Поцелованная судьбой

Еще не осень! Если я Терплю, как осень терпит лужи, Печаль былого бытия, Я знаю: завтра будет лучше. Я тысячу планов отнесу На завтра: ничего не поздно. Мой гроб еще шумит в лесу. Он — дерево. Он нянчит гнезда. Я, как безумный, не ловлю Любые волны. Все же, все же, Когда я снова полюблю, Вновь обезумею до дрожи. Я знаю, что придет тоска И дружбу, и любовь наруша, Отчаявшийся чужака — В самом себе я обнаружу. Но в поединке между ним И тем во мне, кто жизнь прославил, Я буду сам судьей своим. И будет этот бой неравен. Франтишек Грубин. ***** Том пробирался между тесно растущими деревьями, в темноте. Он шёл на звук. Странный, тихий и пробирающийся под самую кожу. Всё его сознание вопило, что нужно повернуть обратно. Что впереди ждёт ничего, кроме мрака и страха в своём первородном обличии. Но его словно тянуло за грудную клетку. И он шёл. Очередная ветка мазнула по щеке, и он ощутил что-то тёплое и влажное, но не остановился. Воздух густел и теплел. Ноздри наполнились ароматом жженых трав, тины и воды. Обещанием затащить тебя под болото. Его одежда прилипла к телу. - Ты, наконец, пришёл, мальчик? – низкий, гудящий звук, пробирающийся в его уши никак не был похож на голос человека в обычном понимании этого слова. Ни мужчина, ни женщина. Это был гул. Ветер. Это были мысли. Это была жуткая мелодия. Это была сама суть. Словно сама природа. Том ощутил, как его связывает собственная магия. Как будто она обернулась против него. Во внутрь. Это ощущение вызывало тошноту. Хотелось выблеваться. Но он лишь сжал зубы. - Ты уже знаешь, что мне нужно! – гаркнул Том. - А ты знаешь цену. Твой мозг зудит от знаний. Я ощущаю их вкус. Заплати – и получи ответ, - голос прошелестел глухо, скрипяще, вроде бы дерево, потянулось ото сна, разминая мышцы. - Что ты хочешь? – выплюнул Том. Его желудок скручивало. Это место выкачивало из него силы. - Выбирай сам, что можешь дать мне – свою магию, знания или свои воспоминания о самом сокровенном. Во мне есть милосердие и я заберу их после того, как отвечу на вопрос. Мужчина знал, что именно это имело ввиду под «дать мне». Это означало – отдать безвозвратно. Потерять. Лишиться того, что было у него в голове. Мыслях. Сердце. И воспоминания действительно самое малое из зол. - Тогда какой в этом, блядь, смысл? – Том уже был готов упасть на колени от вдруг накатившей волны усталости, злости и разочарования. - Я обещаю оставить в твоём сердце ма-аленькую точку. Знание того, что когда ты найдешь то, что желаешь, то, что будет тебя вести – ты всё вспомнишь. - И что с этого будет тебе? - Наслаждение от ваших страданий, - воздух вокруг потрескивал и ветер закручивался вокруг Тома, - Мне не ведома логика и рациональность, лишь потеха над теми, кто приползает сюда всё ещё живой. - Листья на деревьях зашелестели, а земля затряслась. Хохот. Природа смеялась над ним. Это был звук смеха. Он проделал слишком большой путь сюда. Заплатил большую цену, чтобы отдать ещё и ещё, но найти… - Я согласен. И тут грянул гром. Он оказался в каком-то поместье, похожим на Малфой-мэнор. Только в более светлых и помпезных цветах. Белоснежный бальный зал украшали тысячи свечей, вазы с розами и сотни людей в нарядных одеяниях. Он прошел мимо них. Кто-то вложил ему бокал с шампанским в руку. Кайдан выглядел угрюмым, стоящим возле одноклассников. Лукреция плакала, прижимая к лицу платок. Лидия МакФасти сидела под стеной, смотря в одну точку. Вокруг сновали люди, и никто не обращал на неё внимания. Её лицо было опустошенным, будто смысл жизнь только что испарился из её существования. У Тома на загривке поднялись волосы. Что-то было не так. Тоддеус что-то кричал, а люди продолжали смеяться и танцевать. Звон бокалов, разговоры и хохот стали фоновым шумом, который хотелось поставить на паузу. Но он не мог. Когда парень подошел ближе, Лидия подняла на него взгляд, в котором отсутствовала хоть толика человечности. - Это твоя вина. Твои руки в его крови! Том опустил взгляд и увидел свои ладони, которые, он мог поклясться, пару секунд назад были чистыми. Сейчас же с них капала густая, горячая кровь, дорожками