Знает как никто другой. Воспоминание откладывается не самым удачным образом, а одна картина до сих ночами всплывает: время от времени работники оставались на работе часов до двух-трех часов ночи. В такие моменты приходилось проходить к выходу по довольно длинному коридору, в котором в это время свет уже не горит. Один из работников решил попытать удачу и свою боязнь темноты. Единственным, пожалуй, маячком служил — прозрачная дверь в конце. Подсвечивая мобильником, становилось не так уж и страшно.       Как только человек доделал всю работу на компьютере, все выключил и схватился за ручку двери, которая являлась выходом из офиса — и тут его просто оглушил какой-то звук. Он напоминал не то вопль какого-то животного, не то надрывный крик ребенка. Работника передернуло. Из кабинета решил пока что не выходить, а подождать, пока придет охрана. Будто назло, никто не шёл. Как идиот, простоял на ватных ногах минут пятнадцать, прежде чем, наконец, отважился выйти в этот темный коридор.       Сперва шел крайне аккуратно и осторожно. На полном серьезе выискивал очертания какого-то неведомого существа, которое сейчас сидит, прислонившись спиной к стене, и смотрит горящими глазами. Но никого не обнаружилось. Наконец, пошел к выходу более решительно, и вот в какой-то момент прямо у него над головой снова раздался крик, только уже более женский. Но почему-то походило больше на звук сигнализации, которые раньше ставили на велосипеды, только с надрывом, и как будто вместе с ней звучала такая же, но на октаву ниже. Крик исказился. Телефон упал почти под ноги и он, чтобы не оставлять его там, сразу же за ним нагнулся. И это стало не просто ошибкой, а колоссальной! На работника сверху упало что-то столь склизкое, холодное и…пульсирующее. Фонарик осветил предмет упавший и на весь коридор раздался громкий крик, после которого раздался не менее живороднящий вопль, смешанный со звуком грубого втыкания чего-то металлического в плотное тело. Мужчина как с цепи сорвался, прижался к прозрачной двери вспотевший ладонями, а когда его голова повернулась через плечо, то он уже застал перед собой человека, в разы выше него. Он был в чёрной, военной, казалось бы, экипировке и на нём не было и живого места. Всё забито либо ранами, либо чужой кровью, а его тяжёлое дыхание упиралось тому в грудь. Ровно секунда и что-то блестящее летит тому наотмашь. Прозрачное стекло двери вдруг разукрасилось хаотично разбросанной фонтаном кровь.       Эти воспоминания остались на самом дне его подсознания, закупоренные напрочь в своей черепной коробке. Каждый раз, когда их вскопупывает, сдирает ту зажившую корочку, чувствует, как кровоточат неистово те самые неприятные памятные события. Как же он так смог облажаться? Почему сразу не вспомнил этого пацанёнка? Так много буйных размышлений, что хочется пробить бетоном себе голову навзрыд. И ведь всё это время Данби с ним водилась, общалась и иногда даже слабо улыбалась ему.       Он давил на газ с каждой секундой всё сильнее и сильнее, а желание вытрепать из этого парня все возрастало до максимума. Хансу не был тоже в восторге, но не вёл себя так нервозно. Сон думал, что мировоззрение Сангхуна было искажённое, неадекватное. — Я тоже зол, но ты, Санг, ты сейчас на нервах. Тебе нельзя с растрепанными нервами идти куда-то на переговоры. Мы оба знаем, чем кончается нервоз. Твой нервоз.       Хансу имел ввиду тот случай, когда они с Менеджером Кимом и Джин Чхолем наведались к своему маленькому, молодому товарищу, которого Ким на время дал у себя пожить. Эта громила в квадратных очках так действовала на нервы Санга, что тот готов был свалить при первой же возможности. Не то чтобы бесил его, просто крайне стремный тип, мутный. Мужчина не знал о том, что эта троица навестит его на военном полигоне, где приходилось коду «Сангхун» отрабатывать против своей воли навыки. — Здравствуй, объект средней опасносной категории, —начал Джин Чхоль, не убирая с лица свободы завораживающую улыбку. — В следующий раз я молча ударю. У меня есть кодированное имя, —повернулся к ним неохотно боец. Рука опустилась на ствольную коробку автомата, висящего на переброшенном через шею ремне поперек груди. У него появилась такая невзначай привычка — носить оружие так, чтобы приклад постоянно находился рядом с правым плечом. Мужчина развернулся на каблуках берцев к ним и добавил: — Когда вы втроём — хороших новостей от вас не жди. — А я говорил, что этого придурка и Группа Специального Назначения не изменит, —фыркнул тхэквондист. — Я когда тебя вижу, аж челюсть сводится и член встаёт, —кривится в усмешке Сангхун и тут же вернул своё рабочее, серьёзное лицо, поправляя свои наушники, что были надеты поверх маски, — Так что вам надо? — Мне нужна твоя помощь, —говорит менеджер, — Минджи угрожает опасность и я не могу её одну оставить. — А я тут причём? —равнодушно отвернулся Санг и продолжил стрелять из автомата по мишеням в виде людей. В наушниках менее болезненно прозвучала короткая очередь. — У тебя ведь тоже дочь, Джун, —хмыкнул злобно Хансу, — И между прочим, из-за твоей оплошности она может быть тоже в опасности. — Кто тебе давал разрешения ко мне обращаться прошлым именем? —остановился, — Иди и дальше распинывай людей своими ногами, недо-Волочкова¹, а ко мне не лезьте. ¹—Российская артистка балета. — Просто невыносим, —взмахивает Хансу руками, — Скотина ты, Джун. Что в той жизни, что в этой. — Нахуй пошёл, —упертостью ему бы всё позавидовали, а каменное равнодушие разочаровывало. Интенсивная стрельба оглушала темп ускоренного сердца Санга, которое мучительно истерзывалось словами Хансу, Кима. Невозможно было терпеть, но упрямо держал позицию. Смена орудия. Автомат он положил на стол, а на его смену пришёл целенький пистолет. Глушитель жадно «съедал» звук стрельбы, что не могло не радовать. — Джун, пожалуйста. Мы не можем никому доверить это дело, —строго ответил Ким, — Это не сравнится с ситуацией Ли Джинхо. Речь идёт о более масштабных проблемах. Северная Корея. — Да вы вообще в край оборзели? —снова импульсивно оборачивается Санг, — Я слабее вас, напомню. И благодаря вам здесь днями и ночами торчу. А