Spider-Wensday: свобода

— Нет-нет-нет, и ещё раз нет!       В Нью-Йорке, городе, где почти всегда тепло, было… прохладно. Для местных, это конечно, всё равно холодно…       За окном минус восемь, вполне нормальная погода для зимы.       Есть места, где холоднее будет.       В относительно мрачной комнате в Офелия-Холл Нью-Йоркской Академии Невермор, происходила абстрактная перепалка между людьми… которые в целом, любят друг друга. — Господи, ну что тут такого? Что? Объясни мне? Йоко и Дивина этим занимаются постоянно.       Уэнсдей смотрит на свою девушку с искренним возмущением и желанием высказать всё как есть и понимает, что… — ДА НЕ БУДУ Я ТЕБЕ НОГТИ КРАСИТЬ! — ДА ПОЧЕМУ?!       Уэнсдей со злостью в голосе, показывает ей свои руки. — Видишь? — Что?       Уэнсдей подходит вплотную, и протягивает руку к носу Синклер. — У собак плохое зрение, понюхай. Чувствуешь на них лак? Нет? Потому что я не крашу ногти, Энид, не крашу! Не себе, не кому-либо ещё! — Но… — Хрено. — Аддамс достаёт кошелёк, а оттуда все наличные, — вот, сделай себе любые ногти, сдачи не надо, я не делаю ногти, меня можно любить, холить, лелеять, целовать, но не это, всё, точка, — говорит она, выгоняя Энид.       Поражённая Энид идёт куда её послали.       Уэнсдей выдыхает. Ждёт секунд десять. Отлично. Не вернулась.       Энид дошла до лестницы, разговаривая сама с собой. — Ну что, я же не просила сделать её идеальный маникюр. Как будто бы трудно. У меня и лак есть. Ещё и дала столько денег. Зачем столько на маникюр. Стоп. — говорит Энид сама себе на втором этаже. — А с чего она вообще мне дала деньги. Я что, не могу на свои сделать? Да у той же Йоко попросить. Что это за беспредел, — она поднялась на их этаж, — я что с ней, из-за денег что-ли.       Уэнсдей раздавливает таблетку, достаёт купюру, заворачивает её.       Энид слышит звук включённой воды. Из крана раковины. Как? Крана на умывальнике, раковине, называйте как хотите, и у крана в ванной, разный звук. И напор разный.       Уэнсдей делает занюх…       Энид открывает дверь и Уэнсдей перед ней… — Я… — поражённо говорит Синклер.       Паучье чутьё даже не среагировало. Уэнсдей с белым носом смотрит на свою девушку. — Энид я…       Слёзы начинают наворачиваться на глазах оборотня, как вдруг… она хватает черноволосую, выдёргивает её из ванны, и с грубой силой прижимает к стене. — Что ты, блять, сейчас сделала?       Уэнсдей смотрит на неё со страхом в глазах. — Я… я просто нюхнула, это… это кокс, ничего такого. — Ничего такого… НИЧЕГО ТАКОГО, БЛЯТЬ? — Энид, я не принимаю героин, меня с него тошнит, просто кокс… — ПРОСТО?! ПРОСТО, БЛЯТЬ?! ААААААААААААААА, СУКА! — она тяжело дышит, — Уэнсдей… Уэнсдей, блять, скажи мне, как давно ты на этой хуйне. Не дай бог с первого дня… — Нет! Нет… с… с момента нашего расставания… точнее, когда я… победила Шокера… я была под травой! — Ты… ты ещё и траву куришь… пиздец! — Я…       Аддамс пытается вырваться, однако, её сил слишком мало, она слабее Энид, а именно сейчас Синклер держит её одной рукой. — Ты… вообще понимаешь, что это тебя убивает? Понимаешь, что это… это далеко не лучше той инопланетной дряни. — Я… у меня регенерация я… — У меня регенерация, а у тебя пшик, — говорит Энид и, выпустив коготь, и прям при Уэнсдей разрезает им кожу на руке, которая держит Аддамс, однако, порез даже не успевает сформироваться, сразу же затягиваясь без последствий, — вот это, блять, регерация, а с тобой, что? Уэнсдей… я… — Энид, я могу доказать, что на меня это никак не… — Мне не нужна самка-наркоманка. — Что? — Либо ты бросаешь наркотики. Хотя-бы постепенно, или я расстанусь с тобой. — Энид я…       Синклер отпускает её. — Решать тебе. Это моё последнее слово. Ещё раз увижу, что ты принимаешь кокаин, и мы расстаёмся. Тебе это ясно? — Энид… — Я спросила, тебе это ясно? — Да… — Я… я постараюсь, — выдыхает Уэнсдей, её голос становится мягким, однако, внутри бушует ураган.       Взгляд черноволосой скользит по волчице, и в нём можно заметить страх, истинный страх и боль.       Энид смотрит на неё с некоторой растерянностью, но её глаза уже не горят тем гневом, который был минуту назад. Они становятся холодными, будто ледяная вода, в них — решимость и печаль. Она берёт Уэнсдей за руку, не смотря на её нерешительность. — Мы это переживём, — тихо, но уверенно говорит Синклер. — Я не оставлю тебя, но ты должна это понять. Нам нужно работать над собой, вместе. — Я… — Уэнсдей отводит взгляд, не готовая признать, что она настолько зависима. — Я не могу потерять тебя, Энид. Не могу. Только не снова… — Не потеряешь, если будешь честна со мной, — Энид нежно проводит пальцем по её ладони, пытаясь успокоить. — Мы вместе. Ты не одна теперь.       Мгновение тишины. В комнате только тихий шорох воды, и их дыхание, постепенно выравнивающееся после этой бурной сцены. — Я не обещаю, что всё будет сразу, но я постараюсь.       Энид кивает, её глаза снова наполняются теплотой. — Главное, что ты пытаешься. Это уже многое значит для меня       Уэнсдей поднимает глаза, и в них теперь не только страх, но и надежда. Надежда, которую она не осмеливалась бы допустить раньше. Она ещё не уверена, что справится, но с Энид рядом… возможно, всё будет не так сложно. — Ты… веришь в меня? — тихо спрашивает Аддамс, смотря на свою девушку так мягко, как только возможно. — Верю. Всем сердцем. Ведь я люблю тебя. Я сделаю всё, чтобы ты не потеряла себя окончательно.

***

Проснуться.

Открыть глаза.

Встать.

      Он живёт по своим внутренним часам, что за последние лет шесть, его не подвели ещё ни разу.       Винсент идёт умыть глаза. Он знает — завтрак уже готов. Весь его завтрак… ха, чашка кофе, шоколадка, и конечно же одна тарталетка с чёрной икрой.       Он достаточно богат, чтобы позволить себе есть икру семь дней в неделю пять раз в день. Однако, она стала традиционным завтраком. Он мог бы позавтракать нормально, но сейчас, точнее, сколько? Он уже не считает, не важно, просто завтрак уже не важен.       Затем он чистит зубы. Да, он такой человек. Лучше почистить после еды, чем перед едой.       Одеться для него — дело минуты. Раньше он мог быстрее. Меньше тратил время на галстук пока была…

Нет.

      Он может сам.       Водитель уже ждёт его.       Охранники не спрашивают пропуск, молча встают по струнке, когда он проходит рядом.       Шестьдесят восьмой этаж, верхушка здания, там, где начальство.       Сегодня собрание акционеров, а дальше работа продолжается.       Он встал за руль компании в две тысячи третьем году. Двадцать один год, он сделал эту компанию великой.       В кабинете подозрительные шёпоты, однако, стоит ему дёрнуть ручку и они прекращаются.       Боже, он сделал все, чтобы переговорная на шестьдесят восьмом выглядела катастрофически потрясающей. — Здравствуйте джентльмены, — начинает он, — думаю, стоит начать с… — Винсент, — говорит один из крупнейших акционеров компании, — прости, что перебиваю, но за последние пол года, корпорация потеряла пол миллиарда долларов. Куда они ушли? — Нет, всего два с половиной процента, и, господа, если вы не заметили, на дворе мировой кризис, если что! — Винсент, и в две тысячи восьмом был кризис. И кто тогда получил прибыль? Мы и АддамсКорпорейшн. А сейчас мы потеряли деньги. Большие. — Да, мы как потеряли, так и заработаем! Это всё… — Винсент. Послушай. Ты теряешь хватку. Мы приняли коллегиальное решение, наших долей хватает, чтобы ты прекратил деятельность генерального директора корпорации. — Я… вы не можете со мной так поступить! Я СТОЯЛ У ИСТОКОВ ЭТОЙ КОМПАНИИ! Я СДЕЛАЛ ЕЁ ВЕЛИКОЙ! — Винсент, — перебивает его голос акционера, — мы все это помним. Но даже самые большие корабли могут утонуть, если не меняют курс вовремя.       Винсент судорожно сжимает кулаки. Он чувствует, как холодный пот выступает на его лбу, но старается сохранить спокойствие. — Вы не понимаете, — он делает паузу, переводя взгляд с одного акционера на другого. — Я… я не могу просто так сдаться. Мы только начали. Я знаю, как вернуть деньги. Я знаю, как всё исправить. — Винсент, — другой акционер, старший, с седыми висками, кивает. — Мы не хотим, чтобы ты сдался. Ты всё также владеешь акциями. Но ты слишком долго следишь за этим кораблём, не замечая, как вода просачивается через трещины. Твои решения стали… не такими острыми, как раньше. Ты потерял связь с рынком. — Это не так! — Винсент поднимает голос. — Всё, что я делал, было ради этого. Ради этой компании. Ради нас! — Мы понимаем, — говорит один из младших акционеров, который до сих пор молчал. — Но это больше не работает. Ты не можешь контролировать всё, Винсент. Это уже не твоя игра. Мы решили назначить нового генерального директора.       Винсент чувствует, как земля уходит из-под ног. Он может видеть, как они смотрят на него с холодом, с решимостью. Его мир, его жизнь, его борьба — всё рушится перед ним, как карточный домик.       Он сжимает руки в кулаки, пытаясь скрыть свой внутренний пожар. В глубине души что-то ломается, но он всё ещё пытается держаться. — Вы уверены? — спрашивает он, его голос теряет уверенность, но всё ещё звучит резко. — Да, — отвечает тот же акционер. — Мы уверены. Это не конец, Винсент. Просто новый этап. Ты сделал всё, что мог. Но сейчас мы идём дальше. Без тебя.       Винсент отводит взгляд в сторону. Он не может смотреть на них. Он чувствует, как его душит чувство предательства, но, в то же время, что-то внутри подсказывает ему, что это уже не имеет значения.       Он встал за руль компании, когда был молодым, амбициозным и уверенным. Но сейчас он ощущает, как его сила уходит. Он не может противостоять им. Это не его война. Его время прошло.       Он встает, сжимая зубы, пытаясь вернуть себе хотя бы каплю достоинства. — Хорошо, — говорит он тихо, но твёрдо. — Если вы так решили, я не буду препятствовать. Но я надеюсь, вы знаете, что делаете.       Акционеры переглядываются, и один из них протягивает ему руку. — Удачи, Винсент. Ты всегда будешь частью этого. Но не сейчас.       Винсент молча пожимает руку. Его пальцы не ощущают тепла. Всё как будто стало слишком холодным. Он разворачивается и выходит из комнаты.       Когда дверь закрывается за ним, он остаётся один. В этом мире, где когда-то был хозяином, он теперь чужой.       Его шаги звучат эхом в пустом коридоре, и он уже не знает, куда идти.       Его трясёт, от злости, от слабости, от… чувства поражения. Сегодня он стал ни кем. В одночасье.

