останешься ли ты в Аду?

            Она никогда не думала, что окажется настолько долго в темноте. Принимает с лаской, с той самой долгожданностью, словно ждала ее вечность. Глядел на нее со стороны, медленно наблюдая за ее внутренним разрушением. Как Хео гниёт изнутри, подобно живому трупу. С задаром издает величественный смех и садится на корточки перед ней, обволакивает в своих объятиях и душит. Душит. Душит. Охватывает руками своими леденящими ее тонкую шею и передавливает, не хочет давать ей драгоценный кислород. Как же тьма величественна, как же прекрасна со своим равнодушием. Данби захлебывается в ней с головой, окунает по своей воле в тягучую смолу, затем выгибается, выпрямляется в своих плечах и запрокидывает макушку назад. В воздухе взмахнула мокрыми, темными от сгусток смолы, волосами и размазала ладонями по лицу липкую жидкость.       Данби чувствует прилив жгучей, пленящей силы, которая так и нашептывает ей очень много быстрых слов. Словно читает скороговорку с рычанием, с тишиной гробовой на заднем фоне. Она глядит на свое отражение и понимает, что перед ней стоит она же, но только другая, совсем чужая. Не из этого мира. Не из мира, где боррлась с людьми, с преступностью, а из того, где убийство — самое лучшее наслаждение. Та девушка внимательно глядел на нее, а вместо черных капель, что спускались по всему мокрому телу настоящей Дан, была темная, но хорошо отличимая багровая кровь. Иная. Страшно-пугающе. Но Дани глядит на нее уже не очужденно, наоборот, с интересом.       Впервые, когда чувствует она себя немного спокойнее, когда чужая с ней.

«прости…» «прости?..» «да, именно так, я извиняюсь перед тобой»

      Они глядели друг на друга и отчего-то отражение отвело взгляд в сторону, чувствуя себя неловкость. Хео садится на корточки, прямо в темно-бордовую уже лужу и тянет к ней руки, говоря: «это не важно, я люблю тебя такой, какая ты есть»       Жидкость начинает вскипать, на поверхность появляются пепвые мелкие пузырьки, которые тут же от высокой температуры лопались и попадали на обнаженные руки Данби. Больно. Из воды вылезают склизкие человеческие руки, которые обхватывает Хео и тянет на себя, поднимая из водоёма свое же тело. Оно такое беззащитное, убитое жизнью, глупое и такое…детское. Это тело не могло смотреть на нее, смотрела куда угодно, но не на саму себя. — Я ненавижу тебя, —так неуверенно всхлипывает чужеродная, — Ненавижу тебя за это всей душой, всем телом. Ненавижу тебя всей своей сущностью. Ты сломала нашу жизнь, заставила меня отвернуться от дорогих мне людей. Ты сделала меня злой, а сама потом отвернулась. — Ты постоянно пыталась мне доказать, что я никому не нужна, кроме тебя. Я верила, верила, а что теперь? Теперь я ненавижу тебя, себя и всё, что нас связывает. Это хотела сказать? —Данби наклоняет голову на бок и расплывантся в беззаботной улыбке, — Что ещё скажешь? Ты — ублюдок. И из-за тебя всё пошло по одному месту, виновата в том, что сейчас происходит со мной. Да? — Ты хуже, чем я. Ты хуже, чем эти люди во всем мире, ты-сброд негатива, тупых обид, хаоса и злобы, —иначе тычет ей пальцем своим в ее грудь и заливается криком, хватает ее за горло и начинает судорожно дергать, повторяя одни и те же слова о том, как же ненавидет ее. Данби не делает никаких движений, — Ты! Ты постоянно говоришь мне, что я одинока на всю жизнь. Долбишь мне это в голову, ни на секунду не затыкаясь. Ты блядина, так раздражаешь, бесишь, ненавижу.       Очень много хочется сказать, но слова тут уже не помогут. Кажется, сегодня наступил конец им обеим, и кто-то должен был наконец занять это место. Кто-то пойдёт на новую ступень, кто-то пойдёт на дно темноты. Данби считает, что у нее с самой собой была не просто дружба… Что-то большое, тонкое, духовное. Та нить, которая связывала и притягивала, как магниты, разорвалась. Такое странное чувство, которое сжимает все в груди. Нынешняя Дан старается сейчас брать много дел на себя, чтобы не заходить лишний раз в саму себя и не наблюдать, как та умирает медленно. — Мне будет очень не хватать тебя…очень…—говорит, — Но эта сцена предназначена для одного из нас. — Ради кого ты сражаешься? — Ответ тот же: ради близких мне людей и невинных граждан. — Вот как. А ты уверена, что не ради себя? —спрашивает ее личность, опускаясь плавно на колени, — Только подумай, ты ненавидишь, коришь себя, потому и сражаешься, как идиот. И боишься, но все равно идёшь. Ты так хочешь изменить то, что в себе не нравится. — Не сравнивай меня с собой. — Я, черта с два, и есть ты, ёбаная Хео Данби! Ты не ради людей сражаешься, ты получаешь чертово удовольствие от соревнований, от того, что ты для мира уникальна и тобой движет ничто иное как — с у м а ш е с т в и е. Ты кто угодно, но человеком тебя нельзя назвать. Ты-монстр. Ты-безумец! — Ошибаешься, —отвечает равнодушно Данби и выставляет свою правую руку, сгибает пальцы в «пистолет» и наставляет его прямо на лоб своего отражения, — Я ни раз тебе говорила о том, что безумие. Безумие — это повторение одноного и того же действия. Раз за разом, в надежде на изменение. Это есть безумие, о котором ты говоришь. Я не надеюсь на изменение. И да, я — своего рода монстр. — Значит, ты признаешь? — Признаю. Тот, кто сражается частенько с монстрами, пусть даже и в шкуре людей, должен помнить, что сам может стать одним из них. Я не уследила за собой и потеряла контроль. В этом моя вина. И поэтому здесь останусь я, потому что ты не заслуживаешь этого. Это не для тебя. — Ты так настойчиво говоришь обо мне, будто я левый человек. — Ты — та часть, которую не восстановить. Мне не нужны детали, что не подвергаются ремонту, —говорит Хео, но уже самой себе, потому что, как только она сымитировала выстрел, он раздался по-настоящему. Словно убила настоящим оружием, потому что от такого грохот чуть не оглохла.

***

      Холод. Открыток окно, а за ним чистое небо, на котором рассыпались лениво рябью маленькие облака, нависая над город. На улице уже давно не лето, но выглянувшее солнце все также приветливо обнимает людей, этот мир своими яркими лучами и радостно освещало каждый уголок мира.       Она открыла лениво глаза и первым делом услышала из себя здравую мысль, которая заставила ее закрыть ладонями лицо: «Ты ведь не такая…» «Ты действительно делаешь это из-за себя»       Данби сидела на белоснежной кровати медицинской палаты и смотрела молча в окно, не произнося ни единого слова. Дверь в ее комнатку открыта, там слышен гул людей, суетящихся медсестер, которые бегают по длинному коридору, чтобы помочь вылечиться больным. Ее передние фиолетовые локоны прилипли ко лбу, который от страха вспотел и прижал к себе волосы хозяйки. «Я ненавижу себя, корю себя, потому и сражаюсь, как идиот. Боюсь, но все равно иду. Я так хочу изменить то, что в себе не нравится»—вторит слова из психоделического своего сна. Она втыкала в себя свои слова, которые причиняли адскую боль, словно лезвие острого ножа приходилось по коже. Данби падала перед собой на колени. Поднимая на тьму свой взгляд, видела издёвку и безразличие. Мрак элегантно перешагнула через нее, словно мусор. Даже не обернулась, когда взывала к помощи.       Ради кого она сражается?       Ей подливали масло в огонь, чтобы горел долго и болезненно. Да так чтобы пламя сжирало Дан, оставляя на коже раны, которые никогда не затянутся. И будут вечным напоминанием обо всём плохом, что было и ещё будет.       Хотелось ей бежать.       Так далеко, надолго, без оглядки. Она спряталась от всех и начала обрабатывать увечья. Хео смотрела на многоэтажное здание и на секунду задумалась над тем, что же чувствует Ли Джинхо? О чем он думает, когда остается наедине со своими чертовыми мыслями, голосами в голове? Раны ее глубокие, они затягивались долго и до сих пор кровоточат, но надёжно прячет их под слоями невидимого лейкопластыря.       Прикрыв веки, вспоминала всё, через что прошла. — Мисс Хео? —в палату зашла медсестра с пластмассовым планшетом, — Как ваше самочувствие? — Все хорошо, —ответила спокойно она, не отрывая взгляда от многоэтажки, — Что произошло? — Вас доставил юноша с мужчиной, у вас было пулевое ранение на правом плече, —проговорила она, — Вам вытащили пулю, зашили рану. Вам необходимо сменить повязку и отдохнуть. — Надолго ли я здесь? — По мере необходимости, как рана зарастет. Необходимо ее обрабатывать, чтобы не было риска попадания инфекции, из-за которого могут быть осложнения, —пояснила, — К вам заходила женщина, по документам она является вашей биологической матерью. Мисс Хео просила передать ей, как вы только очнетесь. Отдохните, вы много крови потеряли. Пришлось переливать. — Кто донор? — Мисс Чанг. Дахён Чанг, она сказала, что была с вами и горела желанием перелить вам свою кровь. У вас редкая группа крови — четвёртая положительная. Вы — универсальный реципиент. У вашей подруги — первая положительная. Универсальный донор. Вам повезло иметь среди своих друзей такого, казалось бы, противоположного по крови. — Ясно, —отвечает холодно. Медсестра меняет повязку и уходит.       В первую встречу Дахён называет ее больной на голову, а Данби разбивает ей нос. А потом сидели по разные стороны лавочки и перебрасываются взаимными ругательствами, за которые зарабатывают дополнительные побои. Хео учится у Чанг новым оскорблениям, а Чанг у Хео — вовремя уворачиваться от заслуженных тумаков, некоторые из которых отвешивает Су несильно.       Они на дух терпеть друг друга не могли.       В последнюю минуту помнит, как Дахён кричала им с Тэхуном, чтобы спешили. У Дахён тогда сердце очень сильно болело при виде безсознательной девушки. Она правда симпатизирует к ней, но не представлялв, как к ней подступиться. Знает, что та игольчата, груба и может врезать. На языке вертелись только ругательства и обидные обзывательства, которые точно заставят Хео укоризненно глянуть на нее. Но она уже испытала крепкость её кулака, поэтому делает над собой усилие. — Ку-ку? Я зайду? О, живая! —Данби поднимает свои усталые глаза на темную макушку и видит Гаёль, — Мама Данби! Ты очнулась! А я вот! Ну…это, да…!       У Гаёль ладони вспотели, а Хео смотрит на нек так, словно хочет испепелить. И не торопится брать цветы. Сжимает руки в кулаки, и та от греха подальше делает шаг назад. — Слава богу ты жива. Я очень испугалась, когда Хобин сказал, что ты его предупредила, а потом по новостям такое… — тут же добавляет она неловко и встряхивает цветами. Хео с сомнением мерит взглядом, но букет забирает. Цыпа надеется, что ее пот успел пропитать не все цветы, — Дяденька сказал, что тебе досталось очень сильно, ты чудом выжила. — Тук-тук, ты еще не померла? Приветик, а тут мы! —выглядывает из-за двери голова Джихо, который широко улыбался, а за его спиной показалась Кёуль, что выскочила вперёд, затем за ней вышел Кан Ыну и растерянно смотрел на нуну. Она помятая и, кажется, в глазах играет злоба и темнота, что постепенно окрашивает глаза в более темный оттенок. Джихо кладёт пакет с фруктами и обнимает Данби, — Ну, вы конечно с Тэхуном жестко дали. Вы ведь могли умереть. — Ага. — Ага? —переспросили ребята. — Где Тэхун? —спросила. — Дома, он позже зайдёт, —ответила Кёуль, — Ты скажи, вы смогли? Смогли? Ну? — Я не знаю. — Чего? — Не доебывайся. — Эй, да что с тобой? —нахмурилась Хан. Она будто бы чувствовала кожей, ее захлёстывала волна странных ощущений, которые разгоняли кровь по телу и заставляли куда-нибудь бежать, но вот куда — неизвестно. Данби расслабляет брови и говорит: — Извини. Я не хотела. — Поправляйся, Нуна, ты очень сильно рисковала собой и Тэхун Хён тоже, —ответил Ыну. — Я в порядке, —говорит твёрдо и поднимается с места, глядит на то же здание и хмурится, — Как у вас дела? — А Гаёль для контента вышла замуж за Хобина! —как на духу рассказала Хан, отчего Гаёль несильно врезала подруге и начала с ней спорить. Они разболтали о том, что ходили везде, в парке она и призналась в чувствах, но все это было пранком. Только вот Дан замечает по глазам цыпы, что это далеко не шутки и говорит внезапно: — Ну, хотя бы так, верно, Гаёль?       Та молчит, опускает глаза. — Хобин сказал, что прибьет тебя лично, —шутливо рассказал оператор с блондинистыми волосами. — Хочу на это глянуть, и в какой раз? —разворачивается на пятках и горящим от возмущения взглядом прожигает Джихо. — Данби, мы любим тебя и хотим, чтобы ты с нами поговорила. Тебе тяжело, доверься нам, —произнесла Гаёль, выжидая от всех поддержки. И первым делом присоединился Джихо, затем Кёуль, а потом уже и Ыну. Они дружно окружают ее. Хео смотрит на всех них с тем же каменным выражением и чувствует, как лицо начинает идти по швам, обнажая смех. Искренний.       Однажды и ее психика не выдержтвает. Она ломается, но не сразу: сначала трещит по швам, пытаясь за яркой улыбкой, прячет кровавое месиво из осколков души и собственного сердца. Хео глядит на свое отражение. В зеркале тот, кого она создала в виде щита. Ей требуется щит, потому что там, в мире, те, кто делают только хуже. Те, кто ему никогда не верят и твердят быть проще. Те, кто требует слишком много с него.       А внутри кровавое месиво, а в голове полная каша. И нет сил, нет возможности, нет плана для действий. Ей тошно и душно, нет веры в завтрашний день. Данби заходит в маленькую комнату, что зовется ванной, стоит в темноте перед зеркалом. Крутит вертель крана с горячей водой, клубки пара поднялись от чего это чёртово зеркало наконец запотело и больше не видно «ее». Но закрывая глаза, то «нечто» является вновь. Только уже более изуродованное. Не та, что была. Закрывая глаза, она представляла как горячая вода сдирает с нее кожу, обнажая все. раны. — Мне не хорошо, —говорит она.       Хео устала скрывать это все, устала бороться с этим в одиночку. Каждый новый день ощущается, как вчерашний, только с ещё большими препятствиями. А линия жизни почти на нуле, у нее нет и не будет кнопки «сохраниться», «начать заново». Чертова одна попытка, которая не увенчалась успехом. Дан чувствует, что ещё один удар и настанет тот самый момент конца игры. Только жизнь не игра. — Пожалуйста, помогите мне, я не знаю, что делать, —говори шёпотом, едва ли слышимо. Сзади нее обнимает Гаёль как можно крепче и утыкается ей в спину, говоря: — Мы поможем тебе, мы справимся вместе. — Конечно, —выходит к ним в комнату и распахивает руки в разные стороны, — Спасибо вам огромное.

