Маша…

*воспоминание* День рождения Лукиной-младшей. Сегодня ей три года, мамы хлопочут на кухне, мать Маши играет с внучкой, вся семья и гости почти в сборе. Дом украшен шарами, всё было так красиво, по-семейному и уютно. У всех сегодня было прекрасное настроение, улыбки не сходили с лиц. Финальные штрихи, и гости уже сидят за столом в полном составе, девочка сидит на коленях у Марии, по левую руку сидит Лаура, мать младшей сидит на против них. Смех и разговоры разносились по всей квартире. Было сразу видно, что с этой сладкой парочкой никогда не бывает скучно. Взяв бокал, голубоглазая встала из-за стола. — Сегодня особый день для всех нас! Нашей Владочке сегодня три года, хочу сказать большое спасибо тебе, Маш! — Повернув голову на белокурую, брюнетка расплылась в улыбке. — Доча, я хочу пожелать тебе, чтобы ты была умничкой, росла здоровой и всегда, чтобы не случилось, помни, что у тебя есть мы с мамой! С днём рождением, Кнопа! За тебя! Ура! — Громко сказала Лукина, чокнувшись со всеми присутствующими бокалами. Она сделала небольшой глоток и, сев на место, поцеловала дочь. — Шпасибо, мамуля, я люблю вас! — С улыбкой сказала девочка, хлопая в ладоши. — Мы тоже тебя очень сильно любим! — Сказала Мария, целуя дочь в макушку. Несмотря на свой небольшой возраст, девочка была развита непогодам. Гости смеялись, наши дамы рассказывали разные истории, всё шло как нужно. — Я предлагаю сделать пару семейных фотографий на полароид! — Сказал Тимофей, мягко смотря на дам. — Да, давайте! Я только за! — Воскликнула Третьякова, смотря на Лауру, на что голубоглазая улыбнулась, вставая из-за стола и протягивая руку белокурой. — А где Влада? — Поинтересовался зеленоглазый, вставляя плёночные карточки в фотоаппарат, на что все гости сразу замолчали, а улыбки пропали с лиц. Белокурая начала паниковать. Сердце забилось сильнее, в глазах читался страх, но из-за угла вышла девочка. — А вы чего это все такие перепуганные? Вы что, призрака увидели? — Говорила Лукина-младшая, сложив ручки на груди. — Мы потеряли тебя! — Хором сказали присутствующие, смотря на именинницу. — Ну, я так это… в туалет ходила! — Без зазрения совести говорила младшая, и квартиру вновь заполнил смех. — Доча, иди сюда, мы сейчас будем фотографироваться! — Сказала брюнетка, присев на корточки. Она вытянула руки, в которых моментально оказалась дочь, которая звонко смеялась. — Тааак, мамы, вы готовы? — Говорил парень, наводя камеру на наших дам. — Да, готовы! — Сказала Лукина, одной рукой держа дочь, а второй обнимая Машу за талию. — Три, две, одна… Щёлк! — Вспышка вылетела, и снимок был запечатлён навсегда. — Всё, теперь осталось только подождать, когда проявится! — Улыбнувшись, сказал зеленоглазый. — Ты где такой раритет достал? Их же сейчас нигде не купить. — Подняв бровь, спросила брюнетка. — Мой очень хороший друг привёз из Германии! — Улыбаясь, говорил молодой человек. — Это хорошо! — Улыбалась Лукина. — Доча, беги к бабушке скорее! — Сказала Третьякова, поцеловав ту. — А мы с вами, товарищи, все втроём дружно идём курить. — Прошептала белокурая, а потом звонко засмеялась и пошла на кухню. — Мария Владимировна, прекрасное предложение! — Сказал парень, идя позади Марии вместе с Лукиной. — Маш, кстати, что насчёт съёмок? — Зайдя на балкон, спросил парень и сёл в кресло. -Я отказалась. — Совершенно спокойно сказала Третьякова, подогнув под себя ногу. Она подкурила тонкий