Сердце поёт мимо нот

      Прошедшая встреча с Горо никак не выходила из головы.       От его близости навязчиво зудели давно зажившие шрамы на руке, хотя Горо едва ли имел к ним отношение, но достаточно и того, что он был рядом в тот день, потому навсегда остался частью худшего кошмара Кадзухи. Возможно, не приди тогда Горо на помощь, не было бы и их разговоров спустя несколько лет, не было бы Кадзухи в составе группы, просто — не было бы Кадзухи.       — Ты в порядке? — обеспокоенный тон и его взгляд, полный искренних переживаний за старого друга. Друга вопреки всему.       — Да, — а Кадзуха снова не хотел говорить правду, потому что Горо своей заботой его всегда душил. Нежно и аккуратно загонял в угол излишней участливостью, от навязчивости которой когда-то Кадзуха и хотел сбежать. Встретил Томо, а потом…       — Что ж, рад видеть, что у тебя всё хорошо сложилось. По крайней мере, я могу быть спокоен, пока рядом с тобой Хэйдзо, — Горо дружелюбно улыбнулся, пока рассматривал доску-вдохновение, на которой были в определённом порядке закреплены различные референсы к визуалу их первого альбома. Ни одного из них в действительности не интересовало рыться в пыльном архиве.       — Вижу, судьба была к тебе не менее благосклонна, — с улыбкой взглянул на него Кадзуха, хотя упоминание Хэйдзо резануло по ушам. Он-то только спустя годы узнал, как они ещё во время их школьных отношений цапались за его спиной. Тогда Горо не дал им даже просто подружиться, и сейчас, когда Кадзуха попал в ловушку своей симпатии к Хэйдзо, он подумал вдруг, что Горо, вероятно, всегда подозревал, чем кончится их сближение. Оберегал себя, их, от горестного расставания из-за другого, а оно всё равно произошло…       — По-разному. Иногда бывают падения, иногда взлёты, — задумчиво ответил Горо, вновь отворачиваясь к доске перед собой, невидящим взглядом скользя по развешенным картинкам. — В целом, всё хорошо.       Кадзуха, ставший однажды причиной, почему жизнь близкого человека пошла не по его плану, в глубине души испытал облегчение — Горо не ненавидел его, не презирал, не считал своей главной ошибкой. Глубина его доброты ощущалась мягкой периной, в которой было так легко утонуть, почувствовать себя прощённым за все грехи. Соблазнительно быстрый способ потешить своё эго.       Однако Кадзуха был по-настоящему благодарен случившейся встрече: не только за подаренную свободу от гнетущих мыслей о части прошлого, но и за спокойную уверенность и живой позитив, которыми Горо неизменно заражал его. Они с Хэйдзо были чем-то похожи… Наверное, тем чувством, что рождалось в сердце Кадзухи рядом с ними, — то самое умиротворение, когда знаешь, что если будешь падать, тебя обязательно подхватят, хлопнут по плечу, скажут слова поддержки и не оставят больше одного против своры твоих демонов. Даже если ты будешь бежать к этим демонам в объятия, сбиваясь с ног.       Только Горо душил его накинутым поводком в попытках остановить от саморазрушения, а Хэйдзо… ахэйдзоахэйдзоахэйдзо       Поджав под себя ноги, Кадзуха отключился от мира за чтением сборника стихов старого инадзумского автора. Ему нужно было восстановиться, вернуть контакт с природой, жизнью, увидеть её через чужую призму и попытаться найти свои ответы в опыте миллионов, услышать голоса прошлых поколений, хранящих в себе всю мудрость. В жизнях скольких людей была беда, когда сердце мучается, тянется в разные стороны, готовое разорваться, лишь бы не выбирать? Когда ему не должно чувствовать вовсе.       «…Полетим мы в небо — и не страшен недруг,       С тобой рядом звёзды, яркие как жемчуг.       Счастье вместе — и роса искрится на …»       Резкий порыв ветра вырвал тонкую страницу из пальцев, перевернул, не дав дочитать строфу, и зарылся в волосы, ослабляя слабо завязанную резинку на низком хвосте. Кадзуха поёжился от холодного воздуха, забирающегося под толстовку, и вздрогнул, когда рядом раздался знакомый голос:       — Знал, что найду тебя здесь.       