***

      Пробуждение по утрам было всегда непростым, а иногда тягостным, особенно для Хео Лан. Она вернулась с ночной смены и понятие не имела, что да как случилось. Хотела как можно дольше лежать на кровати с закрытыми глазами, не желая вставать с мягкой удобной постели. Ночью привезти аж несколько трупов и у всех ожоги явно не первой степени. Привозили и привозили. Санитарка жаловалась на учащенное поступление тел, которых доставляли к ним. Лан забила большой болт и решила поспать.       Как бы сказать…сейчас далеко не утро.       Хео чуть ворочится на кровати и глаза не открывает, стараясь обратно уснуть, но не выходит. Женщина чуть хмурится и громко выдыхает, но глаза не открывает, продолжая попытку опустить руки вниз. Можно было подумать, что с утра сил вообще нет, поэтому они не слушаются, но вот незадача — чувствует их и чуть спускает, однако дальше будто что-то мешает это сделать, тогда лиловласая решает открыть глаза. «Будет смешно, если я от усталости уснула с трупом» —бредовые мысли посетили ее внезапно.       Поначалу перед ней все плывет, а голова слегка воет, пульсирует в висках. Моргает пару раз, стараясь хоть что-то увидеть, и когда потолок перестает плыть, поднимает голову наверх. — Что за…? —мотает головой и снова моргает, думая, что ей совсем показалось, однако картинка не пропадает. Она подскакивает резко, когда к ней уже битый час стучатся в квартиру. Хео накидывает на себя халат и еле доходит до двери, — Кто там? — Сангхун.       Хео открывает дверь и говорит ему сонно: — Что случилось? Я только с дежурства, ночью столько тел привезти, мне было совсем не до тебя. Я очень устала.       Сангхун пугается, когда слышит, а после обреченно выдыхает «блять…» — шепчет это себе под нос, надеясь, что та не услышит. Лан становится несмешно, а глаза его округляются с большей степенью, когда предположения становятся более логичными. — Ты не видела новости, я правильно понимаю? —спрашивает у нее мужчина, замечая еще большее недоумение на лице. Ответ показан на лице, — Мы покончили с Уроборос. — Мы? —хлопает глазами и, услышав эти слова, лишь смеется, но скорее как-то грустно. Она вертит головой, а после повторяет слова: — Мы? Кто «мы»? Он молчит. — Где Данби? —правильный вопрос заставил слегка оживиться мужчину, а вот женщину наоборот — встревожиться. Она закрывает за собой дверь и хватает мужчину за воротник, сжимает в руках так яростно и спрашивает: — Где, черт возьми, моя дочь? — В больнице, у нее пулевое ранение. — ТЫ ОБЕЩАЛ МНЕ-… — Знаю, —прерывает, — Я помню, что обещал тебе предостеречь ее от проблем, но мне нужна была ещё помочь и Сон Тэхуна. Нам помогли ещё пару людей и нам удалось наконец завершить шарманку с «Уроборос». Пришлось попотеть, чтобы государство рассмотрела все. Но доказательства того, что они виновны во многом и подкупали полицию, медицину вокруг стало явью. Плохие люди должны были быть наказаны. — Да плевать я хотела на Уроборос! —закричала Лан, — Ты подвергаешь опасности мою дочь, она из-за тебя в больнице. Почему я узнаю все всегда последняя? Господи!.. — Она в нормальном состоянии, задели плечо, если тебе от этого станет легче, —мужчина виновато опустил голову, — На все есть свои жертвы, но она жива. Она не хотела, чтобы ты знала, но ты рано или поздно узнаешь, поэтому я решил приехать и рассказать. Лан, она сильная девочка, сильнее, чем я. Мне жаль, что так вышло. — Тебе плевать, —отряхнула руку с своего плеча. — Это не так, —парирует, — Я беспокоюсь о вас двоих не меньше, чем ты о ней. Если бы мы не сделали этого с ними, то рано или поздно они пришли за тобой. Разве этого ты хотела, Лан? — Я ХОЧУ СПОКОЙНОЙ ЖИЗНИ, ДЖУН! —выкрикнула женщина, жмурясь так, а затем раскрыла резко глаза и накрыда ладонями рот, понимая то, что в голове щелкнул последний образ своего мужа, —…прости…прости, ты не…       Сангхун наклоняется к ней и накрывает ее своими губами. Когда ор углубляет поцелуй, женщина мычит в поцелуй, потому что тот кусает губы напротив и проникает своим языком внутрь, сплетая с чужим. Лан совершенно не понимает, что чувствует, но это что-то колеблется от отвращения до страсти, и это пугает лишь сильнее.       Она сводит брови к переносице и сквозь поцелуй недовольно мычит, стараясь отстраниться, но Сангхун не позволяет. Хео теряется и распахивает глаза, когда чувствует, что от этих всех манипуляций начинает что-то ощущать, и надеется, что мужчина этого не заметит, но тот замечает. Он чувствует, как грудь у нее вздымается и искреннее улыбается, отстраняясь от нее. — Что ты…—она поднимает на него глаза и наклоняется, — Нет, ты-не…он… — Я не знаю, каким был твой муж, но я действительно не он, —грустно как-то улыбается и кивает головой в сторону машины, — Навестим ее? —…Да…да, конечно, я быстро, —она хлопает несильно дверью и он срывает с себя эту легкую улыбку, снимает с себя очки и трет большим и указательным пальцами уголки мокрящих глаз. У него срывается хриповатый всхлип, но он старается задержать дыхание, чтобышепотом произнести: —…ты всегда была такой…       Санг понимал ее лучше других. Его манеры и повадки не всегда говорили о хорошем намерении, и лишь самые проницательные видели в нем неведанную тьму. Лан его тьму принимала, точнее, относилась нейтрально.       Она и он словно дополняли друг друга. Она была более спокойная и тихая, но всё же обладала вспыльчивостью. Он был более разговорчив и задумчив, что сочеталась с далеко не гладким характером. Их взаимодействие не придавались огласке, и для всех они так и были странными знакомыми. Её душа болела. Серость мира, которая каждый раз словно била поддых, удручала. Но после встречи с ним, все стало как-то не так. Все идет по пизде, как в тех сраных американских сериалов, когда тихоня встречает хулигана в школе и влюбляется.       Лан бесили такие фильмы.       Она вообще не особо любила фильмы, в нет было той правды, которую признавала.       Хео Лан запуталась. Сангхун тоже.       Сам не заметил, как чертовски сильно запутался, вот же кретин. Как же так мог облажаться? Не заметил, как в тонких ее сливовых локонов ему начала казаться удавка. Так и на лбу у нее написано, мол, обхвати шею да посильнее, женщина. Она та, что зарывается пальцами в волосы, переворачивает, выкорчевывает внутренности. Он уверен, нет, утверждает смело, что эта ж е н щ и н а — идеально под него сделанная. Над его шутками улыбается широко-ярко. Хео можно было бы сравнить с кубиком-рубиком, который никак не может собрать. Матерится. Говорит, бросит. Но по-прежнему продолжает, потому что, будем честны, ему слишком нравится пытаться.       пытаться что-то вернуть из прошлого?       Лан сидела в машине и пила в бумажном стаканчике горячий чай с мелиссой, прячась в свое пальто клетчаое с головой. Санг иногда поглядывает на нее и понимает, что просто любит быть рядом в такие простые моменты, без всякой…ебанины. Мужчине нравится холодный ветер, что попадает из почти открытого окна, а та, наперевес — ежится.       Санг обожает, нет, привык чувствовать этот вечный холод. А Лан же вот любит тепло, уют, спокойствие. Она давится чаем, когда тот спрашивает: — И что ты скажешь ей?       Агенту кажется, что еще чуть-чуть и по ее венам точно начнет циркулировать тот кипяток с травами, которые он не запоминает, вперемешку, а не кровь. Эта женщина накинула на себя на себя футболку, а затем теплый-теплый свитер, прячет нос в его воротник и в завершении — пальто. По ней красным перманентным написано, что не любит осень, от слова совсем. — Не знаю, —честно отвечает ему и отворачивается. — Попробуй с ней поговорить, может, даже поддержать. Она сама не в восторге от происходящего, но она это делает, чтобы было жить проще и поймать плохого человека. — Я все ещё ее мать. — А она все еще твоя дочь, у которой свой путь и свой человек, который подставил ей вовремя плечо. Ты даже не представляешь как вовремя. — Почему ты ее защищаешь? —на этот вопрос он только хрипло рассмеялся. — Она просто мне напоминает меня из прошлого, из…да-авнего прошлого… Она такая бойкая, жаждет правоту, идет на таран, вылазит из таких ситуаций, из которых обычному человеку не под силу. Она-маленький гений, у которого внутри, в груди полыхается все еще тот пугливый ребенок, которому нужна помощь, поддержка и принятие. Я ее понимаю. Я был таким же. Мне не жаль тратить время на нее. — Кто ты.? — Я-человек, который устал тоже от всей этой суеты и мечтает завести семью, мечтает просто окунуться с головой в нечто большее, прекрасное и знать, что завтрашний день наступит, —он смотрит на нее и знает, что все будет хорошо. Не знает, с каких пор начал так думать, — Я хочу тебе кое-что показать…       Машину останавливает и смотрит вперёд. У него руки трясутся так, будто ему снова девятнадцать лет, и он видит перед собой ту самую и слишком идеальную девочку и теряет дар речи, теряет разум. Он способен только смотреть, как она отбрасывает волосы со лба и улыбается. Сангхун достаёт из-за пазухи аккуратно сложенный лист. Хео выгибает бровь. Она чувствует, что для него это важно, поэтому встречает взгляд серьёзно, не желая ничего упустить. — Что это? —интересуется. — Это список, чтобы я хотел сделать за свою жизнь. — Неожиданно, —комментирует она.       Сангхун проводит пальцем аккуратно по пунктам с мальчишескими целями, не все из которых стали явью. Палец замирает на самом главном, подчёркнутом несколько раз пункте, который Лан читает и улыбается: — «Поцеловать ХЕО ЛАН».       И внизу подписано: «Господи, возьми себя в руки и наконец сделай это!». Она с трудом разбирает закорючки, которые складывались в слова, сжимает руку Сангхуну. Поднимается на цыпочки и целует в уголок губ. — Ты уже это делал. — Ну, я немного волновался, —и он чешет пальцем у уголка губ и издает усмешку, — Это, конечно, все глупо, но я хотел бы, чтобы ты знала, что я такой же простой человек, как и любой другой. — Ты удивительный, —мотает головой и удивляется. — Нет, я ебанутый, —смеется, — Это раскрывает больше моих мотивов и саму сущность.