***

      Сердце колотится очень сильно.       Она боится. Это трудно. Труднее, чем было тогда.       Уэнсдей открывает дверь пчелинного дома, и застаёт своего друга, сидящего и смотрящего за ульями. — Здравствуй… Юджин. — О, Уэнсдей, привет, стул? — Я… я пришла извинится перед тобой. За… за всё.       Оттингер смотрит на свою подругу, и всё моментально понимает. — За всю ту боль, что ты мне причинила? За месяц игнорирования меня? Ты… — его злость так и чувствуется в воздухе, однако… — ты была сама не своя. Не ты виновата, а… инопланетное существо, захватившее тебя. — Даже так, я виновата перед тобой, Юджин, ты… ты один из немногих, кого я могу называть своим другом. Могла. По крайней мере могла. — Уэнсдей… я… я прощаю тебя. Правда. Хотя, про паучиху, я ведь тогда правильно сказал, но… — Я не хотела подвергать тебя опасности. Никого не хотела подвергать опасности. — Однако, Энид… — Энид вынесла меня с битвы с Тумсом. Она… она узнала меня по запаху. — То есть, если бы тебя вытащил я, мы бы с тобой встречались? — Нет, в смысле… ты… мне не нравятся люди как таковые. В смысле… очень трудно мне понравится, вообще в принципе, как личности. И… ты мне нравишься, как личность, но… не думаю, что я была бы хорошей девушкой для тебя. — Оу… ха, да я… шучу. Расслабься. — Да? Ха… — говорит Аддамс, улыбаясь. — Ты не брала паутину, тебе она больше не нужна? — Нет, видимо, симбиот как-то делал её сам, и… в общем, думаю, она мне понадобится. — Отлично, я сделал с запасом. Кстати, у меня есть для тебя подарок. — Подарок? — Я хотел подарить его в ноябре… но… в общем, я создал, новый вид паутины. — Ещё один? — удивлённо спрашивает Уэнсдей. — Да, это, электропаутина. — Электропаутина? — Позволь продемонстрировать.       Юджин встал с места и, взяв перчатку, пошёл в конец ряда с пустыми ульями.       Он натянул перчатку на руку и, выпустив паутину, создал нить между двумя ульями. — Смотри, она действует в двух формах, первая, вот такая, можно назвать её ловушкой, заряд в такой ловушке сто двадцать пять вольт. Такой же как в электрошокере. Достаточно, чтобы противник, попавший в неё, потерял сознание. Вторая форма, выстрел, подобный обычной боевой паутине. Заряд такой же. Он держится в течении шести минут, но думаю, если поработать, то будет и дольше, но это до попадания цели, после, секунд десять, также, электрический заряд может передаться на других, однако, твой костюм прорезинен, так ведь? — Оу, я… меняю костюм. Думаю, он станет новым. — Отлично, однако, помимо костюма, тебе бы поменять ещё и перчатки с наручами. — А с ними что не так? — Функционал перчатки ограничен по сути дела тремя вариантами, стоит это переделать. Слишком мало, если учесть целых два новых вида электропаутины. — Это… это впечатляюще, Юджин… но… почему ты не уничтожил данный проект после… всего? — Я… я верил, что ты это все не со зла. На тебя столько навалилось. Но ты сильная. Ты справилась.       Уэнсдей почувствовала тепло в груди. — Благодаря Энид и тебе. — Да. Мне и Энид. Мы всегда готовы защитить тебя, ведь ты дорога нам. — Юджин, я… я не нуждаюсь в защите. Всё хорошо. — Я не сомневаюсь. Но дружба — это не только о том, чтобы быть сильным. Это также о поддержке друг друга.       Она смотрит на него несколько секунд, а потом… — Ты… ты прав. Если… если тебе что-то понадобится, просто… просто дай знать. — Правда? — Конечно, ты ведь мой друг. Дружба, это ведь про поддержку, верно?       Юджин смотрит на неё. И… внезапно улыбается. — Да, Уэнсдей. Конечно. — Я… я зайду к тебе, когда доделаю костюм, в целом, там практически всё готово. — Хорошо. Буду ждать.       Юджин грустно смотрит на уходящую Аддамс.

***

      Он не знает куда идёт. Он просто идёт.       Винсент ничего не понимает, его голова свободна от мыслей. Хотя…       У него уже было такое состояние. Состояние овоща.       Его жена только только умерла в своей постели и вот теперь, умирает его единственный сын.       Да. Ксавье унаследовал генетическую болезнь своей матери. Да. Винсент делает всё, чтобы он оставался на плаву, хоть сколько-то. Хоть даже самую капельку.       Одним его вариантом, была сыворотка Андерсона, однако, в ходе террористической атаки, эту сыворотку получил бандит Алексей Сицевич. Это сделало его монстром, Носорогом, которого конечно усыпили, и вроде как держат в постоянном состоянии комы, но будем честны, Сицевич получился идеальным. Только вот ЦРУ не сможет ничего достичь.       Сыворотка, вырабатывается в организме Сицевича постоянно, её главным катализатором является гнев, разгоняющий эмоции.       Так вот, из-за того, что сыворотка постоянно вырабатывается, даже в состоянии комы и фактически температуры в минус двести семьдесят три градуса, Сицевича нельзя убить.       Но самое обидное в этом то, что сыворотка, при выходе из организма Носорога, практически моментально теряет свои свойства.       Это была всего лишь экспериментальная версия. Нестабильная, незаконченная, но… совершенная по своей природе. Ведь Сицевич, по своей природе, первое бессмертное живое существо, которое в целом, может пережить практически всё. Разве что, учёные не пробовали установить в него ядерный заряд, но, ядерный взрыв в Сицевиче, цель не то, чтобы не осуществимая, просто… слишком затратная. Возможно, у них найдётся способ остановить процесс бесконечного деления сыворотки, или, что хуже для всего мира, подчинить его себе, изучить.       Винсент потратил на данный проект большие деньги.       Очень большие деньги.       Не все пол миллиарда, но, там ведь было и другое.       Торп, может быть и хотел бы найти кого-то из команды Андерсона, однако, в этом то и проблема. Никакой команды нет. Безумец в одиночку сумел сделать это, и если бы он только знал… если бы Винсент только мог, он бы приставил за ним людей. Хоть кого-то.       Ладно. Поздно об этом.       У него есть вторая команда, занимающаяся параллельным проектом. Такая же в сущности сыворотка и, зная результат, они попытались перенаправить рельсы исследований.       Винсент знает, где их лаборатория.       Знает о них всё. Они в полностью закрытом помещении. Учёные и их охрана. Они не видели белый свет больше чем год, однако, с их зарплатами, им не надо. Как только они закончат проект, на их счетах будет очень большая сумма. Из счетов Торпа, личных счетов.       Спуск в подземную лабораторию, а затем встреча с учёными, должны были не дать ему ничего, однако… — Сэр! Мы совершили прорыв! — радостно сообщает ему один из учёных.       Винсент округлёными глазами смотрит на учёного. — Вы… не шутите? — Господи, как мы можем шутить, экспериментальная версия сыворотки готова, и, внимание, вы попали на испытания на мышах!       Сыворотка введеная прямо в мышь…       Сама по себе она не изменилась, однако, почти тут же все обнаружили, что зверёк, имя которому Карлос, начал вести себя агрессивно, по отношению к другим особям. По итогу… его пришлось пристрелить.

***

      За всё то время, что Уэнсдей находится в академии, может показаться, будто бы все её достижения куда-то исчезли.       И что, это не у неё двести шесть айкью.       И что, это не она лучшая выпускница средней школы Мидтауна, и это не она, выигрывала на всех научных выставках.       Это она изобрела паутину. Это Уэнсдей придумала из часов и карандаша, а именно это у неё на тот момент было, простейший механизм для вебшутеров.       И конечно же это не Уэнсдей просчитывает каждый раз в голове кучу формул, чтобы бросить паутину, и это при том, что на это, у неё как правило времени, чуть меньше мгновения.       И это совершенно не Уэнсдей остановила потрясающее количество преступлений в городе.       Кстати, все наверняка спросят, почему она не патрулирует улицы?       И на это найдётся ответ, в первой главе кстати. В городе действует что-то вроде военного положения, что, с одной стороны привело к тому, что в городе стало так безопасно, как никогда раньше, а с другой стороны — все эти ограничения бьют по рейтингу мэра Торпа.       На самом деле, в октябре, очень тихонько, почти незаметно для всех окружающих, Аддамс начала писать одну программку.       И сейчас, после своего большого ослабления, она понимает очень важную вещь. Ей жизненнонеобходим встроенный цифровой помощник. Что-то вроде искусственного интеллекта, помогающего ей эффективнее патрулировать улицы города, а также следящего за показателями костюма.       Также, вспоминая горький опыт, вернее, даже несколько, Уэнсдей решила вшить в маску систему фильтрации воздуха, которая бы контролировалась искусственным интеллектом, а также режимы теплового и ночного зрения. Это значительно сильнее улучшило бы её дело.       Проблема просто в другом.       Этот самый искусственный интеллект она может и придумала, но надо его ещё и сделать. И вшить в костюм, и создать несколько автономных серверов по всему миру, чтобы оптимально поддерживать ИИ костюма.       Энид пришла в тот самый момент, когда Уэнсдей лежала напротив ноутбука, и была категорически погружена в работу. — Чем занимаешься? — спрашивает Синклер. — Создаю электронную нейросеть искусственного действия для костюма. Я решила полностью его переработать, пора стать лучшей версией себя. — Оу, это здорово… стоп, как ещё раз ты решила назвать то, что ты делаешь? — Электронная нейросеть искусственного действия. — Э… Э.Н.И.Д.? — Спрашивает… Энид… ну, та которая оригинальная.       Уэнсдей, услышав её реакцию, не сразу реагирует, однако, всё-таки поднимает глаза с экрана. — Да, именно так, — отвечает она спокойно, словно бы ничего не произошло, не обращая внимания на шок, в голосе своей девушки, — Это должен был быть некоторый сюрприз, но, кажется я проговорилась. Теперь ты знаешь, что твоё имя будет помогать мне защищать город.       Энид по-прежнему в шоке. — Ты… серьёзно? — говорит она, краснея. — Да, почему бы и нет. Кстати, я хотела бы добавить голос этой внутрикостюмной нейросети. И внезапно мне пришла в голову мысль, что это может быть твой голос. — М… мой голос? — Было бы славно. Ты будешь со мной рядом всегда. Я могла бы назвать каким-нибудь техническим именем, но… ты часть моей жизни. Слишком неотъемлемая часть, без которой мне уже было плохо, чтобы потерять тебя.       Энид красная от смущения и улыбается. Потрясающе. — Может… сходим куда-нибудь? — Типо на свидание? — спрашивает Уэнсдей. — Ну… типо того, да, прогуляемся. — Слушай, прости, сейчас мне лучше не отвлекаться от кодировки надолго, могу сбиться. — Как насчёт кофейни? — Тогда пойдём.       Они пришли туда, где были в первый раз в… своих первых отношениях.       К ним подходит Официант, чтобы взять заказ. — Мне, мятный Латте, две ложки сахара пожалуйста. — А вам, мисс? — спрашивает у Аддамс официант. — Эспрессо. Самый крепкий какой есть. — А сколько сахара?       Аддамс поднимает на него глаза, и спокойно-нейтральным голосом говорит: — Ноль. — Ладно, хорошо.       Он уходит, а Синклер решает спросить: — Мне кажется, ты немного переборщила. — А мне не кажется, расскажи, как у тебя дела. — Уэнсдей, это будет очень крепко, а дела, ну, потрясающе, у меня лучшая девушка в мире. — Насчёт лучшей, не знаю, я ведь ещё и пьющая, и курю, а что касается кофе… Знаешь, я ведь чертовски люблю хороший кофе. Серьёзно. Нет ничего лучшего хорошего крепкого кофе. Если бы я захотела сбежать от мира, я бы нашла тихий городок, и стала бы Бариста. — Вот значит как. Какой у нас откровенный диалог. А я, думаю, если бы захотела сбежать ото всех, стала бы дизайнером, и уматала бы в маленький городок, шабаша там на крупные компании и зарабатывая сотни тысяч баксов. — Ну, теперь мы знаем чем заняться, если я откажусь от своих миллиардов и прочих благ большого города и цивилизации. — А может мы скроемся в каком-нибудь ранчо в Техасе, и будем жить поживать? — Ага, вырастим репку, и вытащим с первой попытки, зная кто ты и кто я. — Хахахахаха.       Им принесли их кофе.       Энид делает первый глоток, наслаждаясь. — Это кажется лучшее, что я пила! — Тогда, когда мы будем на высоте метров в триста двадцать, с видом на Уолл-Стрит и Нью-Йорк в целом, и тебе нальёт самый лучший в мире кофе один из богатейших людей мира, ты будешь просто оргазмировать. — Ээээ… триста двадцать метров? — Ну, Семейное гнездо Аддамс, у нас в личном пользовании четыре этажа, самых высоких. — Оу… ты про это, ну, точно. А один из… — Я. — Самый лучший в мире… — Самый. Дороже нет. — Черт возьми. Тогда возможно.       Они вернулись в академию через час. — Ну так что, твой голос будет моим спутником? — Ну… если ты хочешь. То можно. — Отлично, тогда надо его записать.       Аддамс кидает Энид свой телефон. — Включи диктофон, и скажи что-нибудь.       Светоловолосая тут же возмущается. — Я не знаю пароль. — Пароль… Чёрт… — краснеет Уэнсдей. — Так. Какой там пароль? — Я… давай я лучше разблокирую сама. — Какой пароль, Аддамс? — Энид. — говорит паучиха, отводя взгляд. — Я так понимаю, кое-кто, на мне помешался?       Внезапно, Аддамс берёт себя в руки. — Да. Знаешь, думать ни о чём не могу, только представляю тебя голую.       Теперь краснеет Синклер.       Однако… — Ну, можешь представлять и дальше, я-то тебя без одежды уже практически запомнила. — Не совсем честно, знаешь ли. И… это был момент слабости.       Повисла неловкая пауза. — Так, что мне сказать, чтобы было удобно тебе? — Сканирую информацию. Уэнсдей, впереди опа… — Нет, нет, нет, нет! Ты давай ещё все мои данные скажи. Нет. Никакого обращения по имени. Только «Паук» и «Паучок». А ещё лучше, только «Паучок». — Прости. Ладно. Давай ещё раз. — Сканирую информацию, Паучок, впереди опасность. Паучок, маршрут построен. Через двести метров поверни на право. Погода на улице летательная, Паучок. Пойдёт? — Думаю да, главное сам голос и произошение, для создания оптимальной версии голоса. — Получается, новый костюм будет готов… когда? — После завтра у нас концерт, поэтому, думаю, что в пятницу. — Буду рада помочь. Кстати, а что за концерт? — Забыла? Ты на него приглашена. В общем, придёшь, будет круто. — Надеюсь.

