Пылающее сердце

      Факт мгновенного взросления Луны многое сказал мистеру Лавгуду, как и явление этого мальчика, в глазах которого кроме любви еще колыхалось пламя недавнего боя. Ксено далеко не всегда был «немного странным ученым» и такие симптомы знал, ибо в Мире магии такие случаи хоть и были редки, но встречались. Мужчина тяжело вздохнул и направился в комнату дочери. Увиденное там только подтвердило его догадку — дети вернулись из какого-то очень страшного места. Это было хорошо заметно по тому, как они обнимали друг друга, как смотрели, как разговаривали.       — Молодые люди, — обратился к сидящим в обнимку Луне и Невиллу мистер Лавгуд. — Можете рассказать, что вы видели?       — Ты понял, папочка, — утвердительно произнесла девочка, едва слышно всхлипнув.       — Нас вернули назад, — как будто это все объясняло, проговорил Невилл. — Вернули, чтобы…       — Все исправить, — продолжила его фразу Луна.       — Расскажите мне, — тихо попросил мистер Лавгуд, присаживаясь на стул.       — Рассказать… — с такой болью в голосе произнес мальчик, что Ксено чуть не схватился за сердце. Дети так не говорят, так не смотрят, не чувствуют. И тут Невилл начал читать стихи. Те, которые им читала Грейнджер… На второй строфе к мальчику присоединилась и дочка. Мистеру Лавгуду стало страшно: в голосах детей звучала ненависть. Такой ненависти мужчина в своей жизни еще не слышал. Такой ярости, такого призыва убивать врага… Для этих двоих враг мог быть только мертвым, и это было страшно.       — Ты умер, папочка, в бою с Пожирателями, эвакуировав меня, — заговорила находившаяся будто не здесь девочка. — А Невилла предала бабушка. Наши родители спрятались, и пришлось воевать.       — Если бы не командир, нас бы перебили, — в рассказ вступил Невилл. Ксено поразился — дети будто дополняли рассказ друг друга, но достичь такого взаимопонимания в одиннадцать лет… Это было мужчине непонятно.       — Вы можете дать воспоминания? — спросил вдруг мистер Лавгуд, прерывая рассказ. — Я могу научить…       — Да чего там сложного, — ухмыльнулся мальчик, — у вас Омут есть?       — Есть, конечно, — улыбнулся мужчина, доставая артефакт, похожий на широкую вычурную чашу, и ставя его на невысокий столик. — Прошу.       Уверенные действия детей все больше убеждали Ксено в том, что это не игра и возможны не самые простые сюрпризы. Закончившие извлекать воспоминания молодые люди снова обнялись. Тихо плачущая Луна, насупленный, придавивший Ксено тяжелым взглядом много повидавшего человека одиннадцатилетний пацан. Вздохнув, мистер Лавгуд опустил голову в Омут, окончательно разделяя свою жизнь на «до» и «после». Перед глазами промелькнули бои, странный Поттер, говоривший правильные, но очень страшные вещи, объединившая подростков песня, Патронусы прощаний и борьба… Операции по уничтожению Пожирателей, бои за поместья, допрос Долохова — все это мелькало перед взором оторопевшего мистера Лавгуда. И последние мгновения…       — Ваши товарищи сейчас едут в Хогвартс… — констатировал тщетно пытавшийся пригладить волосы Ксенофилиус Лавгуд. — Все?       — Думаю, да, — кивнул обнимавший задремавшую Луну Невилл.       — Два десятка бойцов… Мерлин и Моргана… — прошептал старший Лавгуд. — Сидите тут, я скоро вернусь. Что такое? — не понял мужчина жеста направившего на него палочку мальчика. — А… Клянусь не предавать ни словом, ни мыслью, ни действием, ни бездействием… — после вспышки палочка опустилась, зеленая искра на ней погасла. Мальчишка действительно защищал девочку… Вспыхнуло пламя камина.       Ввалившийся в Отдел Тайн встрепанный Ксенофилиус Лавгуд с Омутом подмышкой внес некоторую сумятицу в работу тайной магической службы. Его старый товарищ удивился, увидев Ксено в… адекватном состоянии, но Лавгуд не стал вступать в разговоры, просто поставив Омут перед другом и почти силой втыкая того в артефакт. Пока сотрудник Отдела просматривал воспоминания, Ксено считал время — у них оставалось немногим больше пяти часов, а потом вся ситуация может стать неконтролируемой и особенно невесело будет Дамблдору. А что могут два десятка озверевших бойцов, одна из которых его дочь, мистер Лавгуд не хотел даже представлять.       Не прошло и получаса, как Отдел тайн забегал, и забегал очень активно. Детей следовало подстраховать, а жертвы, по возможности, минимизировать. Ксено только надеялся на то, что Поттер и его подруга, ставшие командирами этих ребят, смогут удержать свой Отряд от немедленного уничтожения тех волшебников, которых считали врагами.