***

      От этого дождя аж мигрень разыгралась. Так по-детски играется и играется с уставшими от бесконечных мыслей созданием. Чхан медленно закрывает дверь, придерживая пальцами ледяной металл. Перила в каплях, но она кладет локти поверх влажных пятен и упирается в ладони лбом. У него кармане куртки лежит пачка с сигаретами, смятая за сегодняшний день в кулаке несколько раз с внезапной злости. Он поднимает глаза в темноту пустой улицы и хочет завыть, истошно, громко, чтобы весь мир услышал, но молча пялится в темень, надеясь ослепнуть. — Ты как всегда в черном, кто-то умер? — говорит ему голос. Лим на мгновение чувствует, как металлические перила загорелись, обжигая его адской температурой. Или его сердце пропустило несколько ударов? Он поднимает голову и видит перед собой юношу, что строго обводил его взглядом, — Хотя, это описывает твою душу и юмор, —язвит, слишком открыто, выливая преданно, ибо скопилась на языке горечью. — И тебе привет, Тэхун, —не подходит, продолжая стоять позади, словно готовится нанести удар в спину, — Чего забыл в такой жопе? — Блять, не произноси мое имя. Из твоего рта оно звучит грязно, —начинает нервно двигать ногой, кивает сам себе, чувствуя слишком. Его сейчас разорвет изнутри, самообладание трещит по швам. — Ну, какое уж имя, чего поделать. А, или ты претендуешь на звание святого? Аж смешно звучит, —голос Лима звучит спокойно и с сожалением, которое хочется выпотрошить из этого тела, — Выглядишь так, будто тебе перемололи в брендере.       Сон скалится, словно голодная собака, а тот протягивает ему пачку с сигаретами. Сизый дым обволакивает и тхэквондист клянётся, что ему стало легче на долю секунды. — Не знал, что мы курим те же сигареты, —парень сжимает пачку в руках до хруста, вероятно, остаткам находящимся в ней пришел окончательный конец, как и Чхану самому, в прочем. — Я тоже, —кивает каштан, снимая с головы капюшон, — Дерьмо, а не деньки. — Согласен, —кивает.       Они оба стоят спиной у перилл и курят сигареты. Лиму нельзя курить, но от них ему легче живётся, легче думается. А Тэхун, вроде как, спортсмен, все дела… Эти ограничения они терпеть не могут, но они не дают им право нарушить закон или чьи-либо морали. Парни стоят, поечами соприкосаются, и один из них говорит: — Как она там? — Куда лучше, чем я, —не выдерживает и поворачивает к нему голову, видя перед собой Чхана, почти забитого в угол, он стоит скрестив руки на груди, одной ногой подпирая перилла, — Пулю вытащили с плеча, а ей хоть бы хны, мне иногда кажется, что она действительно не человек. — Я слышал, там были люди в форме, похожий на спецназовцев, —зеленоглазый понимает, что звенящий шум в ушах, оглушающий его сейчас, это собственное сердце, осыпающееся на бетонный пол под ногами. Глаза Чхана блестят в тусклом свете лампочки под дверью, — Или это был не спецназ? — Это были люди Сангхуна, —говорит Сон, — Там…было, как…на войне. — Я бы испугался как девчонка, а ты хорош — спас девушку и себя от взрыва, не каждый такое может, —уголки губ опущены, словно попытался улыбнуться, но кожа тот час и лопнула б, не способная на такие действия, — Рад…ну, что ты цел.       Волосы черные, немного волнистые от влажности, красноватый нос и синяки под глазами, как от усталости длинною в целую вечность. — Я пиздец как обосрался, но больше не за себя, а за то, что увидел, —у Тэхуна взгляд мертвый, пустой, сквозь, — Я видел, как Сангхун избил этого сраного директора. Он…знаешь…был как будто точной копией Данби, когда у нее крышу срывает. Чхан улыбается нездоровой улыбкой, зная, что панцирь рыжего пробить можно ровно за три секунды. Такое ощущение, что время замедлилось, и они оба ходят по кругу, не найдя себе места хоть где-то. Лим усмехается, говорит: — Расскажи.       Лим не знал, каково это, но отчего-то ему радостно было скурить сигарету с этим человеком. Они раньше грызлись между собой, не находили точку соприкосновения, точнее, ту самую точку, где они бы сходились во мнении. Чхан действительно ценит такие моменты, но афишировать о радости не спешит.       Они оба привыкли скитаться туда-сюда, пытаясь пригодиться кому-нибудь. Тянут руки к людям, но их словно не видят, и вновь опускают их, надеясь найти того, кому они понадобятся. Если Тэхун отучил себя от этого, то Чхан’и — нет. Делает что-либо на автомате, даже не задумываясь об этом. Все стало такой рутиной, что может справиться с этим с закрытыми глазами. Происходящее вокруг словно не затрагивает его, обходит стороной, давая понять, что лишний, ему здесь нет места.       Устал от неопределённости, в которую сам себя и загнал. Ему очень хочется за что-нибудь зацепиться, чтобы почувствовать, услышать и увидеть себя самого. Да только ничего не выходит, и остается в этой невесомости. Но…хотя бы не один. — Я так боялся только дядю Кима, я словно блять почувствовал каждый фиброй души, что этот человек легко может снять с себя оковы и вынести буквально мозги врагу, и то, что его спокойствие и дружелюбие далеко не слабость, а тонкие намеки на то, чтобы другие это ценили.       Это было ужасно. Он слышал отчётливо, как Сангхуна называли террористом и убийцей. Его ненавидели, били и унижали. А он только улыбался. Ненормально. Довольно. Лицо мужчины превратили в кровавое месиво, Тэхун тогда испугался, что Данби увидит это. В груди что-то давно кололо каждый раз, когда этот болезненно равнодушный человек представал перед ним. Всегда кипельно белой, даже если на ней огненными искрами пылали капельки крови. Он уже сам хотел встать и заорать на очкастого: «НУ ЖЕ! БОРИСЬ ЧЕРТ ВОЗЬМИ! БОРИСЬ ЗА ЖИЗНЬ!», как вдруг сухая и тонкая рука крепко схватила Чанга за запястье. Мужчина сжал ее так больно и жестко, что тому было впору вскрикнуть, но шок сшил его губы. Во взгляде мужчины мелькнуло легкое безумие и золотой блеск, которых никогда до этого не встречал. — Серьёзно? Ты кидаешься банальными фразами как твой коллега, —рассмеялся тот, — Любопытно. У вас заготовлен был список? — ТЫ-психопат! Твое место давно было заготовлено под землёй, гнить и разъедаться червями, жалкий кусок дерьма! У тебя кишка тонка даже показаться полностью, потому что ты ссышь. — Что заставляет тебя думать, что убить тебя будет для меня сложнее, чем тех выродков? —он сел на корточки и наклонил в бок голову, — Ты можешь считать меня кем угодно: уродом, монстром, и так далее, но знай, что я уже тебя нашел. И пути назад у тебя нет и не было никогда.       Чанг и не подозревал, что тремор в руках и опустевшая пачка — сигнал тревоги, который упустил по глупости или по незнанию. Разве он не должна чувствовать больше? Или чувствовать хоть что-то вместо этого вакуума, заполненного дымом и голосом, который больше никогда не услышит? Тэхун хочет выкрикнуть, потому что со спины хотели мужчину атаковать не менее крупный мужичок с пистолетом. Руки агента опередили мозг врага, а потому среди ночной тишины раздался грязный, омертвляющий выстрел. Сангхун выстрелил к человека, даже не глядя на него — все это время смотрел в глаза Чанга и ощущал его зверинный страх.       Тонкий месяц распадается на легкую белесую дымку под их ногами и заставляет траву где-то местами светиться. Сангхун встал в полный рост и помотал головой. Затем его ботинок впечатался в раненную ногу и, точно ощущая его боль, носочком прокрутил у места попадания. Крик, полный ужаса и хрипов, крик предсмертной агонии разносится, ввинчивается прямо в кости и заставляет испугаться. Но агент замирает, когда за спингй слышит перезарядку огнестрельного. Перед глазами плывет, но рука, изрезанная опытом, не дрожит, когда на него направлют пистолет. — Одна пуля и оставленная на меня, да? Действуешь наверняка? —мужчина медленно оборачивается, поднимает перед собой ладони и вскидывает голову, тусклый свет пылает вдоль радужки, бордовые капли стекают по подбородку. В нос бьет металлический запах крови, хвои и свежих лимонов.       Тишина стучит в висках, прерываемая лишь журчанием крови и уханьем ночных птиц. Сангхун через плечо врага смотрит на Тэхуна и на остальных, говорит с улыбкой: — Выше нос, парень.       Сон глядел на него и не видел перед собой человека. Ему кажется, что они смотрят так несколько часов, на деле же лишь пару мгновений. Агент скалится, обнажая зубы и смеется наигранно. Он взмахом головы откидывает волосы назад и с издевкой тянет: — Здесь нет ж и в ы х людей.       Чхан немного замялся с ответом. Ему стало тоже неуютно. Иногда, кажется, что сведут с ума его не наркотики иди сигареты, а собственные чувства и мысли.       Мысль о том, что тот человек может поравняться с Ли Джинхо, приходит неожиданно, своей удавкой успевает затянуть узелок на шее. Тэхун почему-то уверен, что у того человека ничего не осталось, кроме сердца воина и твердого намерения иметь лучшее будущее. Он, как положено, склеивал себя по частям, оставаясь разбитой внутри. Каштан слышит, как дыхание друга замирает, как что-то предательски трескается внутри, как где-то вскрывается колотая рана. — Стремно, —выдавливает из себя Лим. — Я спросил у отца, не знал ли он такого человека, а тот лишь задумчиво ответил, что тот мужчина целый калейдоскоп мыслей и эмоций — не знаешь, какой из цветных осколков начало. Все как будто языки проглотили! — А что, если это образ? Ну, у агентов всегда есть фальшивые имена, а что, если он знакомый чей-то? — Хотелось бы у него самого выбить всю информацию, —стиснул зубами Тэ. — Ну, выбить, это, конечно, громко сказано. Необязательно насилием решать. — Ты как Данби вначале, только вот теперь она херачит уже по-серьёзному и по полной программе. — Мне не понять ваши насильственные замашки! —закинул руки за затылок Чхан, — Я за мир во всем мире и впши истории меня иногда действительно пугают. Хотя, если посудить, вам двоим все ещё учиться и учиться. — Не дави, а.       Последний глоток воздуха в виде выходного перед сессией. Тэхун не глупый, но любил выкручивался списываниями и дружбой с нужными одноклассниками. — Не облажайся на ее фоне, ты ведь неглупый. — Скажи это химику, он меня заебал. — Химия? Ой, сущие пустяки, что тебе там нужно сдать? —Чхан от вдохновения принимает слегка гордый вид. Или не слегка.       Зеленоглазка тыкает по экрану, и рыжий начинает понимать всего через десять каких-то минут исписанных заметок в телефоне. У этого нарика, должно быть, педагогический талант, иначе как объяснить то, что он смог раскидать по полочкам злосчастную тему по сессии, которую тхэквондист не хотел понять больше месяца? Он прокуривает талант. — А ты типо умный? — Не-а, в химии разбираюсь потому что наркотические вещества делал, ну…и доставлял, —зевнул сосед. С плеч упала тяжесть внутренней тревожности и сменилась приятной уверенностью, — Но все же, соглашусь, химия интересная. Хоть я и школу с тройками закончил. — Внатуре?! — Ага.       Каштан звонко, дразняще расхохотался и они, спускаясь с лестницы вниз, во двор, сошлись на том, что они оба просто невезучие с учебой, хотя, им просто-напросто это нахрен не нужно. Во время разговора с ним, был так увлечён процессом, что просто не заметил летящий на него мяч. Когда всё-таки боковым зрением парень увидел движение справа, было уже поздно: мяч влетел в него с бешеной скоростью. Не справившись с управлением, Чхан полетел пластом вниз. Земли он не коснулся — Тэхун вовремя его подхватил, смягчив падение. Тем не менее, было крайне больно. В тот миг у Лима была как в тумане: звуки смешались, а перед глазами встала пелена. Казалось, что от страха душа ушла в пятки. Она пропустила момент, когда Сон Тэхун начал громко и с прямым гонором наезжать на каких-то ребят. Все всполошились. — Ого, —выдал Лим, — Эй, рыжий, все нормально… — Ага, я вижу, еблан, ты с первого удара вылетел, —сердце в груди гулко билось, тревожась за парня, — Эй, урод, иди сюда. — Остынь, —размашисто кладёт руку на плечо друга Чхан, — Я знаю их. Чего вам? — Нам нужна инфа, где твой коллега держит легенду дороги, —ответил один из них. — Я не разглашаю эту информацию по просьбе хозяина легенды, —ответил, — Ничем не могу помочь, приношу извинение. — Ты не понял, зеленоглазка, —начал снимать с головы капюшон парень, как возле него, из тени показался другой человек и перебил: — Нет, это ты неправильно понял, парень.       Он даже не обратил внимания на пришедшего парня. Пар исходил клубами из его рта. По запаху Чхан поняла, что это пар с нотками манго. Как только вперёд вышел этот таинственный мужчина, растрепал себе светлые локоны и продемонстрировал удостоверение хулиганам, вежливо предупреждая их о том, что, чем раньше они уйдут, тем лучше будет для них. Лим заметно наигранно расхохотался, замечая знакомую персону, что распаривал электронку, смотря в черноту. — О, у нас пополнение курящих, —вместо приветствия говорит зеленоглазый брюнет и пожимает руку светловолосому, — Здаров, Су, вижу, ты живее всех живых. — Ну, можно и так сказать, —бровью повёл и отвернулся, — От вас сигами несет за километр, рано вам ещё курить. — Будешь? —Чхан вытягивает ему упаковку с тонкими сигаретами. — Халявные же, конечно, —усмехается он и встает с ними в один ряд, — Что? Думаете, полицейские не любят что-то халявное? Мы такие же люди. — Ну, учесть то, что ты богатенький сынок полицейского, —подметил брюнет. — Задел, молодец. Но я стараюсь с ним сейчас не видеться, не горю желанием, —говорит, — Бред несет какой-то, строит из себя героя, а по факту ничего не делает. Хорошо, что мое соучастие в том массовом разоблачении замяли, иначе бы дошло до отца и он бы точно убил меня. — Агентик 007 замял? —издевается Сон. — Судя по всему, —пожимает плечами, — Хотя, если честно, я не особо в этом во всеп участвовал. Но шумиху бы подняли. Как думаете, с Данби точно всё будет в порядке?       Пак был первым, кто высказал свои опасения. В какой-то момент парням показалось, что сейчас они единственныйе, с кем может этим поделиться. Но Тэхун бодро сказал, что все будет хорошо, но полицейскому казалось, что прозвучало это слишком фальшиво. Как будто он сам не верил в свои слова. Парень наконец взглянул на него и ухмыльнулся в своей обыденной манере. Но тут Сону приходит сообщение как бы вовремя:

от Heo_Danby: «У меня перелом левой руки обнаружили. Видимо, все же я неудачно упала»

      Каштан затих. Он не знает, как реагировать на это сообщение, однако взгляд в прострации выдал его очень легко, что даже трудится не пришлось. Пак первый, кто осмелился спросить его о том, что произошло. Сон криво улыбается, ему становится смешно от своей неудачливости. Ведь, скорее всего, знает, на каком моменте девушка могла сломать себе конечность. А если это все из-за того, что он неправильно сгруппировался? Карие глаза вновь и вновь перечитывали сообщение, надеясь на то, что у него просто бред от стресса. Неправда или очередная несмешная шутеечка от Хео. Но, кажется, смешинок не поступило. Парень, сжимая в руке крепко телефон, он выпрямился в плечах и молча пошёл вперёд, нервозно и методично напевая себе неизвестную мелодию. Чхану кажется, что он знает тхэквондиста примерно вечность, между ними никогда не было секретов или неловкого молчания, ведь они… кажется?.. Эти…чертовы друзья? Но сейчас между ними повисло неприятное чувство скомканности, неловкости и неряшливости, и Лим почти спрашивает: «Что случилось?».       Вероятно, все начало рушится в тот самый момент, когда губы Сона вовсе не по-дружески улыбнулись. Эта был оскал, вызван отчаянностью. Кажется, Данби рассказывала о таком случае, когда на его глазах умер близкий человек по имени Ли До Ун. Зеленоглазка замечает, как юнога своими длинными ногами со всей дури сбивает напрочь деревянную качелю, разламывая. — Черт, —издал только это Сон и ощутил, как язык прилип к небу, ведь все далеко не так радужно, как могло бы быть. Было бы прекрасно, если бы все его сомнения были разрушены дуновением ветра или шумом ручья, но жизнь слишком жестока для подобных подарков, — Черта с два. Это даже смешно. — Тэхун, —зовёт Лим его, а тот, словно одержимый, проговаривает одни и те слова и продолжает доламывать детское развлечение, ощущая то, как в ногах припустила горячая кровь, что булькнула в ушах и эхом отдалась в мозг. Его больше не заботило то клеймо «сын легенды тхэквондо», что зацепилось за ним крепкой клешнёй рака. Брюнета ничуть не волновали угрозы каштана ему в след, ведь прекрасно знал, что это — не очередные слова, сказанные в порывах ярости. Рыжий чувствует, как ко лбу прилипли тонкие локоны, а дыхание сбивается уже по второму кругу, как вдруг чувствует на себе довольно уверенную и смелую хватку на руке. Тот медленно, грозно поворачивается и видит этого гребанного нарика-гея. Спокоен и непоколебим. — У нее перелом руки, —выдавливает из себя он. — Это просто перелом, наложат гипс и у нее все срастется, неужели, ты ни разу, в детстве, не ломал руки? —произнес Су. — Она по моей вине сломала руку! —выкрикнул кареглазый и интуитивно прижал руку у груди, — Если бы я правильно сгруппировался, то она бы раньше вышла с больницы. — Не драматизируй, с ней все будет хорошо и не нужно заниматься самобичеванием, —покачнулся Пак, — Могло быть куда хуже — ожоги от взрыва или вообще смерть, так что она отделалась самым легким и вполне решаемым. — Ну, да, —усмехается Чхан, — У нее нет онкологии, а такое и своему врагу не пожелаешь. Ну, знаешь, херовая штука.