это лишь потому что Ли Джинхо меня не добил. Ни увидеться с семьёй, ни вздохнуть нормально. Разве это жизнь? — Хео Джун, необходимо проявить стальное терпение, чтобы получить в итоге всё, —вмешался Джин, — Благодаря опыту, терпению и многочисленным стараниям, ты сможешь, в будущем, увидеться с семьёй. — И ты мне предлагаешь что? —снимает наушники, оставляя их на шее, он натянул на голову часть маски, обнажая своё недовольное лицо, — Няньчиться с девчонкой? Поправка. С дочерью Кима. Правильно? Вы не подумали, что я устрою анархию всяко больше, чем те же враги? У меня фантазия работает. — Нам это и надо, Джун. Возвращайся, —Ким протягивает ему руку, ничуть не расслабляя свои нахмуренные брови. Санг поглядел на руку с презрением, а потом на самого очкарика. Звонко плюнул через плечо прямо на раскалённый песок и с хлопком принял руку, пожимая её. — Да ну нахуй, что за заварушка? Пойду в неё, мне похуй, я когда заднюю сдавал, —усмехнулся невольно молодой Сангхун, уже предвкушая то, как будет лицезреть взрывающиеся здания. — Ага, помнится мне тогда, я славно от тебя по шее получил, когда Минджи и Тэхуна за шкирки схватил и спрятал в контейнере из-под рыбы. Всю неделю пахло у вас рыбой, —помотал головой Санг, вспоминая ту неловкую перестрелку, где пришлось не только детей спасать, но и свою задницу, которую пулями продырявили. Неловко было всё потом объяснять детям, особенно, подростку Тэхуну, который не видел лица Санга, но предвкушал уже то, что он был один из террористов. Примерно так они и познакомились: без приветствий, Санг забежал с Минджи в дом семьи Сон и тот было подумал, что это враг, уже хотел треснуть ему, пока дочка Кима не остановила. — Тэхун, стой! Он хороший! —крикнула. — Вот этот что-ли? Да он террорист вылитый! А ну проваливай! —шикнул рыжий, — Минджи, свали от него нахрен! Он же подорвёт тебя! — Да вы прикалываетесь надо мной, —запрокидывает Сангхун голову назад ив один момент, ловким движением рук своих ненаглядных, хватает паренька за шкирку и потащил за собой. Минджи, как самая послушная, побежала за ними. Тэ сопротивлялся, бился ногами довольно болюче, ругался всячески, пока они не остановились у лестницы, ведущая в подвал. — Какого хера?! Пусти меня, скотина! Думаешь, в подвал затащишь?! — Успокойся, Тэхун, —властным тоном заявил он, отпуская парня из заключения, — Я от Хансу. А теперь быстро в подвал, времени очень мало. А, —и щёлкает с силой младшему Сону по носу, — И не матерись. Это моя привелегия. Минджи… Крепкая мужская ладонь схватила ее за локоть, что заставило остановиться и посмотреть на его перчатку, а потом на него самого. — С твоим отцом всё будет чики-пуки. Пока вы со мной…если честно, вы ещё в большей опасности, чем были бы без меня, —простонал, — Чем Ким думал, когда заставил меня оберегать детей… — Ты вообще не умеешь успокаивать, придурок, —рыкнул подросток. — Я сейчас тебе ноги переломаю, если ты не успокоишься и не прекратишь истерить. Открывай нахрен подвал и живо туда. Скоро здесь заварушка будет, дайте мне повеселиться.       Сегодня Сангхун вспоминает многое и ведь большинство связано с работой. Он чаще вспоминает события по работе, что не скажешь о семье. Он не мог думать о семье, так как это было крайне опасно, а сердце болезненно кровоточило, что рыдать хотелось. Где-то в груди взрывалось нечто, оставляя дырень на всю грудь, образуя тем самым бесконечную пустоту.

***

      У Хэсу и без того проблем хватает. То безголовые помощники, то этот проклятый яд, который подействовал очень странно на этого остолопа. И угораздило же его ещё потратить сил и нервы на то, чтобы причинить вред. Что ж, они на пару со своей подругой ему руку достаточно добили, пусть Со это и не признаёт. Придётся затеряться и зализывать свои раны, чтобы больше не попадаться на такие никчемные ошибки. Но эта девушка…больная. Во всех смыслах этого слова. Парень касается царапины на щеке и чувствует саднящую боль, которую хочется прижечь и стереть из своей памяти. Данби причиняет идентичную, неприятную боль и без ножа. Ему хочется выблевать её имя со всеми оставшимися воспоминаниямии её попытками «подружиться». Они никогда не станут друзьями, потому что Со Хэсу и Хео Данби — ебучая гремучая смесь. — Мистер Со, машина готова, —рядом раздаётся совсем невзрачный голос недавно появившегося мужчину, который собирал свои вьющиеся короткие волосы в небольшой хвостик, — Что делать с телом? — Тело не было мертво, к великому сожалению, она ушла. Впрочем, это сейчас не так сильно волнует, —поясняет без какой-либо эмоции, потому что прокручивает этот «поединок» вдоль и поперек. Ему не нравится принимать поражение, особенно, если проигрывает ей. — Разве нам не нужно её устранить? Она дочка того человека. А значит, создаст проблем вам, нашим людям и боссу, —мужчина равняется со своим «лидером» и заглядывает с интересом ему в глаза. Его чуть впереди кучерявые локоны едва выбились из собранного пучка и повисли в воздухе, мешая разглядывать своего командира, который то и дело, что сводил челюсть, смыкал зубы, — Есть какая-то другая причина, мистер? — Она действует мне на нервы, —уткнулся Хэсу носом в испачканный воротник кофты своей, которая, кажется, скоро просто будет висеть на одном честном слове. От неё и толком живого места не осталось, — Неуправляемая. — Так вам хочется контролировать её? —слова мужчины будто были каким-то неправильными, либо же Хэсу их воспринимал как-то иначе. Однако мысль о том, что если бы Хео можно было подчинить, не давала покоя толком. Если была бы такая возможность, то это упростило задачу, упростило жизнь Со. Девушка как будто выводит пальцем на его затылке свое имя, а тот дёргается, отстраняются, будто бы прокляли. — Ступай к своим людям, нужно убрать отсюда все тела. — Как скажете.       Здесь идти до города, как оказалось, не так далеко. Хэсу предпочёл медленно ехать на машине, которую в ближайшее время придётся сдать в ремонт. Этим пусть занимается Джошуа, что проебался тоже. Ладно, в самом деле, вины здесь в этом идиоте нет и не было.       