***

      Вы знаете, что такое мероприятие для богатых?       Нет, не для около богатых людей, где не типо около богатые закуски, алкоголь, и прочее.       Нет. Настоящие мероприятия для богатых, это совсем не то, что вы можете себе представить. Сначала, как у всех, приём, банкет, медленные танцы для кого надо.       Затем, когда журнапидоры, как их называют в приличном обществе только за закрытыми дверями, а то мало ли, уходят, начинается настоящее веселье, с песнями, плясками и мордобитием, но, за мордобитием следят охранники, не допускающие ничего серьёзнее перелома. В это время играет музыка, которую ставят богатые, только если эту музыку не играют другие богатые, пьют напитки, от которых бы ворочали нос даже заядлые алкаши, в это время скуривается, слизывается, снюхивается практически всё, что в городе было. Поэтому мероприятия такие не частые, иначе наркоторговцы не успевали бы пополнять свои запасы.       Ну и в конце, добротная оргия с потрясающим, рамки приличия, количеством блядей и педерастов, но до финальной части ещё дожить надо, и далеко не все, что называется, хотят.       Конечно, это карикатура. Такого не бывает, ни в реальности, ни тут.       Ой…       Такого не бывает, потому что тут никто никому не доверяют. Здесь нет друзей. Здесь одни враги, и надо сдерживать в себе не то, что всё, а даже больше, ведь один не ровный вздох, и все подумают, что ты умираешь, и сотрудничать с тобой прекратят на время.       Это мир капиталистических акул.       Это мир самой дикой природы, ведь здесь, собрались, блять, самые злые и самые хитрые хищники, готовые сожрать тебя, просто потому, что могут.       И Уэнсдей была бы полной дурой, поведя Синклер на такое мероприятие. Она может и суперсверхкрутая альфа оборотней, но такое она не потянет. Там акулы другого полёта, а у Энид нет ни навыков, ни опыта, и даже приблизительного инструктажа.       Зелёный девятьсот тридцатый порш, после продолжительной поездки по городу, останавливается возле ночного клуба, где, что называется, ещё чуть чуть, и соберутся все, а потому, у них есть немного времени. — Так, слушай меня внимательно… — говорит Уэнсдей, — это, — она достаёт деньги, — тебе. Не отказывай сегодня ни в чем. Что останется твоё. — Уэнсдей, послушай я… — Энид, это ты меня послушай. Ты пришла со мной на концерт, да, на нём буду выступать я, и ты обязательно послушаешь и потанцуешь под меня. Однако, это на случай, если ты захочешь пить или, например, есть. — Уэнсдей… — Эни. Энид. Давай ты просто сделаешь как я тебя прошу. Я не буду давать тебе деньги просто так, потому что ты красивая и моя. Но сегодня, именно потому, что ты моя, и именно потому, что ты красивая, ты возьмёшь эти деньги, постараешься сделать так, чтобы их не украли, и насладишься вечером. А потом, потом посмотрим.       Энид вздохнула, но в голосе её, уже не было той решительности, с которой она пыталась сопротивляться. — Ладно, Уэнсдей, — произнесла она, медленно принимая деньги. — Но ты обещаешь, что это не станет регулярной практикой?       Уэнсдей улыбнулась, её глаза блеснули. — Обещаю. Но только, если ты хотя бы разок, не будешь прятаться за своей стеснительностью. Ты заслуживаешь немного веселья, и сегодня именно тот день.       Энид кивнула, чувствуя, как сердце стучит быстрее от волнения. — Хорошо, я попробую. Но ты должна сказать мне, будет громко? Просто, уши оборотней, они… — Не переживай, я знаю, что твои локаторы сильнее человеческих, всё будет нормально. — Нет, я про то, что мои волчьи уши могут раскрыться. — Оу, на этом не парься, никто не заметит. А в случае чего, я скажу, что-то вроде, собачий хвост, прям со сцены, и ты поймёшь, что с тобой случилась неловкая метаморфоза. — Оу… спасибо тебе, правда. Большое.       С этими словами, они вышли из машины, и, поднимая головы, ощутили, как вечер наполняется ожиданием. Музыка доносилась из клуба, маня и приглашая. Энид, впервые ощущая себя частью этого мира, шагнула вперед, решив оставить все сомнения позади.

***

      Аддамс забегает в гримёрку, проверяя все ли на месте, и на месте ли приглашённая звезда. — У нас две минуты, думаешь справимся? — спрашивает Ник. — Никсон, всегда справлялись.       Они выходят на сцену, зал, достаточно небольшой, однако, стоят камеры, ну, как небольшой, тут, на них, поглазеть собралось около пятисот человек. Не считая приглашённых гостей. — Всем доброго времени сутооооок! — Уэнсдей выходит на сцену.       Вся команда выходит на сцену кроме… а впрочем, узнаете позже. — Сегодня, мы для вас будем музыку музицировать, и музицировать будем серьёзно, поэтому, первая песня будет очень серьёзная!       Зал вопит от крутости. — Обратная сторона, открыл двери, увидел день, теперь он знал точно, что маленький уродливый карлик наизусть знал его лучшую песню!       Зал затих. — Если бы я мог свернуться в комок и пролезть в замочную скважину Если бы я мог вопил от ног свернуть себя как бумажину Если бы я мог трубил Армстронг Превратиться в белую утку       Внезапно Уэнсдей делает паузу, небольшую, но достаточную, чтобы все посмотрели только на неё.       Глазами она замечает Синклер.       И тут, Аддамс внезапно ускоряется: — Фестеи-клошар в одну минутку Превратился в чертову утку Хоть он и моложе, но он это может Он пролез в замочную скважину Завернулся в газетный лист, и помер на прошлой неделе, издав протяжный свист.       Звучит музыкальный проигрыш, в ходе которого музыканты даже слегка пританцовывают.       Лучше всего получается у Уэнсдей, она без инструмента. — Монах предпочитает беломору ветер Тростниковый рай без облаков Клошар латает проволокой свитер С толпой отбивших счастье дураков Их скорость зацепилась за конец иглы Ломая коридоры измерений Их вечность раззвенелась на кусочки мглы Утратив недостаток впечатлений И хрустальные глаза искрятся и звенят Резиновые рты мечтательно кипят И хрустальные глаза искрятся и звенят Резиновые рты мечтательно кипят И хрустальные глаза искрятся и звенят       Наступает музыкальная пауза.       После которой… — Тонкании твоей уверенности, сильна боль твоей музыки Отдай дань ее вольности, замри словно лань из леса невозможности Теплого незримого дыхания ненависти нет места Лишь ночной бабочки трепыхания Утолит в тебе жажду мщения Разобьет твоё возмущение, как волну о скалы прибрежные А игра теней станет каплей, переполнящей чашу неведения       И крыльев твоих молчание отразится на стенах освященных черной цаплей — царицей прозрения — во время этой строчки, Уэнсдей показывает птицу на сцене.       Проходит ещё одна музыкальная пауза, небольшая.       Людям нравится эта песня, однако, они ни разу не слышали её. Удивительно. Это новая песня?       Энид стоит в некотором шоке, ведь, песня ей категорически нравится. Не смотря на её личные музыкальные вкусы. — Вонзившись, нёс вас многогранный сахар Был горьким утешением во взгляд Всему свидетель сумасшедший знахарь Стеклянные собаки на на на И хрустальные глаза искрятся и звенят Резиновые рты мечтательно кипят И хрустальные глаза искрятся и звенят       Песня завершается, и народ ждёт ответов. — Наверняка, многие из тех, кто здесь собрались, нас когда-либо слушали, и вы наверняка заметили, что, этой песни до этого не было. Но вот вам, мать вашу, удивительный факт. Эту песню, написал мой дядя. Он написал её ещё в двухтысячном году, и, видимо, что-то случилось, ведь, он записал эту песню, и она была у него в блокноте, но, или он не решился её выпускать, или… я не знаю, но, песня, была в целом готовая, более того, я нашла запись, где Фестер с помощью различных манипуляций, записал примерную запись звука. Мы с ребятами долго думали над этой песней, едвали не с первого дня, однако, пришли мы к этой песне, в буквальном смысле не так давно. Сейчас, вы послушали, живую версию, однако, — Аддамс смотрит на часы, — уже сейчас, эта песня выпущена в интернет, в студийной записи. В целом, отличий не так много.       Народ ликует. Правда. Они, чёрт возьми, танцевали под эту песню. Им нравится.       Энид тоже безумно нравится. — А следующая песня, будет, чуть агрессивнее.       Народ в ожидании. — Somebody knows what you have done About you carrying on and having fun You knew it was so wrong ′Bout you had to play Now you're gonna learn That lying don′t pay       Народ хлопает и танцует.       Энид поддалась общему состоянию. — It's too late (it's too late) You lied (you lied) Now you (now you) Will fry (will fry) It′s better (it′s better) Than hate him (than hate him) He's waitin′ (he's waitin′) He's waitin′ (he's waitin') For you WOOOOOOOOOOOOW!       Слышно, как во время припева, команда подпевает Уэнсдей, создавая интересный звуковой эффект.       Оборотень смотрит на сцену.       Аддамс категорически живая там. — You stayed up late Tries to play your game For all you got Was a real bad date You think you are happy I got news for you Well, Satan found out Little girl, you′re through I don′t know why you were untrue I quess your kind of girl Had to make me blue Satan knows what you did You're playing around And the way is easy You put me down!       Музыка, и голоса звучат действительно чуть агрессивнее, чем это было в предыдущей песне. — He′s waitin' (He′s waitin') He′s waitin' (He's waitin′) He′s gonna get you yeah He's waitin′ — Вооу! — кричит Уэнсдей со сцены в микрофон, — вот это мы обалдели щас, что, ещё в похожем стиле? — она делает глоток воды.       Со стороны зала, слышится явное «да». — Есть у меня одна песенка, тогда для вас. Чтобы охуеть, да? Пять секунд.       Она уходит за ширму, а возвращается с…       Синклер чувствует как краснеет. Уэнсдей вышла с ободком для головы, на котором уши… похожие на волчьи. Как у Энид.       Она раздаёт их команде, и со словами, ловите, кидает пару пар в зал.       Сама того не понимая, Энид… вытаскивает волчьи уши. Свои. Настоящие. — Это, песня, бля, для особого человека. — говорит Аддамс, подмигивая.       Музыканты потихоньку начинают, песня звучит, в стиле… дикого запада? — I was a teenage werewolf I was a teenage werewolf

АРХ

      Уэнсдей рычит прямо в микрофон.       Энид краснеет ещё сильнее. — Braces on my fangs I was a teenage werewolf And no one even said thanks And no one made me stop I had a Teenland mind I had to blow my top And under teen full moon No one could make me stop No one could make me stop       И пока, люди пытаются понять песню, Энид танцует.       Единственная — кто танцует.       Но она не знает текст. — A teenage werewolf Parallel bars A teenage girlfriend Got a lot of scars Somebody please make me stop! Ohhh please…

