Сердце поёт мимо нот

      Телефон прокрутился в пальцах чёрным безжизненным прямоугольником.       Его мучила бессонница.       Лёжа в постели в своей комнате, Хэйдзо уже полночи страдал от невозможности уснуть и причиной тому было сразу всё: долгожданные поцелуи с Кадзухой на крыше, отсутствие сообщения от Венти с парома (они договаривались, что он отпишется, как они поедут в отель, но, судя по всему, они всё ещё оставались там), а ещё эта просьба Кадзухи…       Хэйдзо отложил телефон на прикроватную тумбочку, сложил руки на животе и прислушался к тишине апартаментов — тишина будто вслушивалась в него в ответ, хотя он был уверен, что Кадзуха и Скарамучча тоже не спят. В их общей квартире было шесть спален, по три друг напротив друга в коридоре, и наличие шестой комнаты при пятерых участниках всегда становилось поводом для шуток. Хэйдзо подумал отстранённо, не сидел ли Итэр там всё это время, но вспомнил, что в неприкаянную спальню он заглядывал совсем недавно — выглядела такой же нежилой и пустой, как обычно.       Повернув голову в сторону, Хэйдзо задумчиво посмотрел в темноту, которой позволяли царствовать плотно закрытые шторы. Тихо. Подозрительно тихо, и чем дольше он лежал, тем больше зудело внутри желание встать и убедиться, что он не сошёл с ума и Кадзуха со Скарамуччей были дома. Или сбежали? Абсурд…       Темнота явила Хэйдзо яркие фантазийные образы, заполнившие голову. Хорошее воображение всегда было его даром и при том — наказанием.       Один вечер вместе без ругани — такой была просьба Кадзухи? Откинув одеяло, он свесил ноги с края постели, натянул лежавшие рядом домашние майку и шорты, решительно поднялся, на ходу приводя в порядок растрепавшиеся волосы. Подойдёт ли Кадзухе ночь?

***

      Лёжа между ног Кадзухи, Скарамучча ластился о его живот, как дворовый кот искал бы ласки у кормящей его руки, пока сам Кадзуха, ещё несколько часов назад самозабвенно целовавшийся с Хэйдзо, рассеянно гладил его по тёмно-фиолетовым волосам, пропуская мягкие ухоженные пряди между слегка подрагивающих пальцев. Вторая рука была занята самокруткой, которую он прикладывал то к своим губам, то к губам лежавшего на нём Скарамуччи.       Они не разговаривали, наговорившись до того, просто наслаждались тишиной, искусственным спокойствием, вызванным не решёнными проблемами, а всего лишь дурью — пластырь для вырванного из груди сердца, лежащего сейчас на весах в затуманенном сознании Кадзухи.       После крыши они с Хэйдзо разбежались в разные стороны, испугавшись находиться рядом друг с другом после всего, что только что случилось. Глупо, наверное, но всё внезапное, даже давно желанное, не могло закончиться без привкуса смятения и стыда, вынуждающего бежать прочь. Позже в апартаментах Кадзуха встретился со Скарамуччей, страшно раздражённым встречей с Горо, о котором следующий час отзывался едко и грубо, выговаривая всё, что о нём думал, и Кадзухе ничего не оставалось, кроме как слушать и отстранённо удивляться, как хорошо осведомлён Скарамучча об их прошлом.       Им обоим невыносимо хотелось успокоить разбитые нервы привычным способом, но Кадзуха пытался держаться и о своём небольшом тайнике, куда стоически не лез с конца тура, всё же умолчал.       Только сон не шёл, потому Кадзуха в ночи бесшумно выскользнул из своей спальни, через тени перешёл в пустующую комнату, пошарил под кроватью и выудил свой портсигар, где оставалось всего несколько самокруток. «На крайний случай». Стоило щёлкнуть зажигалкой, как дверь открылась, и сквозь яркий в темноте огонёк он увидел, как на него с усмешкой смотрел Скарамучча.       И вот они лежали в ничьей комнате, ощущая себя такими же ничьими, потерянными и запутавшимися, а состояние только усугублялось с каждой затяжкой. Обоим хотелось признаться и снять груз с души, избавиться от тайн, которые душили и не давали вымолвить ни слова.       — Вечер вместе… — глухим голосом повторил Скарамучча то, что Кадзуха сказал ему несколько минут назад и уже сам забыл. Подняв голову, он взглянул на отвёрнутое в сторону лицо: — Ты сам придумал эту нелепость или оленёнок подсказал? Хм, судя по твоему виду, всё-таки сам.       