Richmond с вишней, передав зажигалку Лукиной. — А почему ты отказалась? Что произошло? — Спрашивал парень, держа сигарету губами в ожидании зажигалки. — Надоело и больше не хочу, у меня теперь другие заботы: жена и ребёнок! — Улыбаясь, сказала младшая, выпуская дым из ноздрей. Лукина мягко смотрела на Машу. — Это хорошо, главное, чтобы была крепкая семья! — Сказал зеленоглазый. — А вот это звучит как тост! — Воскликнула брюнетка, туша бычок в пепельнице. — Ну всё, идёмте, а то небось нас уже заждались! — Сказала Третьякова, вставая с кресла. — Машенька, иди, мы тебя догоним! — Поцеловав младшую в щеку, сказала брюнетка, на что белокурая облизнулась, легонько закусив губу, и вышла с балкона. — Лаур, что это с ней? У вас всё нормально? — С беспокойством спросил парень, смотря на старшую. — Она в последнее время сама не своя… — С грустью сказала брюнетка. — Не переживай, всё будет хорошо! — Сказал младший, обняв Лукину. — Ну всё, идём, иначе нас реально потеряют! — Сказала голубоглазая, отстраняясь из объятий. Она открыла дверь и вышла с балкона. Время пролетело незаметно, на улице было уже темно, гости начали расходиться, мать Третьяковой помогла всё убрать со стола и уже собиралась уезжать. — Бабушка, а можно сегодня я поеду с тобой? — Спросила Лукина-младшая, смотря то на голубоглазую, то на бабушку. — Если хочешь, конечно, поехали! — Улыбаясь, сказала Третьякова-старшая. — Дарья Александровна, мы завтра её заберём вечером! — Мягко сказала брюнетка. — Не вопрос, Лаур, я всё понимаю. — Говорила женщина, смотря на внучку, которая была уже готова. — Будь умничкой и слушайся бабушку! Люблю тебя, Котёнок! — Присев на корточки, сказала Лукина, поцеловав дочь. — Я не подведу тебя, мам! — Обняв за шею, сказала девочка. — Ну всё пока-пока! — Помахав рукой, сказала Лаура, смотря, как двери лифта закрылись, а за ними скрылась дочь и бабушка. Закрыв входную дверь, Лукина устало выдохнула и пошла на кухню домывать бокалы. Маша в этот момент была в спальне и уже во всю развлекала себя сама. Железная трубочка и новые дорожки были уже сделаны, музыка играла на всю. Вдох, и вещество уже внутри. Неприятное жжение в носу, пара секунд и долгожданная эйфория. Стало жарко, и белокурая разделась, оставшись только в кружевном белье. Услышав музыку, сердце брюнетки бешено забилось и рой мыслей задурманил голову. — Нет, нет, нет… Только не это… — Пробубнила себе под нос брюнетка и помчалась в спальню. Маша снюхала последнюю дорожку и, откинув голову, зажала нос. Отложив железную трубочку на комод, начала петь на французском. — Jamais rien vu d'aussi mortel que ces tirs au hasard (Никогда не видел ничего более смертоносного, чем эти случайные выстрелы) Je viendrai demain aux nouvelles à la lueur du phare (Завтра я приду к новостям при свете маяка) Она пела, качая бёдрами, её тело было расслабленно полностью, пластика движений завораживала. Залетев в спальню, Лукина опешила. — Маша! — Закричала брюнетка, смотря на младшую. — Что, любовь моя? — Медленно развернувшись к Лауре, Мария улыбалась, испытывая кайф. — Ты опять за старое, да? — Кричала старшая, пребывая в гневе. — Лаурочка, всего лишь одну дорожку… — Шептала белокурая, подходя к старшей. — Маша, как ты могла, мы же договорились, мы же блять…. Прошли это долбанное лечение! Как ты можешь так делать? У нас же дочь растёт! — Кричала Лукина и, начав плакать, она сняла очки. — Я знаю, любимая… Я