Небо в ладонях

Юнги сжимает свои худые плечи. Он наконец может выдохнуть спокойно, хоть всё тело ноет и ломит. Омега чувствует губы Намджуна у себя на щеках, но всё, что он может сделать, — это положить онемевшую руку на спину новорождённой дочери. В послеродовой палате ситуация становится лучше. Юнги жуёт булочку, пока бесцельно втыкает в телефон. Омега всё пытается осознать свой новый статус родителя. Во всплывающем окне появляется сообщение от Намджуна, который пишет, что скоро придёт с пакетом фруктов. Юнги улыбается, но после вздрагивает от всхлипа, доносящегося из пластиковой кроватки. Честно, Юнги боится даже подходить к дочери. Она ещё такая крохотная по сравнению с окружающим миром. Но, пересилив внутренние зажимы, омега подходит к ребёнку и берёт на руки. Юнги улыбается дочери, а она в ответ не может — не умеет ещё. Чэрён только неуклюже ручками дёргает, издавая слабые всхлипы, грозящие переродиться в самые настоящие вопли. Юнги не знает, как укачивать ребёнка правильно, не знает ещё, как кормить грудью, но обещает научиться. Внутри неумолимо свербит, пока его ребёнок готов слабые лёгкие надорвать. — Чш, — повторяет омега, обхватывая Чэрён обеими руками. Поясница болит сильно, поэтому Ги вновь садится на больничную кровать, прижимая к груди девочку. Он недавно кормил её, не без помощи медсестёр конечно. Так что, Чэрён, наверное, хочет немного папиного тепла, вернуться в ту среду, в которой она пробыла целых девять месяцев. Подумать только, почти год дочь была внутри Юнги, а совсем недавно состоялась их первая встреча. Теперь они с Намджуном должны показать Чэрён, что она совсем не просто так появилась в этом мире. Дверь тихонько приоткрывается и внутрь, тихонько так, заглядывает Намджун. Он понимает, насколько интимными могут быть моменты между папой и ребёнком. — Привет, родной, — Намджун подходит ближе, присаживаясь рядом с мужем. Юнги кивает, светится изнутри усталостью и счастьем. Омега протягивает супругу такой важный свёрток, а Намджун, кажется, не дышит, пока спускает пакет с фруктами на пол и впервые берёт свою дочь на руки. Чэрён уже спит, реагирует на чужие руки лишь лёгким протестующим всхлипом. Невероятная волна нежности окутывает Намджуна целиком, но вряд ли он мог бы вымолвить хоть слово. Любовь — это прикосновения, такие лёгкие и тёплые. Родительская любовь — немного большее, её сложно познать, сложно прочувствовать в полной мере. Это готовность любить своего ребёнка любым, готовность показать ему каждый уголок мира, при этом давая возможность набивать страшные шишки. Такая простая истина, но такая порой недостижимая. Они с Юнги будут стараться, правда будут. — Ну, эй, тише, — мягкая рука ложится альфе на щёку, тёплые пальцы позволяют слезам раствориться на них. — Ребёнка затопишь. Ги замолкает ненадолго, пока Намджун кладёт ребёнка обратно в больничную кроватку. Он жуёт нижнюю губу, сам готовый вот-вот расплакаться. — Я люблю тебя, Джун-а, больше всего на свете. Намджун тает, словно парафин под гнётом огонька, всё что он может делать, это только целовать щёки супруга, беспорядочно нашёптывая глупые слова. Юнги смеётся тихо, в силах наконец ответить на прикосновения.