Скарамучча приподнялся на локтях по бокам от бёдер Кадзухи, завис, разглядывая силуэт его красивого лица, которое хотел расцеловать, прошёлся взглядом ниже по мерно вздымающейся груди к скомканной на животе футболке и остановился на резинке шорт. Что сделать, чтобы его внимание принадлежало Скарамучче безраздельно? Отсосать ему? Да запросто, если Кадзуха забудет о своих бредовых идеях.       Следуя порыву, Скарамучча вновь поднял глаза, потянулся к Кадзухе, ловя его губы своими. От травки поцелуй вышел горьким, саднящим корень языка, но Скарамучче было наплевать — пропитаться бы его запахом и вкусом насквозь, втереть в кожу, вытатуировать ноты его мелодичного голоса поверх своих шрамов.       — Скар… — прошептал ему в губы Кадзуха, стоило прервать долгий поцелуй. Полувыдох-полустон, от которого вставляло получше набитой дерьмом самокрутки.       — Я хочу тебя, — Скарамучча не стал дожидаться реакции, тут же заткнул приоткрытый рот поцелуем, одной рукой забираясь под футболку к тёплому телу, попутно переползая из лежачего положения на четвереньки и нависая теперь над Кадзухой, который задирал голову навстречу, отвечая.       Ладно, чёрт с ним, если надо потерпеть Хэйдзо ради того, чтобы Кадзуха был доволен, — не проблема. Весь мир не проблема, лишь бы проклятый красотой и добротой Каэдэхара вечно одаривал Скарамуччу своим темнеющим страстью взглядом.       Перед следующим поцелуем Скарамучча затянулся остатками травки из его чёрных от перчатки пальцев, выдохнул в потолок, запрокинув голову, и дёрнулся, когда дверь комнаты вдруг открылась. Привыкшие к темноте глаза сразу выцепили винные волосы, а следом и мерцающие хитрецой зелёные радужки. Умеет же засранец эффектно лезть не своё дело…       — Хэйдзо? — Кадзуха облизнул губы со смешавшейся слюной. — Ты не спишь?..       — Удивительная проницательность, — хмыкнул Скарамучча, не меняя позы, чтобы Хэйдзо с полувзгляда понял, чем они занимались и чему он помешал.       — Не сплю, — спокойно признал Хэйдзо и его голос неожиданно органично вплёлся в интимную обстановку. Он пересёк пустую комнату, где были только кровать да шкаф, и сел на край постели. — Кадзуха хотел провести вечер вместе.       Казалось, его нисколько не смущала открывшаяся сцена, и отчего-то его уверенность вызывала смесь раздражения и… предвкушения?       — Уже ночь, — язвительно улыбнулся Скарамучча.       — Какая разница, — усмехнулся Хэйдзо, встречаясь с ним взглядом, по которому Скарамучча понял — не избавится. — Вечер, ночь. Мы все не спим и, я полагаю, вряд ли уснём после сегодняшнего дня.       — Да-а… — протянул Кадзуха и с виноватым видом поднял руку с косяком, — но мы тут…       — Ты что, он же сейчас в обморок упадёт, — Скарамучча со смешком скатился с Кадзухи на место рядом, лёг набок и подпёр голову ладонью, с любопытством наблюдая за неженкой Хэйдзо.       Но Хэйдзо, который всегда осуждал их употребление, водил носом и играл из себя главного в их группе «за всё хорошее, против всего плохого», тот самый Хэйдзо, из раза в раз предлагающий Кадзухе бросить, — наклонился к ладони в перчатке, мягко беря за запястье, чтобы развернуть к себе, и сделал затяжку из рук Кадзухи, докуривая остаток косяка одним сильным вдохом. Даже не подавился, ровно выдохнув слабый дым в сторону ошарашенного Скарамуччи, и взглянул на замершего перед ним Кадзуху с распахнутыми от удивления глазами.       — Есть ещё? — в голосе Хэйдзо проскользнула сексуальная хрипотца.       — Да ты гонишь… — выдохнул вслед за ним Скарамучча, привставая на локте, на который опирался.       — Есть, — у Кадзухи в горле пересохло, потому слово сорвалось с губ почти беззвучно. Он видел решимость в изумруде глаз Хэйдзо, а за ней в зазеркалье граней, в самой глубине — отчаяние.       «Ты же сказал, не хочешь мной делиться», — думал Кадзуха, стирая окурок в пепельнице под рукой и выгадывая себе пару секунд перед падением в пропасть, — «как ты выдержишь это? Неужели ради меня?..»       Он и не заметил, как сильнее стали трястись руки от осознания, почему Хэйдзо пришёл ночью к ним. К нему. Или всё-таки к ним? В его покорном смирении с тем, кто не нравился, было нечто, от чего внутренние демоны Кадзухи довольно урчали.       