Со любил ездить и быть в одиночестве. Он находил в этом что-то успокаивающее. Душа, казалось бы, всегда принадлежала холодному зною, запаху елей. Вероятно, Хэсу здесь и сейчас может признать, что любит такое. Любит не надеяться на кого-то, любит слушать тишину и в ней слушать своё биение сердца.       Его руки находят у себя в карманах телефон, где висит невзрачное сообщение: «братан, не знаю, че ты там устроил. но тебе, походу, реально пизда». Не самое лучшее, что он за сегодняшний день прочнел. Хэсу оставляет сообщение непрочитанным, а сам ныряет в поисковик сборника простых, успокаивающих мелодий. Иногда это ему очень сильно помогает справиться со стрессом, который показывать нельзя никак. Усталось перед глазами туманила экран смартфона, а потому он включил рандомную мелодию. Со останавливает машину, голову запрокидывает назад и глубоко выдыхает через рот.       Пахнущий тленом или непонятной сыростью аромат обхватил парня своими липкими ладонями. Всё медленно погрузилось в непроглядную тьму. Ночь как никак. Он вспоминает один из вечеров, когда всё же решил посетить с неугомонным Джошуа бар. И то потому что тот был дотошным, а убить его нельзя. Вот же безвыходная ситуация. И рассказывал так долго-долго об алкоголе, что голова начала кружиться ни с того ни с сего. «Отвлекись, потусуйся там…с девчонками. Лицо попроще только сделай, а так даже ничего, милашка прям»—то-ли подшучивает, то-ли ярко издевается перед ним товарищ, отчего захотелось кинуть в него куриной ножкой, чтоб замолчал вовек.       Помнит, как тот начал глупые анекдоты рассказывать; помнит, как сидела напротив него какая-то незнакомка. Имени не спросил и не планировал спрашивать. От её взгляда на увитые венами руки у нее в ножках поселялась некая слабость. Хэсу пропустил пару бокалов, и кажется, вовсе забыл (ся). Ему хотелось домой, но что-то здесь его так неистово держало. Когда осознание ударило ему в голову, заметил возле себя ту незнакомую девушку. Она с улыбкой невинной коснулась кожи только губами, следом — шершавым, как у кошки, языком. Он тактично проигнорировал то, как девушка распробовала это, дикустировала, а потом её зубы сомкнулись на мраморной коже. Так нежно, осторожно, прощупывая почву.       И тут Со распахивает глаза, глядит на всё ошарашенно-раздраженно, потому что ему послышался у уха томный голос Хео. Подскакивает, скидывает с себя девчонку бедную, оглядывает её в последний раз. Хотел что-то сказать, но по итогу поджал губы и рванулся в туалет. Это было в пару шагах от их столика уютного, он ворвался в комнатку и примкнул к раковине керамической. Открыл судорожно руками кран, повернул в сторону подачи холодной воды и стал загребать в соединённые ладони. Когда вода набиралась в импровизированный сосуд, что порой из щелей подтекал, юноша хлестнул потоком воды себе на лицо. Дыхание сбивается, под рёбрами что-то жадно укололо. Ему просто кажется. Это какая-то злая шутка. У него уже сознание крышей, видимо, едет от того, что так часто пересекался с этой ненормальной. Почему? Почему это происходит и зачем это? Это так раздражало. — Твою ж мать, —рычит он, убираясь из чертогов разума своего как можно быстрее. Дождь непрерывно звучал в салоне, а тонкая трель птиц давало успокоиться ему встревоженному сердцу, — Полный…провал. — Да, я согласен, придумывать планы у тебя херово выходит, —раздаётся с такой резкостью сбоку голос, что Со дёргается, успевает только увернуться от появившейся перед носом руки. Он косится в сторону и видит перед собой, едва ли можно было назвать расстоянием приличным, человека, которого бы видеть сейчас не желал. Человек закидывает на голову свои солнцезащитные очки и протяжно, с оскалом едким, проговаривает: — Здравствуй, лучик, ты ж, надеюсь, не забыл меня, да? Надеюсь, ты так же не забыл, —выждал паузу, чтобы произнести более грубым, металлическим тоном слова: — Что я могу сделать с тобой и с твоей шаражкиной конторой? Давай по-хорошему поговорим, мы же не хотим с дядей тебя учить жизни, —и кивает в сторону соседнего сиденья, где уже молча располагался Хансу. — А ты все такая же сволочь, —прикрывает глаза Со и усмехается довольно слышимо, — Долго речь придумывал? — Всяко дольше, чем ты свой план, мальчуган, —мужчина расположился на открытом окне машины Хэсу и подался чуть вперед, заглядывая в сам салон, — Клёвая тачка кстати. — Ты не о тачке пришёл говорить. Ближе к делу. — Я уже говорил, что нам бы пригодились такие парни, как ты? —усмехается злобно, — Только вот, ты пошёл не по правильной дорожке. — Я из-за тебя очутился в тюрьме, грёбанный ты кусок дерьма, —последнее, что проговариват Хэсу, как Санг хватает того за ушную раковину и оттягивает так, что тот неосознанно тянется к окну, где мужчина продолжает говорить: — Из-за меня? Мальчик, я тебя за решётку не садил. А теперь ты мне расскажешь, какого чёрта ты устроил и почему сын моего лучшего друга в больнице, а моя дочь с переломами. — С чего ради мне тебе рассказывать что-то? Приехали запугать меня? Пугайте. Угрожать? Вперёд. Избить, выбить информацию? Я вам. Ничего. Не скажу. — Хэсу, —поджал губу мужчина на улице, заглядывая в эти маленькие глаза, наполненные кромешной злобой и обидой на весь мир, что так отчаянно скрывает, — Мне нужно понять, почему ты так поступил. Это важно. — Я бы на твоём месте не действовал нам на нервы, —подыгрывает Хансу, — Давай поговорим как взрослые люди. — Знаю я как вы разговариваете, учитывая тот факт, что ваши дети — почти идентичные копии, с вами взрослый разговор не выйдет. — Всё же котелок варит у тебя, не всё потеряно, —раздаётся временная усмешка, за которой следует напряжённое выражение лица, — Выходи из машины. — С какой целью? — Не выпендривайся, юноша, раз ты так смело организовал потасовку, и смело бился с девчонкой, то чего тебе стоит выйти к её отцу? —неизвестно, брал ли Хансу на слабо Хэсу или нет, но это сработало.       