Алиэкспресс

С этим заказом с самого начала все было не так: сначала его почти неделю собирали в Китае, потом экспресс-доставка была очень экспресс, и из Москвы в Питер его доставляли две недели. Наверное, курьер шел по рельсам, другого объяснения этому не было. И вот теперь в пластиковом пакете обнаружилось ЭТО. Если честно, Юра не знал, что это такое: из упаковки на кровать высыпался ворох каких-то мелких упаковок, похожих на маски для лица, которые Милка скупала десятками в дьюти-фри; конечно же, на них не было ни то, что слова на английском – ни одной завалящей латинской буковки, сплошные иероглифы. Одно было точно – это ни разу ни его офигенная толстовка с шикарным тигром. Твою же мать, сраные китайцы. “Пришло время блеснуть своим английским” – решил Юра, фотографируя сначала кучу этих пакетиков, рассыпанную по кровати, а потом отдельно – один из пакетиков. “I order hoodie. It’s NOT hoodie” – пишет он в приложении, и прикрепляет фотографии. За толстовку было обидно все равно. Хотя он и не искал ее целенаправленно, а увидел в очередной рекламе в инстаграме, но отзывы изучил тщательно. Все писали какая она классная: и химией не воняет, и швы прошиты хорошо, и вышивка тигра не топорщится нитками, и при носке не линяет (однажды водолазка из H&M покрасила Юре все тело в какой-то бурый цвет), и после стирки не закатывается. Не толстовка, а мечта, и всего за две тысячи рублей вместе с доставкой. Но для Юры, по закону подлости, эта мечта не сбылась. *** Ван Ибо смотрел на новый спор, открытый на Алиэкспрессе, и пытался решить, на сколько частей разделывать Сынёна, когда клиент поставит во всех пунктах ему одну “звезду” и напишет в отзыве, что их магазин присылает секс-товары при заказе одежды. И ладно бы еще присылал их вместе, как бонус, а не вместо. Потому что на фотографиях вместо толстовки, которая должна была отправиться согласно накладной, была россыпь салфеток. Латексных. “Интересно,” – меланхолично подумал Ибо, – “он уже засунул фотку в переводчик, чтоб узнать что это такое? Или вскрыл упаковку? Хотя, в сообщении нет ни одного “fuck”, так что наверно еще не успел.” “I’m very sorry” – пишет он в ответ. “You want your money back or you want that we sent hoodie to you again?” Они с Сынёном снимают один склад на двоих, потому что так выгодней; одна половина полок забита одеждой из магазина Ибо, другая – игрушками, бутылками смазки, коробками презервативов и прочими типичными штуками из ассортимента секс-шопа. Обычно Ибо сам собирает свои заказы, но в прошлом месяце он сидел на двухнедельном карантине, потому что один из парней в их танцевальной студии подхватил коронавирус, и они все ушли на изоляцию как контактные; так что он попросил Сынёна помочь хотя бы с частью заказов, иначе потом все это разгрести было бы просто нереально. Что ж, отлично помог, ничего не скажешь. “Я убью тебя, Чо Сынён” “Давай после праздников, а то у меня завал полный с заказами сейчас?” *** Утром Юра решает вскрыть одну упаковку, чтоб понять, что за фигня вообще ему пришла. Внутри оказался какой-то сложенный вчетверо лист, похожий на резиновый, частично весь в какой-то вязкой жидкости. “Блин, какой дичи только не придумают под этикеткой штук для красоты,” думает он, держа двумя пальцами склизкую ерунду двумя пальцами. “Отдам остальные Милке, пусть разбирается, что это и куда прикладывать, чтоб быть красивой.” “I want hoodie”, – отвечает он продавцу. Милка находится в буфете, о чем-то душевно трепется с Никифоровым, и Юра бесится: для человека, который обещал надрать ему зад в этом сезоне, он слишком много времени проводит вне льда. – Держи, – он протягивает пакет Милке, – мне по ошибке с алика прислали вместо мего заказ кучу какой-то девчачьей ерунды. – Ээ… спасибо? А что это вообще? – Понятия не имею, похоже на твои маски, только без всяких прорезей. Там на упаковке одни иероглифы. – А ты перевести не пробовал? – Никифоров берет себе тоже одну упаковку и вертит ее в руках. – Я не твой Кацудон, чтоб в иероглифах разбираться, алло! – закатывает Юра глаза. – Вообще то, Юрочка, прогресс дошел до таких невиданных чудес, что умеет