скользя меж пальцев, прямо в бокал. Жидкость приобретала цвет красного заката. Абраксас. Где Абраксас!? Том выбежал из зала, он бежал по коридорам, лестницам и сквозь другие комнаты, когда обнаружил себя на большом балконе. Его собственная кровь похолодела и мурашки жути побежали по загривку. Прямо посередине, в свете полной луны и нескольких горящий у колонн факелов лежало тело. Кровь растеклась лужицей вокруг него. Голубые глаза Ксаса смотрели на него. Казалось, жизнь из них утекла в ту же секунду, когда Том вбежал на террасу. Возле Абраксаса сидела девушка. Она плакала, склонившись над парнем. Её короткие кудрявые волосы закрывали лицо. - Прости, Том. Это моя вина. Перед ним сидела Хартфорд. Она подняла глаза, и он не видел их карего цвета в ночи, но от бликов факелов на её лице блестели мокрые дорожки. А потом послышался лязгающий звук упавшего ножа, что выпал из ее ладони. Её руки были перепачканы красным. Окровавленный нож теперь лежал рядом. С прозрачным лезвием. Том упал бы на колени. Его грудную клетку сдавили тисками, но чья-то рука опустилась на его спину. Тонкие пальчики добежали до загривка и пошевелили волосы на задней части шеи. - Это ты позволил ей сделать это, - мелодичный голос женщины оказался совсем рядом. Голос был знакомым, - Мы взяли то, что ты нам предложил, войдя в нашу святыню. - Я никогда не… - вырвалось у Тома, и голова его закружилась, - Я не позволял вам убивать моих друзей! – крикнул он и Гермиона вздрогнула, пытаясь встать. Женщина рядом рассмеялась. Он была почти перед ним, но он не мог увидеть её лица, не мог развернуться, будто его тело окаменело. - Ты пообещал нам что-то ценное и ты дал это. Мы знали, что ты сдержишь слово. - Я пыталась помочь, Том, – прошептала Гермиона. А потом женщина оказалась прямо за ней с тем же ножом у горла. Хартфорд замерла. Лицо женщины по-прежнему было скрыто тенью. - Выбирай, - только и сказала незнакомка. - Выбирать что? – гнев Тома вырывался из клеток его кожи, из сердца, из головы, но он не мог двинуться с места. Не мог дотянуться до палочки, не мог пошевелить пальцем. Не мог воспользоваться своей внутренней магией. Он был заложником своих мышц, костей и плоти. - Она или кто-то из твоих друзей, - проворковала женщина, надавливая на горло Гермионы. Том замер. А Хартфорд к его удивлению глубоко вздохнула. Она больше не плакала. Не истерила. Она почти улыбалась, смотря на него своими большими глазами. - Тебе не нужно выбирать, Том. Я – никто. Я лишь маленький надоедливый лев. Он открыл было рот, но не в силах был что-либо вымолвить. Мысли неслись со скоростью света, а тело не могло выбрать – бежать или остаться. - Не думала, что скажу это, но мне было приятно с тобой познакомиться, - шепнула Хартфорд. И дёрнула головой, распарывая себе горло приставленным к шее ножом. Том открыл глаза в холодном поту и лишь успел перевалиться на бок, чтобы его тут же стошнило на пол. Что это, блядь, было? Его тело трясло, словно он пробежал сотню миль. Вся кожа была покрыта мерзко холодной влагой, а пижамные штаны прилипли к ногам. Торс обдало холодным воздухом помещения. Возможно, он заболел? Вода за окном уже посветлела. Огни в комнате не горели. Уже утро. А у него явно температура. Он применил очищающее, а затем высушил свою одежду и влажную простыню под его телом. Сколько он спал в таком состоянии? И ему что-то снилось. Абраксас. Он...он жив. Это был лишь сон. И Хартфорд с окровавленным ножом тоже лишь сон. Том глубоко вздохнул, проведя ладонью по лицу. Это лишь сон. Этой девчонки в последнее время было слишком много в его поле видимости. На задворках сознания, снова проваливаясь в забвение, у него закралась мысль, что ему снилось что-то ещё. Но он не помнил, что именно… ***** Хогвартс в огнях, который она пожирала глазами, качаясь в лодке, что тянуло к берегу. Зелья, стоящие перед ней и Гарри. Она постукивала себя по подбородку, разгадывая загадку Снейпа. - Смелость и дружба. Вот что важно, Гарри. Черный дневник. Том Марволо Риддл. - Это был Хагрид! Он открыл Тайную комнату… Блеск желтых глаз в маленьком зеркале, а потом сплошной камень из её тела и