Перекатившись вперёд, Кадзуха подполз к краю постели, куда откинул до того портсигар, где оставалось две самокрутки. Скарамучча и Хэйдзо проводили его взглядом, одновременно отвели глаза, когда задницу потянувшегося Кадзухи обтянули шорты, и посмотрели друг на друга. На удивление неловкости между ними не было: Скарамучча был слишком уставшим и уже разморенным, чтобы держать свою высокомерную зубастую маску, а Хэйдзо не собирался ругаться, как обещал.       — Ну как, подружился с Горо? — спросил он у Скарамуччи, праздно выбивая из подобранной с покрывала зажигалки огоньки.       — Избавь меня от своего юмора, — закатил глаза Скарамучча и выхватил одну самокрутку у Кадзухи, оставляя им с Хэйдзо последнюю на двоих. — Ваш дружок та ещё поганая ищейка. Хэйдзо, дай-ка…       Но попросить у него зажигалку Скарамучча не успел — зажжённый огонёк оказался прямо у кончика всунутого в зубы косяка, любезно подпалив бумагу. Хэйдзо усмехнулся, под пристальным взглядом Скарамуччи убирая руку, и звучно хлопнул железной крышкой.       — Ты сегодня на раздаче огня? — улыбнулся Кадзуха в надежде разбавить атмосферу, чью природу никак не мог понять. Они сейчас сидели в этой комнате как кто? Хорошие знакомые? Вынужденные напарники? Друзья?.. — Поможешь и мне?       — Конечно, — Хэйдзо галантно протянул ему горящую зажигалку, к которой Кадзуха склонился, придерживая падающие светлые пряди, чтобы случайно не поджечь. Взгляд Хэйдзо скользнул к Скарамучче, но по виду того было сложно сказать, бесился он или с любопытством наблюдал. — Так что, что такого он сказал тебе? Узнал, что ты любитель лёгких романов?       — Тц, — Скарамучча лёг на спину и закрыл глаза, безответственно рассыпая сыпавшийся с самокрутки пепел по груди и постели. — В таком случае он бы ничем не отличался от рядовой фанатки.       — Значит, что-то поинтереснее, — усевшись рядом с Кадзухой, который вновь опёрся спиной об изголовье, Хэйдзо продолжал поглядывать на Скарамуччу, будто почуяв, что наконец-то сможет узнать что-то интересное о нём.       — Может, нам попытаться угадать? — подначил Кадзуха, отдавая ему косяк и не переставая удивляться: Хэйдзо курил так залихватски, будто из всех присутствующих именно он был заядлым курильщиком всё время, даже несмотря на то, что самокрутки были забористые, так как легкотня ни Кадзуху, ни Скара давно не брала. Его быстро развезёт…       — Давай, — Хэйдзо подтянул к себе пепельницу, задумываясь, — что мог вызнать Горо, который, вероятно, имеет доступ к разным источникам информации? Госпожа Сангономия только кажется милой розовой зефиркой, на деле же её связи ни чуть не уступают возможностям госпожи Яэ.       — Что-то таинственное, но не слишком, — подхватил его размышления Кадзуха и опустил глаза на Скарамуччу, игнорирующего их, — что-то, что нашлось бы в официальных документах?       — Вдруг у него есть доступ к военным засекреченным бумажкам? По старой армейской дружбе, — усмехнулся Хэйдзо, прокручивая в пальцах слабо тлеющий косяк в ритме неспешно крутящихся мыслей в голове. — Или просто собрал все слухи Инадзумы? О чём таком интересном шепчутся нынче на улицах? Ах да, откуда нам знать, что там на улице…       — А может, — Кадзуха хитро сощурил глаза, как бывало, когда его захватывал азарт, — Горо узнал, что Скар — бывший преступник? Прямиком из страшной организации Фатуи из Снежной.       — И кто бы взял бежавшего фатуйца торговать лицом в группе? — заинтересовавшись, спросил Хэйдзо.       — Хочешь спрятать хорошо — спрячь на видном месте, — пожал плечами Кадзуха, чьи уголки губ так и тянулись вверх от их глупых предположений.       Хэйдзо вновь затянулся из рук Кадзухи и, уже заметно поплыв, сел лицом к нему, одной рукой через его колени опираясь на постель между Кадзухой и Скарамуччей, а вторую уложив на голое бедро друга.       — Давай честно, разве такая язва как он смог бы быть просто какой-то фатуйской пешкой? — Хэйдзо изобразил серьёзный тон. — Уверен, Скар — минимум из Предвестников. Таинственная опасная преступная группировка подошла бы ему куда больше, м?       — И он шпионит для них в Инадзуме, всё сходится, — рассмеялся Кадзуха.       — Вот мы тебя и раскрыли так же просто, как Горо, — Хэйдзо призывно похлопал Скарамуччу по ноге.       — Придурки… — страдальчески вздохнул Скарамучча, выдохнув горький дым из лёгких. Он раздражённо поднялся, сев на месте, и оглядел прищуренным взглядом хихикающих Хэйдзо и Кадзуху. — Нихера вы не угадали. Бестолковые из вас детективы.       Взгляд зацепился за голые мускулистые плечи Хэйдзо, виднеющиеся тени рёбер в широких разрезах майки, и то, как его рука по-свойски лежала на бедре Кадзухи.       — Как жаль, — Хэйдзо притворно опечалился и качнул раскрытой ладонью в воздухе, — может, тогда мы угадаем, если предположим, что… ты отрабатываешь какие-то долги перед Мико?       Видимо, лицо Скарамуччи так быстро изменило цвет на бледно-серый, что Хэйдзо тут же поспешил добавить извиняющимся тоном:       — Она всё-таки та ещё любительница взять людей взаймы у них же. По крайней мере, я бы не удивился, окажись всё так. А ты, Кадзу?       — Всё может быть, — в своей дипломатичной манере ответил ему Кадзуха, тоже заметив, как предположение Хэйдзо повлияло на настроение Скарамуччи. Не отдавая себе отчёта, он протянул к нему руку, ласково провёл по напряжённой спине костяшками пальцев. — Но разве это было бы интересно Горо?       — Ха-ха, — Хэйдзо запрокинул голову, хрипло смеясь, обнажая плавную линию шеи, не украшенной ночью привычной чёрной лентой чокера, — да уж, наш контракт и так долговая кабала, вечная отработка вложенных в нас средств. Но ты ведь не просто уличный мальчишка, взятый в оборот, — поймав острый взгляд Скарамуччи своим мутным, Хэйдзо склонил голову набок, по-кошачьи улыбаясь. — Ты свой, не так ли?       — А я думал, — Скарамучча приблизился к нему, гневно сверкая глазами и не позволяя отвести от себя взгляда, — что нравлюсь тебе больше Горо.       От удивления Кадзуха едва не выронил горящую самокрутку на кровать. Он не ослышался?.. Хэйдзо же продолжал смотреть на Скарамуччу со своей загадочной полуулыбкой, хотя короткая пауза и выдала его смятение.       — Так и есть, — ответил без обиняков и прищурился с любопытством: — Хотя вернее будет, ты не нравишься мне меньше, чем он.       Он закашлялся от выдохнутого в лицо дыма, подавился смехом от резкой реакции Скарамуччи, который обернулся через плечо на Кадзуху, приподнявшего брови в немом вопросе.       — Что? Позвал поддержку, потому что одному копаться в моей душе наскучило? — язвительная ухмылка коснулась губ Скарамуччи, но глаза оставались обжигающими холодом сапфирами.       — Вовсе нет…       — Да ладно тебе, — отвлекая от Кадзухи, Хэйдзо игриво проскользнул ладонью по шрамированной руке вверх, пальцами подцепил Скарамуччу за подбородок и развернул к себе, бесстрашно встречая его недовольный оскал, — мне просто интересно и, так уж вышло, я наблюдательный. Не хочешь рассказывать — не рассказывай, всё равно. Тем более, раз Горо уже что-то узнал, видимо, и мы скоро узнаем…       — Провокатор недоделанный, — прошипел Скарамучча, отгоняя руку Хэйдзо, касающуюся его лица. Он воткнул остаток косяка в пепельницу, ожесточённо стирая табак в пыль, пока тяжёлую голову мучило простое человеческое желание поделиться и при том высокомерно привычно промолчать.       — Что бы там ни было, Горо ничего с этим не сделает, — раздался уверенный голос Кадзухи, на который обернулись и Хэйдзо, и Скарамучча. — Он хороший человек, простой, в чём-то наивный, но точно не желает зла.       — Самурайчик, — Скарамучча снисходительно улыбнулся, — ты про всех говоришь, что они хорошие. Так себе характеристика.       — Но…       — Действительно, — усмехнулся Хэйдзо, переводя взгляд с одного на другого, — мне Кадзу тоже говорил, что ты хороший.       — Пф, — закатил глаза Скарамучча, отводя взгляд, будто смутился.       — Потому что это правда, — фыркнул Кадзуха и попытался подобрать одну ногу под себя, но Хэйдзо опустился ниже, прижимая обе его коленки к постели, ложась теперь и на него, и частично на Скарамуччу.       — Тебе места мало? — огрызнулся тот, хотя сопротивляться и отпихивать Хэйдзо не стал. Почему-то.       