переводить текст с фотографий. Это тебе на будущее, вдруг еще пригодится. – Хрень какая-то это, Юр, – говорит Милка, держа двумя пальцами на вытянутых руках содержимое пакета; ее лицо выражает если не отвращение, то как минимум презрение к предмету обсуждения. – Надо посмотреть в переводчике что это вообще. Никифоров начинает самозабвенно смеяться, и уровень раздражения внутри Юры поднимается еще на пару пунктов. На них уже оборачивается почти весь буфет, и Юра чувствует себя почему-то идиотом. – Че смешного?! Расскажи, вместе посмеемся. – Плисецкий, – говорит Виктор, утирая выступившие от смеха слезы, – я конечно понимаю, что ты у нас мальчик абсолютно полностью увлеченный спортом, но такое могло произойти только с тобой. Это латексные салфетки. – Фуууу! – кричит Милка, швыряя салфетку и отскакивая подальше от стола, – ты придурок, Плисецкий! Нафига ты их мне принес! Юра не уверен, для чего эти салфетки вообще нужны, но спрашивать это он собирается только у гугла, а никак не у этих двоих. – Ты знаешь, для чего нужны эти салфетки? – вкрадчиво спрашивает Никифоров, и Юра чувствует, как у него начинают гореть шея и лицо. – Да пошел ты! – шипит на него Юра, вылетая из буфета. – Если тебе нужна помощь с секс-ликбезом, то я всегда готов помочь! – летит ему в спину. – Себе помоги! – орет он в ответ, натягивая капюшон поглубже. В раздевалке он забивается в угол и гуглит, что это за латексные салфетки такие. “Латексные салфетки используют для барьерной защиты от ВИЧ и венерических болезней при оральных ласках влагалища или ануса.” – отвечает ему Википедия. “Твою мать”, думает Юра. “Твою же гребаную мать”, думает Юра, рассматривая раздел картинки, где через одну показаны способы применения этих несчастных салфеток. У него так сильно горит лицо, что температура в комнате поднимается на пару градусов. Похоже, он теперь будет главным объектом для обсуждений на этой неделе, Милка по-любому уже разнесла половине арены историю про то, что Плисецкий мало того, что принес ей латексные салфетки, так еще и не знает, для чего они. Сраные китайцы. *** – Знаешь, что самое интересное? – говорит ему Сынён вечером. – Никто из моих клиентов не пожаловался, что не получил свой заказ. И вообще, я не нашел, чтобы кто-то заказал такую кучу салфеток в тот промежуток времени. – То есть ты не перепутал заказы, а накосячил просто так? – То есть это какая-то мистика! – Ага, загадка дыры. Ван Ибо перерывает уже третью коробку со злосчастными толстовками и не может найти нужного размера и цвета; обычно идеальный порядок на его половине помещения канул в лету, Ибо уже просто выбрасывает все на пол, спасибо, что толстовки упакованы в целлофан. — Ну наконец-то! — толстовка находится конечно же в той коробке, где согласно накладной «размер L, цвет синий, размер L, цвет красный». Самое лучшее место для черной толстовки размера М. — Может, подарок какой человеку положим? Как бонус за моральные страдания? — хихикает Сынён, перебирая коробки на своей половине стеллажей. — Даже близко, блять, не подходи к этой посылке, хён! — угрожает Ибо. «Где, блять, мои бонусы за моральные страдания, а.» Где-то у него была коробка всякой ерундистики к китайскому новому году, там как раз все в тиграх. *** Милка разнесла произошедшее в буфете на своем сорочьем хвосте на весь ледовый, иногда Юре казалось, что его обсуждают все бабушки-вахтерши, уборщицы и охранники. Никифоров, похоже, гордо внес эту историю в их тесный приятельский кружок фигуристов: Кацуки выглядел виноватым без вины (иногда Плисецкий думал, что Кацудон это лучшее, что есть в Никифорове), Отабек среди молчаливого обмена мемами, стикерами и бессмысленными фото спросил «как ты?», Джей-Джей прислал пачку ухмыляющихся эмодзи. Милка строила из себя оскорбленную невинность, Попович ржал как конь и подъебывал, Никифоров сладко улыбался, Юра психовал и впахивал как не в себя. Фельцман был всем доволен. В этот раз доставка была действительно экспресс, посылка дошла меньше чем за две недели. Юра в раздевалке скептично мял пакет в руках, пытаясь без распаковки понять – одна там вещь или опять россыпь какой-нибудь