мысли, мысли, мысли… Сириус Блэк, похожий на живой труп стоит рядом с Люпином и не сводит тёмных глаз с крысы, бьющейся в руках у Рона. - Нет, Римус! Я ждал тринадцать лет! В Азкабане! Виктор, смотревший на неё, стоящую перед ним в голубой мантии и убранных волосах. Рон, морщившийся в кресле у камина в гриффиндорской гостиной: - И что же сказал Викки? Гарри, сидящий возле Клювика в спальне матушки Сириуса. Жабье лицо Амбридж, требующую отдать Придиру с напечатанным там интервью Поттера. Полёт на невидимом фестрале сквозь ветер и облака, чтобы спасти друга. Наставника. Комната Времени и лицо мужчины, что превращалось в младенца и тошнота от этого зрелища. Тело Дамблдора, их самого сильного и любимого директора, лежащее на лужайке перед Астрономической башней, словно оставленное за ненадобностью. Десятки зажжённых палочек. Песнь Феникса, в последний раз кружащего над Хогвартсом. Хор водяного народа на похоронах, скорбящих вместе с ними и стрелы кентавров, отдающих дань памяти за человека, которого они уважали. Битва в небе и она в обличии Гарри, посылающая на лету заклинания в Пожирателей. Билл с болью в глазах и Флёр, жавшаяся к его боку. - Грозный Глаз…мёртв. Медальон Салазара и выжженное полотно с родословной. Домовик, поклонившийся ей и его слёзы, которые он лил по своему любимому хозяину Регулусу. Она, Рон и Гарри, обещавшие, что в его отсутствие у них не будет дел важнее, чем следить за его собственностью. - Кричер живёт, чтобы служить благороднейшему и древнейшему дому Блэков. Могила Лили и Джеймса Поттеров, припорошенная снегом. Колокола в Годриковой Впадине в честь Рождества. Табличка у разрушенного дома: «Где бы ты ни был Гарри, мы с тобой!» Батильда Бэгшот, наблюдавшая за ними, а потом её мертвое, воняющее на весь дом тело, что оставила Нагайна. Люпин, еще более потрёпанный, чем всегда, но улыбающийся им так искренне, счастливый их видеть: - У меня родился сын! Струпьяр, заглядывающий ей в лицо, словно они были знакомы. Беллатриса, кричащая и брызгающая слюной, прижимает её к полу Малфой-Мэнора: - Что ещё вы взяли!? Бугор свежей земли, запах соленого океана и шум бившихся волн. Камень с нацарапанными буквами: «Здесь покоится Добби. Свободный эльф» Дракон с белыми от слепоты глазами, пьющий воду на другой стороне озера. Пыль, вспышки заклинаний. Отзвук последней усмешки Фреда и грохот камней. Крик Перси: - Нет, Фред, нет! Тела Римуса и Тонкс. Их руки почти касались, как в старой горькой сказке, в которой их смогла разлучить лишь смерть. Поттер, державший бутылёк с воспоминаниями Северуса. - Я скоро вернуть. Гарри, обмякший в руках избитого и рыдающего Хагрида перед полуразрушенным Хогвартсом. - Гарри Поттер – мёртв! Гермиона подхватилась на кровати, тяжело дыша. Она автоматически прижала руку к груди, словно пыталась остановить сердце, что колотилось и стремилось вырваться наружу. Она пыталась быть тише, чтобы не разбудить остальных, как и всегда, запоздало вспомнив, что по обыкновению ставила заглушающие чары на свой полог. Девушка глянула за плечо. На только-только занимающийся рассвет. Вытерла мокрый лоб ладонью и выдохнула. Живоглот мяукнул, и она посмотрела в его умные глаза. Зима всегда ощущалась меньше. Мир сужался, затихал, и ты оставался наедине со своими мыслями и воспоминаниями. Сожалениями и горем. Один. Прямо сейчас ей не хотелось существовать. Не хотелось что-либо чувствовать. Палочка на тумбочке манила. Взять в руки, произнести слова забвения и избавиться от боли. Остаться навеки ничем. Потому что груз казался неподъёмным. Ей не хотелось думать. Анализировать. Гермиона зажмурила глаза на мгновение и зарылась пальцами в мягкую шерсть Живоглота. Родное. Живое. И через секунду легла обратно в постель. Снова проваливаясь в сон. ***** Что в Хогвартсе оставалось неизменным, так это то, с каким восторгом ученики ожидали матчей по квиддичу. Следующим в сезоне, в начале февраля, приближался матч, где Когтевран должен сыграть со Слизерином. И само собой разумеющимся было то, как когтевранцы со злобой и ожиданием скорейшего проигрыша змей смотрели на соперников. Слизеринцы в свою очередь смотрели