от song_taehung: «Блять, ты серьёзно?.. И…? И когда тебе станет лучше? Черт, прости, это моя вина, мне стоило…ну…сама понимаешь» от Heo_Danby: «Завтра гипс наложат, все нормально, это не так плохо. Но мама в ярости, она очень сильно переживала. Я однажды ломала руку, это не самое страшное, что могло произойти. Главное-мы живы, ну? Выше нос! 😁»

— Ну, вот, видишь? —любопытно глянул Чхан, вставая слегка на носочки, — А ты боялся, все заебок, можно жить дальше. Я не удивлюсь, если она и со сломанной рукой въебет всем. — Я тоже, —многозначительно усмехается Сон и прикрывает осторожно глаза, чувствуя, как ресницы дрожат при дуновении ветерка.       Напевая под нос песню, Тэхун хотел бы верить в то, что ей действительно нормально и нет никаких…проблем. Да и вся эта недо-осенняя атмосфера нагнетает. И пусть очертания высоких деревьев и щекочущий шепот листвы часто заставляли его думать. Ему все же страшно за Дани. Потому что когда он в последний навещал ее, то видел нечто необъяснимое: она обнимала себя, прижимая колени к груди, за ее спиной словно вспыхнуло алое зарево. Околдованная неведомой силой, Данби с горечью говорила о том, что после всего того, что произошло, чувствует какую-то дыру внутри. Липкий, первородный страх зародился в груди у нее. Это была темная сила, терпеливо выжидающая, когда незваный гость подойдет ближе. «Я ничего не чувствую» —шепчет она. «Что ты имеешь ввиду?» —спрашивает тревожно тот, сдерживая все за прикусом губ. «Я оставила там умирать женщину, я ничего не чувствовала, когда невинных работников расстреляли. У них ведь, может, семья была, ждала. Дети там. Я не чувствую вину, страх или чего-то ещё… Словно, внутри у меня оьразовывается все больше и больше дыра»       Темнота сгущалась, отрезая ее от света, все дальше уводя от реального мира. «Ребята верят в то, что они смогут помочь мне. Но мы ведь оба знаем, что вернуться в прежнее мое состояние — невозможно. А сделать что-то лучше сравнимо с фантастикой»—шелест ветра пронесся над головой пугающим хрипом, —«И сейчас я начинаю понимать больше всего Хобина и его лёгкое опасение, что я могу на своих же наброситься. Теперь мне неспокойно за это» «Я думал, мы уже прошли это. Нет? Дан» —стонет он невольно, садясь рядом с ней, —«Если это будешь накручивать, то она материализуется или что там за слово такое. В общем, реальностью станет. Хватит думать о том, что ты что-то делаешь не так и думать о других. Побеспокойся лучше о своей менталочке и просто отдохни» «Попробую» —кладёт устало голову ему на плечо, —«Спасибо тебе огромное, без тебя бы я не справилась, Тэ» «Ну, естественно» —усмехается, —«Все будет заебись»       Дани ныне загнанной пташкой себя не чувствует, ходит с высоко поднятой головой, пока за спиной едва слышно доносится шепот. Обрастая паутиной предрассудков и предубеждений, девушка в глазах Тэхуна обращается нечто сильным и одновременно неустойчивым, посланницей неведомого, а самые мнительные считают её самим дьяволом. Звучит крайне безумно? Он не верит во всю эту чертовщину. Но стоило ей по-волчьи зубы соскалить, как стал сомневаться в своем мировоззрении. «В голове столько противоречий»—Хео недовольна, и недовольство её прослеживается в каждом ледяном взгляде, каждом резком жесте, —«Я одновременно хочу верить в что-то лучшее, и одновременно знаю, что нихрена не может лучше» Это несмешно. Ей порой хочется себя пожалеть. Мечтавшая о сладкой жизни пташка ужаснулась бы, увидев судьбу свою, однако… пташкой она боле не была, а значит и жалости в её жизни отныне не место.

***

      Проходят пару дней.       Объятия ветра посреди трассы обнажают всю подкожную на разбиение. И, если честно, остаётся только вцепиться в кожаные ручки управления и сжать их сильнее, ведь это — пожалуй, единственное, что отделяет скоростную эйфорию от полной кончины среди гоночного пути. Это сейчас единственное, что заставляет Сангхуна жить в данный миг. Время тикает в ушах, стрелка спидометра уже зашкаливает, и даже сама дорога смерти под демоническими колёсами не собирается атаковать. Все словно в его контроле.       Когда узнал о переломе, то что-то внутри щёлкнуло у мужчины. Пожалуй, самое хорошее решение это было взвести курок своих последних остатков сил, целясь в саму душу. Казалось бы, один маленький выстрел и под грудью останется лишь ломкое дыхание. «Я должен был защитить ее, но из-за того, что мне нельзя выдавать личность, подверг опасности» —черной кляксой осталось в извтлинах черепной коробки у мужчины. Экипировка уже не спасает его уде в который раз. Да хоть прострелить сердце, чтобы двигаться дальше! Чтоб убить этот разрывающийся громкий и пустотный, ноющий орган, —«Я действительно трус и только свою шкуру спасаю».       Он знает, что в ближайшее время ей придётся повозиться с этим гипсом. А ещё труднее ходить на практические занятия в академии. Сас когда-то был таким. Оставив мотоцикл у Кима, в гараже, до точки его пережитка сутки пришлось проехать на городском транспорте.       Кажется, Сангхун позабыл это простое чувство поездки на автобусе. Транспорт набит битком, каждый человек погружен в свои мысли, едет со своим комом в груди. И он среди них какой-то…не такой. Как белая ворона. Становится душно, запахи пассажиров переплетаются и создают настроение нагнетающий паники. Ему совсем не нравится. Заметил только сейчас, большинство пассажиров — женщины. Не знает агент, совпадение это или нет, но, гуляя по улицам, замечает, что очень мало вокруг мужчин. У многих людей в глазах только боль, слезы и страх. Каждый из них сейчас слушает музыку, ведь только она помогает справиться с тревогами в душе.       А этот человек позабыл такое чувство как прослушивание своей любимой музыки. Он знал многих старых исполнителей, но, скорее всего, они уже скончались. Современную музыку вроде слышал, слушал, но оно такое приторно-сладкое, что на виду только делает вид, что это круто и классно. Ничего не классно.       Возле него сидит женщина, у которой видимо произошло что-то серьёзное, и она решила уехать. По её словам, Санг понял, что она даже не знает, куда едет. Просто будет ездить по городам и решит остановиться там, где этого захочет сердце. — Вы сильная, —отвечает ей мужчина в очках. — Почему? — Потому что не каждый на такое способен. Если многин за вас это осудит, то я поддержу. Просто потому что такой решительности во мне нет.       И, наверное, поначалу думалось, что она осталась одна и поэтому решила уехать. Но, нет, она оставила маму, любимого человека, дочь и внуков. Самое удивительное — женщине за лет 50 и, как рассказала, как гуляя под ливнем, приняла такое важное решение. Человек, который ничего не побоялся и уехал, куда глаза глядят, в надежде на то, что станет легче на душе.       Он вышел на остановке и набрал номер телефона. Прижал к уху экран и ждал ответа. — Слушаю? —голос заспанный, еле соображающий. — Привет, это магистр Йода, —не любит это прозвище, но, кажется, хозяйке придуманного все устраивало, — Ты как? — Ну, жить можно, —неоднозначно ответила та, — Меня выписали, но на практику сказали не ходить, все же я отвыкла от таких ограничений. Для полного восстановления при реабилитации необходимо время от 30 до 60 дней. Это долго… — Не так уж и долго, —парирует Санг, — Главное ведь, что твоя туша живая. Ты, надеюсь, поблагодарила своего бойфренда? — Что за глупый вопрос, —комментирует, — Конечно… А ты…если, черт возьми, будешь катать яйца к моей маме, я лично тебе их выбью. — О, как страшно, донянешься? —смеётся над ее угрозами, — Брось, неужели, я плохой? — Нет, у тебя проблемы с самим собой. Разберись в себе.       Ему многому стоит научиться, чтобы быть готовым к войне с самим собой. Так сказать, быть готовым к преградам, стоящим огромными каменными стенами, пропастями сомнений. И посреди мрака, сквозь тернии мчаться в сторону блеска яркой утренней зари, готовой наградить большим, чем пришлось Сангу потерять. ㅤㅤ       Девочка не заметила, как этот человек проник в ее жизнь, не сразу — медленными шагами, что были подобны ранним утрам воскресенья. И обосновался там — как в собственном доме, заполненном уютом. Как стал ее маленькой, детской привычкой. Той самой привычкой, которую нельзя было бы вывести с помощью стирального порошка. Той самой привычкой, которая была уже сильней никотиновой зависимости. — И это говоришь мне ты? —интересуется.       Эта привычка Данби не нравится. Так и заставляет нервничать, все тело начинает зудеть вместе с воспалившемся мозгом. Воспоминания о прикосновениях отдаются неприятным чувством в грудине. А стадия принятия все ещё не наступила. Сангхун противопечивый. Вроде открытый, не скрывающий то, что ему нравится и что нет, а вроде что-то скрывает. При этом говорит все, что у него на языке. — Не понимаю о чем ты, —голос Хео стал строже чуть. — Ты понимаешь все, не строй из себя дуру, —подло усмехается мужчина, — Скрывать свое безумие от меня бесполезный трюк. Техника такого уровня на меня не действует. Соберись.       Почему-то Дани кажется, что она никогда не была чем-то серьёзным для него. И даже их дуэт не была плодом совершенства. Совсем нет. Всё было гораздо проще: так люди решили, мол, они очень похожи и дополняют друг друга. Но на самом деле она появилась в жизни у него совсем неожиданно, свалилась. Желтоглазая позабыла, что он недавно робко постучал, прежде чем войти в палату и, комкая в руках странный пакет. Она хотел возмутиться, но жест руки не позволил произнести ни слова. «Я просто принес лекарства и сделал сам карамельные леденцы» —поднял руки, будто демонстрируя свою безоружность. Тогда она валялась в своей постели, ела чуть подгоревшие леденцы и думала об этом человеке так много, что у живот разболелся. Он о ней думает куда больше, чем родной отец. — Думаешь, ты знаешь меня? —рычит в трубку та, — Я себя действительно-то не знаю, не говоря уже о том, что других или другие меня.       Неон, освещающий ее комнату, постепенно умирает, и раннее солнце, такое тусклое, рядом с электрическим проводами выглядывает за горизонт. Утренняя тишина заполняется суетой от спешащих на работу горожан. А этим двоим не спится. — Уже на правду похоже, —ответил, — Ты какая-то унылая, что такое? Ты разве не рада, что Уроборос повержено? — Не рада, ведь мы ничего о Ли Джинхо не узнали, —прикрывает глаза и глубоко выдыхает. — Почему ты там за ним гонешься? Из-за папика? —спрашивает. Очень хочется курить, пропустить через легкие очередную порцию никотина, почувствовать горечь во рту и то, как легкие сдавливает первая за день. Но не хочется прерывать всю эту идиллию разговора и спокойствия. — Я…уже не знаю, хочу ли я вообще гнаться за ним, —шепчет в трубку с какой-то обидой, — Я так гналась отомстить ему, за отца, но это ведь не изменит…не изменит ничего. Это не вернет отца. — Эй, ты там не плачь, ладно? —Сангхуну как-то неловко, — Раз уже начала, то надо и закончить, да? — Он так же говорил. «Черт» —думает мужчина, — Ну, все равно, ты там не загоняйся, найдем мы этого Ли Джинхо, и все будет чудненько. Думай немного позитивнее — на одну проблему меньше, согласись? — Может быть, ты прав.       Самое плохое — это осознание того, что ничего толком не можешь сделать с тем, что творится в голове, с тем как мысли негативного характера захватывают разум и всё, что можешь сделать, это прокручивать их на репите или же подбрасываешь дровишек со своей стороны, усугубляя свое же положение. Вот у Данби так.       Это состояние, которое врачи именуют депрессией- раздражает, а с этим и раздражаешь сам по тому, как осознание, что какая-то болезнь в определённый промежуток жизни, управляет всем.       И ее жизнью.       Очень похожая на чёрную и вязкую, накатывающее всё больше и больше состояние. По сути, Данби реально прогнила, со временем отказывается от своих же идеалов, которые устанавливала ранее, всё, конечно, можно свалить на перегорание или же, что-то вроде эволюции. Однако есть одно «но» — уже гниешь заживо, лишь завуалируя все под это. Потому что так проще, и вопросов со стороны меньше. Поддержка друзей, семьи и близких это важно, ценно, но это не то. Они делают всё что могут, а Хео нечем ответить, кроме как, сухим «спасибо», ведь всё это толком не помогает, отвлекает, но не помогает.       Пока чернота не отступит, так и будет вариться в котле с собственными демонами, которые не переставая, откусывают от нее огромные куски, оставляя кровоточащие дыры, которые ноют и не утихают.       Девушка бы серьёзно рада, свалить всё своё состояние на заебанность, возраст и прочие факторы, но ведь это не так. Главный фактор, который волнует, не переставая, это ты сама. — Он — твоя мотивация, да? Или ты нашла причину идти дальше, чтобы занять свою скуку? Может, не в отце все же дело? А в том, что тебе хочется быть любимой и принятой миром, хочешь всех злодеев поймать и наказать, но в итоге тебя это не удовлетворяет. Хреновое чувство, —отмечает. — Заткнись. — Хочешь занимательный факт? —Дан молча дышит в трубку, но такое молчание Сангхуна вполне устраивает, — Ты была совершенно спокойна, пока я задавал тупые вопросы о жизни и ты ни чем не отличалась от здоровой. Вся эта хуйня в твоей голове. Так скажи мне, почему ты не смогла ответить на вопрос ещё проще, чем «какой твой любимый цвет?» ведь там у тебя три ответа, а тут явно один. Тебе было страшно. Страшно и сейчас, но ты можешь об этом рассказать. — О, это что, сеанс психотерапии? —усмехается коварно та, — Спасибо, мне такие душевные разговоры не совсем нравятся.       Мужчина, усмехаясь молчит, и внимательно слушает, даже и не думая оспаривать слова. Сейчас ему проще согласиться, чем выковыривать из-под кожи всех ее тварей и объяснять. Снова. Он вообще редко что объяснял, на своём опыте прочувствовав, что слова зачастую излишни, поскольку его могут слушать, болванчиком кивать, но по факту не слышать вовсе. — Данби, ты мстишь не из-за отца, а из-за себя. — Что? Я превосхожу тебя, да? —чувствует, как девочка кривится в усмешке. Он до сих пор слышит чужие людские ошибки, в виде громких взрывов недалеко от него, и криков, которые преследуют его почти каждую ночь стоит глаза хоть на секунду сомкнуть. Дан щурится, и снова к банке с энергетиком прикладывается, пальцем тыкает, упрекая его в том, что ничем не лучше ее. И это неправильно. Хотя девчонки ли вообще говорить о том, что правильно, а что нет? — Превосходишь, —кивает, — Поэтому я и вожусь с тобой. Вот моя правда. Ты сильнее меня и у тебя возможностей больше. — Я слишком молода для всего этого, —говорит она, а он, чувствует себя самодовольным уродом, раздираемый внутренними проблемами, которые его по частям на куски разрывают, впиваясь в бледную кожу заострённым когтями. Которые он всё ещё видит. — Я тоже был слишком молод для всего этого дерьма. Я подставлю тебн плечо, если сама позволишь это. — Ненавижу тебя, —сказала Дани. — Напротив, —улыбается мужчина. — Ты больной ублюдок. — Не-а, неправда. Хватит ругаться, ну. Мы же взрослые люди, мы должны решать проблему по мере ее поступления. Я понимаю, это сложно, но-… — Я не настроена об этом сейчас думать, —ответила.       В какой момент вся ее жизнь катиться в жопу точно не знает. Она вообще во времени слишком сильно путается. Ей не совсем хорошо, и пополам сгибается, хватаясь за ребра когда выблевывает очередную порцию еды в раковину. Жить вот так, не хотела, а кто был бы согласен самолично гробить себя, уничтожать раз за разом, только чтобы на секунду, пока таблетка успокоительного растворяется в крови, и напряжение на пару часов, в мозгу, притупляет. Пока совершается первый и такой желанный вздох полной грудью…только так можно почувствовать себя реально свободным.       В обычной, реальной жизни у Данби куча проблем, как и любого, и с каждым днем они только прибавляются, и которые она решает одним верным способом. Этот способ знает, самый верный, и от которого уже не спасется никогда. Раньше она так не думала. — А есть чем? —вопрос язвительный, — Хватит нюни распускать, возьми себя в руеи и прими свои чертовы недостатки. Лбди не рождены неидеальными и у всех есть грехи на плечах. Кто-то принимает их, а кто-то просто их покрывает хорошими, этакая иллюзия. Мир-говно, я не спорю, но это не повод сейчас загоняться и ловить свою поехавшую крышу. Нет сейчас в стране, в мире, адекватных. Их и не существовало.       Хео лыбится все так же противно, все так же с насмешкой. Она разрушает все что видит, и все до чего дотянуться может, обхватывает руками себя, говорит о том, что подумает об этом. — Знаешь…—начинает говорить она. — М? — Знаешь, кто ты? —добавляет вопрос, облокачиваясь на подоконник. — И кто? — Мой отец.       Будет он честен с собой, сейчас Сангхун почувствовал, как сердце у него сжалось. Думает, что все ее комплексы связаны исключительно с ним, мол, может быть, я — проблема? Знает, что быть тварью — не лучший выбор, но настолько мерзкий, что приходится. Мужчина вынуждает закручивать болты в крышку девичьего гроба, вынуждает злиться, ведь мнит из себя бога. — Прости? Я-твой отец? —переспросил.       Мама не научила, видимо, быть его добрым по отношению ко всему живому, и наверное, поэтому такой прямолинейный, наверное, именно поэтому фотография девочки приводит его порой в ступор. — Нет, ты ведёшь себя, как он — как мудак.       Если Сангхун обречен на ад, пусть будет так. И хватит с него фальшивого рая. Хватит проклятого волшебства. — Это еще почему? — Потому что из-за него у меня проблемы, а из-за тебя у меня все чудесно смешалось как какой-то коктейль из моих панических атак, психозов и желаний кого-то убить. — Ты действительно так считаешь? —спрашивает. — Нет…я…я не знаю… Нет, просто…извини, —всхлипывает девочка, — Сказала сгоряча и, наверное, обидела бы вас так. Это неправильно. — Ты одна дома? —любопытствует, — Где твой парень когда тебе так хреново? — Я отпустила его домой, все же Хансу в нем тоже нуждается, пусть побудет с семьей. Я решила все переосмыслить, но пока это не так удачно выходит, —признается Дани, — Я люблю его и не хочу, чтобы он нервы себе трепал из-за меня. — Людям свойственно хотеть в какие-то моменты быть одним. Это нормально. — Спасибо… — Что ты любишь в жизни? —странно так внезапно спрашивает. — Я?.. Я люблю запивать шоколадный круассан кофе на кокосовом молоке с корицей рано утром, пока солнечные лучи пускают зайчиков по бетонным стенам. Хочу наслаждаться тёплыми вечерами ранней весны. Хочу…хочу что-ли написать свою книгу?.. Давно этим не занималась. Мне нравится, как выглядят синяки на бледной коже и как Тэхун курит свои любимые сигареты, задумавшись о чём-то глубоком. Я люблю запах дыма, черемухи. Люблю с головой в прохладную глубину реки на закате дня в июле и приезжать в то место, где очень ждали, где улицы пропитаны воспоминаниями. — Слушай, —смеётся хрипло мужчина, — К черту полицейскую академию, к черту криминал…пиши книги и едь на море? Ну? — Было бы здорово, —задумалась Данби. — А давай, как все это дерьмо кончится поедем вместе с твоими ребятами на море и маму твою прихватим? — Обещаешь?.. — Если что-то печальное не случится, то я все сделаю, чтобы сдержать слово. — Ну, тогда у меня есть повод задуматься о нашем разговоре до этого, —неловко хохочет, — О, у меня вторая линия, мне друг звонит. Спасибо за разговор, мастер Йода, будем на связи.       Девушка переключилась на второй звонок, где ей уже второй раз звонил Чхан, а та все не брала трубку. Становится традицией, которая не нравится пареньку. — Данби, я прибью тебя! Я думал, ты сдохла! —заверещал Лим. — Не дождешься, чего хотел? —тем привычным спокойным голгсом поинтересовалась у своего друга. — Короче, предложение один на миллион. Ты и Тэхун и мент Су со мной в бар. Там есть возможность узнать о Ли Джинхо. Сейчас. — Что? Сейчас? Я планировала лечь спать, —слегка растерянно произнесла она. — Отлично, через полчаса мы с рыжим залетим к тебе, будь готова, —торопливо ответил все за нее зеленоглазка, оставляя даму одну с мыслями и с тем фактом, что за ней через тридцать минут приедет парень и лучший друг. Как они вообще сдружились черт такое, наверное, и знает? Девушка подскочила на ноги, накинула на белую футболку темную спортивную утепленную куртку, джинсы-клёш, а на голову однотонную кепку без какого-либо логотипа. На ноги нацепила кроссовки и по-быстрому все по карманам закинула необходимое.

