say you won't let go

      Что ж...       Чуя действительно совершил большую ошибку. Потому что... это не похоже на те мелкие ссоры или лёгкие обиды, которые у них были раньше. Такие обычно разрешаются быстро, но, судя по тому, что Дазай никак не связывается с ним, кажется, целую неделю, Накахара понимает, что мужчина действительно чертовски зол.       Как он и предполагал, прошла всего лишь неделя. Но что-то было не так. Не было наспамленных сообщений, видеозвонков, которыми этот ублюдок доставал Чую ежедневно, не было чёрной дорогой машины, ожидающей его снаружи два раза в неделю, чтобы отправиться на их уже привычное свидание. Это всё кажется очень странным. Что ж, как бы там ни было, рыжий чувствует покой и свободу, стараясь отдохнуть от мужчины, пока есть такая возможность.       Но...       Это всё равно очень непривычно. Хотя это просто объяснить. Если вы ежедневно что-то делаете или с кем-то видитесь, но вдруг резко перестаёте, безусловно, вы чувствуете себя странно, не так ли? Потому что Чуя не согласился со словами Хигучи, когда они обсуждали это с девушкой. У неё хватило наглости сказать, что Накахара действительно скучает по этому идиоту. Глупый засранец, от которого ему не терпится избавиться. Очень раздражающий ублюдок, который всегда замышляет что-то нехорошее. Тупица, не перестающий дразнить его.       Как он может скучать по этому придурку Дазаю? Нет, это невозможно. Это просто... непривычно. Вот и всё.       — Значит, ты и дальше будешь врать самому себе? — со вздохом спрашивает светловолосая девушка, сидящая напротив него, говоря так, будто она чертовски устала от его ограниченного мышления.       — Что ты подразумеваешь под "врать самому себе"? — Чуя закатывает глаза, делая глоток кофе. Они оба договорились встретиться в ближайшем кафе, так как... кхм... Чуя всё-таки внимательный человек по отношению к Дазаю. Разве неправильно спрашивать о состоянии кого-то, кого ты знаешь очень хорошо?       — Просто признай, что ты хочешь увидеть его. Перестань ходить вокруг да около со своим "я просто забочусь о его благополучии". Если тебе так интересно, почему бы тебе самому не сходить в Мафию и не посмотреть собственными глазами? — Хигучи, похоже, пребывает в ужасном настроении, учитывая, какую напряжённую работу она выбрала. Судя по всему, её босс, похоже, доставляет всем настоящие неприятности и не даёт житья.       Кроме того, она больше не хочет разбираться в этих отношениях, проблему в которых решить можно за считанные минуты. Очевидно, что оба парня заботятся друг о друге, так почему бы им, чёрт возьми, просто не встретиться, как нормальные люди? Она уже устала быть посредником.       — Я не могу этого сделать, — брови Чуи слегка хмурятся.       — Почему? Всё ещё играешь в недотрогу? Боже, посмотри правде в глаза, Чуя, Дазай и недели не продержался без того, чтобы не скулить по поводу желания встретиться. Хотя он никак не связывается с тобой, это уже значит, что на этот раз он по-настоящему зол. Ты должен извиниться или хотя бы прийти к нему, — Хигучи говорит небрежно, потому что всё это она повторяет в 10 раз. И это по-прежнему правда. Раньше Дазай не держался дольше двух дней без общения, не говоря уже о целой неделе.       — Я всё ещё не думаю, что сделал что-то плохое, — раздражённо добавляет Чуя, скрестив руки на груди. — И вообще ты на чьей стороне?!? Разве ты не должна поддерживать своего друга? — рыжий твёрдо стоит на своём. Почему же именно он должен извиняться? Это был всего лишь короткий разговор, зачем нужно так унижаться и раздувать из мухи слона?       — Я бы поддержала, если бы босс не стал просто невыносимым. Ты знаешь, что из-за вашей "ссоры" все нервничают каждый божий день? Некоторые сотрудники даже дышать боятся в его присутствии, не то что слово сказать, — что ж, Хигучи и Акутагава действительно не раз просили Чую извиниться. Буквально заставляли. Потому что Дазай ругал их каждую минуту безо всякой, блять, причины.       Чуя уже подумывал о том, чтобы подойти к Осаму и попросить прощения, но они оба одинаково виноваты. Так почему же он должен делать первый шаг к примирению?       — Ладно, мне жаль. Я понимаю, что это очень нервирует вас всех, но на самом деле не я виноват, что он так себя ведёт.       — Ты влияешь абсолютно на каждую эмоцию, которую он испытывает! Ты же хорошо знаешь босса. Он очень придирчив, а если уж он в плохом настроении... с ним трудно иметь дело. Почему бы тебе просто не загладить свою вину перед ним один раз? Всего лишь один раз? — Хигучи теперь буквально умоляет рыжего, сжимая его руки в своих ладонях и смотря на него щенячьими глазами.       Чуя чувствует, что его сердце немного тает, но... уступить этому ублюдку? Фу, мерзость. От одной только мысли об этом его тошнит.       — Я бы с удовольствием помог как-нибудь по-другому, — он говорит искренне. Он может сделать всё на свете, чтобы помочь Хигучи и её коллегам, но только не извиняться перед этим мудаком. Ни-ког-да.       — Просто помоги нам, — она вздыхает, отодвигаясь от парня, разочарованно откидываясь на спинку сиденья. — Хорошо, поставь себя на его место. Подумай, а что он чувствует.. Может быть, хоть тогда ты поймешь, почему он на самом деле так разозлился на тебя той ночью.       Встать на место Дазая?       — Например, — Хигучи продолжает, будто она учит какого-то 10-летнего ребёнка, который, похоже, никак не может понять простую тему в связи с недостаточным уровнем знаний, — если бы ты увидел, что Дазай мило беседует с каким-то другим парнем, тебе бы это не понравилось, да?       