с чистейшим презрением и злорадством, вроде бы уже держали Кубок школы, на любого орла, который метал в них вызывающие взгляды. Как ни странно, самыми отъявленными участниками этой интерлюдии были младшие курсы. Вроде бы в подземной гостиной им нашептали на ухо сверлить глазами любого в форме с синей подкладкой, чтобы вывести из себя. - Смотри в штаны не описайся от натуги, - фыркнула Дора четверокурснику, который с группой слизеринцев-однокашников шел мимо них по коридору. Взгляд рыжей был наверняка таким же жгучим, потому как младшеклассник стушевался, но в ответ тоже фыркнул. - Мерлин, эти малолетки меня уже порядком достали. Ростом не выше моего пупка, а гонора… Гермиона усмехнулась. Она проживала этот опыт как будто уже дважды и потому лишь хмыкала, наблюдая за всем этим со стороны. - Думаю, это что-то, что впитывается в них, как только они на первом курсе входят в гостиную Слизерина – высокомерие и непомерное самомнение. - А как только поднимаются на метле впервые над квиддичной площадкой – оно раздувается до размеров Шотландии, - Дора подняла руку, показывая жестом то, что имела ввиду. - Бери выше, - хмыкнула она. - Гермиона? Девушка обернулась на мужской голос. За ними с Дорой шагал Рэстер Уайт в компании еще одного юноши, имени которого Гермиона не помнила. - Рэстер? Привет, - помахала она. - Дора, ты видела расписание тренировок? - без предисловий выпалил второй парень, коренастый и высокий, как Монтегю, - Какого хрена у змей самое лучшее время? Опять! У него были встрепанные волосы цветы соломы, словно в них только что играло солнце. Чуть раскосые глаза выделялись сейчас сильнее всего на светлом лице, когда он выпучил их, воззрившись на рыжую. - Видела, Уилл, - пробурчала Дора и Гермиона вспомнила, что этот парень был капитаном сборной Гриффиндора и играл вместе с Рэстером. Уильям Аберкромби, - Не знаю, как Слизнорт забивает им поле на выходные днем, но я уже несколько раз ходила к Ками. Она обещал что-то сделать. Ками была деканом Когтеврана. - Дамблдор тоже так сказал, но как их блин разгонишь с листиком о времени, когда они уже в небе и слышать нас не хотят! Малфой только что средний палец мне в воздухе не показал! - Как дела? - улыбнулся Гермионе Уайт, явно не так сильно заинтересованный расписанием тренировок. - Все хорошо, - улыбка далась ей слишком легко. Лицо Рэстера было расслабленным и приятным, а глаза не то чтобы таращились, а рассматривали её лицо с теплой заинтересованностью, - как твои? - Мои отлично. Знаешь, нам сегодня на уроке поставили тебя в пример. Не помню, чтобы профессор так кого-то выделял. - Правда? - Ага. Профессор Дамблдор сказал, что в школе у него есть ученица, которая поставила личный рекорд по превращению в животного. А нам даже цвет кожи поменять всем не удалось. Гермиона зарделась, но подумала, что чуть позже этот рекорд прямо под его носом поставят Сохатый, Бродяга и даже Хвост. - Ох…ну, мне просто повезло. - Глупости. Ты слишком умная и красивая, чтобы скромничать. Кажется, краска залила уже её шею. Ей было непривычно слышать комплименты. В этом времени, как и в том, её называли умной и быстрой, хотя с большим уважением, чем насмешками. Называли сильной в заклинаниях, но красивой…нет. Уайт же непринужденно шёл рядом, пока Дора с Уиллом обсуждали квиддич. Они все направлялись в большой зал на ужин. - А как у тебя успехи? - поинтересовалась когтевранка. - Тебе сказать честно или можно приукрасить? - выгнул он бровь. Она хихикнула. - Как хочешь. - Ну, неплохо, наверное, но хотелось бы лучше. Я слышал, что ты занимаешься с Каем Розье. Другим частных уроков не даешь? Они завернули за угол и до большого зала оставалось несколько футов. Ученики заходили туда не торопясь, так же, как и их компания, обмениваясь репликами. Гермиона же театрально вздохнула и посмотрел на него. - Ну вот, всем только и нужно, чтобы я подтянула их с уроками. Она сама не понимала зачем, но заигрывала с ним. Уайт же усмехнулся. - Слава Годрику, можно более не притворяться. Мне лишь хотелось провести в вашем обществе какое-то время, мисс Хартфорд. Гермиона усмехнулась, ощущая, как по телу