***

      Стрелка на наручных часах показывает позднее время. Признаться честно, возня с документами с утра до вечера — конкретно надоело Пак за пять рабочих дней. Поэтом довольно откладывает стопку папок в выдвижной ящик стола, мысленно прощаясь с ними на какое-то время. Дикое желание всплывает, как говно, перекурить на парковке и сесть за руль — почти лучшее, что сейчас может произойти. Только вот Чхан как раз влетает с ноги в его личную жизнь, звонит, говорит, мол так и так твое присутствие срочно нужно в шумихе. В принципе Пак не совсем против такого разнообразия.       Тонкая сигарета с кнопкой тлеет между пальцев. С приходом осени воздух становится чувствительно холоднее, липкая прохлада пробирается даже через плотную ткань кожанки, обгладывая кости. Перед ним стоит темная тойота супра. В прогретой машине не так, там и пахнет по-другому, комфортно. Если спросить юного полицейского, чем он дорожит больше собственной жизни, так это обстановкой и автомобилем, у которого душа есть и куда чище, чем у людей. — Здаров, —говорит Лим. — А мента мы зачем с собой? —сморщился Сон. — Хреновое дружелюбие у тебя, ногастый, —отмечает он рыжему, а тот закатывает глаза.       С глухим рычанием машина плавно выезжает со дврра и движется уличными срезами. Чхану сейчас меньше всего хотелось стоять в пробке лишний час наравне с забитыми людьми маршрутками, которые спешат домой. На репите играла воодушевляющая песня, заставляющая парней слегка ногой подрагивать в ритм. Как только машина остановилась прямо перед Данби, освещая ее фарами, Чхан звонко хохотнул и махнул рукой, зовя ее сесть в авто. — Ненавижу ваши спонтанные планы, так и знайте, —вместо приветствия говорит Хео. — Я ему об этом говорил, —отмечает Сон, — Привет. Как рука? — Нормально, если что, правой смогу ёбнуть, —нервозно хохочет, — О, Су, ты здесь каким образом? — Так вышло, —пожал плечами Пак, — Что у нас по плану? — Залететь в один бар, где я слышал заведующий связан как-то с делами того толстого очкарика, что в массовой бойке махался с Ван-Гуком, запамятовал его имя. Ну, короче, я тут через нарика одного вычислил, пришлось ему сбагрить адрес, где нужен ему «Крокодил». — Откуда он у тебя? —спросил Пак, — Это незаконно. — Ну, иди и нажалуйся папаше. Из-за дешевизны синтетическое вещество популярно среди наркоманов. Прием наркотика превращает человека в зомби и быстро приводит к летальному исходу. — То есть он обменял дозу на информацию? —спросил Тэхун, — Пиздец. — Я ему оставил точку, где он дозу может преобрести. По сути, мне неинтересно, что с ним дальше будет, —ответил Чхан. — Я слышала, что он делает из человека буквально зомби, —Данби взволнованно отметила, — Это ведь так? — Наркоманы изготавливают его в домашних условиях из дешевых химических реактивов и аптечных средств, —монотонно ляпнул Лим, —Оно быстро приводит к отмиранию и гниению клеток, поэтому происходит разложение кожи. Это вещество приводит к отравлению и разложению всех тканей человеческого тела, а самое страшное — организм не способен вывести токсины самостоятельно. Помочь человеку можно только в первые 60 дней вроде как. Далее начинаются необратимые процессы, приводящие к смерти. — Ужасно, —задержала громко дыхание Хео. — Суровая жизнь.       Двадцать минут и перед лобовым стеклом сверкает неоновая вывеска бара. Ребята выходят из салона, а зеленоглазка вытаскивает телефон из сумки, небрежно кидает её на заднее сиденье и глушит машину, когда покидает нагретый салон. Девушка нацепила маску на пару с Тэхуном. Уютное с виду помещение встречает их знакомыми звуками музыки из колонок и звонких стеклянных бокалов. Лим, кажется, часто в таких местах был, как и Су.       Брюнет с гейской натурой кивает знакомым лицам за барной стойкой и проходит вглубь мимо компании шумных девиц в обтягивающих платьях. Здоровается с ними, пропуская своих людей вперёд. Данби замечает, как Пак сурово свел брови к носу и что-то фыркнул себе под нос. Та спросила его об этом, а полицейский только сказал, что та мадама — знакомая. И внезапно ляпнул о том, что она была подружкой в ковычках Чанг Дахён. — Так значит Дахён для тебя…? —не продолжает, замечает его сморщенную рожу. — Только секс и наши отцы, а, ну и общее дело с Уроборос, —отрекнулся как будто, хотя на самом деле, не может забыть воспоминания, которые бьются об него. Пак ведь помнит все, что происходило у него с Дахё.       Искрящее безумие, настоящее сумасшествие, которого ни с кем больше повторить невозможно. И даже после того, что между ними было, если старательно перечеркнуть в голове все случаи, то мент все же скучал. Сильные ручонки помнят фантомные прикосновения к бархатной шее и стройной талии. К сожалению, самое сокровенное прячет где-то настолько глубоко, что сам отыскать без алкоголя не может, прикрывая слоем безразличия и ненависти. — Мы чужие друг другу, —добавляет.       Хотя сам вспоминает, как на днях застал картину: ее талию принимает чужие ладони и ластится к человеку. А светловолосый тычется языком во внутреннюю сторону щеки и усмехается. Отчего-то костяшки зудеть начинает, а Пак отвлекается на телефон, бездумно вчитываясь в ленту соцсети, чтобы отойти и просто сгладить гнев. Просто чужая. Чужая, шлюховатая стерва с короной на голове. Диадема только ее впивается в черепную коробку до крови.       Однако стоило украдкой взгляд вернуть, как телефон отключается от сжатия по кнопкам в руках. Чанг дарит очаровательную улыбку ублюдку, хочется тому шею свернуть. А он на держурстве. За считанные секунды сын важного полицейского перед тем шкафом появляется, собой загораживая Дахён. — А теперь исчезни отсюда, —кивает в сторону и даёт фору не больше минуты. — Эй, ты кто такой? Солнышко, ты его знаешь? — молодой человек выглядит растерянным, что вызывает смешок у блондина. — Я правильно понял, проблемы со слухом? Вали, пока в участок не загремел, — страх в глазах паренька выдает, когда его за воротник рубашки хватают угрожающе, что единственное, что он может — вырваться, торопливо схватить пиджак и исчезнуть молча, совершенно точно оставляя в голове клеймо сумасшедших придурков. — Что ты устроил, тебе проблем мало? —фыркает Чанг, — Лучше бы делом моего отца занялся, а не строил из себя плейбоя. — Твой папаша-гандон. Так в отчете и напишу. — Ревнуешь? Это потому что я не с тобой трахаюсь? — Тебя легко заменить другой шлюхой, хорошая конкуренция тебе будет. — Урод, как ты смеешь? -… — Смею, потому что знаю тебя. Как такая, как ты, вообще согласилась перелить кровь для Данби? Чудо света.       Пак хочет забыть это. А Тэхун место занимает, усаживаясь на высокий стул за барной стойкой. Болтать не спешит, заинтересованно пробегаясь глазами по меню, будто, на полном серьёзе собирается распить пару коктейлей и лёгким способом для себя место освободил. Данби успевает только усмехнуться. Тхэквондист подпирает голову кистью руки, с долей удивления и притворной усмешки смотря на девушку. — Ну и дыра, —выдает Сон. М лепит из колких слов комплимент, дергая бровями. Провоцирует эмоции Чхана, который ведёт себя так, будто это совершенно не волнует. — И как выглядит тот человек, Чхан? — будничным тоном говорит Хео настолько естественно, будто, каждый прожитый день проворачивает такие дела. Но брюнет и рыжий огрызаются с миловидными улыбками. Лим, покручиваясь на стуле, сказанул про то, что он куда симпатичнее Тэ, пока волосы у корней не цепляет крепкая хватка, заставляя сопротивляться и головой вертеть, отбиваясь руками. — Ты сегодня меня бесишь целый день, — ладонь сжимает горло, вызывая желание откашляться. Геетущее давление на кадык лишает возможности сделать полноценный вдох, но Чхан назло терпит и с вызовом глубоким взглядом смотрит. — Погрубее, мне нравится, —язвит. — О, несомненно, уёбок, давно руки чешутся у меня, —рука поднимается к лицу наркомана бывшего, чтобы до боли сжать скулы и небрежно, с отвращением, отвернуть с резкостью чужую голову. — О, ну началось, —спокойно ответил Пак, как егт в сторону увела Хео, мол, не лезь в это, все идет как надо и они всегда такие.       Моментальные ругательства и угрозы градом летят в спокойного Чхана, который наслаждается и самодовольно кивает на слова Сона, которые не считает серьезными, пока улыбку не стирает пощёчина. Народ начал шептаться, а среди людей вышли на тех двоих, как минимум, трое из охранников. Су нахмурился. Данби ждёт минуту, две. И кулак летит в тонкую стену тех охранников, из-за чего она едва не трескается. Где-то доносится яркий возглас Тэхуна и его шустрый ноги. Чхан, прижавшийся к спине рыжего той же спиной — нечто.       Они — внезапно нагрянувший шторм во время спокойного штиля, вспыхнувшая сухая древесина, подкинутая в догорающий костёр. — Вы ненормальные, —вне себя быстро проговорила Данби, с болью впечатываясь кулаками в шершавую поверхность столика.       Тэхун рассмеялся тихо, из-за чего она резко оборвала свою речь и удивленно посмотрела на него. Неоновый свет на секунду осветил его улыбку, которая вызвала внутри панический, ничем не заглушаемый страх. В нем было нечто незабываемое, разрушаемое, опасное. Иногда, ей кажется, что она сделала его таким. И лучше бы ец не стоило видеть кровавую мазню на аолу и заглушенный стон мужика, который упал без сознания. — Скукота, —отметил Сон, сидя на одной из спин незнакомого человека с победной ухмылкой. — На кой черт весь этот спектакль надо было устраивать? —спрашивает Су. — Суету решили навести, а то грустно, —ответил Лим, звонко хохоча. — Хуюстно, вы половину бара разнесли, —отметила та. — За такое и в участок можно загрести, —подыгрывает Пак. — В наших краях за такое посылают нахуй, —шутканул зеленоглазый. — В наших краях за такое документы показывают, —выпрямился в плечах Пак и встал перед юношей, который слегка бегло осмотрел своего же товарища. Как только полицейский навис над ним, тот облизал нижнюю губу, поднял ладони перед ним и сказал: — Внимание! Анекдот. Приходит домой мент, а там жена с любовником. Ну мент само собой в крик, а любовник в чем был вскакивает на подоконник пытается пролезть в форточку и застревает. Мент подбегает и хватает того за хуй, но любовник выскальзывает, спрыгивает на землю и бросается бежать. Мент выстреливает ему в след всю обойму, но не попадает. Садится за стол, обхватывает голову руками и сокрушенно повторяет: «И член ему вытер и с салютом проводил».       Пак с некоторым презрением смотрел тому в глаза, уперевшись руками по разные стороны от его лица, тем самым не давая ни малейшего шанса для побега. — Что ты там сказал?! — Идут менты, дежурят по своему участку. Видят, мужик на дереве повесился. Ну, думают, нафиг нам эти заморочки? Взяли и перевесили труп на соседний участок. А там идут другие менты, тоже дежурят, видят — мужик висит. Один говорит: — О! Смотри, опять он здесь висит! — Прекрати сейчас же. — Да это же шутки! Я-Бог шуток! — А я-атеист, так что предъяви-ка мне документы, я сейчас отправлю вас всех поголовно в участок, вместе с этим нелицензионным баром. — Да ладно, ладно, че ты? —отнекивается, — Я же с душой, чего обижаешься? — Закончили? —спрашивает Данби. — Не обламывай веселье, —говорит Тэ.       Дан и Тэ были воплощением двух противоположностей. Юноша источал пылающее пламя, которое в редкие моменты могло обжечь, но в остальное время внутренний огонь гипнотизировал, зачаровывал и манил к себе. Он успокаивал, стоило лишь начать наблюдать за плавными, но решительными движениями. Девушка любила холода и внешне казалась больше бесчувственной и безучастной куклой. Так говорили. Её спокойствие на деле было хрупким, как покрывающий озеро лёд. И исходила трещинами от одного неумелого шага, излишнего напора, ломалась и захватывала в плен своих холодных хищных вод, лишая доступа к спасению. — Ваше веселье только больше привлекает лишние глаза, —девушка наслаждалась тишиной, ведь та позволяла услышать куда больше, чем могли дать слова.       Обхватывая пальцами мужскую ладонь, она чувствовала тепло кожи и задумчиво водила по линиям на руке. Рисовала острым ноготком и в пересечении узоров молилась за жопу Чхана, — Однако плюсом есть то, что их записи не попадут полиции. — Я бы не был так уверен в этом, —проговорил Су, кивнув в сторону выхода, где показались двое парней в полицейской форме. Они подошли к испуганному бармену, и те все трое покосились на их компанию. — О, мы в заднице, лучше бы я спала, —говорила слегка сбивчиво, стараясь скрыть волнение и смущение, которое всегда испытывала. Забавная черта для такой темной и самодовольной дамы. Сейчас же она наблюдала за тем, как Сон крутил фишку пркерную в пальцах, подбрасывал в воздух и ловко ловил. Он напитывал кругляш своим теплом, своей собственной аурой. Тхэквондист говорит мрачно о том, что ей не о чем беспокоиться и в это, отчего-то, хочется верить.       Они ругались, выводили друг друга из себя, как никто другой до этого. Разве что посуду не били. Они познавали свои острые грани и там, где другие давали заднюю, эти двое внимательно вглядывались в друг друга, стараясь обнаружить решительность в желании идти дальше бок о бок, не смотря ни на что. И находили. — Офицер Пак, почему в таких ярких событиях ты вечно участвуешь? —с величием вдруг произнёс один из инспекторов, демонстрируя свой жетон, — Так и хочешь, чтобы отец твой узнал о твоих похождениях? — А он что, маленький что-ли, чтобы скрывать что-то? —вылезло из уст у лиловласой. — Гражданка, вам слово не давали. — А мне и не надо давать, я все сама возьму, —нахохлилась Данби, — Больше интересует, что здесь делает полиция в нелицензионном баре и так мило беседовали с барменом? — Поступила жа-…что? —не успел договорить мужчина, как заметил упертый настрой девушки, — Что вы себе позволяете? Мы вообще-то приехали, потому что поступила жалоба на драку по этому адресу. — О, я искренне надеюсь, что вы разберётесь с этими людьми, потому что на моих товарищей накинулись с угрозами и им пришлось защищаться, —произнесла Хео, — Выполняйте свою работу и прикройте это место. — Девушка, а вы сами что здесь делаете? —поинтересовался инспектор. — Я пришла здесь набухаться и забыться, потому что я уставший, работающий студент, который платит чертовы деньги государству за жилье, —произнесла та на повышенном тоне, — А по итогу на моих знакомых наехали мужланы и началась потасовка. Для начала, я бы хотела увидеть менеджера данного заведения, а там и директора. — Хуя она провернула, —шепнул Чхан Тэхуну, — Она удивительна. — Мэм, не беспокойтесь пожалуйста, —смиренно говорит он.       Глубокий вдох. Медленный выдох. Очередной убивающий расстояние шаг, заставляющий сантиметры истекать внутри насыщенной вязкостью крови. Чувствует до стремительного поворота головы, что сковывает шею тянущей болью, пробегающей током по всему позвоночнику. — Я требую менеджера. Сейчас же. — Мэм, не стоит поднимать шум…—бармен начал суетиться.       Даже до ощущения ее пытливого взгляда в области затылка, отдающегося камнепадами ударов по костям; до впечатывающегося в сетчатку глаз отражения родного силуэта и больного узнавания где-то в глубине изможденного сознания. Тэхун успевает схватить ее за руку, заставляя обернуться, одновременно с этим срывая с головы кепку. — Все хорошо, —говорит Сон. — Здесь что, глухие? Менеджера, —громко произнесла та.       В течение нескольких минут она просто смотрит на то, как дверь открывается нараспашку и, больше не в силах произнести ни слова. Их обоюдное молчание наверняка сделало бы честь любому кинофильму — немая сцена, поставленная легкой рукой выдающегося режиссера-драматурга, в которой чувства героев настолько оголены, что обрели физическое воплощение, где и без того все до боли понятно. — Твою мать, —едва ли успевает произнести девушка как ее легкие сдавливает. Вдыхая запах родного, Дан позволяет им разделить этот момент. Момент, полный горечи утраты и потерь. Но такой в тоже время желанный, момент, который в их памяти будет запечатлен навечно. Знаменующий триумф и силу, — Нехорошо.       Девушка хочет задать миллион вопросов, но вместо этого она сокращает расстояние до минимального, совершая отчаянный шаг вперед, будто последнее движение жертвы под черным дулом заряженного ружья. — Я думала, что ты мёртв. — О, привет. — Что здесь происходит? —спросил инспектор. — Ты владелец, да? —слабая улыбка озаряет мертвенно-бледное лицо. — Любопытное заключение.       Кожа её перестала отдавать невинной белизной. Ещё совсем недавно кожа поражала белизной, исчерченная путаницей вен. Чужая кровь впитывалась, не желая покидать её тело, её рук, подобно младенцу, жмущемуся к матери. — Спрашиваю еще раз: ты владелец? —багряная, ржавая на вкус, она меняла пигмент, подменяя серебро на медь. Копоть и едкий дым заполнял легкие, испачкав белки зеленых глаз изнутри. Теперь глаза её словно чёрные, бездонные. Короткая грива вьющихся волос поражала всеми оттенками. Лишь ювелирная россыпь родинок на лице и теле выдавала некогда смертное происхождение. — Девушка, уйдите в сторону, —отвел рукой в сторону полицейский и повернулся к блондину.       Пустота в груди порождала иной спектр чувств. Чувств ли? Безумия. Жажды. Греха. Желтоглазая вела кончиками пальцев по ключицам своим, до ложбинки доводя, тонким росчерком меж крепких грудей. Пак отвел ее в сторону, потому что почувствовал что-то неладное, такое скверное, что подумал о том, мол, безопаснее будет, если отвести в сторону Дани. У той, конечно, упорство, слабоумие и отвага, а у него — ответственность. Теперь Су понимает, почему Чон Вонтхэ так копошился с ней, царствие ему небесное. — Но он-владелец! Я уверена! — Ты чего? У меня отец здесь заведует, а я ему помогаю, —удивился человек, выгибая выразительно бровь. Тэхун вопросительно глянул на нее, а та представила…своего одногруппника, который однажды ей помог пройти эстафету по физической культуре, чтобы сдать зачёт. Юноша, который казался куда старше внешне, поднял ладони и слегка нахмурился. — Отец? —переспросила Хео и покосилась хмуро на Чхана, который захлопал глазами и стал чувствовать себя дискомфортно от недовольства множества людей, — Кажется, вышло недопонимание. — Товарищ инспектор, благодарю вас за беспокойство, но мы сами все решим, —аккуратно поднял ладонь сын заведующего, и было крайним удивлением, когда те двое, точно по струночке ускакали и ничего даже не сказали. Здесь точно что-то не так? Тут весь криминал полицией руководит?! Как только полиция покинула помещение, тот выставил руки на бедрах и возмутительно спросил: — Что вы здесь устроили? Если вы ньютуберы, то вам все можно? Чего вы вообще в этой дыре забыли? — А чего это полиция тебя вдруг слушается, а, парень? —Лим сморщил носик и произнес это, — Как на поводочке у тебя. А-ну, выкладывай, что за папаша у тебя? — С чего ради я должен-…? —не успел договорить юноша, как Сон схватил его за воротник и поднял слегка в воздух, с интересом переспрашивая того о том, мол, неужели ему настолько жить надоело. А тот, начиная паниковать, брыкается и копает тем самым себе могилу. И могилу для персонала бара, — Ладно! Ладно! Пожалуйста! Отпусти! — Говори, уебок, —длинной ногой опирается на стену, прижимая своего врага как никчемную жертву, которой сбежать будет проблематичнее терпеть. Данби закатила глаза и головой кивнула Су, мол, сами в этом разюирайтесь, а я пойду и воздухом подышу. Если честно, дурно ей было. Душновато.       Она устала, чертовски сильно устала. В последнее время так много близких людей стало жертвами амбициозного и жестокого человека, что у нее нет никаких сил бороться. Девушка не дожидается конца процессии. И просто знает, что ничем не сможет помочь, а наблюдать за постоянными драками — это слишком. Знает, что ее сейчас могут посчитать слабачкой и трусишкой, но какой смысл участвовать в борьбе, в которой она ничего не способна изменить? Ей звонил Кан Ыну. Видимо, несколько раз даже. Не то чтобы это редкость, просто в такое время он обычно спит, может, что-то случилось. Хео пришлось ответить своего знакомому, который, недолго думая, принял звонок и обеспокоенно начал закидывать вопросами. Та же виртуозно на них отвечала, пока разговор не зашёл о том, что они на днях с ребятами обнаружили в их заказе новость, что у девушки умер парень в странной академии, в которой есть исключительно парни и приглашают всех способных ребят. Сказать, что это подозрительно-меньшее. Однако сразу подозрение упало не на происшествие, а на владельца академии или же директора.       Для нее это казалось менее опасным, хотя, узнав то, что они отправили туда замаскированного Хобина, то все мысли пошли в обратную сторону и Данби только сказала: — Стоп, что? Почему Хобин? — Не беспокойся, нуна, —пролепетал Ыну, — Хёна замаскировали, его даже прохожие не узнают. Изначально хотел я, но, он сказал, что-… — Ладно, главное, чтобы его не раскрыли. Можешь мне перекинуть всю информацию об академии, если не сложно? —незаинтересованно проговорила она и глянула на позднее время. Кан одобрительно ответил и подметил то, что ему хотелось бы узнать о том, как поживает сама она и поврежденная рука. Если честно, Данби уже и забыла, что она слегка…дефектная. Может, это потому что девушка всегда была такой?..следовала против морали и правил. — Ты чего? —спросил Чхан, выходя из бара слегка встормошенно. — Я иду домой, если что-то узнал — запиши мне по голосовым сообщениям, —идет неспешно, почти крадучись по привычке рассматривая пропыленные стены.       Лим и слова против нее не вымолвил, может, потому что оплошалсч с такой идеей и чувствует вину. Ей было никакого дела до того, какого черта все это происходило, потому что сон ее морил с каждой секундой. Она забывает уже, когда нормально спала. Всегда закрашивать свои синяки под глазами — не самый лучшее решение, принятый ею. Проходит мимо людей и думает только о разговоре с Сангхуном. Ей порой чудится, что этот человек точно сведёт с ума ее, перевернет все вверх ногами и устроит дестрой.       Данби совсем ушла в мысли, что даже не заметила, как плечом с силой ударила кого-то. И это, пожалуй, единственное, что заставило придти в себя. Двое взрослых человека, а между ними высокий юноша с опустошенным, но таким надменным взглядом, от которого кровь стыла. Бледное, почти бескровное лицо, дрожь темных ресниц, напряженная складка меж бровей — словно недоволен чем-то. Хео обводит взглядом этих людей и останавливает взгляд на этом человеке. — Смотри, куда идешь, —говорит неизвестный. — Разберусь как-нибудь, —поджимает губы, но тут же складывает руки на груди и напускает на себя беззаботный вид, — Прошу прощения. — Так-то лучше, не попадайся мне на глаза, —ответил. — О, я едва дрожу от страха, меня таким не напугаешь, —почесала затылок желтоглазая и уверенно зашагала дальше.       Она уходит из переулка через минуту, не прощаясь. Хео возвращается домой, подходит к столу, размышляя о том, что это был за человек. У него такие глаза, такая манера речи, как будто вернулась и встретила заново Сон Тэхуна. Его отросшая челка едва скрывала томные очи, в которых отражалось ее лицо. Если говорят, что глаза-это зеркало души, то Дан готова поспорить, что у этого парнишки нет ее. Белая, помятая футболка и расстегнутая серая толстовка напоминала ему некий свой прежний стиль, что заключался в удобстве и не яркий оттенков.       Ее бесстрашию можно было позавидовать, но вот проблема заключалась в том, что за этой чертой характера скрывался страх саму себя. Элементарно.       Девушка никогда не отступала от своих принципов, и в этот день не собиралась, только вот полиция настигла ее внезапно с этим парнем, тогда, когда она совсем того не ожидала. И, кажется, те мужчины были в форме, в которой ранее ходил… Чон Вонтхэ. Может, они с одного отдела? Бывший полицейский говорил, что в его отделе — гадюшник сплошной, а среди них она узнала лишь одного работника. Этот человек приходил к ней, когда ее затащили за решетку.       Теперь Хео остановилась.       Она помнит этого полицейского. Блокирует телефон, так как от экрана уже болят глаза. Данби резко разворачивается на пятках и идет за ними. Бежать не стоило, ибо они не так уж далеко и ушли, однако подойти ближе не осмелилась, так как из-за угла уже было слышно: — Чего смотришь? —рявкает молодой человек, когда они с копом случайно встречаются взглядами. Она тихо вздыхает и мысленно молится о том, чтобы буря между ними наконец-таки стихла. Молчание не успевает продержаться и половины минуты, как неизвестный человек возобновляет своё недовольство: — Вам приказали подать за меня анкету в академию, так что, будь паинькой, выполняй приказ. Они заталкивают его, точно какого-то заключённого в темно-серую машину, а один из сотрудников сел на водительское место. — Так, — ладонь человека громким шлепком проходит по рулю, — Ещё хоть слово, и вы оба вылетите отсюда ко всем чертям, либо я привяжу вас за верёвку, и вы будете бежать за машиной. «Академия? Они говорят о той, о которой мне Ыну трещал, да?» —подумала лиловласая, —«Интересно»       Водитель кидает недовольный взгляд на коллегу. Они говорят о чем-то ещё, пока тот высокомерный мальчишка не вываливается из машины, захватив с собой телефон, в то время как второй полицецский накидывает на плечи пиджак, и хлопает дверью, лениво дёргаясь под прохладным свежим ветром глубокой ночи.       Вывески учащенно мигают в такт проезжающим машинам. В воздухе нависает атмосфера сонливости и усталости, но вместе с тем и легкое опасение. «Ладно, теперь у меня много вопросов к полиции. Но это будет позже, а сейчас домой, а завтра домашка» —думает Хео.       Девчонка свернула на безлюдную улицу, и голос ее разнесся приглушенно, было в нем что-то таинственное, почти эфемерное. Дан не отпускало ощущение, что идет байроническим героем, а не реальным человеком из плоти и крови. Так двигалалась, запрокинув голову, не боясь споткнуться и упасть. Девичьий взгляд блуждал по охряным крышам домов. И чем больше углублялась в спальный район, тем больше погружалась с головой в мысли. Шла по краю бордюра, рассуждая обо всем. Кажется, у нее есть то, с чем можно покопаться.