Теперь, когда она объяснила ему, Чуя, вероятно, понимает в чём дело. Возможно... возможно, он чувствовал бы себя немного раздражённым. Хотя, скорее всего, правда, немного. Дазай — не его личная вещь, он не должен контролировать, с кем встречается и разговаривает Осаму. Но в этом примере есть что-то такое, что заставляет рыжика чувствовать себя чуть-чуть виноватым. Он же в каком-то смысле особенный для брюнета.       — Потому что у вас, ребята, особые отношения. Ты можешь отрицать все мои слова, но вы уже построили какие-никакие отношения. Кроме того, Фёдор — его конкурент. Не только с точки зрения тебя, но и с точки зрения работы. "Крысы Мёртвого дома" на самом деле не в ладах с Портовой мафией, — Чуя кивает, медленно анализируя слова, долетающие до его ушей.       Ладно, может быть, он понимает, почему Дазай его ревнует, но не нужно же было доводить ситуацию до такого.       — Кроме того, ты уже упоминал, что Фёдор тоже присутствовал на аукционе. Что он стал бы твоим папочкой, если бы предложил немного больше, чем Дазай. Так что босс просто не до конца уверен в себе. Он просто хочет чувствовать, что ты принадлежишь ему. Что он особенный для тебя.       Последние несколько предложений врезаются в Чую, как грузовик. Не уверен в себе? Хочет почувствовать себя особенным? Правда ли, что Дазай действительно такой? На его лице застывает слегка шокированное выражение, он медленно осознаёт, что его слова и действия серьёзно причинили боль Дазаю, хотя он даже не подозревал об этом. До такой степени, что он до сих пор дерзкий и упрямый, не в состоянии видеть свои собственные ошибки.       — Теперь-то ты понимаешь, почему именно ты должен сделать этот шаг сейчас? — Чуя медленно кивает, продолжая обрабатывать эту информацию. — Да, ему не стоило срываться на крик и доводить ситуацию до абсурда, в основном это его вина, но... он, вроде как, кажется ужасно разбитым и тем самым превращает жизни своих подопечных в ад. Может быть, ты побудешь более внимательным и избавишь своих коллег от этой ужасной участи?       Чуя слегка усмехается над преувеличением Хигучи. Сейчас она находится на дурацкой "важной" миссии. Это весело, но он чувствует её усталость. Он привык видеть её более энергичной и жизнерадостной, а сейчас Ичиё совсем не такая. Гин тоже не смогла прийти на их внезапное собрание, потому что была занята улаживанием дел в штаб-квартире.       — Хорошо, — Чуя, наконец, ломается, решив просто смириться. Это будет не так уж плохо, верно? Просто сказать этому ублюдку пару ласковых слов, которые заставят его почувствовать себя лучше. Нет.       — Но как мне это сделать? — Чуя действительно должен узнать, что лучше сказать, а о чём не упоминать, чтобы не усугубить ситуацию и снова не облажаться перед Дазаем.       — Не волнуйся, — блондинка лукаво подмигивает ему, вставая, чтобы попросить счёт. — У меня есть план, — она старается прошептать достаточно громко, чтобы Чуя уловил суть. В её словах слышен хитрый тон, который она использует только в редких случаях. Чуя понял, с этого момента всё пойдёт под откос.

***

      — Я НИ ЗА ЧТО ЭТО НЕ СДЕЛАЮ! — Чуя пытается сбежать из квартиры Хигучи, услышав её абсурдную и чертовски неловкую идею, желая уйти как можно дальше. Похоже, блондинка уже подозревала, что Накахара не согласится, поэтому она эффективно пресекает попытку бегства, крепко вцепившись в его толстовку.       Чёрт возьми, ему не следовало сегодня надевать худи с капюшоном. Он действительно задаётся вопросом, за что ему такие страдания. Всё, чего он желает, — это покоя. Неужели это так сложно?       — Ни с места, сэр. Оба моих уха ясно слышали, что ты согласился мне помочь. А Чуя ведь не нарушает своих обещаний, правда? — рыжий смотрит на свою единственную лучшую подругу в явном шоке. Она настолько бесстыдная, потому что изображает эту невинную улыбку, будто ничего и не сделала минуту назад. Такое грязное предложение. Как она могла так поступить со своим другом?       — Да, я обещал тебе помочь, но не таким образом! Это просто... смешно! Есть куча других способов, что-то менее жестокое, — парень чувствует головную боль, сулящую о его психическом состоянии. Он действительно беспокоится за своё здоровье. Он должен был понять это до того, как начал общаться с этими людьми. Хигучи только качает головой, убедившись, что теперь она держит Чую ещё крепче, затягивая его обратно в комнату.       — Боюсь, другого выхода нет, друг мой, — она говорит с явным преувеличением, показывая, будто ей тоже больно, будто она сочувствует, ставя себя на его место. Но на самом деле, Хигучи сама виновата, — этот способ — самый быстрый и эффективный, чтобы успокоить босса за мгновение.       — Отказываюсь, — Чуя чувствует, что мог бы стать лемонохватом прямо здесь и сейчас, желая кричать, как он ненавидит все эти ситуации, заставляющие чувствовать его очень неловко. — Я не верю, что больше никак нельзя.       — Боюсь, что да, Чуя-кун, — рыжий вздрагивает от внезапной перемены в обращении к нему. Она просто решает дать ему понять, что девушка на 2 года старше. Хотя не то чтобы его волновало это. Единственное, о чём он сейчас переживает, — это о своих дальнейших действиях. Он человек своего слова, но.. иногда же в жизни бывают исключения. Это нормально — один раз нарушить обещания?       — О, брось, просто делай, что я говорю, тупица! Чем быстрее ты покончишь с этим, тем лучше и для тебя, и для меня! Кроме того, я почти уверенна, что тебе понравится, если он растает, — Чуя просто стоит, его пальцы отчаянно потирают виски, чтобы успокоить растущее давление внутри него. Он действительно не может просто с этим смириться.       