АРХ

      И вновь Аддамс рычит, а Энид краснеет.       А про подругу-подростка, это… — You know, I have puberty rights And I have puberty wrongs No one understood me: All my teeth were so long And no one made me stop       Уэнсдей не торопится, люди танцуют, а главное, счастливы.       Энид, теперь не понимает песню.       Внезапная фраза переворачивает всё. — Читай между строк, — говорит Аддамс со сцены, не смотря на свою девушку, но Синклер понимает, что это для неё. — A Midwest monster Of the highest grade All my teachers thought It was growing pains, oh no no Somebody stop this pain, ohhh… ААААААААААААААААААААА       Черноволосая уходит в пляс по сцене, задевая басиста, который уходит в пляс с ней.       Но басист не танцует один, с места подрывая Барабанщика, и теперь уже втроём они пляшут, а Ник, единственный, и исполняет соло.       В какой-то момент, они резко прекращают танцевать, и спокойно расходятся по местам. — Вы знаете, мы, не сразу даже подумали, что эта песня будет такой популярной в нашем исполнении. Нет, сама по себе песня потрясающая. Правда. Вижу, вижу по вашим глазам, вы поняли, про что мы! RAPTURE! ДА! ДА-А-А! Вы всё прекрасно поняли. Но тут есть проблемка, мы эту песню в прошлый раз с Джимми Фелоном делали, а его сегодня тут нет…       Внезапный крик из зала: — ОН ЗДЕСЬ!       Световик как специально направляет на него свет, камеры смотрят на Фелона, и на группу.       Уэнсдей удивлённо смотрит на Фелона, потом на Никсона, и потом снова на Фелона. — Джим! Джим, прости… ахахахах, блять, мы не знали, Джим! — Уэнсдей начинает неистово хохотать так же, как и другие члены команды. — Так я не понял, меня на сцену позовут? — Джим, Джим, прости, у нас сегодня супергость есть, — говорит Уэнсдей, вытирая слезу, — блин, мы правда даже не думали, что ты здесь будешь, прости.       Энид удивлённо смотрит на своего кумира, затем на сцену, и снова на кумира. — В общем, наша приглашённая звезда, — Уэнсдей опять смеётся, — великая, неподражаемая, — она берёт себя в руки, — легендарная, ДЭББИ ХЕРРИ!       На сцене, из-за кулис выходит далеко не молодая рок-исполнительница, и тоже смеётся. — Я честно скажу, мы не думали о том, что сейчас произойдёт, — говорит Уэнсдей, давая Блонди микрофон. — Я могу и с Фелоном как-нибудь спеть. — говорит она и смеётся. — Да, потом соберёмся, и втроём на одну песню. Честно, честно, мы очень долго все обговаривали, но Дэбби сказала, что, а, впрочем, может вы сами? — Да, почему бы и нет, половина моего гонорара, пойдёт на благотворительность так же, как и весь гонорар Уэнсдей!       Зал ликует.       Кстати, трансляция ведётся в прямом эфире, и сейчас её смотрит около десяти миллионов человек одновременно.       Однако, после объявления o Rapture, а также внезапного появления Джимми Фелона, рейтинги скаканули ещё на миллион человек.       Музыканты потихоньку начинают, играют барабаны, гитара, басс…       Уэнсдей, на правах пригласившей, подходит к микрофону и начинает: — Toe to toe Dancing very close Barely breathing Almost comatose Wall to wall People hypnotized And they're stepping lightly Hang each night in Rapture       Наступает небольшая музыкальная пауза, во время которой вступает Блонди. — Back to back Sacroiliac Spineless movement And a wild attack       Однако, это уже не импровизация, как было в прошлый раз, хотя, пытается ей быть, тут уже всё чётко и спланированно.       Они вдвоём начинают петь, поставив микрофон на середину: — Face to face Sadly solitude And it's finger popping Twenty-four hour shopping in Rapture       Звучит некоторая музыкальная пауза, все в зале просто растекаются, кайфовая песня.       Энид нравится, Энид довольна, ведь, она впервые на рок-концерте, и знает песню.       ООО, эту песню она запомнила на долго…       Первая, в музыкальную партию вступает Аддамс. — Fab Five Freddie told me everybody's high DJ's spinnin' are savin' my mind Flash is fast, Flash is cool Francois sez fas, Flashe' no do And you don't stop, sure shot Go out to the parking lot       Однако, она отпускает, отдавая Блонди: — And you get in your car and you drive real far And you drive all night and then you see a light And it comes right down and lands on the ground And out comes a man from Mars And you try to run but he's got a gun       И она отдаёт микрофон Уэнсдей: — And he shoots you dead and he eats your head And then you're in the man from Mars You go out at night, eatin' cars You eat Cadillacs, Lincolns too Mercury's and Subaru's       Рейтинги растут так же, как и количество смотрящих за концертом.       И снова Блонди вступает: — And you don't stop, you keep on eatin' cars Then, when there's no more cars You go out at night and eat up bars where the people meet       Её партия коротка, однако, на этот раз они вступают вместе: — Face to face, dance cheek to cheek One to one, man to man Dance toe too toe Don't move to slow, 'cause the man from Mars Is through with cars, he's eatin' bars Yeah, wall to wall, door to door, hall to hall He's gonna eat 'em all Rapture, be pure Take a tour, through the sewer Don't strain your brain, paint a train You'll be singin' in the rain I said don't stop, to punk rock!       Начинается музыкальный проигрыш, в ходе которого черноволосая приглашает Блонди на танец.       Они танцуют что-то вроде вальса, во время которого Уэнсдей активно ведёт.       Энид… чувствует ревность. Не прям жуткую, чтобы обратиться и убить старушку прям тут, но, неприятную.       Внезапно Уэнсдей подходит к микрофону, и говорит: — Обожаю блондинок.       И вновь уходит танцевать.       Энид остаётся в недоумении.       Однако, музыкальная пауза не вечная так же, как и песня, Уэнсдей идёт к микрофону, чтобы допеть: — Well now you see what you wanna be Just have your party on TV 'Cause the man from Mars won't eat up bars when the TV's on And now he's gone back up to space Where he won't have a hassle with the human race And you hip-hop, and you don't stop Just blast off, sure shot 'Cause the man from Mars stopped eatin' cars and eatin' bars And now he only eats guitars, get up!       Песня завершается, а вместе с этим, и появление Блонди: — С вами была легендарная, неповторимая, Дэбби Херри! — А также, группа Рыцари Ада и Уэнсдей Аддамс! — говорит Блонди, забрав микрофон. — Мы объявляем небольшой перерывчик, прям, малюсенький, для зрителей, это будет рекламная пауза. Сами понимаете, нам тоже надо передохнуть.       Не проходит и трёх минут, что очень сильно огорчает рекламодателей, но те, кто успел, те счастливы.       Уэнсдей выходит с акустической гитарой в руках. — Вы знаете… сегодня не простой день. Сегодня… сегодня… — на глаза девушки появляются слёзы, однако, она себя контролирует, — сегодня, день первого созыва группы Рыцари Ада, не дата основания, а когда, они собрались и записали альбом. Первый. Эта… — она тяжело дышит, стараясь держаться, — эта песня, моему… — она закрывает глаза, — покойному дядюшке Фестеру…       Мортиша с тонкой сигаретой, стоит в самой тени зала, в уголке, там, где Уэнсдей её не увидит. После… последнего, на её глазах тоже слёзы. Но она не будет мешать. Это её концерт.       Барабанщик потихоньку начинает, затем вступает басист, потом Никсон, и Уэнсдей на акустике. — I look at you all See the love there that's sleeping While my guitar gently weeps I look at the floor And I see it needs sweeping Still my guitar gently weeps       Трагично печальная песня, заставляет Уэнсдей слегка вырасти, хотя-бы внутри себя. Закрепится. — I don't know why nobody told you How to unfold your love I don't know how someone controlled you They bought and sold you I look at the world And I notice, it's turning While my guitar gently weeps       Мужики, чувствуют ответственность. Нет, не за неё, за себя. Они, собрались вокруг Аддамс впервый раз. И не жалели. Теперь они тоже вокруг Аддамс. И не жалеют. Для них, Фестер был великим человеком. И для Уэнсдей в том числе. — With every mistake We must surely be learning Still my guitar gently weeps I don't know how you were diverted You were perverted too I don't know how you were inverted No one alerted you I look from the wings At the play you are staging While my guitar gently weeps       Некоторые люди в зале плачут.       Энид — не исключение. — 'Cause I'm sitting here Doing nothing but aging Still my guitar gently weeps Dub the mic on the piano and quite low This, just keep it in my maracas, you know You know, those old pianos Okay, we're on Mouth       Песня завершается, а вместе с ней, и плохое настроение.       Нет. Не плохое. Грустное. — Ну, и наверное, завершающая песня данного концерта… в общем, будет, не так грустно, — улыбаясь, говорит Уэнсдей.       Звучит такой лёгкий рок. — Woooooow! You know the night time is the right time For to be with the one you love. I said the night time is the right time For to be with the one you love. WOOOOOW I said the night time is the right time For to be with the one you love. WOOOOOOOW Baby Please me Baby Please me-e-e-e Say, the night time is the right time For to be with the one you love. Baby Please me You know the night time is the right time For to be with the one you love. Baby Please me-e-e-e Baby-y-y-y-y Please me-e-e-e Baby-y-y-y-y ME-E-E-E-E-E-E       Уэнсдей, тянет достаточно долго, сосредоточившись, однако, отпускает, под неистовый гром аплодисментов.       Этот концерт все запомнят надолго. — С вами были, Рыцари Ада, Блонди, хорошее настроение и отличная музыка! — говорит Уэнсдей в микрофон.

***

      Энид направилась к гримёрке в надежде на то, что они уже скоро поедут. — Девушка сюда нельзя, — говорит охранник, увидев светловолосую.       Внезапно дверь открывается, и из неё выглядывает басист Джек. — О, это же Синклер, куриная ты голова, ей можно, заходи!       Первое, что она успевает заметить происходящего в гримерке, общей кстати, это то, что Уэнсдей держит у лба лёд, с кружкой пива на диване сидит Ник, рядом с ним с минеральной водой сидит барабанщик. — Уэнсдей, ты как?       Паучиха оборачивается, её лицо… красное? Что? — Я перегрелась, а ещё, рядом со мной брызнули перцовкой.       Удивлённая Синклер оглядывается, совершенно не видя зачинщика. — Всё в порядке. Не в меня брызнули, Нику на одежду попали. — А лицо красное у тебя? — Целились в меня. Попали ему на одежду. — Я всегда говорю, что у вас это общее преувеличивать. И у тебя и у Фестера. Умылась бы и всё прошло. — Иди нахуй, — говорит Аддамс, наверное краснея от злости, но на красном как помидор лице не видно. — То есть… мы тут задержимся? — Да. В любом случае, мне надо передохнуть. — Ну… хорошо.       Когда лицо Аддамс становится менее красным, и они выходят в бар, ну, Синклер и её паучья подружка.       Из тех, кто был на концерте практически никто не остался, им и не надо. — Пиво и… — Уэнсдей смотрит на Энид, — наверное колу. — она протягивает бармену деньги. — Девушка, вам нет двадцати одного года.       Аддамс молча достаёт пачку денег, притягивает бармена за галстук, который у всех в заведении, и кидает на пол бара хорошую пачку капусты. — Тут, паспорт, и водительские права, чётко заявляющие, что мне есть двадцать один. Ясно?       Он смотрит на деньги, и тихонько кивает.       В пачке оказалось три тысячи мелкими купюрами. Он… делает столько за неделю смен чаевыми. — Хорошо, один бокал пива вам будет. — Ну ты пидор несчастный. Обожаю находчивых людей. Ладно, я сегодня добрая. — Она кидает ещё пару таких пачек. — Думаю, ограничения сняты.       Энид… ревнует? Флирт… Из-за пива? — Их нет, мэм. — Славно. Самое лучшее, и кола со льдом.       Они сели в укромное местечко, где темно и никто не видит. — Я немного не понимаю, зачем ты дала ему деньги? — говорит Синклер. — Детка, вспомни, что рассказал тебе Фестер про нашу семью. Банальный пример доминации. Я победила мягкой силой. Не больше, не меньше.       Бармен несёт им бокал пива и колы со льдом. — Держите, — говорит он, собираясь уходить. — Слушай, это, организуй нам, чипсов, типо, орешков, закуску в общем, о, мясо, да, моя спутница любит мясо. — Думаю, вам лучше обратиться к официантам.       Аддамс смотрит на него меньше секунды, очень злобным взглядом. — Не наглей блять, я, добрая, но, это не значит что всегда. Пошёл и сделал, как тебя вежливо попросили. — её проницательный взгляд, изрядно напугал парня. — Уэнс… — говорит Синклер, вмешиваясь в диалог. — Ш-ш-ш, — одними губами говорит Аддамс, — сейчас он принесёт нам закуски, в виде вяленого мяса, так ведь? А ещё чипсы и орешки. Да? — Да, мэм, — сдаётся парень, понимая, что у неё наверняка есть возможности ему навредить. Одна из таких, то, что он налил ей пиво, хотя, ей нет двадцати одного года. — Уэнсдей, я… — Успокойся. Таков капитализм детка. Я на вершине этого мира. Я не козлила, дала этому парню денег, немного, но он эти деньги получил для себя. И он выполняет мои просьбы. Он уже понял, что я могу с ним сделать. — И… ты бы сделала? — Да. Не забавы ради, Энид, а, понимаешь, об этом узнают ведь далеко не все, только властьимущие, и скажут, правильно сделала. Да, они скажут именно так, и будут знать, что я не иду на компромиссы с теми, кто ниже меня по статусу. — Уэнсдей, если… если ты считаешь, что это правильно, я не буду спорить. — Спасибо, это… это важно для меня. Ты единственная, кто в этом всём не заслуживает плохого, и я сделаю всё, чтобы такого никогда не было. — И всё-таки, я не хочу вяленого мяса. — Ты оборотень, тебе надо. — И… Кола со льдом, я… — Тебе можно сладкое. — Я молодая волчица, мне ещё вредно. — Эм… — черноволосая даже не знает, за что зацепиться. — Ну, как оборотню, мне всего три месяца, и у меня ещё не было самки. Да, у нас есть регеранция, и она работает во всём теле, однако, зубы, это… трудная штука, и там не всё так просто. Мои зубы крепче стали, и это мне всего три месяца. — Погоди… получается… ты щенок? — Нет, хотя… да, получается, что я супер сильный альфа-щенок.       Уэнсдей хмыкнула, бросив на Энид быстрый взгляд, полный сарказма. — Альфа-щенок, говоришь? Это звучит почти как оскорбление.       Энид надула губы, стараясь выглядеть обиженной, но смех не давал ей сосредоточиться. — Знаешь, кто ещё щенки? Те, кто обижаются на шутки. — Я не обижаюсь, — ответила Синклер с улыбкой, — просто тебе стоит помнить, что я могу укусить в ответ.       Уэнсдей наклонилась ближе, её глаза сверкнули озорным блеском. — Вкусно. Я люблю, когда ты показываешь свой темперамент. Это делает тебя более… привлекательной.       Энид почувствовала, как её щеки вспыхнули, и быстро отвела взгляд. — Ладно, давай просто поговорим о чем-то менее напряжённом, например, о том, как ты собираешься расправиться с тем барменом, если он не принесёт наши закуски.       Уэнсдей хмыкнула, откинувшись на спинку стула. — Я не собиралась его пугать. Я показала ему силу. Он всё понял. Надеюсь, он будет быстрым. Не хочу делать неприятно.       Энид с интересом смотрит на свою девушку. — Я просто не понимаю, ты ведь супергероиня, спасающая всех вокруг, но без маски, ты ведёшь себя… крайне по другому. — Потому что, здесь, мне надо быть Уэнсдей Аддамс, тварью, которая сожрёт любого, ну, наш семейный кодекс, девиз, не важно. Всех, кто нас пытается подчинить, мы пожираем. Так вот, здесь, без маски, я должна всем видом, всеми правдами и неправдами быть сукой, только потому, что на меня прицелены тысячи камер. У меня… у меня больше нет той стены в виде отца и дядюшки, за спинами которых я… могла быть собой. А в маске… я тоже не своя, ведь… я спасаю людей, так, как могу. Не важно, хорошо это или не совсем.       Почти после монолога Уэнсдей, появляется бармен, который вернулся с закусками — тарелка с вяленым мясом, чипсами и орехами. Уэнсдей кивнула ему в знак признательности. — Умница. Ты всё-таки нашёл время на заботу о клиентках.       Бармен, явно напряжённый, лишь стиснул зубы и ушёл, не дождавшись ответа.       Энид, пробуя чипсы, наклонилась к Уэнсдей. — И всё-таки ты не думаешь, что это не правильно? Всё-таки, где-то же должна быть настоящая ты?       Уэнсдей удивлёнными глазами смотрит на свою девушку, приближается к ней почти в плотную, и говорит: — Здесь. С тобой. — и целует её в губы.       Энид замерла на мгновение, не ожидая такого поворота событий. Поцелуй был одновременно нежным и полным силы, как сама Уэнсдей. Когда она отстранилась, сердце Энид колотилось, а в голове кружились мысли. — Ты всегда умеешь удивить, — с трудом произнесла Синклер, улыбаясь. — Иногда это необходимо, — ответила Аддамс с лёгкой усмешкой. — Мне нравится, когда ты растерянная. Это делает тебя более… живой. — А ты знаешь, что я, наверное, стала больше ревновать, после нашего разговора о бармене? — тихо произнесла Энид, опуская взгляд на чипсы. — Не переживай, Энид. Кажется… кажется я просто моногамное существо, у которого был единственный выбор, и этот выбор самый лучший, сидит передо мной.       Энид отпивает от стакана, и берёт чипсину. — Уэнс… — Послушай… я часто была не права, особенно, когда мы поссорились, и… нет, я не буду извиняться, я хочу, чтобы ты знала, что я была сама не своя, куча дерьма, несоизмеримо титанических размеров, свалилась мне прямо на голову, от чего эта самая голова, перестала работать, а крышу мне и вовсе снесло, да настолько, что она была на Гавайях. Ты одна из немногих людей, кто меня понимает, и… я буду любить тебя всегда. Даже если тебе будет казаться, что это не так… хотя, такого я больше не допущу. — Я знаю, но… — начала Синклер, но Уэнсдей прервала её, нежно положив палец на губы. — Нет никаких но. Ты, единственная, с кем я могу быть той, кем являюсь, и… ты словно бы моя крепость, даришь чувство защищённости и… того, что я не одна на всё белом свете. Именно это, меня спасло тогда. Именно это, заставляет меня жить дальше.       Энид почувствовала, как её сердце наполнилось теплом. Она взяла руку Уэнсдей и сжала её. — Спасибо. Это многое для меня значит. Я просто хочу, чтобы ты всегда оставалась собой, даже когда приходится быть сильной. — И я постараюсь. Мы друг друга поддержим. Это самое главное.       Они сели, продолжая наслаждаться закусками — тарелкой с вяленым мясом, чипсами и орехами. Энид откусила кусочек мяса и взглянула на Уэнсдей с улыбкой. — Я до обращения, была близка к вегетарианству, но сейчас мой внутренний волк доволен, — говорит светловолосая девушка. — Наслаждайся, этот вечер принадлежит нам. — Спасибо… это очень важно. Кстати, расскажи мне историю, как… как ты пришла к тому, чтобы вернуть старую группу? — Помнишь историю с Чудиллой? — Оу… это… та преступница, которую ты… — Не совсем я, хотя, в тот момент, я контролировала себя чуть лучше, чем было позже, ну, то, что уже видела ты. — И… я не понимаю, как так классно у тебя получается? Ты и поешь красиво, и на инструментах играешь, по крайней мере на гитаре точно умеешь. — Для этого нужен музыкальный слух, и много практики, Фестер… меня многому научил. А что касается инструментов, ещё я умею на виолончели играть, арфе, пианино, барабанах, ну и на бассу. Но басс-гитаристкой я не хочу быть. — Почему? — А все басисты пидорасы. — Ну… знаешь ли, если ты меня любишь, то… ты тоже, басистка, — говорит Энид и начинает смеяться.       Уэнсдей смотрит на неё удивленными глазами где-то пару мгновений, а потом начинает смеяться. — А вот это крайне неплохо. Крайне. — Спасибо. — Слушай, а может, поедем в магазин, купим капусту, сосиски, и… — Уэнсдей, это уже перебор. Давай лучше закажем пиццу и поедим пасту карбонара. — Подловила, молодец. Пицца звучит хорошо, особенно зная, что мы в городе пиццы! — И ведь здесь есть отличные варианты, но… мы ещё в заведении. — Пока ты закажешь, и они приготовят, мы уже будем у меня. — Хорошо, а… какую взять? — взяла с энтузиазмом Энид телефон. — Бери две, — с серьёзным видом хорошей итальянки, говорит Уэнсдей, — одну с пепперони, а вторую… а вторую с ананасами. Да, это будет идеально. — Хорошо, но ты же знаешь, что я всё равно буду забирать мясо с твоей пепперони? — подмигнула Синклер. — Хорошо, покормлю дикого голодного зверя, — говорит Аддамс. НИКОГДА НЕ САДИТЕСЬ ЗА РУЛЬ ПЬЯНЫМИ! ЭТО МОЖЕТ ПОГУБИТЬ НЕ ТОЛЬКО ВАС, НО И ОКРУЖАЮЩИХ ВАС ЛЮДЕЙ! ПОЖАЛУЙСТА, ПРИСЛУШАЙТЕСЬ И ПРИЧИТАЙТЕСЬ К ЭТИМ СЛОВАМ. ВЫ НЕ БЕССМЕРТЫ, И У ВАС НЕ ЧУДОВИЩНАЯ РЕГЕНЕРАЦИЯ, КАК У АДДАМС ИЛИ СИНКЛЕР!