Сон научился этому у Санга и никогда не признает себе, что порой его методы дикие, но рабочие. Со выходит, предвкушает не самый радужный приём, но его не поступает. Мужчина облокотился спиной к тонированному стеклу пассажирского ряда и наклоняет голову на бок, пропуская мимо ушей недовольный вздох парня. — Я правильно понял, что Ли Джинхо ты не рассказывал ещё о том, что Данби жива? —странное начало беседы, а ведь пару часов назад сам же этот мужик представлял, как руками кишки паренька наматывает. Наверное, всё же успокоился и решил действительно решить всё спокойно и мирно. — И не собирался. Это его косяк, что он просчитался с тем, что ты её спас. Не мой, —отворачивается в сторону и устремляет свой взгляд куда-то в тёмную, густую чащу леса, — Это всё, что ты хотел спросить? — Странные у вас отношения, впрочем, это уже лично твоё дело. Это не все вопросы, не радуйся рано. Радуйся хотя бы, что мы ментов не припрягли, а могли, и не только их. — И кого ещё? Всю Корею собери ещё, попытайся сделать меня плохим, а себя хорошим папой. Все же сразу забудут о том, как ты пропал на несколько лет, как и в моей жизни, так и в…в жизни твоей же дочери. Один ты у нас тут герой. Ты — Дартаньян, а все — пидорасы. — Не выражайся. — Ты мне не отец, хочу напомнить. А ещё хочу напомнить, что Данби тебя похоронит заживо, если узнает о том, что ты делаешь действительно, как ты это делаешь и что ты все эти годы просто прятался. Я бы посмотрел на то, как она тебе голову снесёт, —скрестил руки на груди Хэсу и выдохнул, — Ты ведешь себя хуже ребёнка. — Раз ты всё знаешь, чего не рассказал ей? Чего не предоставил всё доказательства против меня? Раз ты меня ненавидишь, то ненавидь. Я заслужил. Но Тэхун не заслужил этого, что ты в него вколол? — Он лез не в своё дело, а вколото было двойная доза яда рицин. — Что? —переспросил Сон. — Я не попугай, вы всё слышали.       Хлопок двери и где-то доносятся тяжёлые шаги. Сон обходит машину, а Хэсу рывком выпрямляется. Не обращает внимания на сбитые в кровь костяшки и ободранные колени и локти. Хансу не хочет и дальше слушать их беседу. Он ещ надолго запомнил сводящий с ума запах крови, скребущую по ушам и мозгам мелодию и фигуру Санга в свете проектора.       Когда Со то и дело начал обращать внимание на то, какие сильные у Хансу руки, каким хищным становится взгляд, стоит тому напрячься всем телом, готовясь в драке, сжимая кулаки и внимательно следя за движениями соперника, это жутко отвлекало. — Ты вколол МОЕМУ сыну яд? Ты хоть представляешь, с чем имел дело?! —глаза наливались злобой, которое держалось буквально на честном слове, но Сангхун чувствовал в воздухе это неприязненное напряжение. Парень с нечитаемым выражением лица таки отводит глаза в сторону, не отвечая. А потом срывается с места.       Первым делом пытался сделать подсечку и в итоге сам летит на землю. Лопатки уже так скоро треснут в паре мест. Сангхун разочарованно вздыхает, после чего обессиленный парень, опираясь на локоть, кидает в глаза Хансу песок. Пока тот недовольно шипит, отворачиваясь, он снова пытается повалить его с ног, но мужчина, к сожалению, умудряется крепко схватить за руку, сжимая так сильно, что Хэсу слышит хруст кости. — Ты совсем берега не чувствуешь, молодой человек.       Свободной рукой хватая Хансу за шею, под самым подбородком, кусает его за руку. Но в следующее мгновение ощущает удар в живот, не слишком сильный, но достаточный для того, чтобы Сон дёрнулся вперёд, повалив пацана на спину и, прижимая коленями руки к земле, сильно надавил предплечьем на горло. — Я мог тебе простить эту оплошность, если бы ты признал свою глупость и лишь аргументировал тем, что ты просто хотел причинить девочке боль. Но ты…ты не заслуживаешь прощения, даже на шанс на лучшую жизнь, —на выдохе заметил Сон, наклоняясь ниже, с интересом заглядывая в глаза напротив, — Ты мог убить моего сына. Тогда бы на одного преступника стало бы меньше. — О, какой взгляд, у него такой же был, —равномерно издал с хрипотцой Со, — Я и не прошу прощения или понимания. Я лишь показал этим двоим, что не стоит лезть, куда не надо. Особенно. Этой. Упертой. Сумашедшей. Девчонке. — Да мне плевать, что ты хотел показать, —говорит отец Тэхуна.       Хэсу рывком освобождает руку и целиться кулаком в солнечное сплетение. Сон это заметил давно и надавил на горло сильнее, но мальчишка успевает ударить, в мгновение с силой, отталкивая его за плечо, из-за чего они меняются местами.       Сангхун привычным движением стряхнул пепел с кончика сигареты, сосредоточенно наблюдая за тем, как ветер ласково подхватывает хрупкий серый комочек. Смотреть на всё это со стороны неприятно, но осуждать Хансу не станет. Со Хэсу выглядел погано: лицо — не столь аппетитное месиво из мяса и кожи, ослабевшие и заметно дрожащие пальцы сжимают руку Сона. Красноволосый глянул на зеркало, заметил выбившиеся багровые прядки, что прилипли к вспотевшему лбу и тушит кончик сигареты о землю, кидает его и топчет своим ботинком. — Ладно, Хансу, хватит. Нам нужно ехать, —говорит это как будто стенке, потому что эффект не изменился, а Хансу становился всё злее и злее.       Накипающий его гнев сочился отовсюду. Казалось, что над Соном нависала гнетущая тень, от которой становилось дурно. Нанося удар за ударом, начал даже ощущать некое облегчение. Но это было лишь иллюзией. Оказалось лишь последней каплей. Сон теряет контроль над своим телом. Стал куда быстрее и наносил очень сильные удары. Напор атак возрастал. Пока Хэсу смотрел в одну сторону, тот уже был с другой. Появился перед ним и схватил за горло, переживая ему любой доступ к кислорода, а потом, выждав паузу, ударяет головой об землю. Асфальт был перепачкан кровью и когда Сон замахнулся ногой для точно впечатывания в землю, со стороны показался Сангхун и схватился за щиколотку активной ноги тхэквондиста. — Успокойся, Хансу, —и снова Сан это говорит, бьёт по всём частям тела своими словами. Он, может, и боец так себе, но бьёт словами порой сильнее, чем он сам. Сон моргает несколько раз, потирает переносицу, чуть приподнимая очки, — Всё хорошо, друг мой. Расслабься. Иди в машину, отдохни. — Черт, —выдал мужчина, — Сам же говорил, что нельзя детей бить. Но этот яд…черт… Если Тэхун из-за этого… — Хансу. Иди в машину. Мы с тобой позже поговорим.       Мужчина отряхнулся и, даже не глядя на Со, зашагал ускоренно прочь. Парень всё это время лежал на спине и тяжело дышал. Как бы сейчас Сан не был зол на этого парня, он всего лишь по прежнему ребёнок, как и сказал ранее Хансу. И всё же, если этому ребёнку не показать место, то пиши пропало.       