проходит приятная волна удовольствия. Может она не врала Лиз, когда говорила, что несмотря на слухи никто не звал её на настоящее свидание? Такого не случалось со времен… да, точно, единственным таким парнем был Виктор. И опираясь сейчас на свои ощущения, она подумала, что возможно действительно хотела мужского внимания и она такая же, как и все девчонки, которые лишь желали комплиментов и приглашений? И кто мог осудить её за это, верно? - Даже так? - стрельнула она глазами в Рэстера. - Только так, - серьезно проговорил он, понизив для нёе голос, - Я буду ждать в субботу в 11 часов у главных дверей. В субботу как раз был поход в Хогсмид. Возможно, в этот раз Гермиона туда все-таки сходит. - Как самоуверенно с вашей стороны, мистер Уайт. Он лишь улыбнулся ей, показав край белоснежных зубов. Дора с Уиллом не замечая их прошли мимо и разошлись по своим столам, а Рэстер и Гермиона остановились у входа. - Так как ты ни разу не ходила в деревню, я с удовольствием проведу тебе экскурсию после обеда. - Так ты следил за этим? - За тобой приятно наблюдать, - непринужденно пожал он плечами. Она промолчала, смущенная его искренностью. - Наверное, той, которую просят все помочь с учебой хотелось бы самой узнать что-то новое, - заметил он без обиняков. Рэстер смотрелся совершенно обольстительно с ямочками на щеках и блеском в глазах. Флирт придал ему больше уверенности, но без этой наглости подростков и странных шуточек. И ей понравилось, что он подумал о ней в таком ключе. Нет, не так. Ей было приятно, что он хотел рассказать что-то якобы новое для нее. Пожалуй, она точно пойдёт и с большой охотой будет делать вид, что видит Хогсмид впервые в жизни. - Хорошо, мистер Уайт. Я согласна. Только увидимся уже в деревне. Я пойду с девочками. В этот момент в большой зал вошёл Кайдан и наткнувшись на их пару глазами, удивлённо поднял брови. Но быстро собрался и тактично ничего не сказав, лишь мило дернул её за прядку волос в дружеском жесте, проходя мимо. - Буду ждать тебя в Трех метлах, - мягко улыбнулся ей Уайт, не обратив внимания на Кая. - Хорошо. И она развернулась, пошагав к своему столу совершенно удовлетворенная. - Свидание? - ухмыльнулась ей Дора. Кажется, она всё слышала и лишь вежливо сделала вид, что нет. Гермиона притворно прищурилась на нее. - У кого? - тут же отреагировала Элизабет. - Уайт позвал Гермиону в Три метлы. - Ну, наконец-то, - вздохнула Лидия, - я думала у тебя какая-то непонятная фобия этой деревни. Если бы знала, что тебя можно было затащить мальчишкой… Гермиона бросила в нее салфеткой, и Лидия фыркнула. Спустя пару минут, она набила свой рот тушеными овощами со специями и теплым хлебом. Она была необычайно голодной. Потолок большого зала был мрачным и тихим, соответствуя погоде за окном, исключая пронзительный ветер, что не успокаивался с вчерашнего вечера. Тысяча свечей по обыкновению парили в воздухе и ей хотелось остаться здесь на ночь. Под блеском огня, без солнца и шума. Пожалуй, ей хотелось остаться под этими тучами навечно. Дождаться грозы или снега. И когда она опустила взгляд, то не поняла, как, посмотрела на стол напротив. Как и всегда. Уже автоматически. Словно её глаза были заговорены хотя бы раз за трапезу посмотреть в ту сторону. Том спокойно жевал и прерывался на разговор с ребятами. Он не смотрел на неё. Даже когда она откровенно пялилась на его жующий рот, розовые губы и подрагивающее горло. И среди прочего она отметила, что он был…бледнее обычного. Под глазами залегли почти незаметные тени, а плечи были более опущены, чем всегда. И тем не менее, он все равно выглядел раздражающе хорошо среди всех остальных в этом помещении. И не смотрел на неё. Гермиону почему-то это взбесило. Ей стало интересно, видел ли он её и Уайта? Риддл поднял взгляд, но посмотрел правее. Его губы изогнулись в такой улыбке, что…в её желудке что-то неприятно ухнуло. Стянуло. А потом мясо стало безвкусным. Лишним. -...и куда вы пойдете? Слева от нее сидела Серафина и болтала с парнем по соседству. Тарроном Флемингом. И бросала взгляды на старосту Слизерина. -...