Подняв голову, Кадзуха увидел Хэйдзо, сложившего руки на груди и задумчиво рассматривающего ночной вид, который открывался с крыши их корпоративной башни. Далеко внизу простиралась вся Инадзума и, если хорошо вглядеться в горизонт при ясной погоде днём, то можно было рассмотреть даже очертания ближайших островов. Сейчас же в черноте ночи виднелись только всевозможные огни: горящие окна неспящих инадзумцев и блёклые звёзды, неспособные победить световой шум города.       Хэйдзо протянул ему руку, взглянул на Кадзуху непроницаемо, так, что тот впервые не мог даже предположить, о чём думал друг. Приняв помощь, он поднялся на ноги, но Хэйдзо не отпустил его, продолжая несильно придерживать за локоть. От мягкого поглаживания большим пальцем у сгиба Кадзуха покрылся мурашками. Он давно не касался его.       — Кто меня сдал? — спросил Кадзуха с улыбкой, не отнимая руки.       — Ты сам, — в ответной улыбке Хэйдзо всё та же непроницаемость, странная отчуждённость. Он был в своих мыслях, которые Кадзуха одновременно хотел и не хотел узнать. — Я подумал, после встречи с Горо ты захочешь выбраться из нашей клетки, хотя бы к ветру. Ну, если бы я не обнаружил тебя тут, то у меня был ещё вариант, что ты бы решился сбежать из башни совсем. Но ты давно не выбирался сюда, поэтому я сделал ставку на крышу.       — Ты так хорошо меня знаешь, — Кадзуха благодарно сжал на мгновение его предплечье, всё же отпустил, но только потому, что держались друг за друга они уже слишком долго.       «Что ещё ты знаешь?» — вспыхнула колкая мысль.       — Нашёл вдохновение? — Хэйдзо кивнул на закрытый сборник стихов в его другой руке.       Перехватив книгу, Кадзуха прошёлся пальцем по срезу страниц в мягкой обложке и открыл на развороте, где оставил несколько своих заметок ранее. Всего пара четверостиший, сопротивляющихся, рождённых в муках.       — Немного, — он пожал плечами, пройдясь взглядом по своему тексту, выписанному рядом с напечатанным. Неидеально, на его вкус даже скучно.       — Дашь посмотреть?       Кадзуха молча передал ему сборник, исподтишка наблюдая за реакцией Хэйдзо, но его лицо оставалось нечитаемым. Прошло несколько дней, как Кадзуха всеми силами старался наладить их отношения: приходил на все тренировки вовремя, вместе завтракал, звал на обеды, предлагал заняться чем-то в свободное время, но из раза в раз наталкивался на холодную стену между ними. Хэйдзо не шёл на контакт, вёл себя так, словно они едва знакомы, соглашаясь на его компанию как будто из вежливости. Кадзуху это мучило, и тем не менее он не собирался отступать, пока не добьётся его расположения снова. Не только из-за ультиматума госпожи Яэ, но и ради них самих.       Только как потом объяснить Хэйдзо, что, поскальзываясь на каждой следующей льдинке, разделяющей их, Кадзуха падал в согревающие объятия Скарамуччи?       — Кажется, — наконец подал голос Хэйдзо, — это лучше, чем то, что было ещё неделю назад?       — Скорее да, чем нет. Тебе нравится? — Кадзуха поймал его мимолётный взгляд, но Хэйдзо тут же отвернулся обратно к сборнику.       Вместо ответа провёл пальцами по тексту, написанному рукой Кадзухи, очертил строку за строкой; не изменяя себе, Кадзуха посвятил первые удачные четверостишия природе Инадзумы, её пылающим клёнам и сиреневым сакурам, её извечным контрастам. Хэйдзо улыбнулся одним уголком губ, прикрыл глаза, вслушиваясь в ритм рифм. Как раньше.       Качнув головой с закрытыми глазами, он плавно повёл шеей, плечами, медленно задвигался всем телом, подчиняясь беззвучной музыке выписанных слов, и вдруг протянул Кадзухе раскрытую ладонь, в которую тот с задержкой вложил свою руку, тут же подхваченный в неясный танец. Впрочем, он быстро подстроился, хоть и оказался в ведомой роли, когда его вёл за собой то Хэйдзо, то поднявшийся на крыше ветер, то собственное разогнавшееся сердцебиение от того, сколько касаний было между ними. Хэйдзо специально изводил его, чтобы Кадзуха сейчас не мог насытиться каждой мимолётной встречей их рук?       