Мужчина помогает встать парню, усаживает его с кряхтением на сиденье машины и когда ловит на себе рассеянный, озадаченный взгляд, он говорит довольно прямо: — Если я узнаю о том, что по твоей вине умер Тэхун…ты сам знаешь, что будет. Так и передай всем своим. Второго предупреждения не жди от меня, я не Данби. И что она в тебе вообще нашла…? — Ничего она во мне не находила, просто попользовалась, как и Тэхуном. Ты правда думаешь, что у неё есть что-то человеческое? —смешок болезненный, — Я слышал, что дети хуже родителей. Подумай над этим. — Я мог тебе сейчас шею свернуть. Поднимаешь? —сводит брови к переносице, — Закопал бы заживо здесь и никто не узнал о тебе, потому что кому ты нахрен сгодился? Ли Джинхо об тебя, как об тряпку, ноги помотает и дальше пойдёт. Знаешь почему он дал ей возможность сотрудничать? — Удиви. — Потому что они оба психопаты. И всё из-за детства, травмирующих событий, но главное их различие — безумие День передавалось генетически ещё. От меня. А ко мне и от отца покойного, никогда не скажу о нём и доброго слова. Я — дерьмовый отец, дерьмовый муж и плохой человек. Я понимаю, что зря тогда тебе сказал лишнего и ты, видимо, впечатлился. Это моя вина. Но Данби здесь никак не связана. Понимаешь, Хэсу? — Я же сказал, что от неё тоже проблем сполна. Она меня больше бесит, чем ты. — Если ты так выражаешь симпатию, то у тебя серьёзные проблемы, парень. В любом случае, дам совет: увижу рядом с ней или с её товарищами — я тебе нахер ебало снесу. Доходчиво?       Слишком большая ответственность возлагалась на Санга в это же мгновение. Он уходит, оставляя паренька с ничем. Сан молча садится в машину, где капризно молчал всю дорогу Хансу. Его трясло, это было видно по цокающим по подоконнику пальцам. Разговор не вышел бы сейчас ладным, а потому они оба всю дорогу предпочли молчать. Потому что так им двоим было проще. Возможно, Хансу мысленно благодарит впервые Сангхуна.       Возможно.

***

      Ресницы слиплись меж собой в нежелании раскрывать отяжелевшие веки, когда в конце концов сон покидает её разум. Слабый резкий толчок чего-то длинного в мягкий бок, вынуждает наконец раскрыть широко глаза, дёргаясь всем сонным телом в противоположную сторону. — Проснись и пой!       Замечает брюнета справа от себя, с натянутой улыбкой от уха до уха и выставленным пальцем в сторону её плоти. Брови недовольно сводятся к переносице при выходках Чхана, но в ответ об этом молчит, лишь глубоко зевая во всю глотку. — Не зевай, я тоже сейчас начну. — Твои проблемы.       Только сейчас улавливает кипящую вокруг волну, с бегающими туда-сюда медиками, пациентами и в конце концов ожидающими посетителями на тех же самых металлических сидушках. Ладони тянутся к карманам, хлопая по всевозможным поверхностям одежды в бессмысленных поисках смартфона. — Сейчас 7:21, до приёма около 10 минут, —опережает друг и поднимает руку со связкой небольшого пакета в сжатом кулаке, сквозь белый полиэтилен которого были видны лишь очертания непонятного содержимого. — Ты чьи-то органы спиздил? — Да ёбаный… я между прочим в круглосуточный забегал, пока ты тут спала без задних ног всю ночь! Прикупил каких-то фруктов, ну и.—вместо законченных слов, пальцы с шуршанием мельком забираются в пакет, вытаскивая совсем минимальный краешек картонного коробка, сразу отпуская и забрасывая обратно. — Да кто бы сомневался. Если тебя или его поймают с ними — я вас не знаю. — Не душни, ты сама вчера тут закурить просила. — Я, это я, —её уголки губ невольно тянутся в усмешке, когда Хео рывком поднимается с нагретого за время места и обвивая свои пальцы вокруг запястья зеленоглазого, заставляет того последовать её примеру. — Я подходил к регистратуре, сказали он должен уже быть в 167 палате, — отлипая от сидушки, проговаривает. — Ну началось в поисках немо, дай бог, что бы сотые были на первом этаже. — А если на пятом? — Докаркаешься.       Когда-нибудь она собственными руками зашьёт ему рот, иначе не имеет понятия, как они оказываются на четвёртом этаже перед дверцей с табличкой «167». Бросает прожигающий взор в сторону Лима, что уже поднял ладони к верху. — Ну не пятый же! Уже хорошо. — На пятый ты полетишь, Чхан.       Плотный воздух с запахом хлорки вылетает изо рта, прежде чем ладонь неуверенно ложится на гладкую ручку с точечным рельефом сверху. Плавно прикрывает глаза, изнутри мысленно считая самый обычный набор цифр, что горели яркими цветами перед чернеющей пеленой и давление суставов тянет продолговатую железную ручку вниз.       Характерный щелчок успешного открытия и лёгкая белоснежная дверь поддаётся вперёд, пробиваясь солнечным утренним светом из небольшой палаты, прямиком в тусклый коридор. — Стучаться не учили? —слышится хриплый низкий голос, со стороны больничной шаткой койки. — Даже в таком положении продолжаешь ворчать, —первым подаёт ответ брюнет, высовывая свою тёмную макушку в контраст светлой палаты, продолжая шуршать ручками тонкого пакета между длинных перебирающих пальцев. Проскальзывает задором в помещение, оповещая наличие пакета громким приземлением на тумбочку прямо под носом рыжеволосого. — Мы тебе витаминов притащили, кошак обкуренный. — С хуя-ли я обкуренный?       Продолжая согнуто сидеть на твердом матрасе, покрасневшие глаза со зрачками медовой радужки, устремляют свой взгляд замешательства на неугомонного друга. Но край зрения улавливает второго гостя на пороге, что до сих пор не решалась сделать шаг навстречу, буравя своими жёлтыми огоньками в ответ. — Какие люди? —обсохшие бледные губы успевают растянуться в уставшей улыбке для той, что уже бескорыстно мотыльком прошмыгнула через порог, с осторожностью прижимая его голову своими руками к вздымающейся от частого дыхания с сердцебиением, грудной клетке.       Чувствует, как большие ладони плавно укладываются на её дрожащую спину, притягивая теснее к себе, как только позволяют остатки его ослабшего тела. В ноздри с запахом больницы, вбиваются еле уловимые отголоски его запаха с нотками ментолого табака, привычного цитрусового шампуня в перемешку пота. Что и улавливают молодые люди, так это брошенную фразу друга «я пойду встречу ваших отцов». — Задушишь, дурная.       