Гермиона? Она ощутила тычок в бок и перевела взгляд на широко открытые глаза Элизабет. - Что? - С Уайтом? Пойдете гулять? - А? Наверное. Он сказал, что проведет мне экскурсию. - Красота! - восхищенно вздохнула Лиз и глянула на стол слизеринцев, - Я бы тоже не прочь сходить на свидание… - Так позови кого-нибудь, - пожала плечами Лидия, откидывав белоснежные пряди за спину. - Вот еще! - выкатила глаза Эджком, - Я не такая смелая, как ты! - А Лидия кого-то звала первая? - фыркнула Дора. - Вот уж не припомню. - Просто не было подходящего кандидата, - безапелляционно заявила МакФасти и глянула на Гермиону. Та уткнулась носом в тарелку. Лидия, на удивление, вела себя так, словно не узнала на зимних каникулах, что Гермиона прибыла из будущего. Она отнеслась к этому так, как отнесся Тобиас – словно люди в их жизни тут и там путешествовали во времени. Не то чтобы она жаловалась. Просто хотела еще раз поговорить с МакФасти, а такой возможности пока не представлялось – с ними всегда были Лиз или Дора, а чаще они обе. И Гермиона всё ещё не рассказала об этом дедушке. На утро после того вечера она не осмелилась. А потом решила, что скажет позже. А потом они прибыли в школу. И чувство вины, как старый друг, снова сидело на её плече, свесив ножки. Она обязательно расскажет в их следующее чаепитие, - решила она. Только если к ним не заглянет Дамблдор. ***** Новый урок по защите от темных искусств вызвал гул взволнованных голосов у всех участников. Занятие проходило со Слизеринцами и даже они, будучи с обычно скучающими рожами, словно их седьмой год обучают Люмусу, оказались удивлены и предвкушали что-то интересное. - Мы будем изучать патронусы! - провозгласила мадам Вилкост, призывая всех слушать, - Кто мне скажет, что такое патронус? Гермиона незамедлительно подняла руку и открыла рот, не дожидаясь пока это сделает Риддл, сидящий справа от нее. За последние сутки она испытывала к нему большую неприязнь, чем раньше и ничего не могла с этим поделать. - Патронус – это магическая сущность, которая служит своему «хозяину» защитником от таких существ, как Дементоры и Смеркуты. Однако многие не знают, что Патронус также может работать как передатчик, - отрапортовала Гермиона и когда профессор улыбнулась ей, поощряя, а Риддл рядом молчал, она продолжила, - для его вызова требуется заклинание Экспекто патронум. Сам патронус может быть выражен как просто облако серебристого пара, так и обретать различные формы, так называемый «телесный Патронус». «Телесные Патронусы» принимают обычно вид какого-либо животного, соответствующего характеру вызвавшего его волшебника или… - она на секунду замялась, вспоминая своего фестрала, - …или ассоциироваться с тем, за счет чего волшебник вызывает заклинание. Потому что для вызова Патронуса нужно вспомнить самые счастливые моменты своей жизни. - Умница, Хантфорд. Пятнадцать баллов Когтеврану за объёмный и понятный ответ. Лидия рядом подмигнула. - Мисс Хантфорд права. Патронус – ваша защита от тварей вроде дементоров, если вдруг вы с ними когда-либо познакомитесь и. конечно, от смеркутов, которые могут напасть чаще, если вы собрались посетить тропики, и присосаться к вам, как пиявки. От этих душегубов не поможет ничего другого. А также, патронус может быть вашим вестником через которого вы можете передать сообщение быстро и скрытно, если достаточно обладаете этой магией, - мадам Вилкост жестом попросила всех подняться и взмахнула палочкой, складывая парты по обеим сторонам класса, - Но сегодня я не рассчитываю, что кто-то из вас сможет вызвать настоящего, как правильно выразилась мисс Хартфорд, телесного патронуса. Но мы научимся. Стали друг против друга! Ученики автоматически разделились и стали друг напротив друга факультетами. Напротив Гермионы оказалась Друэлла, которая убрала свои светлые волосы в высокий пучок. Девушка ей подмигнула и Гермиона и подмигнула ей в ответ. - Итак. Для вызова патронуса вам необходимо заклинание. Экспекто патронум. Повторили все! - Экспекто патронум! - хором повторили ученики. - Молодцы. Одних слов нам не хватит, чтобы защищаться. Это не магия ваших палочек, не сила ваших мыслей, а только наполненность души