Всё же вытащив ноги из-под Хэйдзо, Кадзуха сел на колени и повис со спины на плечах Скарамуччи, вздрогнувшего от внезапного объятия. Поведение расслабленных травкой Хэйдзо и Кадзухи вводило его в ступор, потому что вместе они преображались до неузнаваемости: меланхоличный Кадзуха становился раскованнее и азартнее, а сосредоточенный обычно Хэйдзо без устали болтал и подстрекал. Ночь переставала быть похожей на около-дружеские посиделки, какой выглядела изначально, но Скарамучча опасался понять происходящее неверно и недовольно сложил руки на груди.       — В нашей группе все не без греха, — понизил голос Кадзуха (или так только казалось?) над его ухом. — Мы друг друга за прошлое не осуждаем.       — Да, мы же такая сплочённая команда, — лишившись преграды в виде Кадзухи, Хэйдзо улёгся со спины на ногах Скарамуччи удобнее и подложил одну руку под голову, почти касаясь пальцами его паха. — Нечестно получается, даже Горо в курсе…       Окружённый с обеих сторон Скарамучча ощутил себя попавшим в ловушку: на плечи и бёдра давили Кадзуха с Хэйдзо, ему было жарко, мысли путались в дурмане, выцепляя то размышления о них двоих, то о своей убогой жизни, про которую лишний раз не хотелось думать, не то что рассказывать. Он не знал, что повлияло на него больше — накопившаяся усталость, мягкие уговоры, травка или тепло двух оплетающих его змеёнышей, а может, всё вместе, — но, отвернувшись от обоих и прикрыв глаза, Скарамучча сказал:       — Не знаю, что вы прицепились ко мне. И почему всем так впёрлость лезть в мою жизнь, но… хорошо, — Хэйдзо и Кадзуха победно переглянулись. — Я очень скучно жил в Инадзуме, а потом назло… Кхм, оказался в Снежной, где, Кадзуха знает, я просто упарывался в сомнительной компании идиотов, — Скарамучча рассеянно провёл большим пальцем по рельефу шрамов на своём предплечье, — и с ними словил передоз. Потом меня при смерти откопали в снегу и отправили в Сумеру в лучший рехаб Тейвата и бла-бла. И вот я здесь.       — Оу, — Хэйдзо распахнул глаза шире, снизу вверх глядя на задранный подбородок Скарамуччи, — интересно, только, по-моему, в твоей истории многовато белых пятен.       Завозившись на его ногах, Хэйдзо привстал на локти, оказываясь ещё ближе, внимательно, насколько позволял теряющий фокус взгляд, всмотрелся в бледное лицо.       — Мико притащила тебя в группу прямиком из рехаба?       — Да, — Скарамучча запоздало понял, что одним согласием выдал больше, чем хотел.       — Так кто она тебе?       Гипнотизирующий взгляд зелёных глаз прямо перед ним и тёплое дыхание Кадзухи у шеи вызывали слишком много противоречивых эмоций. Может, происходящее было его кошмарным сном? Или иллюзией двинутой крыши? Его учили принимать реальность, какая она есть, но если поверить в неё всё равно, что сойти с ума?       Наклонившись ниже к Хэйдзо, Скарамучча с удовлетворением отметил, как тот задержал дыхание:       — Никто, — рявкнул резко, тут же грубо сталкивая его со своих ног и выкручиваясь из рук Кадзухи, обнимающих поперёк, чтобы встать.       Но далеко сбежать не вышло — Хэйдзо ловко поймал его за запястье, с неожиданной силой потянул к себе, вынуждая врезаться коленом в край и совсем не изящно повалиться обратно. Что ж, Скарамучча может и был нерасторопен, зато ещё мог брыкаться.       — Да успокойся ты! — в ходе возни оседлав его бёдра, Хэйдзо прижал обе руки Скарамуччи к постели и навис сверху. Он был физически сильнее, что Скарамуччу всегда раздражало. Почему все в их грёбанной группе применяют к нему силу? — Никто так никто. Хватит психовать.       Скарамучча перестал дёргаться и откинулся на кровать, тяжело дыша. Ухмыльнувшись, он показал Хэйдзо средний палец, хоть его рука и была в плену, на что Хэйдзо только усмехнулся:       — Я отпущу тебя, но пообещай, что никуда не побежишь, м?       — Меня ваши допросы доебали уже, — кисло улыбнулся ему в ответ Скарамучча, которому всё меньше и меньше нравилась зависимая позиция.       — Мы больше не будем, — Кадзуха, до того молча наблюдавший за ними, лёг на живот, оказавшись рядом с головой Скарамуччи. Багровая тёмная прядка выпала из убранных за уши волос, до дрожи в пальцах хотелось её заправить.       — Слезь, блять, — Скарамучча вновь предпринял попытку освободиться, но давление Хэйдзо на его пах напротив усилилось. И сквозь хлипкую ткань домашней одежды они оба чувствовали друг друга теснее, чем следовало.       — Нет, ты тогда уйдёшь, — рассмеялся Хэйдзо, которому не составляло труда удерживать Скарамуччу на месте. Обездвиженный и растерянный он нравился ему куда больше, даже когда скалился.       — Тебе ли не в радость? — сменил тактику Скарамучча, заговорив елейным тоном. — Уйду, а ты тут с Кадзу останешься. Об этом же мечтаешь, м?       Наконец-то их весёлые лица исказились, хоть удовольствия от своего обличения чужого желания Скарамучча и не получил. Хэйдзо мотнул головой, откидывая упавшие пряди, посмотрел на Кадзуху, тоже поднявшего на него неясный взгляд. Их молчаливые переглядки ударили Скарамуччу молнией осознания — между ними что-то было. Но когда? До него? После? Он ошибся, считая, что Хэйдзо проиграл, и на самом деле они вдвоём водили его за нос всё это время? Сердце забилось так сильно, что стало больно.       Вместо злости его разбило удивлением, усилившимся в стократ, когда Хэйдзо, не отводя взгляда от Кадзухи, наклонился к Скарамучче слишком близко и интимным шёпотом вкрадчиво проговорил, вновь посмотрев в прищуренные фиалковые глаза:       — Может быть, — его колено вдруг вклинилось между упрямо сведённых ног, заставляя развести их шире и раскладывая шипящего Скарамуччу уже слишком откровенно. — Ты тоже об этом мечтаешь. — Скарамучча увидел, как взгляд Хэйдзо на мгновение метнулся к Кадзухе, чьи плечи выдавали участившееся дыхание. — Может, угадаем, о чём мечтает Кадзу?       Предположение не успело сойти с языка — утонуло в осторожном, медленном, плавящем поцелуе, которым Хэйдзо исследовал то ли его рот, то ли границы терпения. И Скарамучча непременно оттолкнул его и с возмущением послал подальше. Где-то в параллельной вселенной.       В этой вселенной Скарамучча не стал сопротивляться, даже не подумал, почти сразу ответив, ощущая, как тело заколотило возбуждением. Колено продолжало упираться между его ног, тёрлось и ненавязчиво давило, от чего он против воли выгибался навстречу, пока руки немели в хватке Хэйдзо.       Чертовщина какая-то, но от неё сносило голову.       Отстранившись, Хэйдзо довольно облизнул влажные от слюны губы, выпрямился на месте, отпуская запястья Скарамуччи, и с усмешкой взглянул на Кадзуху.       — Ну что? Угадали? — он протянул к нему руку, запустил пальцы в светлые волосы на затылке, притягивая к себе ближе, из-за чего Кадзухе от неожиданности пришлось упереться ладонями в грудь лежавшего под ними Скарамуччи, вытягиваясь навстречу.       Их взгляды встретились — в зелёных глазах Кадзуха считывал всё, что Хэйдзо милосердно не произнёс вслух:       «Этого ты хотел? Такими нас видел, надеясь, что не придётся выбирать?»       Хэйдзо поцеловал его куда резче, чем Скарамуччу, грубо врезаясь языком между слабо сомкнутых зубов и будто заявляя тем, что выбирать придётся. Счастливого союза втроём у них быть не может, не мечтай, Кадзу, — выбирай. Выбирай хоть кого-то, только не мучай.       — Вы, блять, издеваетесь, — пробормотал Скарамучча, наблюдая их поцелуй прямо перед собой и привставая на затёкших локтях.       Ещё не хватало оставаться в стороне, всё равно что сдаться перед напором Хэйдзо, решившего по непонятной причине изменить правила их своеобразной игры. Скарамучча отключил уже и так плохо работавшие мозги, перенёс одну ладонь Кадзухи без перчатки со своей груди на лицо, призывно потёрся о неё щекой, чувствуя горячую кожу и как кончики его пальцев гладили в ответ. А после и вовсе оторвал Кадзуху от Хэйдзо, краем глаза замечая хитрую ухмылку последнего, заставил встретиться его губы на выдохе со своими нетерпеливыми.       И чтобы Хэйдзо не повторил его манёвр — повалил Кадзуху спиной на постель, тут же оказался сверху, наслаждаясь долгожданной свободой после душного захвата. Рот Кадзухи со слюной Хэйдзо вызывал брезгливое омерзение и одновременно с тем — жажду заполнить его своей. Вылизать так, чтобы он им пропах, чтобы больше никому в голову не пришло покушаться на его.       