Если он был ещё способен на нежность к Кадзухе, значит…       В моменте оказавшись за его спиной, Хэйдзо прижался к нему грудью, провёл ладонями по его бёдрам, убирая сборник в свободный карман джинсов, отстранился, только чтобы Кадзуха резво обернулся, следуя за ним. Своим противоречивым поведением Хэйдзо вдруг стал похож на такую любимую им контрастную Инадзуму. О чём же он думал в последние дни?       Кадзуха любовался красотой его блестящих непривычной хитростью изумрудных глаз, развевающимися на ветру винными прядями, его вернувшейся улыбкой. Уверенные руки касались шеи и плеч Кадзухи, проскальзывали по талии, заставляли его потерять контроль в поворотах, а Кадзуха всё искал его взгляд, но Хэйдзо никак не давался.       Их танец становился всё быстрее и динамичнее — от очередного поворота у Кадзухи закружилась голова; он потерялся в ощущениях и пространстве, забыв, что они вдвоём танцевали ночью на крыше высоченного небоскрёба, где даже ограждений толком не было. Кадзуха был где-то выше, чувствовал себя оторвавшимся лепестком. Терзаемым ветром или свободно летящим? Хотелось верить, что последнее, но свобода в его жизни оставалась недостижимой мечтой, целью самурая, для которого важнее путь.       Хэйдзо обошёл его лёгкой кошачьей поступью, развернул Кадзуху к себе за плечи, наконец посмотрел на него, когда они, разгорячённые от движения, оба остановились друг напротив друга, тяжело дыша. В лицо лезли растрепавшиеся волосы — Кадзуха не заметил, когда его хлипкая резинка сорвалась и, вероятно, улетела восвояси, но он всё равно видел, как светились азартом хитрые зелёные глаза, сливаясь со звёздами на небосводе над ними. Ладони Хэйдзо оказались вдруг на его горячих щеках, сам он шагнул ближе, а затем поцеловал Кадзуху без всяких слов и предупреждений, сдаваясь перед силой своего желания.       Главное — не сорваться, и он сорвался.       По телу прошёл разряд тока, когда Кадзуха ответил сразу, хотя не потянулся навстречу, не кинулся на шею, но целовал в ответ с тем же чувством, деля его с Хэйдзо на двоих. Его ладони легли поверх пальцев на своих щеках; его губы были мягкими и нежными; его сердце билось в том же бешеном ритме. Хэйдзо не спешил — наслаждался каждым мгновением поцелуя, о котором столько мечтал, ласково размыкая мокрые губы языком. Чем медленнее и тягучее был их поцелуй, тем больше они оба заводились. С трудом остановившись, Хэйдзо заглянул в распахнутые багровые глаза, сглотнул, прежде чем едва слышно прошептать:       — Неужели он лучше, Кадзу? — ладонь в перчатке соскользнула ниже, стискивая его запястье от услышанного. — Неужели, чтобы снова писать, надо было спать с ним?       — Откуда ты?.. — Кадзуха не успел договорить, потому что Хэйдзо заткнул его ещё одним поцелуем, коротким и пылким.       — Ты снова сам себя сдал, — усмехнулся Хэйдзо ему в губы.       — Ты снова лучший детектив, — пробормотал Кадзуха, которого из жара близости выкинуло в ледяной космос.       Хэйдзо покачал головой, отстраняясь, положил ладони на плечи растерявшегося Кадзухи, не желая отпускать его.       — Брось, для этого детективом быть не надо. По вам видно, такое всегда бросается в глаза: взгляды, касания, поведение…       «Наблюдал за нами», — рассеянно подумал Кадзуха, чувствуя себя разыскиваемым преступником, которого наконец поймала полиция, а теперь ему рассказывали, где он просчитался.       — Ты поэтому избегал меня в последнее время? — с каким усилием ему дался этот вопрос.       — Я не избегал. Прости, если так показалось, но я только пытался разобраться… Думал, раз вы… раз так, то, может, я тебе и не нужен больше, — Хэйдзо говорил без обиды, спокойно, и разве что нотки грусти угадывались в его интонации, — так и оказалось, да?       Он хотел было отпустить Кадзуху, но тот перехватил его за руку.       — Нет. Как может быть так, если я только и делал, что искал тебя?       — Потому что Мико сказала искать, разве нет? — равнодушно бросил Хэйдзо, встречая напряжённый взгляд. Он сорвался лишь потому, что за мгновение до поцелуя, будто зная, Кадзуха смотрел на него почти… влюблённо?       — Нет.       Притянув его к себе, Хэйдзо обнял другой рукой за шею, чувствуя, что Кадзуху лихорадило на чёртовой крыше не меньше, и поцеловал его снова.       — Хочу в это поверить, Кадзу, очень хочу, — Хэйдзо не мог перестать целовать его, будто ночь могла вот-вот закончиться и тогда сон оборвётся, немедленно вернёт в реальность. Он заговорил спешно, глядя Кадзухе в глаза: — Но даже будь это правдой, что у нас могло бы получиться? Просто быть друзьями? Ты сделал всё, чтобы я хотел больше. Ты сделал это со мной, Кадзу.       — Виновен, — одними губами произнёс Кадзуха. Был ли смысл юлить и отрицать очевидное? Он действительно дразнил Хэйдзо много месяцев, сам не зная, на что рассчитывал, просто вёл себя как обычно с самым близким человеком и получал всё тот же результат: поцелуи, чувства, признания.       — Даже злиться на тебя не могу, — выдохнул Хэйдзо, прислонившись своим лбом к его и закрыв глаза.       Нежная ладонь осторожно погладила по волосам, заставляя почувствовать себя приручаемым зверем, и под его ладони хотелось подставляться вопреки здравому смыслу. А нежные руки тем временем невесомо прошлись по загривку, шее, плечам, оказались под кожаной курткой и обожгли своим теплом грудь одновременно с тем, как губы Кадзухи коснулись его собственных, поцеловали увереннее. Хэйдзо обнял его в ответ, прижал к себе теснее, не оставляя между ними ни миллиметра свободы. Не мог отказаться — не хотел. И Кадзуха, цепляющийся за его футболку, не хотел отказываться тоже.       Их смог прервать только очередной сильный порыв колючего ветра, вынудивший отойти к стене возле двери обратно в здание. Откинувшись затылком на твёрдую холодную поверхность, Хэйдзо посмотрел на небо, где угадывались звёзды, и сказал едва слышно:       — В этом ведь нет никакого смысла.       Кадзуха промолчал, оперевшись лопатками на стену рядом. Его ещё потряхивало от адреналина, а мысли предательски путались, уступая нахлынувшему вдохновению и бегающим в голове строчкам.       — Ты всё равно выберешь его, — от спокойного тона Хэйдзо Кадзуху бросило в жар, — а я не могу тобой делиться. Не с ним.       — Ты плохо его знаешь, — зачем-то воспротивился Кадзуха, поднимая взгляд, но Хэйдзо продолжал смотреть в небо.       — Ты тоже.       Разговор оборвался. Хэйдзо стоял, не шевелясь, пока Кадзуха, опустив голову, крутил подрагивающие пальцы. Ему хотелось курить; хотелось записать поток текста, взрывающий мозг; хотелось снова и снова гладить мягкие волосы Хэйдзо, его бархатное лицо, и чтобы зелёные глаза при взгляде на него согревали теплом весны.       — Кажется, ты говорил, что Венти сегодня на Бисерном пароме? — медленно заговорил Кадзуха, пальцами ловя пальцы Хэйдзо и легко сжимая. — Значит, они вот-вот вернутся. Госпожа Сангономия начнёт работу, госпожа Яэ снова выведет нас в свет. Мы ещё соскучимся по этим дням в башне…       — Сомневаюсь, — хмыкнул Хэйдзо, стискивая его ладонь в своей.       Кадзуха повернул голову, чтобы поймать взгляд напротив, покусал нижнюю губу, решаясь.       — Давайте проведём один спокойный вечер вместе. Без ругани, без споров, без вражды. Мне… — он забегал глазами по удивлённому лицу Хэйдзо, мягко переплёл их пальцы, — мне это нужно. И тогда я, наверное, смогу написать всё, что госпожа Яэ захочет.       — Спокойный вечер со Скарамуччей? — иронично изогнул брови Хэйдзо, которого на самом деле кольнуло последнее предложение, а вовсе не Скарамучча.       — Вот увидишь, он умеет быть спокойным.       Прищурившись, Хэйдзо неопределённо качнул головой, вздрогнул, когда Кадзуха поднял его ладонь в своей к губам и оставил на тыльной стороне лёгкий поцелуй.       — Я подумаю… — он вдруг смутился от ласкового, почти интимного жеста Кадзухи, даже после всех поцелуев между ними.       — Спасибо.       Как всё-таки трогательно выглядел Хэйдзо, когда краснел. Не удержавшись, Кадзуха повернул его лицо к себе и снова поцеловал, пока мог, ведь когда они уйдут с крыши, их отношения вернутся в состояние шаткой неопределённости, лишая такой свободы.