ерунды, которая добьет его и сделает главным посмешищем второй раз подряд. Казалось, что все хорошо. Юра с опаской вскрыл упаковку. С одной стороны, это было уже намного ближе к тому, что нужно. «Да они прикалываются,» охренел Юра. — ПЛИСЕЦКИЙ КУПИЛ СЕБЕ ПИЖАМУ КОТА — орет из-за его спины Гоша, когда только успел зайти. С другой стороны, это похоже на отвратительный пранк, абсолютно не смешной. Юра швыряет пижаму в шкафчик, с грохотом захлопывая дверцу, и выталкивает Поповича из раздевалки, запирая дверь изнутри. — Юрка, ну ты чего, твои «ангелы» оценят по достоинству! — гогочет тот из-за двери. — Нахер пошел! — орет Плисецкий в ответ. “IT’S NOT FUCKING HOODIE I WANT MY MONEY BACK”, пишет он вечером. *** “I’m very sorry for this situation,” пишет Ван Ибо, “you receive your money as soon as possible. Best wishes.” “FUCK YOU!!!!!!!!!!!” - пишет ему ответ клиент. — Чувак походу проклят, — говорит ему вечером Сынён, когда Ибо показывает переписку. — Я вообще не понимаю как это вышло. Ладно бы цвет или размер напутать, но второй раз подряд мы посылаем ему абсолютно не то! — А я говорил, что это мистика! «Какая в жопу мистика», думает Ибо. Если в первый раз еще была неизвестная переменная в виде Сынёна, то второй раз он делал все сам: искал долбанную толстовку, упаковывал ее в пакет, даже пометил его зеленым маркером, чтоб точно не налажать, наклеил бумажку с адресом и положил в короб к остальным посылкам. Все было сделано правильно. — Давай отправим эту толстовку еще раз, — предлагает Сынён, грохая пустой пивной бутылкой об стол. — У тебя же остались его данные? Идея интересная; не может же он второй раз налажать с одним и тем же, Ибо всегда учится на ошибках. — Отправим обычной доставкой. Единиц он конечно все равно тебе налепит, и напишет что это самый отвратительный магазин в его жизни, но зато это будет справедливо! — убеждает его Сынён. — Чувак заслуживает все же получить свою толстовку. Так что они едут на склад. Охранник смотрит на них с сомнением, потому что никто в своем уме не приедет на склады во втором часу ночи по адекватной причине, но ничего им не говорит. Они находят толстовку, пишут на ломаном английском карточку с извинениями и объяснениями, трижды проверяют содержимое, прежде чем запечатать пакет. — Йури Плисетски — читает Сынён на наклейке. — Какие ж у них все-таки мудреные имена. Через три недели Сынён влетает на склад и орет с порога: — Ты не поверишь, кто этот проклятый чувак! — М? — Ну, помнишь, тот, которому дважды толстовка с тигром не приходила! Теперь пришла, смотри! — и тычет в лицо Ибо телефоном. На экране фотка какого-то белобрысого пацана с лицом убийцы и в толстовке с тигром. — С чего ты взял, что это он? — Да мне еще тогда показалось, что имя какое-то знакомое, а утром Мин Ён смотрела какое-то видео со своими фигуристами и я услышал его фамилию, а он там еще и в этой кофте! Это точно он! Считаю, ты должен запостить вейбо, что у тебя одеваются знаменитости, чувак. — Чтобы он и там послал меня нахер? — Да он не узнает! Зато может фанатки набегут и сметут у тебя остатки этой толстовки. — Не буду я ничего постить, отвали. Вообще сниму с продажи нахрен. Какая-то проклятая модель. Вечером Ван Ибо включает VPN и рассматривает фотки этого Плисецкого в инстаграме, все, что было в китайском интернете, он уже посмотрел. Ничего такой пацан, целеустремленный, талантливый, аж дух захватывает. Прическа — точно как у Ибо в шестнадцать. Да и злополучная толстовка ему идет. Ибо делает скриншот экрана с последним фото, тяжело вздыхает и внимательно изучает потолок. Потолок равнодушно констатирует очевидное: это очень и очень тупая мысль. Ван Ибо и сам это знает. И прежде чем успевает засомневаться по-настоящему, нажимает кнопку оплаты. Ибо ничего не понимает в фигурном катании и слабо представляет, чем короткая отличается от произвольной. Он не особенно надеется, что в ближайшем будущем это как-то изменится. Зато собираясь на стадион он ни секунды не сомневается в выборе одежды. Потому что должна же у этого алиэкспрессного проклятья быть и обратная сторона. Проверит на всякий случай. Мало ли.