Кадзуха лежал под ним привычно покорный, одной рукой царапал затылок Скарамуччи, а другую тот не чувствовал — вторую ладонь Кадзухи Хэйдзо покрывал ласковыми поцелуями поверх перчатки. Тихо рыча от захватывающих злости и возбуждения, Скарамучча отвёл голову Кадзухи в сторону, открывая себе доступ к его белой шее, провёл по натянутой коже горячим языком, прижался губами там, где ощущалось оголтелое биение его сердца, и скорее ощутил, чем услышал, как Хэйдзо воспользовался возможностью, чтобы вновь поцеловать его, завладеть губами, с которых всё норовили сорваться стоны.       Блядство, но от кожи Кадзухи в сгибе шеи пахло так, что в голове стремительно мутнело сильнее, а разгорячённое тело вздрагивало под жадными касаниями, стоило вновь забраться под его футболку. Да ну её нахер — Скарамучча задрал бесполезную ткань Кадзухе под горло, сжимая обнажённые бока, поцелуями спускаясь к затвердевшим соскам. В собственных шортах было тесно до звона, отдающего в висках, может, не было уже смысла церемониться? Положить ладонь Кадзу на свой стоящий член, окончательно смазать происходящее в одно сплошное удовольствие?       Блять, а ведь у него две руки, поможет одновременно и Хэйдзо? От одной фантазии о возможной сцене низ живота скручивало сладкой истомой. Мерзость. Мерзость такая, которую всё равно хочется вопреки всему. Нахер здравый смысл. Нахер то, что им в одной группе ещё как-то существовать дальше и в глаза друг другу смотреть.       Это просто тупой секс.       C каким извращённым наслаждением можно было бы вставить Кадзухе под ревнивым взглядом Хэйдзо, которому останется разве что смотреть и завидовать. Нет, Кадзу из сострадания ему бы точно подрочил или даже отсосал своими покусанными губами. И каждая следующая фантазия, каждая, ядовито колола всё нутро Скарамуччи изнутри.       Разум Кадзухи же все фантазии выжгли напалмом — в его голове было совершенно пусто: кто и где его трогал он перестал различать почти сразу, растворяясь в новых ощущениях четырёх рук ласкающих его лицо, шею, грудь и бока, пока собственные руки параллельно лезли под свободную майку Хэйдзо и сжимались в волосах Скарамуччи, спускающегося всё ниже. Всё выходило из-под контроля и ни у кого из них не было кнопки «стоп».       Горящий взгляд Скарамуччи, целовавшего низ живота Кадзухи, встретился исподлобья со взглядом Хэйдзо, отвлёкшегося от поцелуев только для того, чтобы послушать сбившееся дыхание, и теперь лениво целующего костяшки пальцев Кадзухи.       Скарамучча выгнул одну бровь, спрашивая без слов:       «Ты ещё здесь?»       Хэйдзо улыбнулся, едва ли задетый грубым намёком того, кто ещё несколько минут назад выгибался под ним от одного невинного поцелуя. Не разрывая их зрительного контакта, он поднёс к своим губам собственные пальцы и развязно провёл указательным и средним по высунутому языку, после чего вывел своей слюной на животе вздрогнувшего Кадзухи перед лицом Скарамуччи короткое:       «Пошёл ты»       — Ну ты и сука, — прошипел Скарамучча, но Хэйдзо воспринял его оскорбление как комплимент, потому что улыбка его стала наглее и шире.       Подцепив теми же пальцами подбородок Кадзухи, он бросил взгляд на Скарамуччу и вновь вовлёк Кадзу в поцелуй, соскальзывая ладонью на беззащитное горло. Сучёныш.       «Ладно», — думал Скарамучча, обнимая Кадзуху под согнутым коленом и цепляясь за край его шорт, — «хочешь играть грязно — я подыграю».       Ему уже и самому было интересно, как далеко они готовы были зайти, и судя по мелодичному всхлипу Кадзухи в рот Хэйдзо, когда Скарамучча губами обхватил его выделяющийся сквозь одежду член, — достаточно далеко. За самую грань.       За гранью не было душной комнаты апартаментов, долгой, бесконечной ночи; не было сложных отношений; не было Мико и не было проблем. Там остался только Скарамучча, толкающий пальцы в рот Хэйдзо, чтобы смочить их слюной и потом трахнуть ими Кадзуху, полностью отдавшегося во власть их обоих, позволяя раздевать себя и выдыхая сквозь зубы от приятной боли, когда чья-то рука сжимала его задницу или царапала бок, ногтями проскальзывая по животу к груди.       