Пылающее сердце

      Тяжело вздохнувший Тихомиров понял, что планы пересматривать придется. Особенно, когда увидел, в каком виде начало прибывать пополнение. Варенька тоже такого не ожидала — напуганные, потерявшиеся дети прибывали порт-ключами, панически оглядываясь, будто бы ожидали нападения в любой момент. Это были именно дети, а не боевое подразделение, но товарищ капитан хорошо помнил о том, что говорил товарищ Ворошилов еще тогда, перед войной: «Вы должны воспитать из гражданских пацанов настоящих бойцов Красной Армии». Поэтому теперь предстояло заниматься именно этим, то есть воспитывать из потерявшихся детей боевое подразделение. Раз они добровольно выбрали этот путь, то оставить подростков означало их убить, это-то товарищ капитан понимал более чем хорошо.       — Постройтесь по росту, — спокойно приказал советский офицер. — Девушки слева, мальчики справа, — спустя какое-то время некоторого подобия строя все-таки удалось достичь.       Товарищ капитан прошелся вдоль строя и заговорил, сначала тихо, вполголоса, потом постепенно усиливая голос. Он говорил о том, что проклятый враг топчет все, что добыто трудом предков. Убивает женщин и детей. Убивает всех, до кого дотянется. Мучает и пытает. И его слушали… Сначала перешептывались, а потом — замерев в строю, чувствуя плечо ближнего. Из глаз подростков уходил страх, пропадала растерянность, они слушали Гарри Поттера.       — В опасности не только дело Света, в опасности наши дома, семьи, старики и дети! — почти кричал капитан Тихомиров. — Нельзя дать врагу и пяди нашей земли! Он должен исчезнуть с лица земли, и никакие крестражи не спасут подлого врага от народного гнева!       — Stand up all victims of oppression, — вдруг ясным чистым голосом запела Варвара. — For the tyrants fear your might! — и будто сам лес откликнулся на гимн, все четыре года поднимавший людей и звавший на бой. Капитан подхватил песню, в которую вслушивались эти подростки. Пусть им не все было понятно, но грозная и гордая песня захватывала, поэтому второй раз припев пели уже все вместе в едином порыве.       Пожалуй, Варя нашла единственно правильный ход, запев. Песня стала не просто тем, что переломило страх, она воодушевила детей, теперь они не были испуганным стадом, они медленно становились заготовкой отряда. Правда, не отряда Дамблдора, а, скорее, партизанского отряда, которых было множество в тылу врага. Название еще стоило придумать, но пока это не было важным, важно было совсем другое.       — Располагаем палатки кругами, — распоряжался товарищ капитан. — За кусты не выходить, там мины.       — А что такое «мины»? — удивленно спросил юноша по имени Дин.       — Мина — это скрытно установленный боеприпас, взрывающийся при определённых обстоятельствах, — спокойно объяснил Тихомиров. — Варя, займись девчонками.       — Есть, — ответила девушка, понимая, что началась служба, и помчалась исполнять приказ своего любимого капитана.       — Мужчины, — Иван не зря выбрал именно это обращение. — Вернулись в строй. Мы будем учиться, учиться и учиться военному делу настоящим образом! Вы не имеете права сдохнуть в бою, это Пожиратели должны умирать за своего лорда! — закричал он, отчего все вздрогнули. — Поэтому начинаем занятия, — спокойным голосом продолжил офицер.       Иван достал со склада штурмовую винтовку, подумав о том, что стоит раздобыть побольше оружия, и принялся демонстрировать ее возможности, затем был обед, потом опять занятия, а Варвара в это время гоняла девчонок, показывая им колдомедицинские чары, разъясняя правила обработки ран и многое из того, о чем рвущиеся в бой девушки понятия не имели. Начиналась боевая учеба, режим дня, физические тренировки, хождение строем, насколько позволяла поляна. Постепенно исчезали восторженные подростки, уступая свое место бойцам.       А вечерами были песни… Переведенные на английский язык родные песни, и «в землянке», и «иди, любимый», да и другие подходившие к моменту. От этих песен становилось и грустно, и тепло на душе подростков, оказавшихся в гордом одиночестве. Но теперь у них были Гарри и Гермиона, видя уверенность которых, становились более уверенными и другие становившиеся воинами дети.       Поглядывая за тем, как Поттер тренирует мальчиков, Алисия тренировалась накладывать повязки, закрываться щитами, вытягивать с поля боя раненых вместе с другими девочками. Грейнджер оказалась очень суровым учителем, как-то вмиг переменившись, девушка будто бы стала старше и точно знала то, чего они себе и представить не могли. Девушка трудилась, напевая себе под нос услышанную песню: «Твой путь я разделю как верная подруга… Иди, любимый мой, иди, родной…»       Эти песни, принесенные откуда-то Поттером и Грейнджер, звали на бой так, как не звали никакие слова Дамблдора. В них не говорилось ни слова о силе Света, а лишь о родных и близких, нуждающихся в защите. И вот юноши и девушки тренировались по десять-двенадцать часов, чтобы выжить и победить, потому что так сказал Гарри Поттер. Потихоньку они начинали верить в то, что победят.       А эти стихи… Когда Гермиона Грейнджер читала им стихи, рассказав о том, кто такие нацисты и фашисты, в двух словах доказав, что Пожиратели — именно они и есть, а потом прочитала стихи, берущие за душу так, как ничто доселе не брало, подростки начинали понимать и принимать суть войны. Возможно, это было жестоко, но другого выхода капитан Тихомиров просто не видел, и звучали на лесной поляне грозные строки, пришедшие сюда полвека спустя, ничуть не испорченные переводом, они звучали, отдаваясь в сердце каждого из них:       «Так убей же хоть одного!       Так убей же его скорей!       Сколько раз увидишь его,       Столько раз его и убей!»       Глядя на то, как загораются глаза подростков, Варя радовалась. Она радовалась тому, что эти мальчики и девочки не будут просто убиты озверевшей двуногой нечистью, а смогут дать бой, и бой будет таким, чтобы проклятые фашисты умылись кровью, навсегда исчезнув из этого мира. Для девушки фашисты могли быть только мертвыми – и никак иначе. И ненависть ленинградской девочки заражала умы английских подростков.       А ночью в спальном мешке с Ванечкой Варенька чувствовала его всем телом, его руки, его губы, его ласку. Когда «милый» впервые слетело с ее губ, девушка смутилась, но потом поняла, что все правильно, потому что Ванечка действительно родной, любимый, милый, самый-самый. Несмотря даже на войну, девичье сердце хотело любви, получая ее от самого близкого, единственного.       Она была, разумеется, не одна такая. Разбившиеся на пары, притянутые душами друг к другу, подростки познавали не половую жизнь, а нежность, ласку, тепло, согревая друг друга сердцами и душами. Фред и Джордж готовились защищать, защищать даже тех, кто махнул на них рукой, но больше было просто некому. Защитить их всех, даже тех, кто подобно овцам ждал ножа мясника, потому что они — не овцы! Не позволить убивать и насиловать матерей и сестер, ведь близнецы легко представили себе… И звучали, будто из самого сердца идущие слова:       «Знай: никто ее не спасет,       Если ты ее не спасешь;       Знай: никто его не убьет,       Если ты его не убьешь».