обещаю, что больше не буду, меня задел разговор с Тимофеем. — Третьякова врала. Лукина упала на колени, начав рыдать и закрывая лицо руками. — Как ты могла, Маша… — Сквозь истерику говорила брюнетка, захлёбываясь в слезах. Сев на колени, Маша осторожно взяла лицо Лауры в свои хрупкие ручки, начав сцеловывать горькие слёзы обиды. — Я обещаю тебе, это был последний раз, больше этого никогда не будет в нашей жизни… — Шептала белокурая, смотря в голубые льдины. — Обещаешь? — Шептала брюнетка, смотря в чёрные как смоль глаза. — Обещаю… — Шептала младшая, смахивая большим пальчиком слезу с левой щеки. — Если с тобой что-то случится, я… Я… Не могу жить без тебя, Манечка, ведь ты моя жизнь, и я готова биться до последнего. Не прощу себе никогда, если что-то произойдёт… — Заикаясь, сквозь новую волную слëз тихо говорила брюнетка. — Всё будет хорошо, я обещаю тебе, мы справимся, вот увидишь… — Тихо сказала белокурая и коснулась губ Лукиной, на что та моментально начала отвечать на него. В этом поцелуе была вся любовь и нежность двух любящих сердец. Лукина с трепетом и осторожностью переминала столь сладкие губы цвета спелого персика, Третьякова обвила шею брюнетки руками, желая чувствовать её всю ближе, кожа к коже, не желая отпускать. С каждой новой секундой кислорода стало катастрофически не хватать, на что Маша отстранилась первая, тяжело дыша и смотря в глаза старшей. — Машенька… Пожалуйста… Я…. — Не успев договорить, как ловкая рука младшей расстегнула ширинку брюк брюнетки. Голубоглазая начала рвано дышать, кусая нижнюю губу. Она бегала глазами по хрупкому телу младшей. — Я хочу тебя… — Слетело с губ Лукиной, на что младшая, моментально среагировав, начала поднимать брюнетку за подбородок, вновь впившись в губы. Расстёгнутые брюки слетели со стройных ног, дальше полетел пиджак, а за пиджаком белая футболка. Оставшись только в одном белье, Третьякова повалила брюнетку на кровать, будучи сверху. Она выгибала поясницу, чувствуя, как Лукина вьётся под ней, расставляя ноги шире. Оторвавшись от губ Лукиной, младшая приступила к шее, параллельно стягивая лиф с брюнетки. Ловким движением пальцев она справилась с застежкой и откинула тот в сторону, сжав одной рукой пышную грудь голубоглазой. Она услышала столь сладкий и заветный стон. Пальчиками белокурая бестия осторожно переминала сосок, немного оттягивая. — Ма… Машенька… Прошу тебя… — Шептала Лукина, сжимая руками шёлковые простыни. Хитро улыбнувшись, Третьякова спускалась вниз, выстраивая дорожку из мокрых поцелуев. Любимым местом младшей была ложбинка между грудей старшей. Шикарный рельеф пресса на животе Лукиной был виден от напряжения Стянув промокшие на сквозь трусики с брюнетки, Маша нежно коснулась прохладными пальчиками желанного места старшей, и, надавив на клитор, из уст голубоглазой полились стоны, переходящие в рык от ощущений. Движения были настолько отточены за всё это время, что Мария знала, что брюнетка уже на пике удовольствия, но ей хотелось продлить его, поэтому, двигая пальчики по часовой стрелке, белокурая касалась комочка нервов. Смотря на старшую, белокурая возбуждалась ещё сильнее. Не выдержав, Третьякова припала губами к клитору, резко введя три пальца в сочащееся лоно. Лукина гортанно простонала, выгибаясь в пояснице по максимуму. Блондинка ловко орудовала языком и пальчиками. Она попадала в такт музыке, что заводило обеих ещё больше. Через десять минут интенсивной