сможет помочь вам в вызове патронуса. На этих её словах Гермиона глянула на Риддла. Он стоял чуть поодаль от нее, напротив Серафины Эйвери. Лицо его было воплощением равнодушия, но глаза оставались ясными. Он слушал каждое слово. - Вам нужно найти в ваших маленьких сердечках те моменты что считаете по-настоящему счастливыми. Добрыми. От которых ваша душа поет. Может ли Риддл найти такой момент? Хотя бы один? Гермиона очень сомневалась. Что в его сердце, в его остатках души могло вызвать счастье? Возможно первые присвоенные баллы на уроке, когда он только попал в Хогвартс? Лично Гермиона вспомнила их в тот первый раз, когда пыталась создать патронуса. Ей также тяжело далось это заклинание, как и остальным. Только после пятого раза, когда Рон натужно вспоминал своё, а Гарри глазел на Джоу, она воспроизвела в памяти тот момент, когда они залетели в туалет для девочек на первом курсе и увидели её и тролля: перепуганные и взволнованные. Тогда она впервые ощутила, что такое, когда её хотят защитить. И когда они взяли вину на себя, ощутила, что такое дружба. А потом, как полюбила их – быстро и сильно. Мог ли Риддл ощутить такое? Шестеро из всех слизеринцев в классе глянули на него. Малфой, Трэверс, оба Розье и обе Блэк. Его приспешники. Глянули так, словно ждали от него отмашки. Вальбурга же вовсю пялилась и явно была недовольна тем, что место рядом с ним занимали Кайдан и Аквилла Гринграсс, накручивавшая прядку волос на палец. Но во взгляде Абраксаса, что стоял напротив Лидии и недалеко от своего старосты, было что-то от опасения. И Гермионе стало любопытно: ему было известно что-то о Риддле и патронусе? Или Малфой боялся того, что возможно единственный у кого могло сегодня не получиться вызвать даже серебряное облачно – это их самый могущественный Лорд? У нее вырвался смешок. Лидия метнула на нее удивленный взгляд, но Гермиона до последнего смотрела на парня, когда, наконец, не поймала блеск грозовых глаз Тома. Он выглядел слегка зловеще, даже поодаль казавшийся самым высоким в классе и смотря на нее из-под слегка прикрытых век. Как всегда, вроде бы не собирался смотреть, но она попалась на глаза. И несмотря на то, что она уже несколько дней непроизвольно дожидалась его взгляда, она стушевалась под его вниманием. Его серые глаза метали молнии. А потом он повернулся к Абраксасу и что-то тихо сказал за спиной Кая. Малфой кивнул и то же самое сделал Кайдан. Гермиона прищурилась. Мадам Вилкост что-то еще рассказывала, но Лидия рядом шепнула: - Теперь я поняла, почему ты всегда читаешь всё наперёд. Гермиону повернулась к ней, приподнимая бровь. - Это приятно, - пожала худеньким плечом блондинка и усмехнулась, - уже уметь делать задание всего урока, а может и нескольких. Сегодня впервые за несколько дней её глаза не были холодными, как лёд, а светились как солнце в свой лучший день. Гермиона не знала, это из-за того, что подруга была уверена в том, что заклинание получится у неё с первого раза или потому что напротив стоял Малфой, рассматривающий ее с ног до головы, словно не видел несколько лет. Но блондинка едва ли не улыбалась, что дёргало за нитки души Гермионы. А потом Элизабет недалеко от Лидии нагнулась и через МакФасти послала Гермионе воздушный поцелуй. Та чмокнула воздух в ответ. Её распирала гордость, казалось, не меньшая, чем когда-то Гарри, обручившего весь отряд ОД этому заклинанию. Её глаза сейчас светились, наверное, так же, как и его тогда. У неё вдруг сжалось сердце, вспомни она их занятия и то, каким крепким духом борьбы они были связаны. Как она в первый раз в жизни ощущала себя непокорной и справедливой. То, как Гарри вдохновлял её. Какую любовь она испытывала к своему лучшему другу. Может, она больше его не увидит. По крайней мере, в этой жизни. Всё, что у неё было – лишь воспоминания. Но Гарри оставил слишком много себя в ней. И потому всегда будет где-то рядом. Держать её за плечо и губами учителей произносить «умница» за её достижения. Дора, стоявшая дальше от них, через секунду от Лиз подмигнула всем троим. И Гермиона поняла, что сейчас готова создать патронуса, величиной со школу. - …все всё