***

      Вы знаете, что такое заниматься кодированием?       Те, кто не знаком с этим, могут спать спокойно.       Те, кто знаком с этим, хоть немного и делает коды в основном по гайдам, в целом, понимают, что это трудно, но ничего такого.       Но те, кому надо с нуля создать что-то… горько вздохнули, потому что у них закончился перерыв, а мы тут на больное давим.       Уэнсдей начала делать с нуля искусственный интеллект, обладая парой ноутбуков, несколькими серверами, куда записываются дистанционные данные, когда Уэнсдей их отправляет. И проблема в том, что ей, при её возможностях, этот искусственный интеллект надо подключить нелегально к американским и не только спутникам, дабы равномерно распределить нагрузку и никто ничего не заметил. Во-вторых, ей надо подключиться к федеральной сети США, к полицейской базе, как городской так и федеральной, а ещё подключить Э.Н.И.Д. к городской системе наблюдения, чтобы она в любой момент могла опознать нужного гада.       Не спрашивайте, сколько законов нарушает Аддамс, много, спросите, как она себя обезопасила. В общем, у неё сервера не только на территории штатов, но ещё и в Китае, Японии, Швеции, Турции, и на Филиппинах.       Как? Ало, мы для кого столько времени говорили, что она супербогатая девушка.       Уэнсдей может себе позволить.       Однако, есть ещё одна проблемка. Если Э.Н.И.Д. получит все эти доступы, а также будет очень стремительно развиваться, так как будет подключена к интернету, то, она может стать угрозой. Это не есть хорошо. А потому, Уэнсдей нужно прописать систему защиты, причём, не, поставить заборчик, а поставить заборчик, второй заборчик, а потом ЦЕЛЫЙ ЗАМОК НАХУЙ, потому что эта гадина получит потрясающие возможности, и руками Уэнсдей, да и не только, может истребить человечество. Или хотя-бы попытаться. Уэнсдей с такой угрозой вряд-ли справится.       Однако, так уж вышло, что она одна, не справляется. Вернее, справлялась, сделала работу процентов на семьдесят, но сейчас прочас не шло. Очень хочется верить, что ошибка не в самом начале. Потому что она потратила кучу времени на всё.       Она вбивает строку кода и…