Ощущает лёгкий, родной, но всё ещё охрипший хохот по всем своим участкам, не в самообладании отстраниться хоть на дюйм. В её пальцы одной ладони, пробираются чужие шершавые пальцы, обкручиваясь по толстой резине на основании безымянного пальца. — Эта утка ещё жива? Удивительно, как ты ещё не выкинула или не угробила её.       Слабый удар костяшками по русой лохматой макушке, в сопровождения короткого «эй» и она начинает отстраняться, прежде чем его пальцы сцепятся с её ладонью, утягивая назад. Смотрит глубочайшим взором снизу вверх, на её ноющее всем видом от безысходности лицо, умещая вторую руку на мягкой грязной и постепенно мокреющей щеке. Позвоночник сгибается, вынуждая женский корпус наклониться спадающими влажными каплями на лицо парня. Пухлые, мокрые от слёз губы, прильнули к сухим напротив, увлажняя их едкой солью из ран двух людей.       Они живы.       Биение сердец из грудных клеток прижатых друг к другу, продолжает нарастать не от чувств, а от подступающего в жилы адреналина. Брови морщинами теснятся сильнее к переносице, когда острые его клыки челюсти смыкаются на тонком слое розовеющей нижней губы до выступа алых струек, что резким брызом направляются и на верхнюю целостную. Не дав малейшего намёка разрешения прекращать и сомкнуть зубы, как её шершавый язык проникается внутрь настолько тесно, что его языку не остаётся ничего — кроме как высунуться наружу, слизывая стекающую струйку с её губ до выразительного подбородка. Ногтевые пластины впиваются в мужские скулы с двух стороны, а голова слегка наклоняется в бок, открывая больше позвольтельного пространства для её неизведанных потех. Нершавый рельеф проходится по его нёбу, проскальзывая запредельно глубже их возможностей, пока хлюпающие звуки невозмутимого количества смешанной слюны, рвутся по всей больничной одиночной палате.       И вот, девушка добивается конечной, задевая кончиком своего языка его язычок в недрах глотки и успевает облизать тягуче, прежде чем автоматический рвотный рефлекс подступит к горлу парня. Неприлично громкий звук одного чмока при разлиплении двух ртов друг от друга, сдерживающих личное пространство воздуха внутри себя. Короткие ногти ослабляют свою хватку на скулах с щеками, но всё ещё позволяют прикасаться подушечками к молочной коже, в пятнах выступающех ранее слюновых пузырьчатых сгустков. — Ты меня добить решила?.. — Мечтай.       Скалится прямо в довольную хищную физиономию, не обращая внимания на капающию слюни с их подбородков, на белоснежно-тошнотворное больничное покрывало, украшая темнеющими от мокроты пятнами.       А времени наполнить бушующие лёгкие не предоставляют возможным, цапая голодными пальцами за потный воротник её футболки из-под расстёгнутой кофты, вынуждая горячее напряжённое тело надорваться прямиком на него. Ступни больше не чувствуют поверхности под собой, а лишь висят над плотным душным воздухом, когда массивные руки ухватываются под подмышки, утягивая жадно весь женский корпус только и только к своему агрессивному желанию поглотить целиком, с кончиков ног до вставших дыбом коротких волосков.       Губы буквально присасываются к висящей мочке её уха, хлюпая сквозь расстояние между холодным металлом замысловатой серьги и пылающей от несдержанно возрастающего возбуждения, плоти. Живое рычание вибрацией доходит до барабанных перепонок и разносится от её кадыка по его прижатой шее, при молниеносном клацанье захвата передних зубов чуть выше мочки, прикусывая выступающий хрящ основания ушной раковины.       Малиновые линии губ парня тянутся в довольственной хищной улыбке, не смея ни на секунду с дюймом отпустить пульсирующую мясную плоть изворотливой девушки, чьи ноги без стыда перебрались через его, сжимая и без того малое пространство отвердевшими бедрами.       Пропускает поконченную мочку в глубины влажного рта, ускальзывая узыком с губами ближе к ушной раковине. кипяченный язык обрисовывает всевозможные чувствительные линии за ноющим ухом, вылизывая телесные выступающие жидкости с грязью на себе, распробывая каждую крупицу горького с солёным привкусом. — Ты отвратителен. — Мы, дорогая моя.       А Хео словно кипятком хуже его горячего рта ополоснули, хоть и хуже да острее этого, уже некуда. Подрывается, упираясь ватными мышцами рук на его быстро вздымающуюся мокрую грудь, замечая сконцентрированным зрением мелкие детали рыжих густых разбросанных локонов по продавленной под головой подушкой, выступающего вида рельефного желанного тела под тончайшей тканью медицинской пижамы, что всё это фантазия разрисовывала небрежными отбросками алеющей как кровь в жилах, неоновой краской. — Ещё раз меня так назовёшь… — Солнце ей не нравится, дорогая тоже. Ты телепузик с планеты долбоебизма? — Совершенно верно, дылда.       Чувствует, как ладони по обе стороны бёдер смыкаются ловко, искусно сжимая поддатливую гусиную плоть под закоулками надоедливой шуршащей ткани и… — Они живы и здоро…вы, —слышится знакомый голос недавно ушедшего зеленоглазого со стороны хлипкой двери и обе пары глаз резко устремляют своё внимание на друга с двумя мужчинами по сторонам от себя. Резкий хлопок и дверь влетает обратно в проём, оставляя молодым людям так и лежать в былом положении, открыто пялясь на белое покрытие закрытой дверцы. — Хансу, да куда?! —улавливают второй знакомый баритон, явно принадлежащий красноволосому мужчине в чёрных солнцезащитных очках, что значительным толчком заставил дверь обратно крутануться для открытия в палату. — Сангхун!       Третий устрашающе низкий голос просачивается от старшего тхэквондоиста, который уже хмуро тянулся обратно за дверной ручкой. — Да оставьте вы эту дверь в покое, — окликает наконец Тэхун, приподнимаясь в более сидячее положение, но продолжая незначительно удерживать руками Хео, которая казалось скептически смотрела на весь этот концерт со скрещёнными руками на груди.       