***

      Занятия магией не прекращались ни на минуту, они стали, разумеется, другими, но Тихомиров стремился сделать все возможное, чтобы у этих юношей и девушек был шанс дожить до победы. Обнаруженное Варварой заклинание Фиделиуса, несмотря на то что съело все силы товарища капитана, заставив того лежать два дня с очень сильной слабостью, закрыло лесную полянку. Согласно книге, найти их теперь было невозможно. Временная базовая точка становилась настоящим партизанским лагерем.       Внезапно оказалось, что четыре ящика, принятые за патронные, содержали в себе штурмовые винтовки, хотя патроны Ваня тоже упер в значительном количестве. Это означало, что оружия хватает на всех бойцов. Теперь юноши звались бойцами, что им очень нравилось, это именование создавало ощущение чего-то сильного, отчего хотелось заниматься с утроенной энергией.       А вот Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор находился в некотором затруднении — ладно бы только запасной Избранный исчез, но ведь не отзывались и еще очень многие. О нападениях на волшебников и магглов Великий Светлый знал, но кое-что у него не сходилось. В частности, количество жертв.       — Или Северус вышел из доверия, что очень плохо, — вещал директор своему внимающему фениксу. — Или дети попрятались. Это плохо… кто же тогда поведет грязнокровок на убой?       — Курлык, — отвечала ему птица.       — Хотя нет, куда они могли попрятаться, грязнокровки-то, — размышлял вслух Великий Светлый. — Значит, их поубивали… Разошелся Том, разошелся, эдак он меня без жертв для ритуала перерождения оставит. И в Избранные кого-нибудь нужно… Уизли, что ли? Только Молли может помешать… Хм… А зачем Избранному семья?       Альбус Дамблдор задумался о том, что если на глазах Избранного погибнет семья, то тот легко пойдет на смерть, ибо добровольная жертва была непременным условием ритуала. Если бы Фламель поделился Философским камнем, все было бы проще, но старый учитель указал Дамблдору на дверь еще в девяносто первом году, пришлось обманку делать… Хорошо еще, что Том в голове Квирелла купился.       — Вот нужно было Поттеру сдохнуть, — разочаровано протянул старик. — Столько усилий насмарку…