Небо в ладонях

Потерять ребёнка — самое ужасное, что может случиться с молодыми родителями. Особенно, если это был любимый ребёнок. Юнги сжимает между пальцев салфетку, бездумно качаясь на стуле. Он помнит, как укачивал плачущего Сэбома на руках. Такого крохотного. Больного. Бом родился недоношенным, на восьмом месяце беременности. Врач уверял, что такой крепкий и сильный карапуз сможет выжить. Их мальчик действительно сам по себе был крупным, но... Спустя неделю после выписки его не стало. Малыш умер прямо на руках папы. Расплакался посреди ночи, а Ги встал его укачать. Омега не понял, как это произошло. Сэбом просто захрипел и перестал дышать. По спине Юнги бегут мурашки, когда он вспоминает об этом. Теперь он ненавидит ночь. Ненавидит оставаться в одиночестве. Поэтому его папа, Сокджин, примчался той же ночью, когда Юнги и Намджун позвонили ему, все в слезах. — Малыш, пойдём, поешь. Ты не завтракал и не обедал, — Сокджин обеспокоенно опирается о дверной косяк. — Сэбом-и теперь никогда не поест, — Ги не узнаёт свой булькающий голос. — Понимаешь, пап? Как я могу спокойно есть, когда мой ребёнок мёртв? Сокджин сдержанно вздыхает и подходит к сыну, взяв его лицо в свои ладони. Он смахивает холодные слёзы с его щёк и улыбается, словно окунает в детство. — Юнги, пойдём. Намджун скоро вернётся, — будто бы напоминает Джин. Ким берёт сына за руку, и Юнги даже поддаётся. Омега ведёт Ги на кухню, после чего усаживает на стул. Мин шмыгает носом, утыкаясь в тарелку с едой. Перебирает вилкой кусочки свинины с брокколи. В горло кусок не лезет. Сокджин принимается готовить салат, чтобы Намджун взял завтра утром на работу. Слышится щелчок входной двери. Сокджин выглядывает из-за дверного косяка с миской в руках, убеждаюсь, что пришёл Джун. На нём лица нет, губы синие от холода и дрожат. Джин тяжело вздыхает, кидая взгляд на убитого сына, который всё ещё ковыряет брокколи. Намджун расслабляет галстук, первым делом плетясь на кухню. Он целует Юнги в щёку, и омега, кажется впервые за день, улыбается. Намджун откидывается на стуле, прикрывая глаза. По его щекам наконец текут слёзы, котыре он скрывал весь свой путь до дома. — Представляешь, мне на работе подарили подарок для Сэбома, — говорит Джун каким-то булькающим голосом, потирая лицо ладонями. — Коллега с улыбкой подарил пакет подгузников, присыпку, игрушки, антицарапки и ещё что-то, я не смотрел. Говорит, всем отделом собирали. С рождением сына, альфочки поздравляли. Голос Джуна дрожит. Сокджин перестаёт перемешивать салат, грубо оставляя широкую ложку. — Они не знают, что он умер, — почти неслышно говорит альфа. Юнги всхлипывает, вновь заливаясь громким, истеричным плачем. У Сокджина сердце болит, он не знает, куда бежать и что делать. Успокоить сына, выбросить к чертям этот подарок, оставить детей в покое или накормить, наконец, скулящих Холли и Рэпмона. Сокджин — родитель уже больше тридцати лет. Но он действительно не знает, как успокоить сына, который перенёс потерю своего собственного ребёнка. Что сказать? Джин тяжело вздыхает. Он смотрит, как Юнги бросается к мужу, чтобы затушить пожар слёз в его рубашке. Сокджин выходит в коридор, замечая увесистый пакет. Он хватает его за ручки и несёт в детскую. Туда, где Сэбом должен был поселиться, когда подрастёт. Мужчина ставит пакет подгузников к остальным пачкам, что Юнги и Намджун покупали ещё до рождения сына. Складывает антицарапки к другим парам, закидывает игрушки в большой пузатый ящик, складывает распашонки аккуратно стопкой. Чего с ними ещё делать? Может быть, Юнги найдёт в себе силы забеременеть ещё раз, и всё это пригодится для другого малыша. Сокджин улыбается, вспоминая, как у них с Хосоком Юнги появился. Они так же готовились, кабинет альфы под детскую переделывали. Маленький Ги так забавно смотрелся в такой большой комнате. Джин улыбается воспоминаниям. Хосок сейчас сидит с их младшей дочкой, которой вот-вот десять исполнилось. Джин никогда не думал, что сможет в сорок понести, но как вышло. Ким улыбается тёплым мыслям. А потом вздыхает, вспоминая о сыне. Сокджин вздыхает и выходит из комнаты, прикрывая дверь. Он заглядывает на кухню, откуда слышатся теперь только всхлипы. Намджун поглаживает супруга по голове, пока тот лежит с прикрытыми глазами. Им нужно было выплакаться наедине. Родительство только для двоих. Джин достаёт из ящика в коридоре упаковку корма для собак, наполняя миски доверху. Щенки радостно бегут поглощать еду, виляя хвостами. Сокджин бредёт в гостевую комнату, где пара разместила его. Берёт телефон с тумбочки, проверяет сообщения от супруга. Хосок рассказывает, что они с Юной весь день гуляли в парке аттракционов и лопали мороженое зимой. Джин не хочет отвечать, что он весь день успокаивал Юнги, который сидел в кресле и укачивал куклу. И Хоби, и Юна расстроятся. Поэтому он просто просит поцеловать Юн от папочки. Сокджин слышит почти пьяные шаги. Ги после истерики едва ли может ногами передвигать. Намджун держит его за руку и ведёт в спальню. Юнги ложится на кровать, накрываясь простынёй. Омега наблюдает, как Намджун уныло стягивает пиджак и рубашку, скидывая всё на стул. Он устал. Джун падает на кровать рядом с Юнги, прижимаясь к нему сзади. Ги улыбается слабо, обнимая широкую руку мужа. — Джун-а, скажи, я бракованный? — шепчет Юнги. Ему нужен этот разговор. — Что? Нет, Юнги, конечно же нет. Не говори о себе, как о вещи. С чего ты это взял? — альфа чувствует, как муж крепче сжимает его руку. — Я не смог выносить тебе малыша. Даже мой папа за сорок смог, а я нет. — Детка, ты же понимаешь, что не виноват в этом? Сэбом не по твоей вине умер. Нам просто... Не повезло. Юнги шмыгает. Омега благодарен супругу за то, что он не осуждает его. Но называть смерть их ребёнка простым невезением... Язык не поворачивается. — Я люблю тебя, Юнни. У нас всё будет хорошо, веришь мне? — Верю. Намджун улыбается, зарываясь в волосы супруга, пахнущие молоком.