БИИИИП

      Слово ошибка выскакивает уже в пятый раз, от чего черноволосая жутким голосом рычит. — АААААРРРРХ! СУКА! — говорит паучиха, едва сдерживая свой гнев, и то, только потому, что она в столовой академии. Немногочисленные присутствующие на неё озираются. — Уэнс, всё в порядке? — спрашивает Энид, сидящая рядом. — Нихуя. Нихуя не в порядке, блядский код выдаёт ошибку на построении траектории. Я не знаю, где ошибка. Он не выдаёт блядскую ошибку, сука… — она дышит крайне нервно, и в буквальном смысле всё вокруг неё пропитано гневом. — А… можно я взгляну? — Да что ты там поймёшь? Я, блять, не понимаю. — Уэнсдей. Пожалуйста, доверься мне. Я просто посмотрю.       Уэнсдей в ответ тяжело выдохнула, устало опустив голову на стол. Её пальцы сжали край ноутбука, и она неохотно отодвинула его в сторону, позволяя Энид подвинуться поближе. Оборотень мягко прикоснулась к клавишам, но взгляд её был сосредоточенным. Энид действовала спокойно, не смотря на свою волчью сущность, даже в самых напряжённых ситуациях, и это успокаивало Уэнсдей, даже когда та не хотела признавать, что ей действительно нужно немного поддержки. — Хорошо, давай посмотрим, — Энид снова посмотрела на Уэнсдей, её глаза светились уверенной решимостью, как всегда, когда она берется за что-то важное. — Ты ведь прописала проверку ошибок, да? — Естественно, прописала, — буркнула Уэнсдей. — Но эта ошибка не выводится на экран. И я проверяла саму конструкцию кода… всё вроде бы по стандарту.       Энид быстро пролистала несколько строк и остановилась, внимательно изучив сложный фрагмент кода. От неё не ускользнуло одно странное место — секция, отвечающая за подключение к внешним источникам данных, будто бы была зашита не совсем корректно. Энид не стала сразу комментировать это, чтобы не дать Уэнсдей повод для ещё одного раздражённого рычания. — Уэнс, я думаю, я нашла проблему, — сказала она спустя несколько минут, аккуратно выделив блок кода. — Ты что-то упустила здесь. Это должно было быть сделано по-другому. Вот эта часть, — она указала на строку, — она не согласуется с тем, как должны быть настроены внешние соединения.       Уэнсдей нахмурилась, но её губы подрагивали в полусмехе. Это был тот момент, когда раздражение начинало немного ослабевать. — Чёрт, ты права. Я просто… не заметила. Действительно, это ведь так не подключается.       Энид улыбнулась, её лицо немного растянулось в легкой победной гримасе, но тут же она снова взяла на себя роль более внимательной и спокойной. Сигнализировать о своих достижениях слишком громко она не любила. Всё-таки Уэнсдей всегда была сильной и независимой, даже если иногда её точка зрения слегка перегибала. — Ты слишком много на себя берешь, — спокойно сказала она, продолжая работать над кодом. — Может, не пытаться так все контролировать? Если бы не твоя ярость, я бы уже пару ошибок нашла и исправила. — Пффф… — Уэнсдей откинулась на спинку стула, не особо скрывая своё недовольство, — Энид, сделавшая Э.Н.И.Д., это… это не просто искусственный интеллект, это система подключённая к такому, за что меня бы казнили в половине стран мира, из тех, где есть смертная казнь, а там, где её нету, например в России, меня бы отправили, в… в этот… в Гулаг, куда-нибудь в этом… в Магадан! И я бы там валила лес днём, а ночью… делала бы новые технологии для русских. — Мне кажется они не такие уж и жестокие. — А мне откуда знать, у меня знакомых русских нет. АддамсКорпорейшн сотрудничает с ними, но, из того, что я знаю, там холодно, балалайки, медведи и шапки ушанки. — А я видела, что на самом деле там не так. Очень нормальная страна. Они уже не такие, как нам рассказывали. — Ладно, это не столь важно, какие там русские, важно то, что это… — она показывает на Ноутбук, — это поможет мне и дальше быть паучихой, поможет мне помочь куче людей и остановить очень опасных бандитов. — Я понимаю, — ответила Энид, исправляя ошибку, — и всё-таки, я нашла ошибку, над которой ты рычала. Уэнсдей, я рядом, и я помогу тебе. И мне совсем не трудно. Но ты взваливаешь на себя слишком много.       Стоило ей закончить правку, как Аддамс тут же запустила проверку, работы, и практически всё было идеально, и теперь, ей осталось дописать не так уж и много. — Спасибо, — тихонько говорит черноволосая, и целует Энид в щёчку, — Ты… спасла меня. Как всегда. Просто… просто, когда всё идёт наперекосяк, так и хочется что-нибудь разрушить, к примеру, весь мир к чертям собачьим. — Я знаю, — мягко отвечает Энид, — но ты не одна, и ты это знаешь.       Уэнсдей посмотрела на свою спутницу с лёгкой улыбкой, которую Энид, наверное, только что смогла увидеть. И хотя Уэнсдей почти никогда не показывала свои эмоции, в этот момент её лицо озарилось чем-то тёплым.       Признавать слабости было не в её стиле, но Энид всегда умела найти путь к её сердцу, даже если для этого нужно было вытащить её, из её собственного мира.       Энид сидела рядом, внимательно наблюдая за тем, как Уэнсдей завершает последние штрихи. Код, который они писали вместе, теперь почти готов — и хотя для Уэнсдей, это была всего лишь очередная строка данных, Энид знала, как много в этом было для её партнёрши. Каждый фрагмент кода был как маленькая часть её собственной личности, каждое улучшение — это её взгляд на мир. — Всё, — Уэнсдей наконец кивнула, наблюдая, как последние модули кода стабильно загружаются в систему. — Подключение API для внешних данных теперь работает корректно. Интеграция с базой данных оптимизирована. Я добавила несколько новых слоёв безопасности для предотвращения SQL-инъекций и повысила скорость обработки запросов. Контроль над памятью тоже теперь стабилен — используя технику асинхронного выполнения и алгоритмы с динамическим выделением ресурсов, система будет гораздо более эффективной при многозадачности.       Энид молчала, пока Уэнсдей быстро объясняла все детали. Она знала, что для черноволосой эти термины — не просто слова, а результат многочасовой работы и нервотрёпки. И вот теперь, когда всё было почти готово, Уэнсдей глубоко вздохнула, закрывая последний фрагмент кода. — Отлично, — произнесла она, сдерживая едва уловимую улыбку, — теперь система будет отслеживать и анализировать данные в реальном времени с минимальными задержками. Я оптимизировала алгоритм принятия решений на основе нейросетевых моделей и улучшила подстройку под различные типы угроз.       Энид не могла не восхищаться тем, как Уэнсдей быстро и эффективно решала даже самые сложные задачи. Эта девушка не только сражалась с преступниками, но и стояла на переднем крае технологий, создавая искусственный интеллект, который, казалось, мог предсказывать будущее. — Вау, ты сделала это. Настоящая революция в безопасности. — Энид немного наклонилась вперёд, чтобы внимательно рассмотреть код, её глаза всё ещё светились от восхищения. — Ну, я бы не назвала это революцией, — Уэнсдей слегка пожала плечами. — Это просто необходимая оптимизация. В реальной жизни не всегда хватает времени на всё, что нужно. Но теперь, мой костюм будет быстрее реагировать на угрозы и обеспечивать максимальную защиту.       Энид коротко кивнула, продолжая изучать код. — И что теперь? — спросила она, заметив, как Уэнсдей уже собирается завершить сессию. — Теперь… — Уэнсдей вперила взгляд в экран, делая последний финальный тест. — Всё работает без сбоев. Проверка завершена, интерфейс теперь откликается на команды на 25% быстрее, чем раньше. Следующий шаг — интеграция с моим костюмом и тестирование в реальных условиях. — Ты уверена, что не хочешь ещё раз проверить данные? — Энид прищурила глаза, будто бы пытаясь обнаружить что-то, что могло ускользнуть от её внимания.       Уэнсдей хмыкнула. — Да, проверила. Код проходит все тесты на нагрузку, отклонения минимальны. В общем, если мои расчёты верны, это будет работать без ошибок. Если что-то и пойдёт не так, я всегда смогу внести коррективы.       Энид, похоже, не могла сдержать свой восторг. — Ты просто… невероятна. Это не просто костюм с ИИ, Уэнсдей. Это полностью автономная система, которая будет адаптироваться и развиваться в зависимости от окружающих условий. Это как… как если бы ты, буквально, создала себе второго себя.       Уэнсдей отвела взгляд, но в её глазах сверкал тот самый блеск, который Энид так любила видеть в моменты, когда она по-настоящему гордилась своей работой. — Скорее, вторую тебя, — говорит она с лёгкой усмешкой. — Ха, точно, но я не хочу, чтобы меня заменил ИИ, — говорит Энид, немного пугаясь, но не показывая этого. — Он никогда не сможет тебя заменить. Ты самая лучшая, — говорит Уэнсдей, и её глаза блестят лёгкой грустью. — Кажется это был комплимент. Но больше подходит как подкат, — говорит Энид, целуя свою девушку.       Не смотря на внешнюю строгость, Уэнсдей чувствует себя как маленький котёнок с ней. А примерно понимая, что может Синклер, она понимает, что это так и есть.       Они тихонько ушли из столовой, понимая, что слишком засиделись.       Стоило им прийти в свою комнату, как Уэнсдей решила завершить окончательную настройку системы, девушка открыла панель управления, и добавила туда несколько последних команд, для активации ИИ. В этот момент экран на ноутбуке засветился ярким светом, и по всей комнате сразу разнесся мягкий голос, который эхом отозвался в тишине. — Привет, паучок, чем могу помочь? — голос был крайне знаком обеим присутствующим. С явной и знакомой интонацией, почти, как если бы настоящая Энид говорила из динамиков.       Синклер замерла, не ожидая такого быстрого старта, и тем более, такого качества звука и голоса. Её удивление сменилось восхищением. — Никогда бы не подумала, что можно сделать такой чёткий голос. — Ну, знаешь, — ответила паучиха, нажимая пару клавиш, — Я интегрировала голосовой интерфейс, и поскольку ты всегда рядом, мне показалось, что твой голос будет наиболее подходящим для этого ИИ. Он будет поддерживать её личность и адаптироваться к твоим интонациям.       В этом голосе ИИ будет учиться и эмулировать реакции, которые подойдут для общения в реальном времени.       Энид тихонько засмеялась. — Ну все, я теперь тебе вообще не нужна, — говорит она, надувая губки. — Ты нужна мне всегда. Вне зависимости от чего-бы то ни было. Мне хватило месяца без тебя. Больше не выдержу. — Итак, мне нужно помочь ему? — Да, — кивнула Уэнсдей. — Алгоритм настроен на естественное развитие. И если ИИ будет «слушать» мои команды, это не значит, что он будет делать всё, что я скажу. Он сможет анализировать информацию и принимать решения. Если нужно, будет адаптировать стиль общения в зависимости от ситуации.       Как только она закончила фразу, ИИ снова откликнулся, но на этот раз в более спокойном, рассудительном тоне. — Паучок, я готова к активному взаимодействию. Все системы в порядке. Энид, рада вас слышать. Это будет интересное сотрудничество. — и всё равно голос слегка роботизирован. Капельку. — О, это просто потрясающе, — произнесла Энид, улыбаясь, как ребёнок. — Это почти как я, только без моего тела. Чувствую себя… немного странно. А ты уверена, что сможешь справиться с моим темпом? — Я изучила ваше поведение, Энид. Мой процессор способен адаптироваться под любую скорость речи или команд. Вы говорите быстро, и я успеваю следовать. Это вызов, но мне он нравится.       Уэнсдей перевела взгляд на экран, оценивая ответы ИИ, который, несмотря на искусственность своей природы, начал вести себя всё более естественно.       Это радовало и пугало. — Паучок, я готова к более трудным испытаниям. Могу уточнить свою цель? — Для начала, я собираюсь интегрировать тебя в свой паучий костюм. И да, пока мы, вне паучьего костюма, зови меня Уэнсдей. — Как скажешь, Уэнсдей, — говорит ИИ, — могу посоветовать технологии для моей интеграция в паучий костюм. — Вот чёрт… точно. Да, Энид, та, которая настоящая конечно, мне нужна твоя помощь! — Конечно, я всегда рада помочь, паучок, — пытается она спорадировать ИИ, и после чего смеётся. — Думаю, это было весело, Энид. У тебя неплохо получается копировать меня. Наверное потому, что я копирую тебя. — Так, нам надо, в мою паучью базу! — У тебя есть паучья база? — спрашивает Энид. — У всех супергероев должны быть базы, — отвечает ей Э.Н.И.Д. — Так, ИИ, отключайся, и не мешай. — Как скажете. — говорит ИИ, отключаясь. — Голосовое включение и выключение? Неплохо. А в бою… — Настроено только на мой голос, больше никто не может такое. — И я? — Да, и ты. — Как всё печально…       На часах было уже шесть часов вечера, когда они приехали в гараж, и внезапно, под ним оказалось подобие бункера. Неплохого бункера. — Если бы не запах сырости, я бы восхитилась тем, что твой дядя готовился к чему-то серьёзному. — говорит Энид — На самом деле, в этом бункере нет ничего серьёзного, от ядерной бомбы не защитит. — А на нас хотят сбросить ядерную бомбу? — Энид, Нью-Йорк, в случае чего, точно первым получит ядерную бомбу, где-нибудь на манхеттен. Но, думаю, до этого не дойдёт. По крайней мере, ситуация в мире, не настолько плохая. — Надеюсь. Так, что нам нужно, я не совсем понимаю. — Тебе? Тебе надо помогать мне, мы не будем торопиться. Надо обшить костюм электроникой, создать систему фильтрации воздуха, подключить Э.Н.И.Д. к костюму, заземлить, чтобы какой-нибудь гад с электрошокером просто напросто не сжёг Э.Н.И.Д, ну и на линзы добавить режим ночного зрения. — А может, ещё и тепловизор? — Хм… давай сначала сделаем то, что у нас в плане. Потом, может, как-нибудь, сделаем и это.       Уэнсдей достала большой рулон материала, начинающегося с мелкой сетки и переходящего в гладкую поверхность. — Прежде всего, надо сделать выкройки и вырезать детали, — продолжала она, разматывая ткань на столе. — И как ты это сделаешь? У тебя есть какие-то идеи? — с интересом спросила Энид.       Энид кивнула, взяв отрез ткани и подойдя к швейной машине. Она с интересом наблюдала, как Уэнсдей ловко настраивает её. — Теперь нужно сшить их, — сказала она, заправляя нитку. — Я добавлю усиленные швы на местах, где будет максимальная нагрузка. — Хорошо, а ты? — Займусь электротехникой. Сначала шей базовую оболочку костюма. Она должна быть эластичной и прочной, чтобы не сковывать движения.       Энид кивнула, начиная свою работу.       Не смотря на то, что светловолосая никогда не занималась подобным, она справлялась неплохо. — Уэнс, кажется готово.       Уэнсдей бросает взгляд на оболочку, выглядит неплохо. — Отлично, паяльник в ящике справа от тебя, только аккуратнее, температура высокая. — Окей.       Энид с энтузиазмом подбежала к ящику, где лежал инструмент. — У меня теперь есть паяльник! Давай сделаем это! Я никогда не делала ничего подобного.       Медленно но верно, шаг за шагом, Уэнсдей показывала Энид, что нужно делать с паяльником, и как не сжечь себе руки, и у Синклер даже получалось, пока в какой-то момент…       Уэнсдей резко выключает свой паяльник, выхватывает у своей девушки её паяльник, выключая его. — Ты совсем с дубу рухнула, блять, ты себе руку жгёшь! — показывает она на лёгкий ожог, кладя паяльник на стол и, уже целенаправленно идя к аптечке. — Уэнс, стой, стой, тела оборотней, выдерживают высокую температуру, я даже не почувствовала! — Не почувствовала? А ожог? — Хочешь фокус покажу? — Какой нахер фо…       Энид лижет свою руку, и после показывает её. И… к удивлению Аддамс, ожога нет. — Так нахуй. Не поняла. — Регенерация. Вспомни. А ещё, слюна оборотня обладает заживляющим эффектом. Чем выше ты в иерархии, тем лучше этот самый эффект. — А ты… — На самой вершине. Где-то, наверное пониже отца, но, я молодая волчица, а он мудрый волк. — Сверхсильный альфа-щенок, я помню. А… этот эффект работает только на тебе? — Э-э-э, я не проверяла, не знаю. — Хм… ладно, проехали. Будь аккуратнее, пожалуйста. — Ладно, ладно, всё хорошо. Я… я рада, что ты обо мне беспокоилась.       Они закончились работу с пайкой, и теперь, на оболочку костюма, нужно было поставить датчики, впаяв их в оболочку, затем сделать заземление, и внешний слой. — У тебя неплохо получается, — не отвлекаясь от работы, говорит Аддамс, так непринуждённо, отстранённо…       Однако, Энид всё поняла. Её похвалили. И это приятно. — Спасибо! А когда Э.Н.И.Д. подключим? — Сначала нам нужно установить процессор ИИ в центральный модуль костюма, чтобы она могла управлять всеми функциями. Если всё сделаем правильно, она будет контролировать систему фильтрации воздуха, будет автоматически включать систему терморегуляции и также её контролировать, чтобы я чувствовала себя комфортно, будет иметь доступ к вебшутерам, с возможностью голосового включения любого вида паутины, а также отвечать за мои глаза, например, помечать опасные цели. Также система навигации, во время полёта на паутине, ну и постоянный анализ происходящего с подбором тактик ведения боя. Вряд-ли конечно будет получаться так, как она будет говорить, но не суть. — А как она будет реагировать на то, когда надо включить систему фильтрации?       Уэнсдей подходит к Ноутбуку и, нажав пару кнопок говорит: — Э.Н.И.Д., как ты будешь реагировать на фильтрацию воздуха и когда её надо включить. — Благодаря микродатчикам АддамсКорпорейшн, я смогу эффективно работать с внешней средой, в следствии чего, Паучок не будет нуждаться в воздухе. — Да, но ты не можешь, взять и предусмотреть всё. — Система воздушной фильтрации, как отдельная система защиты, — говорит ИИ, с едвали не идеальной интонацией, поучительная от Синклер, потрясающе, — встроена в меня, с возможностью к защите от девяносто девяти и одной десятой всех потенциально опасных или неприятных запахов, с которыми может столкнуться Паучок. — Боже, мне так нравится с тобой общаться, — говорит настоящая Энид. — Моя создательница не бог, но для меня крайне к нему приближена, Паучок, первая, кто смог сделать что-то подобное. — Можешь сейчас звать меня Уэнсдей. — Надеюсь, оригинал моего голоса восхищается моей создательницей, Уэнсдей устроила прорыв. — Восхищается, и очень сильно любит! — Так, это выглядит забавно, но у нас есть дело, Э.Н.И.Д., подключись к костюму.       Из динамика раздаётся мягкий голос: — Принято. Начинаю интеграцию с паучьим костюмом. Подсоедените провод. — Э.Н.И.Д., начинаю подключение. Мы готовы, — сказала Уэнсдей, присоединяя провод. — Установка завершена. Включаю системы фильтрации и безопасности, — отозвалась Э.Н.И.Д. голосом Энид. — Отлично. Тогда, наносим основной слой костюма, делаем маску, и мы закончили. — говорит Уэнсдей слегка уставшим голосом. — А вебшутеры? — Блять… а, стоп, не всё печально. У Э.Н.И.Д. я помню есть весь код работы с ними. Значит, в целом, можно сделать классические железные, заземлить их, и обшить дальше чип для подключения Э.Н.И.Д. к ним. Боже… — А ещё испытания, — говорит Энид. — Да. Испытания являются важной частью, на случай, если вы где-то допустили ошибку. — говорит Э.Н.И.Д. — Взяли в руки, собрались, верно? — говорит Уэнсдей про себя, выдыхая. — Ну, за работу, сейчас я все сделаю!       Кажется это успех. А… нет. Они вернулись в академию в семь утра, попутно глотая кофе, энергетики, и всё, что может их оживить.       Перед рождеством, преподаватели были более лояльны чем обычно, добры, и вообще не сильно напрягали. Именно это и помогло им пережить несколько уроков, прежде чем они уставшие, голодные и злые завалились в свою комнату, где без недолгих прилюдий улеглись спать на свои кровати, где благополучно уснули.       Время было где-то к трём, когда Уэнсдей проснулась.       Жуткий голод, заставил её подняться с постели и понять, что Синклер наверняка тоже ничего не ела. А значит, надо взять еду не только себе.       Ей пришлось в быстром темпе найти лавку с хот-догами, и взять штук десять. Всё-таки, Синклер оборотень, да и Уэнсдей крайне голодна.       Всего один злобноголодный взгляд на охранника, и он понимает, что лучше не спрашивать, и просто пропустить.       Синклер проснулась ровно в тот момент, когда Уэнсдей вошла с пакетом, из которого пахло вкусно.       У неё нет сил думать о том, что она чувствует. Хотя нет, булочка, сосиски, кетчуп, мать твою, хот-доги. — Я чего-то не понимаю в этой жизни, с каких пор ты ешь Хот-Доги? — Я сейчас бесконечно хочу есть, поэтому, просто налетай, без вопросов, потом, всё потом.       Синклер была приятно удивлена остроте в виде халапеньо, красного перца, и в принципе то, что это было достаточно вкусно. С её развитыми вкусовыми рецепторами, она прочувствовала всё, что было возможно, весь спектр вкуса. А затем дожевала, проглотив.       В Уэнсдей поместилось четыре хот-дога, достаточно здоровых по размерам. — Слушай, а оборотни могут есть, даже когда сыты? — спрашивает Уэнсдей, с намёком на собак. — Могут, однако, у меня, есть большой плюс, которого нет ни у кого. Ввиду, моего крайне удивительного строения тела, точнее, того, что я не просто Альфа, а супер альфа, я единственная, кто может очень много есть и не толстеть. — Звучит, как лучшая из мутаций. — О, про лучшую, ты не знаешь даже. — Хм… пусть будет сюрпризом, — говорит Уэнсдей.       Уэнсдей доезжает до своего гаража и, поставив машину спускается вниз.       Костюм сидит идеально. Ночью они не тестировали, однако, она думает, что в целом нормально. Наверное. — Э.Н.И.Д., начинаем патрулировать. Найди по полицейской базе ближайшие преступления. — В базе зафиксирована погоня, Паучок, расстояние четыреста пятьдесят метров, прокладываю маршрут.       Новые вебшутеры показались Уэнсдей достаточно тяжёлыми, хотя, движения не сковывали, и были вполне неплохими.       Паучиха делает прыжок, бросая паутину на одно из соседних зданий и набрав скорость, отпускает, начиная свободный полёт.       Один из основных плюсов полёта на паутине, высокая скорость и хорошая манёвренность.       Пока что Э.Н.И.Д. находится на стадии самообучения, по ходу работы с Уэнсдей, она должна обучиться прокладывать оптимальную точку для броска паутины, для увеличения скорости полёта. — Вижу преследуемую машину, — говорит Э.Н.И.Д. — Да, я тоже, — говорит Аддамс, смотря на то, как из окна заднего сидения стреляет по улице бандюган.       Прыжок, в ходе которого Э.Н.И.Д. прицельным огнём делает выброс паутины точно в лицо врага. — Хороший выстрел, учишься. — Такой вы меня сделали.       Паучиха приземляется на крышу автомобиля, и одним ударом выбивает того бандита, на котором паутина.       В машине осталось двое, один из них, вылезает с пистолетом.