***

      Выцветающие осенние мазки с каждым днем сливаются в одной палитре за стеклом. Машину ощутимо встряхивает: заднее колесо попадает в яму, которую, в общем-то, они не очень старались объехать. Дахён чудом не подпрыгивает на сидении, но так и не пристёгивается. — Я не планировала умирать по дороге к Данби, Су, —бормочет Дахён замечая, как блондин подло кривится и сжимает челюсти: на скуле явственно проступает желвак. Ему хотелось сказать «пару ласковых» темноволосой, которая то и дело, что комментирует каждый шаг. Его же пальцы крепче впиваются в руль. — Какой адекватный человек поедет к девчонке в такую рань? Она тебя пошлет и правильно сделает, —ответил Пак, усмехнувшись слегка. — Когда тебе стало не все равно на кого-то? —едко отзывается Чанг, замечая, как тот, глубоко вдохнув, с удивительной мягкостью уводит баранку руля в сторону, — А, забыла, папаша твоц любит мозги ебать. — Мой папаша хоть делает это не буквально, как твой, —отвечает. — Ауч, победил, ладно, —кореянка, может, даже пожалела бы его, да только от желания пару раз выстрелить для верности судорогой сводит пальцы. Хотя, это может быть из-за того, что сильно сжимает ими вспотевшую пистолетную рукоять, — Все равно мне плевать на него, пусть он там сдохнет. Я слышала, что правительство теперь приведёт в узду всю полицию, вас всех тормошить будут, как сучек. Да? — Все верно, хотя, в этом есть что-то дельное. Все же «этот человек» действительно умеет переворачивать мир. До сих пор не могу забыть, что он с твоим отцом сделал у поджаренного здания. Видела вообще лицо парня, что спас Данби? Там все очканули.       Теперь кривится Дахён. И отворачивается к окну, ведь иначе он застанет ее закусанные губы. Она утыкается лбом в прохладное оконное стекло, больше не вглядываясь в монотонный дорожный пейзаж. — Не хочешь об этом говорить? Окей, —Пак закатил глаза, — Тогда переведу тему. Что делать будешь с бизнесом отца? Ты ведь его наследница. — Скорее всего перепродам в рассрочку, а клиента «под залог».       Это было крайне рискованно для девушки, потому что бизнес-тонкое дело. Но согласиться на нее хотела, с условием обезопасить себя от возможных рисков. Для этого планировала сделать так, чтобы у клиента не было возможности не платить, например подстраховаться с помощью залога. Если рассуждать, то залогом может быть недвижимость клиента, которую он передаст продавцу, то есть Чанг Дахён, если нарушит договор. Либо продаст и из этих денег выплатит необходимую сумму — Думаешь, не найдутся хитрецы? —спрашивает. — Для большей надежности планирую зафиксировать в договоре систему штрафов. Ну, скажем, например, человек должен выплатить 3 миллион вон, в залог он предоставляет свою недвижимость стоимостью 6 миллионов. Ну, а если покупатель откажется от обязательств в течение определенного срока, то недвижимость полностью перейдет в мою собственность. А дополнительные 3 миллиона будут штрафом за неисполнение условий договора. — А ты неплохо разбираешься в бизнесе, —помечает Пак. — Это вынужденная мера, я не люблю дело иметь с бизнесом, —произнесла Дахён. — Не боишься, что произойдёт утечка информации? Даже той, которая тебе потом будет по репутации бить, скажем. — Хорошо. Представим такой случай, —Чанг сложила руки пикообразно и продолжила: — Я с потенциальным покупателем договорилась о продаже компании за достаточно большую сумму, не считая товарного остатка. Клиент просит документы, чтобы понять, как работает бизнес. Видит хорошие цены, которые дают продавцу его поставщики, и решает не покупать компанию, а украсть контакты контрагентов. Незчестно, верно? И ты, ну, то есть я, остаюсь в дурах. Перед встречей, я буду внимательно смотреть все документы и любым удобным образом скрыть стратегическую информацию, в том числе и о контрагентах. Например, временно закрыть клейкой лентой все упоминания о контрагентах в тех документах, которые показываю покупателю. А клиенту это можно объяснить тем, что продавец не обязан раскрывать весь механизм работы компании, это коммерческая тайна, доступ к ней возможен только после заключения сделки. Все в рамках закона. В то же время, чтобы не остаться без покупателя, я могу предложить ему взамен проверить финансовые показатели бизнеса, например бухгалтерский отчет за последние 1-3 года и выписки по всем банковским счетам. — Да с тобой страшно, —смеётся, — Ты же в юридическом училась, а так хорошо владеешь финансовой, в каком-то смысле, грамотностью. — Ни то, ни другое для меня уже неинтересно, —ответила Чанг. Как только авто остановилось у дома Данби, Дахён со скептицизмом обеда взглядом водителя и вышла из салона. Вообще-то, Хео сама попросила ее утром приехать к ней, так что не ее вина будет, если разбудит. Проблема была не только в том, что до нее далеко, но и то, что дверь была открытой. Чанг у порога сняла свои каблуки и прошла в студию.       И Чанг заметила, как Хео сверкнула своим взглядом в ее сторону и вновь сосредоточилась на пробковом стенде, где прикреплено было множество информаций и фотографий. Напоминало это все какой-то американский детектив. Она единственная, кто замечала мою безответную привязанность к Хео, кажется. Не знает, как и когда догадалась об этом. Порой Дахё кажется, что знает обо всем, что происходит в этом доме. И редко говорила при всех, но всегда была глазами и ушами.       Змей чернилами расползаются под кожей у Дан, когда она говорит, подруге чудится, что он двигаются в такт ее словам. Кто бы мог подумать, что могут пугать ее татуировка. После всего, что видели: ожесточенно вырванные позвонки, изуродованные лица, подсобки лаборатории, в которой были повешенные. — А я тебе купила капучинатор. Так хорошо молоко взбивает. Пушистая пенка. Во-от такой слой, а? —темноволосая показывает сантиметры большим и указательным и зачем-то жмурит правый глаз, — Я как раз привезла тебе, сама приготовила. Я…конечно, не бариста, как ты…       Хео строго подняла свои янтарные глаза и тут же смягчилась в выражении лица. Протянула руки и отпила вкусненый кофе из стеклянной банки, со сливочной помадкой, халвой в шоколаде. — Ни разу не пробовала такое сочетание, —удивлённо вылупляет глаза Хео, —…спасибо?       Наверное, таков результат принес счастье Чанг. Ей тоже хотелось быть счастливой просто так. Просто потому, что чай вкусный, хоть и остывший, просто потому, что масло сладенькое на хлебе, просто потому, что проснулась на рассвете, а там солнце горит в домах. Данби хотелось быть счастливой потому, что ночью дождь прошёл, и такая приятная сырость весь день.       Просто с ч а с т л и в о й, как раньше. — Ну? Долго стоять будешь? —Дан головой кивнула на диван, — Садись. — А, так это, у меня…новостей для тебя куча, —глупо заулыбалась Дахё. — Ну, так рассказывай, —и Хео плюхнулась на сиденье компьютерное и развернулась на нем к ней. — Сейчас большинство парней приглашают обучаться в академии Джинсона-… — Джинсы? Академия джинсов? Чего? — Джинсон, Данби. Академия находится в пригороде, —ответила, — И туда забрали брата моего сокурсника бывшего, который между прочим сидел за кражу. — Это ничего мне не дает, —ответила. — Академия существует уже несколько лет и директор был в хороших отношениях с отцом Пак Су. Ну, так как он важная персона среди полицейских, —уточняет, — И от Су я слышала, что там только несовершенолетние и проходят суровые вступительные экзамены, многие могут вылететь. — Я тебе больше скажу, там умер парень одной девушки, которую знают «Решалы», так как приняли ее запрос о помощи, —вытянула руку Данби и сложила в образе пистолета. Невинно выдала «бах!» и выстрелила в нее, — Они подозревают, что эта академия связана с Ли Джинхо. — Может, потому что Джо Ильсан, директор академии, связан был в прошлом с ним? —Дахён приняла эстафету и тоже в нее выстрелила, — Мы покопались в делах твоего давнего друга, Чон Ву, или же Вонтхэ, как удобно, и выяснили то, что он расследовал одно дело, связанное с этим человеком. И выяснили, что через левых людей, да связан с ним. Вполне возможно, что эта академия — маскировка. Вот только после случая с Уроборос всю полицию теперь правительство штудирует и почти половина за решёткой, по причине взяток и соучастия в криминальных делах. Твой агент Сангхун решает проблемы покруче твоих друзей. — Он не мой агент, —поправила принудительно та. — Тебя это больше всего волнует? Раз твой дружок-ньютубер туда попадет, то будет отличной возможностью узнать их цель. Но у меня к тебе дело более интересное, —говорит та, — У меня есть люди, которые нас с тобой проведут туда, под предлогом того, чтобы прорекламировать академию для всей Кореи. — Ты не думаешь, что, если в этом участвует Ли Джинхо, то его люди осведомлены обо мне? —выгнул бровь выразительно Дан, — Все же я ему немного нервы потрепала. А еще. Это. Рискованно. — Ильсан уже одобрил нашу встречу, Данби, —улыбнулась Чанг, — Если им есть что скрывать, то они вряд-ли бы согласились на такое, либо же подпустили врага так близко, но все скрыли для их глаз. — А если я не хочу? Херня план, но я в них чаще всего и участвую, —ответила.       На самом деле, там произошла смерть двух студентов на территории академии Джинсона. Два неаккуратно обескровленных тела, и за каждым стоит ожесточенное что-то. Конечно, это был лишь вопрос времени, когда вмешается полиция. Но сейчас она ничего не стоит. С их отвратительно показным комплексом героя и уверенностью в собственном превосходстве.       Данби, с раздутой грудью, нахмуренными бровями и испытующим взглядом, осмотрел подругу. Чанг как-то по-хозяйски проходит, стоит той только закончить разговор. — Если б ты не хотела, то глаза твои не загорелись азартом, —темноволосая девушка отвечает, а та отмахивается от слов, бросая блеклое «у меня глаза жёлтые, они всегда горят», — И одень поприличнее, не твой бич-стайл. — Я сейчас твой герл-стайл испачкаю твоей же кровью, если ещё что-то скажешь о моец одежде, —указала на нее и поджала губы. Дахён звонко рассмеялась и предложила ей одеться на ее усмотрение. Хео первые несколько минут брыкалась, противилась, но, кажется, не надолго хватило и уже под конец смирилась. Через какое-то время перед черновласой кореянкой стояла девушка с недовольным лицом, но в очень опрятной одежде: классический брючный костюм, бело-голубая рубашка и туфли не на высоком каблуке. — Издеваешься? Последний раз я так приходила… — На экзамены? — Нет, на похороны. — Данби, уймись, ты же в любом случае можешь их замесить. — Не с одной рукой, —нахмурилась та. — Да хоть без обеих рук, ты же Данби! —и прозвучало это крайне уверенно, да так, что Хео сама удивилась и на секунду поверила в себя и в свои возможности. Может быть, эта мадама действительно неплохая и с ней есть о чем побеседовать. — А если я сорвусь? —но реальность быстро приводит ее в себя, заставляя признать то, что не всегда способна контролировать себя и саои действия, свои эмоции. — Я остановлю! —Чанг улыбается, — К тому же, мы просто с тобой рекламщики и проведём интервью. — Остановишь? Ну, сдержи свое слово, Дахён, —произнесла.       Выудив одной рукой из внутреннего кармана телефон, девушка отправляет одно короткое сообщение «Мы готовы, отвези нас» на номер Пака. Они выходят из дома и отчего-то Хео совсем неспокойно. Не хочется. С растерянным, виноватым взглядом льнёт к Дахён. Опустившись перед ней на колени, Чанг обхватывает ладонями девичью голову, заглядывая в янтарные глаза: сцена смерти Чон Ву захватывающей картинкой проносится перед лиловласой, оставляя ту в лёгком истерическом треморе. — Мне его не хватает, —шепчет. — Поднимайся, ты справишься, —молвит Чанг.       Дахён говорит, что Данби — подруга ее младшего брата и работает на менеджером по рекламе. Студентка девятнадцати лет и находится в подчинении у бренд-менеджера, который занимается продвижением конкретной торговой марки. Деловито представляет перед директором ее, а та послушно кланится и шаблонно говорит с уверенностью о том, что ей очень хочется провести интервью. Иль Джинсон долгое время смотрит на Хео как-то задумчиво, а затем протягивает ей руку для рукопожатия. Они садятся на кресла и девчонка тоже, не замечая свою нарочитую псиную деловитость. — Итак, мисс Чанг, как будет проходит наше интервью, в каком формате? —мужчина спрашивает. — В формате эфира и для привлечения молодых парней разместим фотографии и текст в соцсети, который составит для нас мисс Хео, она уже как два года занимается копирайтерством и не было ни единого недовольного заказчика. Уверена, вы будете довольны. — Я могу предоставить свое портфолио, в качестве подтверждения профессионализма, сэр, —уверенно произносит девушка, положив перед ним большую папку, — Я все же настаиваю вас осмотреть мои работы и лично оценить.       Иль Джинсон спокойно протянул к себе эту чертову папку с работами, которая Хео несла неохотно и думала о том, где же Чанг нашла столько дерьма для красивого появления в логове врагов? Ей не хочется знать об этом от слова совсем. Данби закинула ногу на ногу и терпеливо ждала, когда директор осмотрит. — Я восхищён вашими работами, —говорит мужчина, — Думаю, мы с вами сработаемся. На таков случай, мне необходимо, чтобы вы подписали договор о неразглашении некоторой информации. — Несомненно, —кивает головой Чанг.       