***

      Когда Скарамучча перехватил Горо после их болтовни с Кадзухой, он не был уверен до конца, чего хотел добиться. С одной стороны, портить отношения с подстилкой Сангономии не стоило, Мико потом житья не даст, с другой — как же до омерзения счастливо он скалился Кадзухе! Неужели питал какие-то надежды? Бывшие всегда их питают, хреновы эгоисты.       В ходе их пустого разговора ни о чём Скарамучча решил, что выведет Горо на чистую воду и тогда успокоится. Если этот щенок ничего не хотел от Кадзухи, то и совместная работа пойдёт без сучка и задоринки. Сколько головомоек от Мико он мог вытерпеть? Надо было побыть паинькой, но только если некому будет провоцировать.       За обсуждением прошедшего тура 5WIRL, о котором Скарамучча хоть что-то мог рассказать, они оказались возле кофе-пойнта в опустевшем на ночь офисе Мико.       — Долго они там договор обсуждают, — скучающе подметил Скарамучча, разглядывая свои свеже подкрашенные ногти, пока Горо рядом делал себе кофе. Все сотрудники уже давно по домам разъехались, а их начальнице приспичило болтать с блёклой рыбёхой с Ватацуми по душам до нулей. Главное потом сделать вид, как страдаешь от сверхурочной работы.       — Хороший договор может занимать и несколько дней переговоров, — Горо принюхался к сделанному машиной кофе и пожал плечами, забирая свой капучино. Брать капучино в бездушной кофе-машине — что он вообще за человек. — Не подскажешь, где сахар?       — У тебя перед глазами, — хмыкнул Скарамучча, даже не пытаясь в дружелюбие. Желание цепляться начинало уже зудеть на языке.       Проигнорировав его грубость, Горо добавил в кофе один пакетик сахара и размешал пластиковой палочкой. Из их короткого знакомства Скарамучча сделал вывод, что Горо мягкосердечный, добрый и вот эти все сладко-зефирные качества, идущие вразрез с описанием Хэйдзо. Где выправка солдата, только в прямой спине? Ни острого взгляда, ни суровости, ни хотя бы острых зубок пираньи шоубизнеса, ну просто плюшевая игрушка. Может, Хэйдзо ему элементарно наврал с три короба о его боевом прошлом?       — Слушай, буду прямолинеен, — Скарамучча упёрся ладонью в столешницу, оборачиваясь к вздрогнувшему Горо.       — А до этого ты был каким?..       — Я знаю, что у вас с Каэдэхара какое-то там общее прошлое, — он говорил размеренно, взглядом изучая коллекцию чая в деревянной коробке возле кофе-машины. — И твои улыбочки немного не вяжутся с тем, что это прошлое.       На последнем слове Скарамучча посмотрел на него в упор, на что Горо недоумевающе поморгал. Отпив сносный по вкусу кофе, он поставил его на стол между ними и неожиданно улыбнулся Скарамучче без ехидства или враждебности.       — Вот как. Видимо, у Кадзухи появилось настоящее, раз кого-то стало интересовать его прошлое.       — Меня его прошлое не интересует, — бросил Скарамучча, сложив руки на груди, — только чтоб оно не лезло к нему и оставалось на своём месте. В воспоминаниях.       — Хм. Знаешь, Кадзуха однажды сказал мне, что, как же там было, — задумавшись, Горо процитировал почти без запинки: — «узы между людьми, чьи пути пересеклись, никогда не разорвутся, даже после того как они пойдут каждый в свою сторону».       — Это… похоже на него… — растерялся Скарамучча, услышав знакомую поэтичность.       — Я хотел сказать этим, что нас с Кадзухой связывают исключительно дружеские и теперь рабочие отношения. Мы всё-таки профессионалы, — Горо сделал глоток кофе и поднял взгляд на недовольно сощуренного Скарамуччу. В голубых глазах мелькнул странный огонёк. — Не думаю, что стоит начинать наше знакомство с претензий…       Тон Горо и его изменившийся взгляд Скарамучче не понравились.       — …И в качестве мирового соглашения могу даже предложить провести инструктаж, если это тебя успокоит.       — Инструктаж?..       — Да. В конце концов, как любить Кадзуху, наверное, знаю только я…       «Из ныне живых?» — едко подумал Скарамучча, ухмыльнувшись. Горо легко улыбнулся, будто они продолжали говорить об общих простых вещах, но Скарамучча больше не считал его простодушным дурачком. Интересно, из винтовки он стрелял с таким же псевдо-наивным выражением лица?       — Обойдусь. И вообще, не понимаю, о чём ты, — с холодным взглядом улыбнулся в ответ Скарамучча.       — Хорошо, — Горо коротко кивнул, начав наконец походить на солдата.       Разговаривать с ним дальше Скарамучче расхотелось: Горо определённо сказал правду про их с Кадзухой дружеские отношения, даже если попытался уколоть следом, а остальное уже не имело значения. Он выпрямился, придумывая ленивую отговорку уйти, когда Горо прервал его мысли внезапным:       — Я бы тоже хотел проявить прямолинейность, — внимательный взгляд ярко-голубых глаз держал напряжённого Скарамуччу на прицеле. Горо понизил голос, чтобы их невозможно было услышать, не подойдя вплотную: — Просто совет, но мне кажется нецелесообразным лезть в прошлое людей, которые знают про твоё прошлое.       — Это ещё что должно значить? — прошипел Скарамучча, которого бросило в холодный пот. Если этот кобель собрался тыкать ему в проблемы с наркотиками, то пошёл бы он…       — Что твоя родословная не такой уж секрет, — с расстановкой ответил Горо, совершая ювелирный выстрел. Зрачки Скарамуччи, скрывая радужку, расширились. — Я, конечно, не буду задавать неудобные вопросы про сестру бывшего сёгуна, лежащую в коме, мне не чужда человечность. Сочувствую.       — Ты… — Скарамучча вскинул руки, будто хотел вцепиться ему в шею, но в итоге сжал кулаки, не позволив себе поддаться ярости только потому, что Горо уже явно не стал бы церемониться и уложил бы его лицом в пол одним чётким движением. — Что ты несёшь?! И как ты…       — Узнал? Знать подноготную клиентов моей госпожи — моя работа, — заметив, что сказанное им возымело эффект, Горо довольно отпил свой остывший кофе. — Не беспокойся, я не собираюсь использовать как-либо эту информацию. Как и госпожа Сангономия, само собой.       — Да что ты, — Скарамучча говорил сквозь зубы, — прямо как сейчас ты не использовал её против меня?       — Ну, это ведь никак тебе не навредило. Зато сразу решило наши недопонимания.       — Иди нахер, — отмахнулся Скарамучча, желая убраться от него немедленно, потому что следить за своими словами уже не мог.       — Ещё кое-что, — остановил его Горо, спокойно помешивая давно размешанный кофе, — если я знаю об этом, то могут знать и другие. Возможно, ты помнишь, как господин Камисато жаждал познакомиться с тобой поближе. Мне неведомо, какие у кого намерения, не слежу за интригами дальше того, что касается нас, но знающий тебя узнает, а подобраться к сыну…       — Закрой рот! — Скарамучча угрожающе шагнул к нему, но Горо только поднял одну руку в мирном жесте.       — Просто держу в курсе. По-дружески.       — По-дружески я тебе скажу, — окончательно сократив расстояние, Скарамучча оказался к Горо в опасной близости, ещё шаг и влюблённые бы целовались, только он бы предпочёл отгрызть вынюхивающий нос, — не лезь не в своё дело. Мико умеет ломать жизни излишне любопытным.       — Наслышан, — Горо поморщился и первым отвёл взгляд, — но повторю ещё раз, ты можешь не беспокоиться на мой счёт. Я не собираюсь это использовать.       — Поверю, когда сам буду иметь что-то на тебя, — хмыкнул Скарамучча, ставя точку. На его язвительную реплику Горо прищурился и промолчал, чтобы не развивать конфликт.       Дверь кабинета госпожи Яэ в глубине офиса распахнулась, послышались голоса Мико и Кокоми, устало обсуждающих последние детали между зевками. Резко отшатнувшись от Горо, Скарамучча попытался придать себе непринуждённый типичный вид, пока его собеседник допил одним глотком кофе и выкинул стаканчик в мусорку.       А ведь Мико обещала! Сука, давно пора было перестать вестись на её дешёвые обещания…