БАХ

      Раздаётся выстрел, однако, паучье чутьё реагирует быстро, и Уэнсдей уворачивается, попутно бросая паутину в лицо врага. Следующим действием, она выбивает бандита из машины, оставляя водителя, который тоже бандит.       Одним резким движением, она пробивает окно водительской двери, нанося преступнику, и бросает паутину в лицо водителя.       Прыжок с кувырком, на приличное расстояние, впереди машины, Уэнсдей бросает паутину, где должны проехать задние колёса, приземляется и, столкнувшись с машиной, слегка приподнимает её в воздухе, заставляя остановится.       Копы настигают как раз вовремя, когда опасность миновала. — Спасибо тебе, Паучок! — говорят полицейские улетающей Аддамс. — Э.Н.И.Д., что ты поняла и не поняла из произошедшего? — Анализируя произошедшее, мне не понятен момент, когда вы увернулись от пистолетного выстрела практически в упор. Просчитав возможные варианты, у вас был один шанс на десять миллионов к тому, что вы не сможете увернуться. — Это появилось сразу после того, как меня укусил радиоактивный паук. Даже не знаю, что это, но лично я называю это паучьим чутьём, оно не редко меня выручает в патовых ситуациях. — В чём выражается это самое паучье чутьё и как оно работает? — Выражается тем, что в экстренных ситуациях я… я чувствую словно всё моё тело пронзают миллионы иголок, от чего оно внезапно реагирует на что-то. Я не знаю, как оно работает. В… в моменты опасности в основном, однако, это трудно описать. Я просто не понимаю, что происходит, и как на это реагировать. — Можно ли при расчётах ведения боя опираться на «паучье чутьё» в качестве погрешности? — Нет. Это положительная погрешность. — Хорошо. — говорит ИИ спокойным голосом, однако, в следующий момент начинает более беспокойным, — Неподалёку, зафиксировано ограбление магазина, реагируем? — Да. Продолжи оптимальный маршрут.       Один выстрел паутиной, второй, и вот она уже видит, что рядом с магазином стоит два подозрительных гражданина в масках балаклавах.       Она с двух рук стреляет электропаутиной, от чего оба падают на землю, а следом, паучиха приземляется на зе…

БАХ-БАХ

      Два выстрела из дробовика сквозь стекло заставляют её понять: а) бандиты вооружены; b) осталось трое; c) они разбили стекло и ей не придётся и извиняться; d) паучье чутьё реагирует на любые угрозы.       Аддамс, приземлившись после уворота, стреляет ударной паутиной по парню с дробовиком, а следом, уже боевой паутиной закрывает обзор двум оставшимся бандитам, которые почти моментально начинают её срывать. Не выйдет. Крайне не выйдет.       Потому что, прыжок, удар, второй, и Уэнсдей останавливает преступление.       Спустя несколько часов, Аддамс смотрит на темноту города, сидя на шпиле Эмпайер Стейт Билдинг. Достаёт пачку сигарет, закуривая одну из них, тихонько рассуждая о жизни. — Хм… кажется, жизнь то налаживается, — говорит она, видя, как ей пришло сообщение от Синклер.

Два дня назад:

      Вы никогда не сталкивались с отчаянием. Shriek the lips

Никогда.

      Представьте себе, что у вас есть всё. Вы долгим и упорным трудом добиваетесь всего, чего желали, у вас есть всё, чего вы хотели, вы живёте и радуетесь… а потом случается несчастье. И оно не приходит одно. Вы начинаете искать выходы, возможности, и… всё в пустую. А потом ещё один удар судьбы, после того, как казалось бы, вы справились с ударами судьбы. Это подрывает сильнее, чем что-либо на свете. Across a ragged tongue       У Винсента Торпа было всё, деньги, корпорация, жена, сын, всё, чему может радоваться обычный человек. Вы удивитесь, но за всю свою жизнь, он не разу не изменил своей… уже мёртвой жене, не смотря на то, что у него было все. Он слишком любил Эмили…       Его Жена, Эмили Торп, в девичестве Лиман, была личностью несоразмерного масштаба. В ней удивительно хорошо сочетались железная воля в работе, и доброта и нежность дома. Эмили была единственная, кто могла сказать Винсенту что он не прав, более того, у них была такая сильная любовь, что они никогда не ссорились. Спорили, ругались, отстаивая точку зрения, но никогда…       Кто бы мог подумать, что у такого человека как она, будет… столь редкая болезнь. Её болезнь была неизлечима в силу того, что она генетическая. Для этого, нужно было много чего изменить. Convulsing together       Он не бог, хоть и является учёным. Да, Винсент начинал карьеру в качестве учёного, однако, когда отца убили бандиты, у Торпа не было выбора. Однако, как менеджер, он оказался куда эффективнее.       «Человек построивший империю с нуля» — говорили о нём. Если бы это было так, он и правда был бы великим.       Однако, в становлении ТорпКорп, крайне немалую роль сыграл ныне покойный Фестер Аддамс, который уже тогда, раскачал АддамсКорпорейшн до крупных масштабов. Sing violently       А ещё, он крайне тесно сотрудничал с Гомесом Аддамсом. Великие были люди. Их крайне жаль, но ещё жаль, что они не дружили семьями. Партнёрство, личные связи, в виде «пропустить по стаканчику виски», но не более. Кто знает, может, если бы Винсент… не важно. Уже не важно. Мортиша конечно сотрудничество не прекратила, возглавив АддамсКорпорейшн, но сейчас у неё больше внутренних трудностей, в виде сформировавшихся внутри корпорации миникоролевств, из менеджеров и топ-менеджеров. Она пытается объединить компанию под своим сапогом, и в целом даже успешно, если учесть, что компания не потеряла высокую прибыль.       Но даже всё это мелочи.       Генетические заболевания — передаются по наследству. Да. Думаю вы все поняли уже очень давно, но… Ксавье Торп на грани смерти, и нет ничего, что могло бы его спасти. Move the jaw       Ещё ни одна лаборатория ТорпКорп не смогла вывести нечто похожее на лекарство.       Был один вариант, но после тестирования, оказалось, что он не лечит, а калечит. Ну, очень трудно в Носороге узнать человека. Особенно бандита, наводившего страх и ужас.       Винсент спускается вниз, в подземную лабораторию. — Здравствуйте, мистер Торп, — говорит охранник.       Его также приветствует лаборатория. Cry out loud — Господа. Насколько я понимаю, у вас есть что-то похожее на то, что я дал вам? — Сэр, препарат, крайне нестабилен, он… Вряд-ли сумеет подойти кому-либо из людей. Испытания на мышах… показали отрицательный результат, вы были тому свидетелем. — Я хочу рискнуть. — На ком, Сэр, среди нас нет добровольцев. С собой вы никого не привели. — Не скажите, — говорит Винсент, снимая пиджак, — у вас есть доброволец. Я.       Учёные переглянулись. — Сэр, мы не можем рисковать вами и вашей жизнью. Вы человек, который платит нам деньги. — На счетах каждого из присутствующих двадцать миллионов долларов. Я хочу рискнуть. Если я умру, вы уйдёте отсюда с деньгами.       Учёные переглядываются друг с другом. — Сэр, и всё-таки мы… — Я. Хочу. Рискнуть. Если этот препарат подействует на мне, значит и на моём сыне. Его жизнь, единственное ценное, что у меня есть. Всё остальное, пшык. — Х… хорошо, — говорит глава лаборатории.       Винсент садится на кушетку, после чего, ему обрабатывают руку.       Из холодильника, достают ампулу с сывороткой, она странно зеленоватого цвета.       Винсент смотрит на неё как прикованный, сердце бьётся быстрее. Он понимает, что возможно это последние минуты его жизни. Однако… ему нечего терять. Bound up the dead       Внутренний голос говорит, что это безумие.       Требуется время на то, чтобы сыворотка согрелась, прежде чем её вводить. — Готовы, Сэр? — спрашивает глава лаборатории, держа шприц с сывороткой.       Нет. Ни капли. Можно не надо? Triumphantly — Да. — говорит он вслух.       Игла проникает в вену, и сыворотка начинает медленно вливаться в его кровь. Винсент чувствует, как тепло разливается по телу, словно огонь, разжигающий его изнутри. Он закрывает глаза, пытаясь сосредоточиться на дыхании.       Минута кажется вечностью. В лаборатории воцаряется тишина, нарушаемая только тихим гулом аппаратуры. Учёные напряжённо следят за показателями на мониторах, ожидая первых признаков реакции. The ragged, they come       Внезапно Винсент чувствует, как его тело начинает содрогаться. Боль пронзает его, словно электрический ток, и он стискивает зубы, чтобы не закричать. Его кожа начинает менять цвет, становясь серым и грубым, как у носорога. Глаза наливаются кровью, и он чувствует, как его внутренние органы начинают изменяться. And the ragged, they kill       Боль становится сильнее, словно бы… что-то внутри рвёт его на части, с неимоверно бешеной силой.       Тело содрогается в конвульсиях крайне жуткого припадка.

