Пылающее сердце

      Пролетели даже не две недели, а целый месяц. Пролетели они совершенно незаметно для большинства ребят, медленно становившихся детьми, и вот теперь в большом зале реабилитационной базы собирались юные воины. Только вот теперь мальчики и девочки сверкали яркими, детскими улыбками. Они общались друг с другом, передвигаясь по залу, делились новостями, искренне радуясь товарищам, Отряд уже не был таким боеготовым, что заставляло облегченно вздыхать учителей и целителей.       — Кризиса не будет, — заметил один из военных целителей. — Родители справились.       — Значит, обследуем и пусть расползаются по домам? — поинтересовался его коллега.       — Ну это, как старшие товарищи скажут, — хмыкнул первый мужчина.       — Надо школу решить, — заметила Любовь Антоновна.       — Порт-ключи и объединенный класс, — предложил Мольнер, вызвав тем самым понимающие кивки.       А Тихомиров смотрел на своих боевых товарищей и искренне радовался тому факту, что все живы. Все живы и больше нет никакой войны, что и отражалось в глазах становившихся детьми юных партизан. Больше никакой войны… Осознавать это было трудно, но капитан справлялся. Желая обратиться к Отряду, он уже открыл рот, когда все здание вздрогнуло, что-то заставило окружающее пространство будто пойти волнами, вскочили мальчики, защищая девочек, мгновенно достали палочки их учителя. Посреди зала пульсировала медленно гаснувшая сфера, будто составленная из разноцветного огня.       — Здравствуйте, — обнаружившиеся на месте, где только что пульсировала сфера, две молодые женщины, скорее даже девушки вежливо поздоровались по-английски, заставив Отряд переглянуться. — Мы хотели рассказать, прежде чем… Можно?       — Рассказывайте, — строго произнесла Луна, делая шаг из-за своего Невилла. — Я знаю, что это важно.       — Спасибо, бабушка, — кивнула беловолосая гостья. — Нас зовут Нева и Рие, я… мы…       — Пра-пра-пра-правнучки, — добавила ее подруга с каштановыми волосами, во все глаза смотревшая на Гермиону. — Но это неважно… У нас есть всего лишь час…       — Нам надо успеть рассказать, — грустно улыбнулась Нева. — В нашей истории Гермиона вышла замуж за Уизли, как и Гарри женился тоже на рыжей, а Луна…       — Не Невилл, — опустила голову поименованная девочка, тихо всхлипнув. Она поняла, что хотели сказать эти девушки.       — Вы пошли против любви и были наказаны, — Рие всхлипнула, но рассказ продолжила. Весь зал хранил гробовое молчание, как под чарами. Каждый член Отряда чувствовал, что рассказ — правда. — Луна все поняла первой и хотела исправить, но…       — Она загадочно и очень быстро умерла, как Астория, — продолжила Нева, пока ее подруга пыталась справиться со слезами.       — Когда бабушка умирала, она звала Гарри, но было поздно, — справилась с собой Рие. — Он умер, не дожив и до шестидесяти, а его детей магия не приняла.       — Значит, это были не его дети, — произнес Янош, получив в ответ кивок всхлипывавшей девочки.       — Они тоже очень быстро умерли, — произнесла Нева. — Когда на наши семьи пало проклятье, никто не знал, что это такое. Мы живем до тридцати-сорока и… И все.       — Тогда мы с Невой решили все исправить, — тихо произнесла Рие, почему-то прикрыв рукой вместилище интуиции. — Ритуал был разработан Луной, осталось только немножко…       — Но что-то пошло не так, и после первого изменения умерли Гермиона и Гарри, — Нева уже не скрывала слез. — Мы не смогли их вернуть, пришлось Рие изображать Смерть и притянуть другие души, важно было, чтобы они сами согласились.       — Мы согласились, — улыбнулся Тихомиров, прижимая к себе свою Вареньку.       — Но потом стало только хуже, потому что адское пламя спалило всех, все души, все, — Рие уже в голос зарыдала, Нева обняла девушку, будто желая разделить ее горе на двоих.       — Подождите, если души были уничтожены, то как вы их вернули? — Янек Миленкович в вопросе разбирался даже более чем отлично.       — Мы не вернули… — Нева всхлипывала. — Мы… Только память… Души у них всех… Их… А память…       — Мы уже догадались, — кивнула Варя, делая шаг к девушкам, желая обнять их, но руки прошли сквозь фигуры. — Что это?       — Это проекция, — прошептала Рие сквозь слезы. — Простите нас, пожалуйста…       — Значит то, что было перед отправлением сюда — это?.. — Невилл уже тоже все понял.       — Это ну… как колдография, — тихо произнесла Нева. — Сейчас волна изменений докатится до нашего времени, и мы исчезнем… Но мы счастливы! Мы счастливы оттого, что смогли все изменить! Вы будете счастливы! И проклятия не будет…       — Прощайте, бабушки, — Рие смотрела на того, в честь кого была названа, и плакала. Она плакала, когда ее фигура бледнела и когда растворилась в воздухе, а замершие взрослые, да и сам Отряд пытались уложить в голове то, что услышали. Луна же просто улыбалась, ее далекие внучки заплатили страшную цену, но ведь смогли исправить страшную несправедливость, и это было хорошо.       — Не понял, — протянул кто-то из близнецов. — Можно медленно для идиотов?       — В их варианте истории у Дамблдора, видимо, был другой план, — произнесла Луна, обнимая Невилла поперек корпуса, девочке было сильно не по себе. — А мы были или под Империо, или просто тупые. Видимо, по крайней мере, никто из нас троих не был в конце концов с любимыми. И за это наши семьи были наказаны.       — Истинная любовь, — кивнул Янош, наказание с его точки зрения было еще очень мягким.       — Наши далекие потомки решили все исправить, — Гермиона уже поняла, кто была Рие, догадавшись о полном имени девушки. — И исправили. Суть в том, что это не переселение душ. Души у нас Гарри и Гермионы, вот память…       — Значит, это переселение памяти, — протянула Лаванда. — Это хорошая новость, как и то, что того мира больше не будет.       — Да, они, получается, изменили мир до того, как… — Джастин, любивший фантастику, понял, что произошло. — Покинутого нами мира просто не существует. Не было ни Адского пламени, ни возрожденного Волдеморта, это все осталось только в нашей памяти.       — В нашей памяти, — прошептала Алисия. — Клянусь, что сделаю все, чтобы такого никогда не случилось! — и весь отряд повторил за девушкой: — Клянусь!       Взрослые люди смотрели на детей, чья память хранила страшные картины. Они смотрели и понимали, что реабилитация не нужна, дети обозначили свою цель в жизни, и теперь будут идти к ней несмотря ни на что.