Он сдвигает настоле стопку бумаг, предплечьями облокачиваясь о стол. Буравит своим взглядом, задает те же вопросы, на которые Дан уже отвечала остальным. Иль все же подозревает ее в чем-то, и правильно делает, говорила же она Чанг, что идея-дерьмо. Но все же продолжает спокойно реагировать на все. Данби чувствует, как воздух почти накаляется вокруг нее. И все звуки за пределами кабинета перекрываются вдруг бешено бьющимся сердцем и лишь слышимым резким выдохом. — Мисс Хео, —вдруг говорит мужчина, — Я слышал от своего близкого знакомого, что вы участвовали в боевых искусствах, может быть, провели бы осмотр наших вступительных экзаменов среди участников? Ваш талант должен быть замечен непременно и стать примером для подражания. — Удивлена, что вы знакомы с этим, —изобразила удивление Хео и слегка смутилась, — Все зависит от обстоятельства, я не была настроена на проведение советов для начинающих ребят академии, но думаю воодушевить их можно. — Чудесно, вы-ценный экземпляр, —кланится, — Пройдёмте в столовую, у нас питательные и сбалансированные блюда. Пока наши работники готовятся к собранию и встрече новеньких, вы пообедаете.       Иль такой, казалось бы, собранный, но такой изнеженный. Как будто остался один из монстров, что не знает про нее. Про Данби теперь каждый почти знает, как он ещё не в курсе о том, что она участвовала в подпольном ринге. И не надо знать, честное слово. Признаться, ей на тот случай плевать, но видит, слышит, что одно лишь упоминание об этом в головушке.       Дани по своей природе гораздо отвратительнее их всех. Но как опускается взгляд Джинсона, видит, как та улыбается, на секунду обнажая оскал. Как перекатываются мышцы, видные под тонкой тканью рубашки, когда она инстинктивно подается вперед — очередной звериный порыв разорвать и уничтожить.       Но они уходят в столовую, где Хео говорит Чанг: — Я не могу участвовать в этой беседе, а если они попросят продемонстрировать силу? Есть риск того, что я сорвусь. — Я об этом же думала, нужно что-то придумать, —сказала та, — Но участвовать придётся, иначе это будет выглядеть, как ты сдрейфила. — Дерьмо, —запрокинула та голову, жуя довольно отваренную брокколи с остальными вкусными овощами под соусом. — Вам нравится? — хрипло и низко говорит Джинсон. В этот момент он звучит почти как дорогой истон, отчего Дан не сдерживает смех. Иль хмурится, но ловит эти секунды. размыкает кулаки, чуть округляет плечи. — Очень, давно я не ела такие вкусные овощи, —отвечает Хео. — Тогда отчего вам было смешно? — Да я на секунду подумала, что еда отравлена и рассмеялась со своей же глупости, —пролепетала довольно.       На самом деле ей было смешно, если их отправят взаправду. Они находились в большом спортивном зале, где толпа амбалов, точнее парней, все встали в ряды и ждали, когда все начнётся. Неразговорчивый сопровождающих глянул на дам, а Дахён на Данби, которая внимательно осматривала каждую деталь. Никогда не видел Иль столь изучающего взгляда. Это было что-то сродни давней забаве.       Длинная речь директора утомляла ее с бешеноц скоростью. Зал затих, наблюдая за парнями, что неслись взглядами сломя голову. А ей вдруг представилась картинка, как эти юноши босые, в легкой одежде, бежали. И их кожу покрывали болезненные красные разводы обмороженной плоти, а взгляд метался в поиске спасения. Хео забавляло это, и уже тогда Чанг заметила недобрую улыбку. Это место будто возбуждало ее агрессивной стороне. Зря она… — Какие-то нынче ребята неразговорчивые, —резким контрастом произносит Дан спокойно. Для нее вся эта болтовня была неинтересной, она просто делала вид, что накидывала текст, а Дахён делала запись. Они обе, если честно, терпеть не могли такие длинные беседы. И слава богу вся эту нудная речь закончилась и через час началась как раз та изящная суета с переносом бочек с водой. Парни трудились не на шутку, только вот каждый из них прогнивший будто. Хео ловко передвигалась на мелких каблуках и не чувствовала неловкость, просто шла на таран и восхищённо глядела на картину. Вот только все же нашелся один из этих отморозков, который предложил ей надеть кроссовки для большей удобности. Дан было смешно, ведь она деликатно поблагодарила молодого человека за такую великодушное предложение. Девушка внимательно следовал за широкой спиной юноши с очками, которого, ей богу, она сначала не узнала, но, как только мальчишка уронил бочонок и разлил воду, на нее все это тоже расплескалось. Белоснежная рубашка под пиджаком просвечивала и аккуратно показало силуэтно кружева нижнего белья. — Чё это он упал? —спросил курирующий, косо глянув на соседа, что нес на спине бочку, а тот, точно крыса, начал вежливо относиться к парню на земле, спросил про самочувствие. Хео прикусила щеку и готова была поклясться, что надо что-то сделать. — М-мистер…—пролепетал юноша в очках. — Кого это тут ты мистером назвал? —с наездом произнёс амбал, — А ну быстро митнулся и набрал по новой воды, понял? — А то что? —влезла в разговор Хео, а Дахён с упорством оттянула ту в сторону, мол, куда ты идиотка лезеть то вечно. Тот поднял на нее серьёзный взгляд и заметил, как позади Хобина в очках с упорством стояла уверенная Данби, скрестила руки на груди и внимательно слушала, — Лицо попроще сделай, парень. — Красотка, не лезь, пиши свои никчёмные статьи и не лезь в чужие дела, —заулыбался по-идиотски он, и та, на секунду помрачнев, заметила шокирующий взгляд Хобина, которого выдавать не стала. Хео усмехнулась и наклонилась вперёд. — Одно твое неправильное движение-и ты вылетишь отсюда, —ответила Хео и тот, заметила по глазам, замялся, и девушка смиренно кивнула, — Что ж, каковы дальнейшие задания для ребят? Любопытно.       Хео сломлена. Уже признала этот факт и позволила темноте коснуться потрескавшихся губ, позволила безумию захватить в свои тугие объятья, будто только в них может найти спасение. Пытаешься спастись в энергетиках и в разбитых об скалы мечтах, старается подставить лицо под яростные солнечные лучи в попытке защититься от оков странного отчаяния, захватившего сердечную мышцу. Тест за тестом проходил, и, ей богу, ожидала от Хобина нечто большего, но здесь они воспринимают его за слабого. Ну и дела…       У нее глупые мечты, по крайней мере именно так говорит ее личность, и не хватает сил, чтобы с ней спорить, да и надо ли? Ведь руки искорежены в рисунках, а краски засохли, потому что пытается творить и вытворять, но ведь всем давно известно, что «художник» от слова «худо». И как раз Дан, действительно, худшая в том, чтобы находить радости в мелочах, но лучшая в том, чтобы найти ужаснейшего в толпе.       Она ребенок, которому в детстве не дали необходимого количества радостей в жизни, мечтает о чужом внимании слишком сильно, но все еще тешит свою гордость тем, что молчит и не просит о чужом сочувствии. Горечь запивает только чем-то излишне дешевым, ведь только так способна почувствовать себя достаточно живой, достаточно веселой, для того чтобы называться человеком, личностью, кем-то, кто может чуточку больше, чем грустно вздыхать.       Объявляют настоящий тест, в виде спарринга. И тут, ей богу, она молится, чтобы ее краем не упомянули. Жмурится слегка и слышит, как некоторые парни называют это все «мордобоем». Это не так…спарринг с правилами, в правилами! Дахён обнимает ее, говорит, что будет все хорошо и думает также, до момента, как из курирующих с яростно-довольной улыбкой не говорит: — Директор объявил, что среди гостей у нас есть опытный боец, который может продемонстрировать силу духа и стойкость в бою или в любых жизненных ситуациях. И, как ни странно, этим гостем является девушка, прешедшая в качестве смотрителя. Мисс Хео, мы вам предлагаем выбрать одного из парней м показать пример для подражания. «Бля-ять…блять, ну что же так мне везет?» —стонет в мыслях Дан. — Эй, вообще-то я хотел первым показать и сдать тест, —расталкивая парней, вышел вперёд юноша, которого меньше всего ожидала увидеть среди этих отбросов девушка.       О, кажется, ей очень судьба сыграла на руку, потому что та гордо кивнула и сказала куратору о том, что если юноша хочет, то почему бы не исполнить, к тому же, у нее нет подходящей формы. И, черт, эти придурки все продумали, что предложили ей свободную форму и переодеться полдаль от парней. Дан готова была уже проклясть все. Но сыграла так, что в нее не влезет это и уже, честно сказать, смирилась и готова была в деловой одежде что-то делать. Не хочет.       Боится.       Пиздецки боится.       Замечая спарринг этого человека, она вспоминает этого парня с переулка. Ведь это именно он был с двумя полицейскими и в серой толстовке, а сей он ловко, красиво и даже жестоко почти оторвал ухо парню и засунул в ударе носочек ботинка, а уж на десерт вырубил без лишних проблем его. Уникальная жестокость. Хео не могла оторваться… «Черт» —морщится та, чувствуя прилив крови. Следующий спарринг того придурка и Хобина.       Здесь она ставит все деньги мысленно на него. На этого придурка, который ей по горло уже, если честно. И была права, когда он перекинул через себя этого невежливого идиота и сказал, что пообещал себе о том, что запомнит его. Но тут уже куратор аккуратно подтолкнул Данби, говоря, что как раз с этим парнем и покажет выносливость. Данби поднимает жёлтые глаза на Ю Хобина, чувствует его шок и остановку дыхание. У нее тоже самое. Чувствует, как по спине пробежались мурашки. Конечно, руки чесались у нее на него, но не думала, что это мысль реальная. Не настолько. — О, ну чудно, —произносит слегка надменно девушка, выходя вперёд. — Данби, ты совсем?! —шикает Дахён. — Прости, но тут никак, руки давно чешутся, —отчаяннт улыбнулась ей и отворачивается.       Юноша оступился и в этот момент за его спиной прозвучал оглушительный крик одногь из парней, который что-то вякнул против нее. Картина удручает…атака капкан. Старый, не то чтобы ржавый, но как отменно он сработал, раздробив кости, разрывая мышцы и связки. Как он кричал. Хео поднимает на него янтарные, едва ли золотые глаза и улыбается уже по-настоящему, искренне.       Парень, может, и хотел прийти на помощь своей подруге, но заметил возникший из ниоткуда силуэт за ней. Словно тьма руководила ею. Волосы Хео пронизывающий ветер, покалывал на щеках, но холода она не чувствовала. Девчонка смотрела на срывающуюся в истерике «добычу» под ее ногами и запах крови будоражил звериное сознание. — Я же предупреждала. Не стоило меня огорчать, я думала, ты достойный пример для академии, —говорит парню на земле, — Как печально, Дахён, вырежи это из записи. — Но?.. — Вырежи, будь добра, потому что во мне разгорелся кураж, —и заулыбалсь широко-широкр, так счастливо, глядя на Хобина так отчаянно, так болезненно, но так по-живому.       Жизнь жестока. Она подкидывает все новые и новые сюрпризы, неприятности, и удивления. Данби знает об этом, как никто другой. Ведь после смерти отца, еë долгое время воспитывала мама. Когда варишься в котле вместе с большим бизнесом, серьёзными людьми, криминалом и крупными деньгами — будь готова к последствиям, придëтся разгребать. Это не должно шокировать. Опасности подстерегают на каждом шагу. Человеческая жизнь хрупка, еë легко сломать. Сам по себе человек — создание хрупкое и недолговечное. — Нападай, —встала в боевую стойку она, холоднокровно глянув на Хобина, — Ну? — Я…не могу? — Вперёд, парень, чего ты как зашуганный, —смеется над ним лукаво. Он же знает, она не хочет этого, а так делает вид профессионально, почти реально, что трудно отличить от лжи. Ю шокирован раскладом, никак не ждал такого исхода, — Либо ты атакуешь, либо ты сдыхаешь здесь. «О, а вот это интересно уже, я думал, она просто журналюга никудышная» —сказал кто-то шёпотом из толпы.       Когда Хобин, невзирая на обстоятельства, уворачивался, а потом бросился прочь, оставляя парня лежать в ногах настигшей девушки, Дан не удивилась. Краем глаза она заметила, как следом кинулись силуэты голодных тварей, что буквально за секунды нагнали свою добычу. Девушка широко распахнула глаза и засмеялась. — Куда же ты? Я думала, что ты покадешл пример для этих парней. Ну же. Ты же вырубил этого парня одним ударом, чего же ты?       Хобин никак не отреагировал на оглушительный смех, который издала она. Его словно рвали на части, раздирая острыми когтями и зубами. Он был жив ещё, Дан не сомневалась. Хео каким-то образом умудрялась оставлять свою жертву в сознании, дабы ощущать блаженный аромат нескончаемого страха и боли. Разлилась кровь и яростный накал ударов. Эти двое стояли друг друга. — Что такое, бельчонок? —протянула Хео и, схватив Ю за темные волосы, подняла над землёй. Позвала его так, как называют его здесь местные парни из-за мелкого телосложения. Он слегка вскрикнул. от боли. Капкан ее хватки буквально сдирал с костей ноги кожу и мясо. Тем временем, по земле уже растеклось большое кровавое пятно и запах начал привлекать парней. Голодных и ненасытных, — Ну, и дела. Я думала, ты простоишь. Как так? — Прекрати, —шепчет Хобин. — Я не могу, —шепчет в ответ, — Давно…руки…чесались.       Процесс каждый раз приносил ощутимую боль, но то было необходимо. Это стало неотъемлемой частью некой традиции. Хео скалилась в лицо Ю Хобина. Ногти погрузились в плоть, разрывая словно глотку и обрывая последние потоки просьбы. Слишком много накопилось на друга, слишком много чувств…