Две пары глаз и тёмные стёкла очков, в немом молчании моргали на подростков, прежде чем Лим в тихую по стене протянулся внутрь, наклоняясь ближе к уху рыжеволосого со словами: — Я могу тебя получше вылечить. — Не сомневаюсь. — Все в нас, да, Хансу? —глухой удар твёрдой ладони старшего Сона по затылку болтливого и мужчины наконец заходят в помещение вслед за брюнетом.       Молчание повисло в воздухе с запахом вставшего хлора, под бегающие взгляды друг с друга. — Вас двоих будто кошка хуже меня высрала. — Одна и та же, Тэхун. — Знать бы ещё какая меня высрала…—наклоняется русую голову в бок, жмурясь от головной боли в попытках вспомнить хоть что-то, до очутения в надоедливой больнице. — Если говорить простым корейским словом — ты разнёс всё здание под человеческий фарш, —все взгляды в палате, с немым вопросом переводятся на зарекнувшегося Чхана, пока одна лишь лилововласая томно вздохнула, ожидая долгой тирады объяснений от паникующего друга, что сама уже будет слушать дважды. Ладонь неловко теребит тёмные короткие волоски, выбившиеся из высокого пучка на затылке и под напором чужого ожидания глубоко вздыхает, начиная цепочку последовательностей от самого звонка на выкраденный телефон Тэхуна. — …и он скатился как отключившийся робот по стенке, продолжая раскрытыми глазами смотреть сквозь меня, —на последнем издыхании заканчивает, в конечном счёте приземляясь на не самый удобный стул, сбоку от больничной койки.       Рыжеволосый со сведёнными бровями дослушивает и протирает пальцами раздражённые виски, не без опаски поднимая взор на молчаливого всё это время, отца. Но осознание получить продление домашнего ареста так не пугало, как нежелание верить в рассказ во всех красах.       Зрачки с радужкой медового сплава расплывчато всматриваются в свою собственную кожу ладони, вынуждая фантазию рисовать следы чуждых не стёртых кровавых ошмётков. Ирония своих же слов в обращении к Данби «убийство не выход», подступает к горлу со всех сторон, но вины просто напросто нет.       Он не помнит произошедшего даже отрывками, понятия не имеет сколько грехов лежало на плечах убитых под его воздействием. Так почему не чувствует значимости всего этого? — Тэхун, ты в порядке и это главное. в этом всём стоит и моя вина, —взор отлипает от выступающих линий ладони, устремляя его в ещё большем замешательстве на отца. — Генетика. — Если мне не подводит память, твой отец под ядом может творить вещи похуже. Проверено мной, —добавляет Сангхун справа от отца Сона, помещая свою руку через плечо старого друга, что со слабым осуждением оценивал попытку перебить его. — О чём вы?       Жёлтоглазая вливается в беседу не с поддельным интересом, будучи сидящей в более удобном положении на чужих коленях, облокачиваясь спиной на тёплую грудь парня в больничной постели. — Яд в любом виде действует на нас в противоположном ключе. Вместо медленно убийства клеток ослабшего тело — напротив нагоняет весь адреналин в голову, вынуждая способности возрасти до не человеческих, а скорее животных с одними инстинктами. Всё, что движется — ставится поставленной целью разорвать до остановки лишних движений. Я удивлён, как ты в последний момент узнал Чхана, а не втоптал идентично тем рабочим. Этому поспособствовало скорее всего выход токсичного яда из организма и не настолько критическое бешенство как у меня, —размеренно и неспеша произносил каждое предложение мужчина, попутно поправляя спадающие с переносицы очки. — Но когда яд покидает тело, это даёт свои плоды, из-за которых твоя жизнь могла оборвать по щелчку пальца, сынок. Тем более при столь сильном веществе в не просто смертельной дозе, а конечной для любого другого, — оканчивает свою тираду Хансу, украдкой кивая в подтверждение своих слов с прикрытыми тяжёлыми веками. — Красиво стелит, да? —большим пальцем указывает на старшего Сона Сангхун, все сильнее делая свою улыбку более обворожительнее, — Короче говоря, то, что ты живой, Тэхун, это заслуги генетики. Ну типо когда твои мама с папой… — Заткнись, —на одном издыхании произнёс Хансу и Данби, окидывая этого неугомонного мужчину презренным взглядом. — Да ладно вам, эти двое, —указывает пальцем на лиловласую ина сына его лучшего друга, — Сейчас могли продемонстрировать нам это. Чего остановились-то? — Так вас забыли позвать, —скалит зубки рыжий и уже предвкушает, как Санг начнёт сейчас читать нотации вместе со его отцом, но почему-то вместо отчитывания он слышит озорной смех. Мужчина сгибается пополам и кивает головой в сторону Тэ, но при этом обращаясь к Хансу: — А зять-то с юмором, ты смотри, длинные ножки, я ж восприму это как за приглашение, —на этом моменте что-то заставило Лима навострить уши и тут же пожалеть об этом. Потому что из-за услышанного поперхнулся и начал кашлять не хуже туберкулёзника, — Чханчик, ты чтобы так звонко не кашля́ть, надо ротик меньше открывать. — Ты сегодня заткнешься, нет?! —схватил того за воротник и прорычал негромко Хансу, едва ли сдерживаясь, чтобы не зарядить этому болтливому товарищу за такие слова. Совсем манер нет и не было. — Ты когда таким низким тоном говоришь — я прям трепещу от страха, сразу вспоминаю вкус виски на своих губах. — В смысле? —спросила Данби, прищурившись. — Да было раз по пьяне, сидели мы как-то с Кимом и вот этим недовольным втроём, выпить решили-…—не дали ему договорить, как на сей раз точно и так звонко прошёлся по затылку сильный шлепок, из-за чего голова Санга полетела вперёд вместе с телом, а позади себя раздалось возмутительные слова от Сона: — Даже. Не. Думай. — Так, если батя так завёлся, значит, это что-то интересное, —усевшись поудобнее, отметил довольно едко младший Сон и словил на себе отцовские глаза. — Да брось, Хансу, ну был случай. Чего греха таить, —хохочет, — В общем, дело было так…       Это было один раз, когда у них, у троих, был выдохной. Такой редкий случай, когда удаётся Киму, Хансу и Сангу посидеть втроём. Слово за слово, и кто-то из них, не будем указывать пальцем, предложил хорошо выпить, пока была возможность, пока был единственный вечер. Ким не сразу согласился, а вот Хансу, на удивление Сангхуна, быстро сломался, поддался искушению. Никогда б не подумал, что молодой тхэквондист пойдёт на такое, но в этом даже была своя забава, от которой в жилах кровь стыла.       