***

      По решению командира ночной поход с Хагридом был проигнорирован, как и сам полувеликан. Отряд быстро распределился по каретам, изумив старост факультетов. Попытавшийся возмутиться Персиваль имел недолгую беседу с братьями, после чего взял самоотвод, предпочтя скрыться в карете. Таких Джорджа и Фреда он не знал, они пугали старшего Уизли, хотя даже не били, несмотря на то что обоим явно хотелось.       Альбусу Дамблдору о самоуправстве первачков доложить, конечно, пытались, но Великий Светлый был занят общением с представителями Отдела Тайн. Дети сгрузили в Омут не только свой боевой путь, но и вообще всю историю обучения в школе, поэтому Дамблдора сейчас активно спрашивали… Альбус пытался давить авторитетом, юлить, но это привело только к вызову главы ДМП, после чего Великому Волшебнику стало совсем кисло.       — На анализ, — коротко произнес представитель Отдела Тайн, передавая вазочку с мармеладом сотруднику. Дамблдор проводил вместилище радости тоскливым взглядом, хотя интерес невыразимца объяснялся просто — мужчина заметил, что после конфеты Дамблдор взбодрился. Правда, сотрудник Отдела Тайн ожидал зелье, а не то, что было обнаружено.       Год начался для Альбуса Дамблдора как-то совсем неправильно. Незадолго до прибытия школьников замок вдруг наводнили сотрудники Отдела Тайн. Они будто бы точно знали, что надо искать, ставя Великого светлого в тупик своими вопросами. Ситуация стала почти неуправляемой, когда были обнаружены тролли и цербер. Увидев такое подтверждение воспоминаний, Отдел тайн утроил усилия, обнаружив затем и «Еиналеж». Наличие в школе запрещенного артефакта ставило крест на всех планах Дамблдора, как и на его нахождении в школе. Поняв, что кто-то из профессоров сумел обойти Обет, Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор решил сбежать. Он поднял руки вверх, призывая «своего», как он думал, феникса, но волшебная птица просто расплылась в воздухе подобно иллюзии, сотворенной ученической рукой.       — Потанцевать, что ли, решил? — задумчиво поинтересовалась у окруживших ее сотрудников Амелия.       — Он сдается, я видел в хрониках времен Гриндевальда, — ответил ей эрудированный невыразимец.       — Ну если сдается… — мадам Боунс приказала арестовать Альбуса Дамблдора, палочка которого неожиданно не стала подчиняться своему «хозяину», просто выпав из рук.       — Еду проверить, всех допросить, — обозначила женщина объем работы своим сотрудникам. — Дети уже прибыли.       Всего этого Отряд, разумеется, не знал, поэтому, построив своих бойцов перед замком, Тихомиров начал инструктаж. Ставшие снова детьми, но ничего не забывшие, молодые люди внимали своему командиру, за плечом которого привычно держалась Варя, также привычно прикрывая возлюбленного.       — Товарищи, — спокойно произнес товарищ капитан. — Мы прошли с вами многое, — мимо проходили школьники, с удивлением глядя на строй. — Мы были рядом, погибали и уничтожали поганую нечисть. Сейчас войны еще нет, и в наших силах сделать так, чтобы ее и не было. Но многие из ставших врагами, ими еще не являются, поэтому приказываю: входим в боевом построении, бойцы держат динамические щиты, девушки общую защиту, на провокации не поддаваться, при нападении отвечаем все вместе. Все ясно? — взглянув в глаза каждому, Тихомиров кивнул: — Выполнять!       В плотном строю, прикрытые щитами, входили эти странные первокурсники в Большой Зал. Подавилась готовой сорваться с языка фразой профессор МакГонагалл, округлил глаза профессор Флитвик, всхлипнула профессор Спраут. В глазах плотной группы молодых людей, среди которых были и первачки, и третьекурсники, горел негасимый огонь страшной войны. Боевые щиты чуть слышно гудели от влитой в них магии, Отряд шел как единый организм, готовый отразить любую атаку.       Присутствующий в зале невыразимец вызвал подмогу и просто поднял свою палочку вверх, зажигая на ней огонек. В Большой зал школы вошли Воины. А если верить Лавгуду, то эти воины были только что из кровавого, отчаянного боя, поэтому зал был мгновенно отделен от этих детей, детьми не бывших, артефактами стационарных щитов, чтобы ни у кого и мысли не возникло напасть на них.       В Большом Зале школы стало очень тихо. Единственное, что нарушало тишину, упавшую на мгновенно замерший зал — уверенная поступь готовых ко всему бойцов. Старосте факультета Слизерин стало как-то не по себе, когда он поймал взгляд первокурсника — в нем было мрачное обещание, от которого веяло холодным кладбищенским камнем.       Остановившись перед табуретом, на котором лежала готовая исполнить очередную песню Шляпа, Отряд замер и по жесту капитана окружил место лежания головного убора. Щиты засияли ярче, мальчики будто бы к чему-то готовились, а поднятая в воздух Шляпа заверещала:       — Куда! Куда! Я же песню не спела!       — Успеешь еще спеть, — мрачно пообещал Тихомиров, осторожно укладывая недовольную на голову возлюбленной.       — Марш Шопена, — так же мрачно пошутил Джастин.       — Вот оно как… — протянула мгновенно успокоившаяся Шляпа. — Значит, вот что… Вам не подойдет ни один факультет, — продолжил свою речь головной убор. — Да и нечего вам в школе делать уже. Но решение у меня есть…       Зал замер. Казалось, факультеты даже не дышали, слушая короткие фразы древнего артефакта. Ситуация на обычную совсем не походила. В древности встречались такие дети, как та, что сидела сейчас под шляпой — рано вступившие в бой, защищавшие самое родное и неразделимые со своими женихами и невестами. На этот случай у Шляпы имелись инструкции… И зал пораженно выдохнул, услышав вердикт головного убора.