Обида… Злость… Месть?..

      Хобин падает на землю, чувствуя, как грудь вздымается, болит от невероятной боли. Никто и словп не произнёс. Словно все это было неким фильмом, и каждый приходил шоковое состояние. Чанг сидела на корточках и молилась господу Богу Ю чтобы это прекратилось. Она и правда не может остановить ее. Но, как только кровавый брючный костюм встал, девушка медленно обернулась и указала на парня: — Вот этот парень среди вас потенциальный, выйди вперёд, -и указывает на юношу с опустошенным взглядом, который ничуть за сутки не изменился. Он даже среди толпы был чужой, слишком лидирующий и крайне сильный. Данби широко распахнула улыбку, не скрывая того чувства, будто все по швам расходится и говорит: — Он сильнее вас. Стремитесь этого. — Отныне я-их лидер, —взмолвил Со Хэсу и вышел вперёд, не вынимая рук из карманов олимпийки, — Свали с дороги. Это академия для парней. Девчонкам здесь не место. — Ты прав, это академия для парней, —разворачивается к нему, — Вот только…но и я парней здесь не вижу.       Со Хэсу презренно оглядел Хео Данби и сморщился от одного такого ответа, только и мог нависать над ней и сверлить взглядом. В любой момент мог атаковать, и чем-то, черт, напоминал Хео он Тэхуна, и это даже забавно. Желтоглазая оскалилась и оттопырила средний палец, элегантно развернулась и сказала о том, что уже и так превышила свои полномочия и ушла в сторонку Дахён.