работы голубоглазая бьётся в ярком оргазме. Её тело тряслось от удовольствия, на что Маша хитро облизывалась, наблюдая за данной картиной. — Я в ванну. — Сказала тихо белокурая, смотря на старшую, которая восстанавливала дыхание. — Хорошо… — Мягко улыбнувшись, сказала старшая. Привстав на локти, брюнетка смотрела, как Третьякова снимает с себя бельё прямо у неё на глазах. Откинув ненужные элементы, одежды младшая повернулась к ней, прикрыв грудь, и хитро прикусила нижнюю губу, выходя из спальни и направляясь в ванну. Зайдя в душ, белокурая не закрыла дверь до конца. Включив слегка горячую воду, она встала под струи воды и глубоко вдохнула. Было чертовски приятно, вода немного пощипывала молочную кожу, клубы пара выходили из-за стеклянной перегородки, через запотевшее стекло было видно только силуэт Третьяковой. Взяв шампунь с ароматом персика и выдавив тот немного на ладонь, она лёгкими движениями распределяла его по белоснежным прядкам, впуская длинные пальцы. Смыв пену с волос, младшая довольно выдохнула. Не долго думая, Лукина отправилась в ванную. Тихо зайдя в душ, она осторожно опустила руки на точëную талию младшей, отчего та легонько вздрогнула. — Лаурочка… Ты пришла… — Прошептала белокурая, улыбнувшись. — Мы не закончили, дорогая! — С хрипотой в голосе сказала брюнетка, поцеловав хрупкое плечо. — Ты сводишь меня с ума… — Шептала белокурая, прислонившись спиной к старшей и запустив пальчики в каштановые пряди, чуть их сжимая. — Я знаю, что я свожу тебя с ума… — Шептала на ушко брюнетка, сжимая роскошную грудь Третьяковой, от чего та простонала. Намотав волосы на кулак, Лукина прислонила белокурую к запотевшему стеклу и резко вошла в неё двумя пальцами. Третьякова плавилась в руках брюнетки, её душа ликовала, хотелось получить долгожданную разрядку, на что младшая попыталась опустить руку, но это не ушло от внимания Лукиной. — Не смей опускать руку! — Рыча, говорила брюнетка, смотря на то, как одна рука младшей оставляет следы на запотевшем стекле, а вторая впивается в её плечо. — Лаура, пожалуйста… — Сквозь стоны молила младшая, смотря в глаза голубоглазой и кусая губу. Под натиском взгляда карих глаз старшая сдалась и, вынув пальцы из горячего лона, коснулась клитора. Затуманенные глаза. Это была не Маша, это было вещество, которое управляло ею, смотрело на Лукину столь пронзительно, что, не выдержав, старшая припала к пухлым губам младшей, ускоряя темп пальцев и играя с комочком нервов. Тепло тел сводили их с ума настолько, что сносило крышу. Пальцы ни на секунду не прекращали движения, с каждым оборотом они только ускорялись. Через пару секунд, не выдержав такого давления, что оказывала Лаура своими прикосновениями, Маша гортанно простонала, оторвавшись от губ брюнетки. Громкий звук нарушил звуки текущей воды. Белокурая тряслась от удовольствия, пытаясь свести ноги. Она еле стояла. Выключив воду, Лукина обернула её полотенцем и, взяв на руки, понесла в спальню. — Я люблю тебя, Лаура Лукина… — Обвивая шею руками, прошептала младшая, коснувшись губ старшей. — Я тоже тебя люблю, Мария Третьякова-Лукина… — Улыбаясь, говорила брюнетка, положив белокурую на кровать. Она легла рядом и, накрыв их одеялом, заключила Третьякову в объятия. — Это была последняя, я обещаю тебе… — Шептала белокурая в губы старшей. — Я верю тебе, любимая. Мы справимся со всем. — Прошептала Лукина, коснувшись пухлых губ и отдавая свою любовь.