На столике рядом с диваном стояла бутылка виски. Хансу налил себе, откинулся назад и просто молча смотрел на то, как Ким спорил с Сангхуном. Это походило на игру. Менеджер просто был невыносим упрям, впрочем, как и сам Сангхун. Они всегда находили о чем можно было поспорить. Это затягивалось порой настолько долго, что становилось другим скучно. Складывалось впечатление, что они тут самые старые, ворчат как пенсионеры.       Хансу прослушивает их спор, что сменился со временем на какие-то тупые военные анекдоты, пока Сон не предложил ещё налить. Парень резко поднимает голову, сжимает и разжимает глаза. На секунду ему кажется, что это одна большая галлюцинация, но нет. Он видит, как Сангхун в центре небольшого зала плавно танцует, сняв с себя попутно утепленную кофту, под которой скрывалась чёрная майка.       Молодая легенда оборачивается, вертит головой и неловко елозит от собственной дурости. Что он пропустил? Ким что-то спрашивает, и, не улавливая смысла, Хансу отмахивается. — Давай, —приглашает его к себе с протянутой ладонью Санг. — Не танцую, —отрезает Сон. — Не пизди, давай, поднимайся, встряхни костями, —усмехается довольно дерзко, — Тебе слабо? — А тебе слабо сделать какую-то глупость?       Санг не ответил Хансу, усмехнувшись, только толкнул в грудь, чтобы тот сел на диван. — Эй, аккуратнеее, —рыкает Сон. В голове у другого мужчины что-то щелкает, и он нахально тянется вперед, чтобы добить Хансу тотально. Тхэквондист сквозь тонкие линзы своих очков округляет свои глаза, замечая то, как его товарищ упирается руками о спинку дивана и подаётся вперёд, нависая над «легендой». И этот властный, непокорный взгляд сверху-вниз добивает Хансу, ему хочется сказать что-то, ляпнуть такое шутливое. И хотел же, правда, пока Сан не впился в его потрескавшиеся губы мокро, с нескрываемым желанием посасывая каждую пухлую губку, прикусывая. Сон от непонятных ощущений мычит, шоком наполняется.       Красновласый поцелуй не разрывает, только на губах ощущает горьковатый привкус виски. Движение у него хаотичные, абсурдные. Да такие, что заставили Сона опомниться, оценить ситуацил. Хансу тут же, не медля, с силой поднимает коленную чашечку, дергаетею и всаживает в открытый для уязвимости пах. Тхэквондист вцепляется пальцами в плечи друга и бьёт его между ног так, отчего тот отрывается от него, сгибается пополам. — Ах ты сучий выродок, я тебя сейчас нахуй убью!—Хансу, точно смущенная школьница, верещит. Тяжело дышит, еле как заставляя себя придти в себя. Сангхун падает мягкими ягодицами на пол, спиной приземляясь на мягкий ковёр и заливается довольно звонким смехом. Сон со слышимым хрустом разминает кулаки, так и намереваясь начистить этому слащавому личику. — Сам же сказал — сделать глупость. У меня, в отличие от тебя, есть яйца, —огоньки в глазах красноволосого мерцали между собой, вынуждая Хансу едва отшатнуться. От него веяло холодом и опасностью, а ещё сумбурностью. — Только попробуй об этом рассказать, и о твоей выходке, —гневно процедил Хансу, — Какого вообще хера? — Я же по-дружески-и, —прищурился хитро тот, приподнимаясь, — Пока что. — Сангхун. — Да шучу я! Шуток не понимаешь…       Музыка неприятно била по ушам, но он старался не обращать внимания. Поддаваясь такту, Сангхун начинает в такт покачивать бёдрами, приятные мелодии вперемешку с алкоголем придают странное чувство уверенности, возможно, что завтра будет очень стыдно, но это проблемы будут потом. — Иди уже, я не кусаюсь, —машет рукой, приглашая Сона. — Сильно сомневаюсь в этом.       И, когда «желтоглазый» предлагает напиться, поправка, нажраться в усмерть, Хансу начинает понимать, насколько влип. Если Кима он ещё не трогает, лишь иногда его зовет подлить, то на Соне отрывается прямо знатно. На самом деле, тхэквондисту не хватает поддержки менеджера, он хотя бы как-то усмирил этого идиота.       Но очкастый товарищ наливает иногда даже побольше, потому что устойчивость к алкоголю у него выработалась уже. Но он настолько скучно вечер отметил, что раньше всех лёг спать, ссылаясь на то, что у него утром «встреча». Оставаться наедине с этим психопатом не хотелось. Очень. После такого.       Санг нервно дёрнулся, клыкастая улыбочка тут же образовалась на его лице, когда он заметил напряжённого Хансу. — Что такое, длинные ножки? —усмехается Сан. — Ещё раз назовешь так меня…—утробно рычит Сон, едва ли не поднимая ногу для того чтобы зарядить тому по макушке. Однако товарищ выставляет ладони перед ним и глупо скалится. — Не хмурься, я же не со зла, —гогочет, — Забей, я не серьёзно. Просто решил тебя добить. — Я ТЕБЕ СЕЙЧАС-… — Всё! Всё! Молчу…—по-кошачьи щурится, а когда видит взмах ноги, тут же перепрыгивает диван и улинивает так до раздраженности ловко, из-за чего челюсть хрустит у Хансу звучно. Тхэквондист делает пару резких шагов и кидает в него вазу гневно, но тот её ловит, кладёт на пол осторожно и с удивлением замечает своего друга. Он в два шага оказался перед ним и уже хочет разбить костяшками тому лицо, как Санг хватает руку, заламывает ее. Прижимает лицом к стене, вдыхая цитрусовый аромат и кофейного геля для душа. — Успокойся, —тихий, но такой приказный голосок проскакивает у красновласого мерзавца, — Эй, Хансу… — Сука, я тебе сейчас башню снесу нахер! — Успокойся пожалуйста. — Да иди ты нахер!       Сан касается своими губами его шеи, оставляя багровый засос и спускается ниже по позвоночнику, заставляя того взвизгнуть, как девчонка. Он только что ощутил обжигающее дыхание на своей спине и буквально теряет последний здравый смысл, терпение. — ТЫ ЧТО, РЕАЛЬНО ЁБНУЛСЯ?! —уже кричит, наплевав на то, что Ким может услышать, хотя его разбудить только грохот от мины, не более. Это подобно электрическому разряду, пронзившему все тело. — Что такое? Украл твой первый поцелуй?—скалит зубы, нижнюю губу облизывает своим прикушенным языком, оставляя на кожице губы едва кровавый след. Хрипло дышит, едва сдерживаясь, чтобы не засмеяться. Однако после этого разговора он ничего не помнит, потому что последнее, что видел — это нога Сон Хансу и выбитый зуб на утро.