И Скарамучча всё же вошёл в изогнувшегося Кадзуху под взглядом Хэйдзо, как и хотел, но смотрел тот вовсе не ревниво, а подозрительно хитро, так, словно всё шло по его хитровыебанному плану, хотя Хэйдзо не планировал изначально ничего подобного. Разве что провокационно поцеловаться, но их трио затянуло в ураган страсти с такой скоростью, что на любые последствия в моменте было наплевать. Зачем о них думать, если сейчас, когда Кадзуха искал ртом воздух от мерных толчков Скарамуччи, можно было подставить к его губам член и едва не задохнуться от ощущения готового на всё языка, влажно проходящегося по плоти, а в уголках полуприкрытых багровых глазах заметить выступившие от избытка эмоций слезинки.       Лучше этого зрелища был только Скарамучча, который на руках вытянулся над Кадзухой и был вынужден наблюдать, как член Хэйдзо исчезал в послушном рте, толкаясь в щёку, выскальзывал, проходясь по лицу, и снова входил одновременно с ритмом Скарамуччи. Взять бы его за затылок и заставить наклониться, чтобы тоже прижался губами к члену и они ублажали Хэйдзо вдвоём, жаль, заносчивый Скарамучча не дастся — выбесится. Но так хотелось бы, что вместо принуждения, Хэйдзо притянул его к себе для поцелуя, крепко вцепляясь в неподатливую шею, будто пытался охомутать сопротивляющееся животное. От глубоко толкнувшегося Скарамуччи Кадзуха задушено застонал, пустив вибрации по члену Хэйдзо, увлечённого поцелуем, в котором Скарамучча всё норовил укусить его.       Изъедающие душу блядство и разврат.       Казалось, к концу их агрессивной делёжки от Кадзухи не осталось ничего кроме физической оболочки, а от вида его осоловелого взгляда, раскрасневшегося лица и подрагивающих ног и Скарамучча, и Хэйдзо запросто кончили бы ещё раз. Обессиленный он мгновенно уснул прямо так в смятой и грязной не своей постели, свесив одну руку с края и сопя в заботливо подложенную под голову подушку без наволочки.       Пока Хэйдзо лежал с закрытыми глазами, приходя в себя, рядом знакомо чиркнула зажигалка и по комнате разнёсся простецкий запах обычных сигарет. Они со Скарамуччей, который несмотря на дикую усталость всё же сел на месте, посмотрели друг на друга в густой тишине пропитанной запахом секса комнаты.       — Не думал, что ты согласишься, — шёпотом проговорил Хэйдзо, улыбаясь одним уголком губ. Его сердце всё ещё билось быстрее положенного.       — А что ты думал? — равнодушно спросил Скарамучча в перерыве между затяжками. — Что я расплачусь при виде тебя на пороге и забьюсь в угол?       — Как минимум, — Хэйдзо подавил желание засмеяться.       — Отсоси.       — А тебя хватит на второй заход? — Скарамучча закатил глаза и Хэйдзо всё-таки пришлось прикусить нижнюю губу, чтобы не дать смешку вырваться.       Снова стало тихо. Небо за полупрозрачными занавесками начинало понемногу светлеть, знаменуя приближающийся рассвет. Задумчиво повертев в пальцах фильтр сигареты, Скарамучча спросил то, что вертелось на языке и хотелось спросить, даже если совсем не хотелось знать ответ:       — Теперь ты отъебёшься?       — Ох, Скар, — Хэйдзо закинул обе руки за голову, — мы в одной группе поём и танцуем и в одной квартире живём. Куда же я отъебусь?       — Ты понял, блять, о чём я, — Скарамучча резко стряхнул пепел в пододвинутую пепельницу, — точнее о ком.       Повернув голову в сторону Кадзухи, Хэйдзо скользнул взглядом по его расслабленному во сне лицу и взъерошенным светлым волосам с багровой прядью, зацепился за следы зубов на плече, подсвеченные упавшим лунным лучом света. Кого из них? Хоть прикладывайся, чтобы выяснить.       На вопрос Скарамуччи он не ответил, потому что понятия не имел, что они втроём будут делать утром, не то что глобально. Не представлял и даже не мог предположить, что думал Кадзуха, что решил, решил ли вообще, а Скарамучча так и не осознал (или только делал вид), что Кадзуха держал Хэйдзо на привязи привязанности и не Хэйдзо было решать, «отъебётся» ли он. Его воли на то не хватало. Всё произошедшее походило на их общий наркотрип, хотя от травки такого эффекта быть не могло, так может, Кадзуха припрятал в своём портсигаре что-то посильнее? Было бы смешно…       Хэйдзо понял, что наконец-то засыпает. Возможно, о своём импульсивном поведении он ещё пожалеет.       Возможно, нет.