Секунда.

— Что происходит? — спрашивает один из учёных, его голос дрожит.

Вторая.

You pray so hard on bloody knees — Не знаю, — отвечает глава лаборатории, — но это не похоже на то, что мы ожидали.

Третья.

      Винсент пытается говорить, но его голос звучит как рычание. Он чувствует, как его тело становится тяжёлым и неповоротливым, словно камень.

Четвёртая.

The ragged, they come       Он чувствует, как нечто холодное изнутри касается его. Похоже, это смерть. Вот так просто.

Пятая.

      Конвульсии прекращаются. Винсент падает на кушетке мёртвым телом. — М-да… — говорит глава лаборатории, — не очень вышло.

Секунда.

Две.

Три.

Четыре.

Пять.

ВДОХ.

      Громкий настолько, насколько это возможно. And the ragged, they kill       Винсент открывает глаза, приподымаясь.       Вся боль, что была в его теле прошла. Напротив, теперь он ощущает потрясающую лёгкость.       Ошарашенные учёные смотрят на него.       Вернее, на руки, на которых выросли жуткие когти.       Но… с телом ничего больше не произошло. Никакого носорога. Неужели… получилось?       Винсент, едва чувствуя себя, говорит: — Воды…       Один из учёных наливает стакан, и даёт боссу.       Он залпом всё выпивает. — Ещё.       Винсент чувствует выросшие клыки. Определённо для того, чтобы кого-то укусить.       Ему дают воду, как вдруг…       Слух пронзает нечто странное. Жуткое количество звуков, такое…       Как вдох и… сердцебиение.       Больно. Больно в ушах.       С кушетки Торп падает на пол, однако, почти тут же встаёт. Down in the cool air, I can see       Его глаза болят от яркого света, но видит он потрясающе. У него были некоторые проблемы со зрением, однако… сейчас всё идеально.

Вдох.

      Он чувствует внезапную усталость, навалившуюся на него. Hey, yeah, I'm the one that you wanted

Выдох.

      Винсент улыбается. Почти смеётся.       Схватив ближайшего учёного за горло, он начинает безудержно смеяться.       Надавив чуть сильнее, Винсент чувствует обмякшее тело. Труп. Жертва.       Он бросает уже мёртвое тело в кучку жалких кроликов. Они ничто. Мелочь. Так. Свинки. Hey, yeah, I'm your superbeast       Оскалив свои белые хищные зубы, он бросается в бой, полоснув по горлу одному из учёных.       Он достаточно быстр, силён, сверхчеловек. Hey, yeah, I'm the one that you wanted       Слишком мелко. И слишком слабо. Человек, по своей природе жалок, проносится в его голове.       Определённо. Да. Он не человек. Он — суперзверь. Сильнейший. Умнейший. Лучший. Hey, yeah, I'm your superbeast       Одним ударом, он вбивает лицо учёного внутрь черепа, показывая своё превосходство.       В лабораторию вбегает охранник. Полностью по боевой форме. С автоматом. — Нихуя себе, — говорит он.       Винсент почти мгновенно находит скальпель, бросая охраннику прямо в лицо. Stir the limbs across the wrist       Однако, он хороший снабженец. И снабдил их шлемами. Хорошими шлемами. Не сэкономил. Скальпель не пробил. — И это всё? — охранник нажимает на курок, готовясь стрелять. Full possession of memory       Прыжок, кувырок, прыжок, и вот охранник в упор расстреливает в начальника. Бывшего начальника.       А… нет. Винсент продолжает хохотать как безумный. Пули, не пробили его тело. Даже не повредили. Bury me as a dog       Одним движением, Винсент берётся за автомат, вторым, вырывает его из рук охранника. Третьим движением, он бьёт охранника прямо в нагрудный бронежилет. И не смотря на то, что он в броне, боль всё равно есть. Четвёртым, Винсент даёт охраннику пощёчину, прокручивая его голову на 360 градусов. Icy hands surrounding me       Это замечает другой охранник.       Однако, Винсент на большой скорости подлетает к нему, первый удар по шлему, разбивает защиту. Второй удар пробивает лицо охранника, и Винсент достаёт мозг, по крайней мере остатки, пожирая.

АХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХАХА

      Третий охранник не успевает понять, что произошло, как его тело падает на землю, а затем, нечто, с невероятной силой, начинает рвать его спину, пока в какой-то момент не добирается до плоти и, перевернув своего врага, пробивает грудную клетку, нащупывая позвоночник. Потянув на себя, Винсент видит скелет. Ну, тот, что ещё нерассыпался. The ragged, they come And the ragged, they kill You pray so hard on bloody knees The ragged, they come And the ragged, they kill Down in the cool air, I can see       Винсент скачет по лаборатории, выкашивая всех подряд, просто не давая им спрятаться или добраться до лифта.       Однако, стоило ему оторвать последнюю голову, как он чувствует жуткую боль. Головную боль. Он падает на землю закрывая глаза. Hey, yeah, I'm the one that you wanted Hey, yeah, I'm your superbeast Hey, yeah, I'm the one that you wanted Hey, yeah, I'm your superbeast

***

      В этой главе для вас выступала группа Рыцари Ада, с такими песнями, как: «I was a teenage werewolf» — The Cramps «Rapture» — Blondie and Wednesday Addams «Обратная Сторона» — Клаксон Гам «He's Waitin'» — The Sonics «Night time is the right time» — The Sonics «While My Guitar gently weeps» — The Beatles Автор идеи: Архиус Блэк Сценарист: Архиус Блэк Создатель произведения: Архиус Блэк Графический редактор: Архиус Блэк Главный Редактор: pacheckS Ну и конечно же вы, наш дорогой читатель!       Спасибо вам огромное за то, что прочли столь гигантскую главу, однако… нам надо вас слегка разочаровать. Это не конец. Да. Тут… ну в общем, сцена после титров. Вы же любите сцены после титров? Надеемся, что да. Это для вас. Спасибо вам.

Неделю назад:

Back in black, I hit the sack       Внезапно Аддамс останавливается. — Ты! — показывает она на Синклер, — я тебя убью, блять! I've been too long, I'm glad to be back       Однако… почти тут же, она замирает, как оловяный солдатик. Yes, I'm let loose from the noose — Юджин, усиль звук. — А тебе плохо не станет? — Переживу. That's kept me hanging about       Юджин усиливает звук, и это становится для Уэнсдей, для настоящей Уэнсдей шагом. — Ч-что… мы же едины… I'm just looking at the sky 'cause it's getting me high       Руки девушки приближаются к маске, и она начинает её разрывать.       Симбиотическая ткань не стремиться разъединяться с носителем, но под действием звуковых волн, это всё-таки происходит. Forget the hearse, 'cause I'll never die

АААААААААААААААААААААА

      Аддамс и симбиот кричат. И оба от боли. I got nine lives, cat's eyes       Однако, части костюма продолжают лезть на лицо. — СДЕЛАЙ СИЛЬНЕЕ! — Кричит она, и начинает рвать костюм на груди. Abusing every one of them and running wild

ААААААААААААААААААААААААА

      Она отрывает кусок за кусоком… пока… в какой-то момент, не оголяется её грудь. 'Cause I'm back, yes I'm back       Энид прикрывает глаза Оттингеру, чтобы тот… не пялился.

АААААААААААААААААААААААААА

— СИЛЬНЕЕЕЕ. Well, I'm back, yes I'm back       Уэнсдей чувствует неимоверную боль. Ей не было так больно даже, когда её били большим молотком из песка несколько дней назад.       Боль отступает… вместе с Симбиотом.       Он ушёл.       Уэнсдей без сил падает на землю.       На дворе первый снег. — Юджин, не смотри. Прошу тебя. — говорит Энид. — Ладно, ладно. Мы победили? — Оно ушло! Я отвезу Аддамс в академию, ты со мной? — Я… я пожалуй… я пожалуй останусь, приеду позже! — Хорошо!       Юджин внимательно следит за тем, как Энид сажает Уэнсдей в машину, и они уезжают. Well, I'm back, back       Он, не обычный человек. Совсем необычный. Он один из крайне немногих Апикинестов в мире.       Апикинез — крайне редкая телепатическая способность управления пчёлами, и даже так, далеко не каждый апикинест, способен управлять больше, чем небольшим роем пчёл. Well, I'm back in black       Однако, Юджин не обычный апикинест. Его сила заключается в развитом интеллекте, в следствии чего, он стал для всех своих пчёл богом. Да. Именно богом, их уровень взаимопонимания и взаимоотношений на крайне высоком уровне. Yes, I'm back in black, oh       Юджин может быть и не суперсильный, но у него есть козыри в рукаве.       Он поднимает руку вверх, отдавая мысленный приказ, и пчелы, поднимают вверх пару звуковых пушек. Back in the back of a Cadillac       Уэнсдей чувствует неимоверную боль. Ей не было так больно даже, когда её били большим молотком из песка несколько дней назад.       Боль отступает… вместе с Симбиотом. Number one with a bullet, I'm a power pack       Склизкая жидкость, в большом объёме спешит покинуть безумного носителя, ведь, она решила избавиться. Так нельзя. Не хорошо. Уэнсдей… не хорошая. Плохая. Отвратительная. Симбиот… ненавидит её. Они были едины. Они были одним целым… внизу…       Оно чувствует тепло, жизнь… еда… Yes, I'm in a bang with a gang       Внизу, рядом с импровизированным костром сидело четверо бомжей.       Не совсем то, что нужно, однако, на первое время хватит. They've got to catch me if they want me to hang       Прыгнув на первого попавшегося человека, симбиот едвали не сразу подавляет его волю, которой… которой было не много. Также как и питательных элементов. Человек… Человек на грани смерти. Не вкусно. Уэнсдей была лучше. И это вызывает в существе ещё большую ненависть. 'Cause I'm back on the track and I'm beatin' the flack       Одним ловким движением, симбиот начинает поглощать одного из бомжей, пытаясь восстановить свои силы и силы носителя. Временного носителя. Nobody's gonna get me on another rap       Другие слишком пьяны чтобы испугаться. Они не уйдут. Он привык к алкоголю. Правда, к более дорогому. So look at me now, I'm just making my play       Потребовался весь человек, чтобы хотя-бы отчасти суметь восстановить силы носителя, но… это было отвратительно. Он чувствовал через ноздри носителя отвратительный запах, и… Уэнсдей никогда бы такого не чувствовала. Ну, разве, что случай в канализации. Но это была месть.       И от этого он чувствует ещё большую ненависть к ней. Don't try to push your luck, just get out of my way       Внезапный звуковой удар, заставляет бежать двух бомжей. 'Cause I'm back, yes I'm back       Симбиот тоже хочет сбежать. Well, I'm back, yes I'm back       Однако… Well, I'm back, back       Медленно, но верно, Юджин загоняет существо в угол. Well, I'm back in black

БАХ

      Оттингер наносит звуковой удар. Yes, I'm back in black       Симбиот чувствует боль. Носитель слабый, долго не протянет, бежать некуда. Well, I'm back, yes I'm back — Пожалуйста… — говорит существо хриплым голосом. Well, I'm back, yes I'm back — Пожалуйста, что? — говорит Оттингер, — прекратить? Нет.

БАХ

Well, I'm back, back Well, I'm back in black Yes, I'm back in black, aw! Ah, yeah Oh, yeah — Уэнсдей слишком мне дорога, чтобы я мог оставить тебя. — Ты… восхищаешься ей… у меня остались её силы. Мы были практически едины. — Восхищаюсь, гадина, и… — он запинается. Take my love — Любишь… Yeah-yeah Yeah Oh, hey yeah Ooh, yeah — Ты не знаешь, что это такое! Ты… не понимаешь! Well, I'm back (I'm back) — Она любила Энид. Всегда. Даже, когда пыталась быть не с ней. Я любил Уэнсдей. Но она предала меня. Так же, как и тебя. Back, well I'm (I'm back) — ТЫ… Ты лжёшь! — Нет… отпусти. Отпусти меня и я уйду отсюда. Back (I'm back)

БАХ

      Юджин наносит звуковой удар. Back (I'm back)       Однако… — Ты умеешь говорить, ты меняешь личность. Зачем? — Нет. Не меняю. Уэнсдей наркоманка, её личность начала расслаиваться… Я хотел спасти носителя… Back (I'm back)       Юджин смотрит на это существо. — Ты можешь передавать свойства от одного носителя к другому? — спрашивает он. — Да… могу…

БАХ

Back, back in black       Ещё один удар. — Ты… — говорит Юджин, — у меня к тебе предложение. Я стану твоим носителем. Ты наделишь меня паучьей силой Уэнсдей. Мы будем помогать людям. Ты будешь со мной, на моих условиях. — Я… за…       Симбиот отцепляется от бомжа, забирая остатки жизненной силы, и медленно но верно, присоединяется к Юджину. Yes, I'm back in black       Как только он полностью цепляется, Юджин чувствует неимоверную мощь. Такого… никогда не было. I've hit the sack — Хм, а это приятно! BACK IN BLACK