На кровати Хигучи лежат три разных комплекта одежды — костюм горничной, костюм кролика и женская школьная форма. Чуя никогда не был против ролевых игр с переодеваниями или чего-то в этом роде. На самом деле, он чувствовал себя довольно хорошо в таких нарядах, но... носить их перед Дазаем? Звучит как проблема. Огромная проблема. Во-первых, брюнет будет насмехаться над ним, во-вторых, — будет упрашивать, чтобы он одевался так и в последующие разы.       Дазай уже бесчисленное количество раз пытался заставить Чую надеть такие наряды, чтобы он выглядел более "шедеврально", чтобы ещё больше подчеркнуть его красоту и утончённость. И, конечно же, Чуя всегда отклонял эти глупые просьбы. Так что... он уверен, что всё останется, как прежде. Но...       — Давай, Чуя! Ты единственный, кто может нам сейчас помочь. Кроме того, ты всё-таки обещал. Ты не можешь просто так уйти, — Хигучи вцепляется в него, пока умоляет, снова пытаясь заставить парня сделать этот "милый" поступок.       — Я же не ожидал от тебя такого! — он плюётся, указывая на три костюма, пока что покоящихся на кровати. Все три наряда принадлежат Хигучи, потому что, как она объяснила, два из них ей нужны для определённых тайных миссий, а костюм кролика сугубо в личных интересах, по собственному желанию. Она не сказала этого, но Чуя не тупой, чтобы понять.       — Ну, тогда... ТАДАМ! Ты уже отошёл от шока, так что теперь иди и примеряй, маленький засранец! У меня нет на это много времени, — интонация резко меняется, наконец-то показывая её настоящую сущность. Чуя знает, что она втайне наслаждается этим. Ему действительно нужно будет подумать, кто его настоящие друзья. Но это в будущем. — Если ты это сделаешь, я достану тебе билеты на концерт, которые ты так отчаянно искал.       Она прибегает к самым крайним мерам. Ранее Чуя упоминал, что очень хотел бы посетить концерт какой-то популярной рок-группы, состоящей в основном из барабанщиков. Однако, как сказала Ичиё, билеты на них было почти невозможно достать, потому что их скупали за считанные минуты. Конкуренция была слишком жесткой, поэтому Чуя не успел заполучить билеты.       — Что? Как? — если Чуя не смог достать билеты, то и Хигучи тоже не сможет.       — У меня есть связи, идёт? — Чуя бросает на неё скептический взгляд, не веря ни единому её слову. Он больше не собирается ей доверять. Особенно после того, во что она его втянула. — Уф, ладно. Моя тётя знакома с менеджером одного из участников этой группы. Я спрашивала её, и она сказала, что сможет попросить их добавить ещё одно место, если будет нужно. Ну, теперь мы договорились, нет?       Хигучи, похоже, говорит правду, выражение её лица не вызывает подозрений. Несмотря на то, что он только недавно познакомился с группой "The Boom Gang", она его загипнотизировала с первых аккордов, поэтому он жаждал послушать их выступления вживую.       На самом деле это действительно хорошая сделка. Но это также означает, что ему придётся пройти через пытку, чтобы успокоить большого ребёнка.       — Хорошо, — Чуя раздражённо цокает языком, ненавидя эти дешёвые манипуляции с любимой группой и извинениями. Но концерт также помог бы улучшить его навыки игры на барабанах. Даже Рампо упоминал, что советует вдохновляться ими и воспользоваться шансом поучиться у них.       — Но всего лишь один раз. Не жди, что я снова куплюсь за это, — Чуя сосредотачивает свой взгляд на полу, когда чувствует внезапное тепло и крепкую хватку. Девушка сильно обнимает его, прижимается щекой к груди и визжит.       — СПАСИБО, ЧУЯ! С-П-А-С-И-Б-О! Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ПОДРУЖКА! — она целует его в щёки, а сжимает так крепко, что Чуе почти трудно дышать.       — Хорошо-хорошо, — он мягко отталкивает её от себя, не желая умирать так рано, — в следующий раз тебе стоит получше обращаться со своей подружкой, — Хигучи с энтузиазмом кивает, прежде чем выскочить из своей комнаты.       — Я не буду тебя смущать своим взглядом, пока ты переодеваешься. Получишь свои билеты, как только мы все ощутим, что босс больше не душит нас, — с этими словами она уходит, оставив Чую наедине с тремя нарядами.       Что ж... как сказала Хигучи, чем быстрее они с этим покончат, тем лучше для него самого.

***

      В конце концов, Чуя решает надеть костюм кролика. Он выглядит самым чистым и в приличном состоянии по сравнению с остальными. На наряде горничной видны разрывы в некоторых местах, а женская форма... просто что-то не то. Он не хочет вот так вспоминать свои школьные годы. Но, в принципе, он готов сказать, что костюм кролика сидит на нём очень даже не плохо.       Костюм без рукавов, поэтому его плечи остаются голыми до самого запястья. Чёрная, довольно приятная наощупь ткань обтягивает его от ключицы до талии, а конец костюма заканчивается v-образным вырезом, потому что, вообще-то, предназначен для дам. Хотя всё равно он кажется идеально подходящим для фигуры Чуи, но всё ещё немного тесноватым. Это означает, что ткань довольно сильно прилегает к его обнажённой промежности, делая её очертания ещё более заметной, чем обычно.       Наряд отлично подчёркивает его бёдра, талию и задницу. Поскольку к костюму также прилагаются белые колготки, Чуя решает, что надеть их не повредит никому. Они эффектно облегают его выраженные изгибы. Он рассматривает себя, крутясь перед зеркалом. Чёрт, обычно он скуп на комплименты, но сейчас он действительно уверен, что выглядит потрясающе.       Он определённо спасёт всю организацию. Однако кое-что его всё-таки немного смущает. Между ягодицами торчит маленький кроличий хвостик. Да, он выглядит довольно мило, потому что это всего лишь маленький помпон, но всё же ему кажется, что смотрится это немного нелепо. Как бы то ни было, он уже отбросил свою гордость в тот момент, когда пообещал Хигучи помочь ей.       Теперь это не имеет никакого значения. Кого сейчас волнует собственная гордость? Билеты на концерт, очевидно, важнее!