***

      Объединенная Магическая Школа не предполагала общежитий, дети здесь учились, а не жили, прибывая порт-ключами, автомобилями и порталами. Весть о создании нового класса на восемнадцать человек облетела школу подобно ветру, педагоги и ученики умирали от любопытства, особенно узнав, что класс будет с военно-медицинской специализацией. И вот настало первое января. Девять пар встречались перед входом в школу, девять пар в военной форме. Почему-то другим ученикам, даже старшеклассникам, было страшно подходить к этим искренне радовавшимся друг другу детям одиннадцати-тринадцати лет.       — Страшно немного, — пожаловалась своему Ване Варенька, не желавшая привыкать к имени Гермиона. — А вдруг…       — А если вдруг, командир, — услышавшая девочку Лаванда оскалилась. — То наши мальчики сравняют эту школу с поверхностью планеты.       — Это точно, — кивнул Тихомиров, кивая вновь прибывшим. — Ну что, все?       — Все, Ванечка, — кивнула Варвара, занимая привычное место за плечом жениха.       — Отряд! — вся школа, дети, приникшие к окнам, наблюдали невозможное здесь зрелище — построение. — Становись! — дернувшуюся было к дверям заместителя директора остановила Любовь Антоновна.       — Не мешайте им, — тихо произнесла женщина. — Они имеют на это право.       — Мои боевые товарищи! — капитан глядел в такие знакомые, сейчас улыбавшиеся лица. — Мы прошли многое, защитив наших бесценных подруг, перед нами новое испытание — школа. Приказываю — палочки в кобуры! На провокации не поддаваться! Помните — они дети! На-пра-аво! Шагом…       — Он не шутит… — ошарашенно произнесла заместитель директора. — Он же серьезно это говорит, и они… Но дети?       — Эх, знали бы, что хранится в их памяти, — с тоской произнесла Люба Зеленотравова. — Просто представьте, что эти дети воевали, защищая самое дорогое, представили?       — Не могу… — ошарашенно ответила ей педагог с тридцатилетним стажем.       — Все же постарайтесь, — Любовь Антоновна криво усмехнулась, наблюдая за тем, как Отряд строем идет на уроки. Привычно контролируя окрестности, привычно защищая своих девочек, привычно следуя за командиром… Да, они становились детьми, но оставались воинами, навсегда выбравшими свою судьбу.