***

      Неправда.       Он буквально обливается потом, потому что выглядит чертовски глупо и смешно, расхаживая взад и вперёд по кабинету Дазая. Остаётся загадкой, как он смог добраться до офиса брюнета незамеченным, даже несмотря на то, что сверху накинул пальто.       Чуя не знает, что делать. Неужели он просто стоит и ждёт? Должен ли он спрятаться за ширму, чтобы выпрыгнуть, устроив сюрприз? Или же стоит просто лечь за стол, растянувшись в сексуальной позе, чтобы его трахнули? ЧТО, ЧЁРТ ВОЗЬМИ, ОН ДОЛЖЕН ДЕЛАТЬ????       Глубокие вдохи — он продолжает говорить себе не забывать дышать, чтобы он мог разумно мыслить и придумать хоть что-то дельное. Но Чуя есть Чуя. Его мозг работает не так, как он хочет. Ещё он сильно волнуется по поводу того, что первым человеком, вошедшим в кабинет, может оказаться не Дазай, а кто-то из его подчинённых. Он клянётся, что закапает себя заживо, если какой-нибудь незнакомец увидит его в таком виде.       Это так нелепо! Очень неловко, он даже не знает, почему вообще согласился на это! И всё ради билетов на концерт? Или всё из-за того, что он добрый идиот, облегчающий жизнь сотрудникам Мафии? Потому что Чуя клянётся, что больше никогда этого не сделает. Он обязательно зароет себя, если кто-нибудь заметит его в этом наряде.       С каждой секундой рыжий становится всё более встревоженным. А что ему вообще делать, когда войдёт Дазай? Извиниться? Соблазнить его? Флиртовать? КАЖДАЯ ИДЕЯ ЗВУЧИТ ТАК ЧЕРТОВСКИ ГЛУПО! К чёрту, его голова болит от чрезмерного беспокойства, но этого уже никак не избежать. Может быть, хождения взад-вперёд действительно помогают, но...       Внезапно входящая дверь кабинета Дазая скрипит, сигнализируя о том, что кто-то собирается войти внутрь, заставляя Чую быстро спрятаться под офисным столом Осаму. Он даже не дышит. Он не смеет пошевелить ни одним мускулом и следит за тем, чтобы его нахождение здесь было как можно тише.       Его сердце слишком быстро колотится, отдаваясь в грудной клетке, Чуя думает, что тот, кто вошёл, может услышать его сердцебиение, если он не будет сохранять спокойствие. Чуя действительно ненавидит это состояние. Почему он должен прятаться, как какой-то трус? Зачем ему вообще понадобилось надевать этот постыдно красивый костюм, чтобы "утешить" этого дерьмового Дазая?       Чуя чувствует, как он немного успокаивается, услышав знакомый голос незваного гостя.       — Я бы хотел, чтобы ты решил этот вопрос к следующей встрече. Я спрошу потом с каждого, — хотя этот голос безошибочно принадлежит Дазаю, тон его резкий и напряжённый. Он может чувствовать его раздражение по отношению к собеседнику, с которым разговаривает по телефону.       Похоже, Хигучи действительно была прав насчёт плохого, ужасного настроения Дазая. Чёрт, а что, если Дазай всё ещё будет злиться на него после того, как он извинится? Что, если этот так называемый "надёжный" план на самом деле даст обратный эффект? Брюнет до ужаса медленно приближается к столу, каждый шаг его выглядит как гром. Чуя на мгновение зажмуривается, когда чувствует, что кресло на колесиках отъезжает от него, ощущая себя уязвимым, словно его вытаскивают из укрытия. Он уже пал.       Так низко.       Чушь собачья.       — ХОРОШО, ДАЗАЙ, МНЕ ЖАЛЬ, ЧТО Я РАЗОЗЛИЛ ИЛИ РАССТРОИЛ ТЕБЯ. Я ПРИНОШУ СВОИ ГЛУБОЧАЙШИЕ ИЗВИНЕНИЯ. ХОРОШО, УБЛЮДОК? ПРОСТО ПЕРЕСТАНЬ БЫТЬ В ТАКОМ ПЛОХОМ НАСТРОЕНИИ И МОРАЛЬНО УБИВАТЬ ДРУГИХ, — выпаливает Чуя. Его глаза закрыты, он пока не осмеливается посмотреть в лицо мужчине. Он не уверен, будет ли Дазай злиться, увидев его. Он просто не хочет видеть его реакцию.       После мучительно долгих секунд тишины Чуя, наконец, решает открыть глаза, потому что придурок слишком долго не даёт абсолютно никакой реакции. Но он не ожидает увидеть его настолько шокированным: Осаму всё ещё стоит перед ним, но выглядит так, будто даже не дышит, а на пол капает что-то красное.       Кровь из носа?       — Эй, Дазай. Ты в порядке? — Чуя медленно приближается к боссу Мафии, но тот, к его удивлению, отходит на несколько шагов назад. Что происходит? Он сошёл с ума? Он слишком зол, что не может произнести ни слова? Дазай держится за нос, пытаясь остановить кровотечение, но его глаза не отрываются от тела Чуи.       Организм Чуи, снова подводит его: румянец расползается по щекам, когда парень замечает этот пристальный взгляд, он пытается прикрыться своими крошечными ручонками.       — Эй... не суди строго! Хигучи сказала одеться так, чтобы утешить тебя, хорошо?! Я вообще не хотел этого! — бросив взгляд на лицо Дазая, он не видит ничего, словно эмоции вообще покинули Осаму.       Что, чёрт возьми, происходит? Дазай смотрит на него с таким весельем, но в то же время это похоже на то, словно он увидел призрака.       — Ч-ч-чуя???? — рыжему хочется дать другому пощёчину, чтобы он очнулся от той страны чудес, в которую попал.       — Конечно, это я, идиот! Ты можешь перестать смотреть на меня так, как будто только что увидел привидение? Это тревожит!       Лицо Чуи хмурится, ему не нравится, как Дазай ведёт себя прямо сейчас. Он что, действительно психически неуравновешен? Или это потому, что его план явно провалился? Вероятно, так оно и есть, но только не так, как он ожидал. Он думал, что худшим исходом будет то, что Осаму выгонит его из кабинета, но... то, что произошло оказалось ещё хуже.       — Это из-за костюма, да? Я уже сказал Хигучи, что её идеи слишком, и... чёрт... Прости, ладно? Я больше не буду заставлять тебя так волноваться или появляться в таком жутком обличии, чтобы не пугать тебя до посинения, — рыжий наклоняет голову, чтобы сверлить взглядом землю, пока он медленно тащится из кабинета Дазая. Он должен попросить прощения и уйти по собственному желанию.       Мгновение.       Чуя визжит, почувствовав, что его спина вот-вот сломается пополам от удара о твёрдую поверхность. Всё происходит так быстро, и это кажется сюрреалистичным — потому что его мозг постепенно отказывается мыслить разумно. Единственное, что он понимает, — это то, что Дазай рычит ему в ухо, прежде чем резко прикусить мочку уха, заставив его издать сдавленный вздох.       Глубокий и яростный голос Дазая вытаскивает его из сумасшедшего водоворота, но... всё ещё так расплывчато.       — Ты наконец-то решил показать своё истинное лицо, Чуя? Наконец-то понял, кому ты принадлежишь? — это не тот милый Дазай, которого знает Чуя. Это его более сильная, угрожающая сторона. Та, которую он показывает, когда обращается к работникам Мафии.       — Я... — Чуя пытается глотнуть воздуха, потому что Дазай не перестаёт кусать его шею и ключицу, ставя такие сильные засосы, что они продержатся там по крайней мере неделю. — Я просто хотел извиниться и... ах... потому что Хигучи говорила, что ты чувствуешь себя намного хуже, — рыжий крепко цепляется за рубашку Дазая, обхватив его руками за шею.       — А? — спрашивает Дазай, его голос глубокий и горячий, вызывающий тёплое чувство, разливающееся по всему телу Чуи. — Так ты решил послушаться её? Осмеливаешься надевать такой костюм передо мной? Не боишься того, что я могу с тобой сделать? — чёрт возьми, во взгляде Осаму виден голод и дикое желание, его голос такой невероятно хриплый, что Чуя, скорее, в предвкушении.       — Ммм?... — мурлыкает Дазай, продолжая атаковать бедную обнажённую кожу мальчика, следя за тем, чтобы не оставалось место, которое бы он не трогал. Учитывая, что они не виделись целую неделю, неудивительно, что он так набросился на него. Потому что Чуя тоже этого хочет. — Думаю, моя малышка возбуждена, не так ли? Ты даруешь это зрелище только мне, верно? Ты великолепен, Чуя.       Брюнет угрожающе шепчет на ухо Чуе, заставляя последнего слегка вздрогнуть, хотя это больше от нахлынувшего возбуждения. Чуя, похоже, реально шутник. Минуту назад он был готов зарезать Дазая, убедившись, что дал ему понять, что они оба неправы в равной мере, но теперь... он жаждет прикосновений этого мужчины. Такой чертовски жалкий.       — Ну же, давай. Ответь мне, детка. Я жду, — шёпот Дазая на мочке уха и ощущение его дыхания на коже, действуют эффективно, заставляя гормоны бушевать, адреналин бьёт через край.       — Д-да, — голос Чуи дрожит, ему трудно слушать Осаму, потому что его умелый рот и непослушные руки медленно скользят по его телу.       — Хороший мальчик, — Дазай внезапно притягивает Чую ближе к себе за талию, убедившись, что его бёдра достаточно раздвинуты, чтобы вместить между ними собственное колено, прижимая рыжего к столу. В любой другой ситуации Накахара пришёл бы в ярость, если бы его назвали "хорошим мальчиком". Потому что... это звучит так глупо и унизительно, будто он какая-то собака или домашнее животное Дазая.       Но сейчас... это вроде как заводит его.       Чуя знал, что Дазай на самом деле может быть действительно обаятельным и харизматичным, когда захочет, однако он совсем не ожидал, что босс Мафии окажется таким горячим. Ему кажется, что он находится под действием каких-то магических, заколдованных чар. Единственное, что Накахара знает, — это то, что его разум, его тело, его кожа жаждут большего. С каких это пор он так отчаянно нуждается в этом мужчине?       Рыжий учитывает все ошибки прошлого, крепче прижимаясь к Дазаю, когда тот начинает облизывать и кусать его шею сзади. Не торопясь, слюной ведёт мокрую дорожку, пробуя на вкус кожу Чуи. Теперь Накахара ближе к Дазаю. Он может видеть слабые тёмные синяки под глазами, а в уголках глаз морщинки от слишком долгого хмурого взгляда.       Он, должно быть, устал. Это всё из-за Чуи?       — Тише, Чуя. Не позволяй своему маленькому мозгу слишком много думать, — это выглядит так, будто Осаму прочитал его мысли. Но Накахара не особо этому удивился: Дазай всегда знал, о чём думают люди, не прилагая особых усилий. Хотя ему не стоило формулировать фразу в такой форме.       Прежде чем рыжий смог ответить на оскорбление, он почувствовал, как грубые губы встретились с его губами. Губы Дазая сухие и покусанные, возможно, из-за того, что в последние дни он плохо питался и почти не спал. Чуя тут же начинает отвечать на поцелуй, пытаясь углубить его, отдаваясь ощущениям. Брюнет нежно ласкает его щёку, наклоняя голову так, чтобы идеально проникнуть языком в полость рта Чуи и показать, кто ведёт эту игру.       Всё кажется нечётким и странным — жар настолько ошеломляющий, когда их языки танцуют вальс, кружась друг с другом, что мужчина притягивает парня к себе невероятно близко, чтобы почувствовать его тепло и ощутить ускоренное сердцебиение. Это приятно. Нет объяснения, почему, но в объятиях Дазая Накахара чувствует себя в безопасности. Это здорово чувствовать Осаму так близко рядом с собой. Неужели он, правда, в таком отчаянии?       Чуя цепляется за шею брюнета, а тот, в свою очередь, впивается пальцами в спину рыжего, будто это верёвка, удерживающая обоих от падения со скалы. Их поцелуй такой небрежный и грязный, но это здорово. Ощущение чужого запаха, прикосновений, присутствия — всё это потрясающе. Когда они, наконец, выдыхаются, Дазай решает прервать их поцелуй, прижимая лбы друг к другу, затем поднимает Чую и несёт в противоположную от двери сторону, чтобы усадить на дубовый стол.       — Ты так сногсшибательно выглядишь в этом наряде, — голубые, прищуренные глаза смотрят прямо в душу, а искренние золотисто-карие заставляют тёплое чувство растекаться по всему телу. — Я... я знаю, что я тоже был неправ. Я был таким мелочным, хотя это больше из-за моего плотного графика. У меня не было времени поговорить с тобой и поверить тебе. Прости... — Чуя может только покачать головой, поднимая обе ладони, чтобы нежно погладить лицо Дазая.       — Я тоже был неправ. Я не думал о твоих чувствах, — Чуя посылает Дазаю лёгкую улыбку, которая заставляет брюнета хитро ухмыльнуться ему.       — Ммм, Чуя был таким непослушным мальчиком. Разве ты не знаешь, что ты собственность Дазая Осаму? Никому, кроме него, не позволено прикасаться к тебе, — рыжий закатывает глаза на этот комментарий.       — С каких это пор я твой? Хм? — Дазай подмигивает ему, а затем притягивает так невероятно близко, обеими руками схватив его задницу, что заставляет мальчика взвизгнуть.       — С тех пор, как мы встретились.       Прежде чем Чуя успел переварить то, что сказал босс Мафии, и придумать разумный ответ, Дазай уже снова припадает к его шее. На этот раз, однако, он атакует кожу по контуру воротника костюма кролика. Его опытный язык так хорошо работает и вылизывает те места, от которых Чуя извивается и стонет, что кажется, будто Дазай действительно знает, как вывести парня из себя. Его непослушные руки теперь мнут его упругие ягодицы, нежно перебирая пальцами.       Обе ладони сжимают и легонько шлёпают по заднице Чуи, вызывая визги и прерывистые крики из его рта — удовольствие слишком ошеломляющее. Он не знает, на чём лучше сосредоточиться: на руках, которые так идеально ласкают нижнюю часть его тела, или на этом порочном языке, облизывающем и посасывающем кожу его груди.       — Ой, что это? — похоже, Дазай наконец-то наткнулся на крошечный помпончик, покоящийся между его ягодицами, то, что должно быть хвостом кролика. Поскольку у Осаму всегда странные и сомнительные желания, брюнет решает слегка надавить на этот "хвостик", чтобы потереться о напряжённое кольцо мышц Накахары, в результате чего из его рта вырывается писк, полный смущения. Чуя ненавидит то, что Дазай всегда точно знает, как дразнить его.       Одна его рука продолжает, а другая медленно скользит по белым колготкам, стараясь осторожно приблизиться к нижнему белью, заставляя бёдра Чуи подёргиваться в предвкушении. Этот ублюдок действительно хорош в таких вещах, правда? Они начинают заметно твердеть, очертания их членов становятся всё более и более видными с каждой секундой.       Особенно у Чуи.       Его костюм, безусловно, — не самый идеальный выбор для такой ситуации. Его член выглядит так... неуместно, так неловко выпирает, требуя внимания.       — Оу, у моей крошки уже встал? — тьфу. Он снова возвращается к своему плаксивому, ухмыляющемуся голосу. Но, наверное, очаровательный Дазай так долго не продержится.       — Заткнись, придурок. У тебя тоже твёрдый, — огрызается Чуя в ответ, двигая бёдрами по кругу, потираясь своим анусом о хвост кролика, наслаждаясь давлением, которое помпон оказывает на его задницу.       — Я могу винить только тебя за то, что ты появился в этом очень откровенном и сексуальном наряде. Не жди, что я буду сдерживаться и не возбуждаться после того, как увидел тебя в нём.       Похоть и голод снова возвращаются. Рыжий сглатывает от комментария собеседника. Чуя не знает почему, но ему приятно слышать, что Дазай считает, что он хорошо выглядит. Может быть, ему нравится чувствовать себя желанным. Желанным для босса Мафии.       — И вообще, весь смысл того, что ты так оделся, в том, чтобы я трахал тебя всю ночь до завтрашнего утра, не так ли?       — Ни в коем случае! У меня не было таких скрытых намерений, это изначально был план Хигучи, она всё это затеяла. Кроме того, мы ни за что не будем делать это до завтра!! — слишком агрессивно парирует Чуя, будто оправдываясь в чём-то, в чём он виноват. Может быть... может быть, он тоже отчасти хотел такого исхода. И только ради перестраховки сходил в ванну перед приходом, но... всё же только "может быть".       — Чуя такой лжец. Я накажу тебя за то, что ты не слушался меня той ночью. Тебе лучше помнить, кому ты принадлежишь, — с этими словами Дазай наощупь находит молнию, потянув её вниз, полностью обнажая верхнюю часть тела Чуи.       При виде обнажённой кожи Дазай ныряет прямо на неё, позволяя своему рту свободно блуждать по его груди, а также не забывая дразнить оба соска, пока они не покраснеют. Он обводит языком каждый из них, покусывая и зализывая в знак извинения, пока Чуя под его руками извивается и мычит. После этого всё быстро превращается в размытое пятно. Чуя уверен, что это так приятно, так хорошо, но ему просто необходимо больше. Ему нужен член Дазая.       Пока он думает об этом и осознаёт свои желания, в его анусе появляются два обильно смоченных смазкой пальца, которые оглаживают стенки изнутри, раздвигая у входа ножницами, двигаясь вперёд-назад так активно, что выбивают из него всевозможные реакции. Глаза давно закатились, а весь кабинет наполнился стонами, всхлипами и криками в ответ на действия мужчины. Обе его руки чертовски крепко вцепились в края длинного стола. Стоны смешиваются с чавкающими звуками, которые Дазай создаёт, когда погружает пальцы всё глубже и глубже в его всё ещё тугой анус.       Растяжка оказывается такой восхитительной, что Чуя не может остановиться хрипеть и кричать, прикусывая губу и запрокидывая голову. Его разум больше не в нормальном состоянии. Он знает, что ему нужно больше. Ему необходимо намного больше этого удовольствия. Ему нужен долгожданный орган. Затем добавляется ещё один палец, погружаемый в него невероятно глубоко, Дазай шевелит ими под разными углами, чтобы найти простату.       Как только длинные, гладкие пальцы, наконец, двигаются в нужном направлении, Дазай, не колеблясь, напористо нажимает на эту точку, которая, как он знает, заставит Чую увидеть звёзды перед глазами. Это действительно заставляет Накахару плакать от удовольствия. Ощущения настолько ошеломляющие, что заставляют его ещё крепче вцепиться в стол, отчего костяшки пальцев, вероятно, белеют.       — Ах-Дазай, п-перестань уже дразнить! — скулит Чуя, ненавидя то, что брюнет может вертеть его в своих руках так долго, сколько хочет. Глубокий смешок, который издаёт Дазай, вызывает ещё большую дрожь и новую волну возбуждения в рыжике.       — О-хо-хо, будь терпелив, Чуя. Говорят, хорошие вещи приходят только к тем, кто ждёт, — с этими словами он продолжает дразнить анус Чуи.       Когда Дазай, наконец, удовлетворяется своим поддразниванием, он начинает расстёгивать штаны и, высвобождает свой долго игнорируемый член от плена тесных брюк, неприятно сжимающих орган. Босс Мафии смотрит на обнажённое тело рыжего, ожидающего того, чтобы ощутить стояк внутри себя, и приходит в восторг. Но... стоп.       Теперь Дазай смотрит на себя. Всё, что он снял, — это штаны и рубашка, бинты всё ещё остались нетронутыми. Он только что понял, что они всегда покоятся на нём на протяжении всех половых актов, которые были у него с Чуей. Это несправедливо, не так ли? Что он единственный, на ком до сих пор есть одежда, хотя мальчик в это время уязвим и беззащитен.       Рыжий чувствует, что что-то не так, потому что брюнет слишком долго тянет. Чуя оборачивается, глядя на лицо глубоко задумавшегося Дазая, который, казалось, находится в замешательстве.       — Дазай? Что-то случилось? — мужчина поднимает глаза и встречается с парой обеспокоенных глаз, смотрящих прямо на него. Такие тёплые. Такие нежные.       Он знает, что может доверять Чуе. Чёрт возьми, да он даже не прочь поделиться своими самыми сокровенными тайнами с рыжим, но что, если...? Что, если он сбежит, как все остальные, с которыми он был в прошлом? Что, если он притворится, что всё в порядке, но втайне будет испытывать к нему отвращение? Всё, что Дазай знает, — он не хочет отпускать Чую. По крайней мере, пока что. Это первый раз, когда кто-то заставляет его чувствовать что-то подобное.       Особенный, нормальный, обычный. Он свободен и волен делать всё, что захочет. Но что, если он потеряет самого важного человека в своей жизни только из-за своего тела?       — Эй, ты в порядке? — Дазай поражён внезапным теплом, окутывающим его щёку. Чуя так нежно ласкает и оглаживает её. Как он может отпустить кого-то вроде Чуи?       — Хорошо, скажи мне, что не так. Ты больше не хочешь этим заниматься? Всё в порядке, ты же знаешь. Я всегда могу помочь себе сам, не нужно себя заставлять, если не хочешь, — Дазай почти сразу же качает головой. Он очень хочет. Он хочет находиться в непозволительной близости к Чуе. Он хочет, чтобы рыжий чувствовал себя счастливым. Эгоистично ли с его стороны желать остаться рядом с Чуей навсегда?       — Ничего подобного, я хочу так же сильно, как и ты. Просто... просто я не думаю, что это справедливо по отношению к тебе, что ты единственный сейчас голый, — Дазай обводит взглядом тело Чуи, от макушки до самого низа, показывая, что парень один обнажён.       — Я... я тоже хочу показать тебе себя. Я хочу показать, что скрывается за этими бинтами. Я доверяю тебе, но... — Дазай сглатывает. Почему он выглядит таким слабаком? Он уже привык к тому, что все уходят от него после увиденного, это же по-прежнему не имеет значения, не так ли? Нет. Это не нормально. Предыдущие партнёры не были похожи на Чую. Они не были Чуей.       — Хей, всё в порядке, хорошо? Я не возражаю против того, чтобы ты оставался в них. Ты можешь показать мне, когда будешь готов. Нет необходимости пересиливать самого себя прямо сейчас, — жалко. Боссу самой смертоносной, безжалостной организации хочется разрыдаться, когда он встречает мягкий, нежный взгляд этих сапфировых глаз. Чуя такой понимающий. Он такой добрый. Так почему же он просто не может этого сделать?       — Нет. Я хочу показать тебе. Ты заслуживаешь того, чтобы знать. Чтобы увидеть всё, — он готов себя убить за то, каким хрупким кажется сейчас его голос. Почему он такой неуверенный?       — Стой. Тебе и не нужно этого делать, Дазай. Ты мне ничего не должен. Ты всегда можешь показать в следующий раз. Не нужно так давить на себя.       Понимание Чуи ещё больше усложняет ситуацию. Почему он не может просто потребовать, как это делали предыдущие партнёры? Почему он не рискнул втайне подсмотреть, что скрывается под ними? Почему он такой чертовски хороший?       — Нет. Я... я должен тебе показать, — почувствовав решимость Дазая, рыжий просто кивает.       — Хорошо, просто чтобы ты знал: как бы там ни было всё ужасно, это не изменит того факта, что ты прекрасен, — эти слова пронзают душу Дазая. Это сказано так искренне, в отличие от прошлых женщин. Их слова всегда звучали, как "я не буду осуждать, я обещаю", но в итоге они нарушали обещания, снова оставляя Дазая в полном одиночестве.       Он готов, он уже всё решил. Дазай стягивает с себя рубашку, обнажая только своё обмотанное бинтами тело.       — Почему бы... почему бы тебе не раздеть меня? — Чуя слегка шокируется тому, что предлагает Осаму, но кивает. В любом случае он знает, что это важно для Дазая.       — Хорошо, но дай мне знать, когда остановиться, если тебе станет некомфортно, — Чуя встаёт на цыпочки, чтобы дотянуться до шеи мужчины, нащупывая конец длинной нити эластичного бинта, медленно открывая кожу брюнета под ним. Пока рыжий разворачивает, он видит, что на коже Дазая покоится много шрамов.       Они выглядят действительно болезненными, Чуя не может представить, через какую боль пришлось пройти Дазаю. Длинные и тонкие, гладкие и толстые, шелушащиеся и обожжённые. Чуя всегда знал, что воспитание Осаму было жестким и грубым, но он не ожидал, что настолько. Насилия, через которое Дазаю пришлось пройти, было чертовски много.       Дазай потерял самого близкого человека в своей жизни, когда был маленьким, — свою маму. Чуя и представить себе не мог, каким одиноким, каким опустошённым, должно быть, чувствовал себя Осаму, когда был ребёнком. Недолго думая, Чуя наклоняется, чтобы поцеловать шрамы, когда-то нанесённые на кожу брюнета. Конечно, они выглядят не самыми визуально привлекательными, но... они прекрасны.       Потому что являются частью Дазая.       Мужчина определённо шокирован внезапным поведением Чуи, потому что он тут же дрожит и резко отпрягает, но вскоре расслабляется. Тот факт, что Дазай так реагирует, означает, что раньше были случаи, когда с его кожей обращались не самым приятным образом. Это вызывает у Чуи отвращение, потому что кажется, что это следствие не самих инцидентов, из-за которых на его теле появились шрамы, а скорее того, как люди относились к ним впоследствии.       Рыжий заботится о том, чтобы нежно поцеловать каждую беловатую полоску, отчаянно желая показать Дазаю, что он всё понимает и принимает. Самое главное, — они его не пугают. Он находит их красивыми, таинственными отпечатками, хранящими воспоминания. Возможно, это и не очень приятные воспоминания, но они являются частью истории Дазая.       И он принимает эту историю.       В какой-то момент Дазай задирает подбородок, позволяя им обоим установить зрительный контакт. Чуя ненавидит этот нерешительный, робкий взгляд брюнета. Это совсем на него не похоже. Он самоуверенный, бесстыдный, гордый засранец. Он не должен выглядеть таким скромным и хрупким.       Чуя решает соединить их губы вместе. Этот поцелуй другой. Он мягкий и понимающий, в отличие от их обычных — грязных и грубых. Этим поцелуем Чуя хочет дать Дазаю понять, что он будет здесь, рядом с ним. Что это нормально — иметь шрамы. Что это нормально — иметь запутанное и неприятное прошлое.       Они притягивают друг друга к себе невероятно близко, не желая отпускать. Их поцелуй такой медленный и интимный. Дазай чувствует тепло, искренность и любовь, исходящую от Чуи. Он знает, что Чуя не возражает.       — Я не собираюсь убегать от тебя. Всё это — часть тебя, и... они прекрасны. Здесь нечего стыдиться. Тем, кто смеялся над тобой, должно быть стыдно, — Дазай чувствует, как слёзы наворачиваются на глаза, когда эти слова Накахара говорит с такой нежностью. Он хочет обнимать Чую вечно. Как он вообще может позволить Чуе принадлежать другим?       Он никогда не отпустит его. Никогда.       Теперь Дазай углубляет поцелуй, но не делает его пошлым, лишь подталкивает Чую прислониться к столу, используя время и пространство между ними, чтобы снять оставшиеся бинты, которые всё ещё висят на нём. Он хочет сказать Чуе, что благодарен, что он кто-то важный для него. Но... он уверен, что Чуя может понять все его чувства из этого поцелуя. Чуя отвечает с такой же теплотой.       Это тот момент, когда ты чувствуешь, что влюбился?       — Я всё испортил, да? — Чуя бросает на Дазая вопросительный взгляд, не понимая сути вопроса. — Я испортил настрой. Мы вообще можем продолжить? — рыжий просто закатывает глаза на неуверенность Осаму, потому что... этот человек реально спрашивает его о таком? Атмосфера стала более интимной, успокаивающей.       — Конечно, нет, тупица, — Чуя целенаправленно разворачивается так, чтобы его задница тёрлась об член Дазая. — Давай, бери то, что принадлежит тебе, папочка. Если только ты не хочешь, чтобы я вернулся к Фёдору? — рыжий самодовольно ухмыляется, прежде чем использовать обе руки, чтобы раздвинуть ягодицы, открывая для мужчины великолепный вид.       Дазай чувствует, как последние сдерживания и колебания, которые у него были до этого, так резко развеиваются, что у него нет абсолютно никаких сомнений, что нужно действовать согласно просьбе. Кроме того...       — Назови меня так ещё раз. Я хочу снова услышать это из твоих уст, — рычит Дазай. Чуя просто назвал его папочкой. Дазай почти уверен, что больше никогда в жизни не сможет услышать это прозвище от лица рыжего.       — Тогда ты должен это заслужить, — с этими словами Дазай быстро открывает крышку флакона со смазкой, размазывая её по своему твёрдому члену, пока лубриканта не становится достаточно. После этого он, не колеблясь, медленно погружается в рыжего.       Обе его руки усердно держат ягодицы Чуи открытыми, желая видеть то, как его член входит в тугое кольцо мышц, в то время как его рот начинает работать над великолепной спиной рыжего.       — Ах... да... глубже, — стоны, вырывающиеся изо рта Накахары, — то топливо, которое разжигает внутри мужчины пожар. Это именно то, чего он хочется добиться.       Он ускоряет темп, следя за тем, чтобы целенаправленно медленно двигать своим тазом, пока толкается всё глубже, желая получить сумасшедшее удовольствие от трения. Поскольку они оба решили отказаться от использования презервативов, ведь прошли проверку и пообещали, что не будут заниматься сексом с третьим лицом, возбуждение и страсть возросли.       Они чувствуют, что становятся ближе друг к другу, их смазки смешиваются и улучшают вхождение. Крепко держась за бедро Чуи, Дазай вставляет до упора, — шлепок сближения двух тел раздаётся по комнате, — и медленно начинает выходить. Он шепчет на ухо Чуе:       — Ну, как? Заслуживаю ли я это сейчас? Я почти уверен, что Фёдор не смог бы доставить тебе то удовольствие, которое доставляю я.       Прерывистые крики и стоны вырываются изо рта Чуи. Осаму переворачивает его, усаживая на стол и смотря прямо в глаза, продолжая входить глубже, пока, наконец, не добирается до простаты рыжего. Чуя сжимает свои бёдра, обхватывая талию Дазая ногами, чтобы приблизиться как можно сильнее, пытаясь насладиться этим моментом сполна.       Всё было как в тумане. Единственное, о чём может думать Чуя, — это об огромном члене, разливающемся удовольствии и сексуальном голосе Дазая, щебечущим у него под ухом. Обхватывая руками шею Дазая, рыжий притягивает его к себе, сокращая расстояние и грязно целуя. Теперь их тела скользят друг об друга.       Они наслаждаются тем, что находятся вместе. Это тепло, успокаивающе и комфортно. Кажется, что каждый из них — свет в жизни другого. Почти.       Неудовлетворённый тем, что Чуя всё ещё не сдался и не сказал то самое слово, Дазай ускоряет темп, убедившись, что его член входит под таким углом, чтобы попадать в простату Чуи. В это сладкое место, которое заставляет Накахару плакать и рыдать. Дазай стонет от того, насколько невероятно тугой вокруг него Чуя, наслаждаясь трением и напряжённостью своего члена.       С Чуей так хорошо. Они идеально понимают друг друга. Он вспоминает, как раньше занимался сексом, просто чтобы скоротать время и расслабиться, но ни один из них не был таким приятным, как этот. Теперь же он наслаждается сексом. Занимаясь любовью с Чуей. Это по-другому: уникально, комфортно.       — Ну же, давай, Чуя. Ты знаешь, что не принадлежишь никому, кроме меня, — Дазай говорит глубоким низким голосом рядом с шеей Чуи, прежде чем резко прикусить обнажённую кожу, а затем успокоить жжение языком. Боже, он не должен наслаждаться этим, но ему так нравится ощущение того, что он желанный, любимый и принадлежащий Дазаю.       Не в силах больше сдерживать свои стоны и крики, он практически рыдает, отдаваясь ощущениям и инстинктам.       — П-папочка, Даза-а-й-быстрее, п...папочка, — Осаму мурлыкает в знак признательности за послушание и использование прозвища, награждая рыжего точными толчками в его простату.       — Сейчас скажи мне, кому ты принадлежишь, детка. Фёдору? Тому мужчине, с которым ты тусовался прошлой ночью? — снова представив себе эту сцену, Осаму чувствует нарастающий гнев и ревность, двигаясь намного жёстче и грубее, чем прежде. Но не похоже, что Чуе это не нравится.       — Н-нет, — Чуя дрожит, его ноги давно отнялись и превратились в желе. Он бы рухнул тут же, если бы не Дазай, который заботится о том, чтобы удерживать его за талию.       — Тогда кому ты принадлежишь? — Дазай продолжает оставлять засосы сзади на шее Чуи. Стимуляция настолько интенсивная, что он чувствует приближающееся окончание процесса.       Однако он не собирается позволять Чуе кончать. Нет, пока тот не ответит на его вопрос.       — Т-тебе, — тихо произносит Чуя. Он едва может произносить слова, всё, что выходит, — это невнятное бормотание и стоны.       — Давай чуть громче?       Чуя знает, что он не сможет добиться кульминации, пока, наконец, не ответит должным образом на вопрос мужчины.       — Т-тебе, Дазай Осаму! — визжит рыжий после того, как сказал, потому что Дазай отвешивает ему хороший шлепок по ягодице, который становится последней каплей. Они кончают одновременно: Чуя изливается на пол, в то время как мужчина глубоко входит в Накахару.       Прежде чем Чуя может расслабить ноги, он убеждается, что Дазай крепко держит его, притягивая в нежные объятия.       — Давай... давай ты немного отдохнешь, — Чуя кротко кивает, у него больше нет сил ни на что. Но он знает, что Дазай позаботится о нём.       Он позволяет отнести себя в ванную: Осаму сажает его на шкафчик и медленно начинает помогать обоим помыться и привести себя в порядок. Это великолепное чувство. Чуя хотел бы делать это снова и снова. Он хочет быть с Дазаем постоянно.       Навсегда? Пф, он что, влюбился в своего папочку? Конечно, нет, с чего бы ему это делать? Остаётся только одно.       Просто ждать.