поняли? Начинайте, как почувствуете, что сможете. Гермиона опустила руку и дотянувшись в пространстве между ними, коснулась МакФасти. Лидия сжала их пальцы на мгновение, в благодарность поддержки. А потом самая первая выкрикнула: - Эспекто Патронум! Из её палочки вылетел большой серебряный дракон и она самодовольно улыбнулась. - Мисс МакФасти! Немыслимо! Двадцать баллов Когтеврану! Абраксас смотрел на серебряного дракона с выражением лица человека, готового упасть на колени. Гермиона не думала, что видела кого-то из Малфоев с таким благоговением на лице. Дракон облетел класс и мазнул его по плечу дымчатым крылом. - Потрясающе, - выдохнул он. Лидия опустила голову и посмотрела на него в упор. Тот встретил её взгляд с твердостью, гордостью и…бывшая Грифиндорка все-таки могла назвать это восхищением. Гермиона готова была поставить свой подаренный на день рождения мольберт от дедушки на то, что Лидия впервые смотрела ему в глаза после лета. Следом за ней взмахнула палочкой Элизабет, отвлекая Гермиону от наблюдения за этой парой и из её палочки вырвался кролик, поскакавший по воздуху, словно только того и дожидался. Трэверс стоящий поодаль присвистнул. - Лиззи, не думал, что я ассоциируюсь у тебя с зайчиком! Кто-то рассмеялся, но она проигнорировала их, счастливо улыбаясь. Лиз посмотрела сначала на Лидию, а потом на Гермиону. Грейнджер распирала гордость. Она показала ей два больших пальца. - Умница, молодец! Еще двадцать баллов, мисс Эджком! - Давай же, - шепнула Лидия и Гермиона взмахнула палочкой, закрывая глаза. Её сердце было большим и горячим, на неё смотрел Гарри своими зелеными ясными глазами, а рядом улыбался веснушчатый Рон. Джинни ухмылялась, Луна мечтательно смотрела в потолок, а Невилл напряженно держал палочку, сосредоточившись. Только еще рядом была Лидия. А дальше Лиз. И Дора. Из её палочки вылетел серебряный фестрал с перепончатыми крыльями. А следом за ним из палочки Доры показалась кошка. - Когтевран изучал эти чары ранее? - мадам Вилкост была явно ошарашена. Все четверо лишь усмехнулись. Класс зашептался. Гермиона была уверена, что большая часть учеников не видела фестралов даже в книге – они не проходили это с Кеттелберном и вряд ли этим животным обучали младших курсов. - Она в полном экстазе, - фыркнула Лидия, лавируя своим драконом над кабинетом и краем глаза наблюдая за профессором, которая с обожанием смотрела на учениц, чего было не увидеть в обычные дни. Их звери кружили вокруг. Спустя двадцать минут, они вчетвером помогали остальным по просьбе профессора. Гермиона стояла возле Друэллы. У той неплохо получалось, но телесного патронуса пока не вышло. Лиз ворковала над Каем, но он скорее был заинтересован в беседе с ней, чем в заклинании, отвлекая и смеша ее. Лидия помогала Лукреции, а Дора – Гринграсс, хоть и с поджатыми от недовольства губами. - Только не подходи к Тому, - шепнула Гермионе Друэлла, когда порядком устала и решила передохнуть. - Не то чтобы я собиралась, но почему нет? - выгнула она бровь. Розье замялась, но потом пожала плечом. - Он не любит, когда ему помогают. Вокруг царил тихий гомон, который дарил её слуху покой. Обычно за таким фоновым шумом они с Гарри и Роном что-то обсуждали на уроках. То, что было нельзя отложить на потом и чтобы кто-то услышал. Поэтому она лишь ближе стала к Друэлле. - С чего ты решила, что я стану помогать ему? Та посмотрела на неё со смесью жалости и усмешки на лице. - Гермиона, милая, не пытайся меня дурить. Я не болтушка, но внимательная. Грейнджер замерла, не понимая, что именно Розье имеет ввиду. А Друэлла на это лишь глянула на неё с высоты своего роста. Когтевранка покачала на неё головой, все еще удивляясь личности этой девушки, которую в своем будущем она представляла совсем не так и не понимала, что станет с её мягкостью и терпимостью позже, когда она выгонит свою дочь из дома за то, что она выйдет замуж на маггла, и вообще породит мерзость, названную Беллатриссой. - Вы мне нравитесь, мисс Розье, - усмехнулась в ответ ей Гермиона и поправила воротник на блузке Друэллы, подвязанный изумрудным шарфом. - И ты мне, Хартфорд, - подмигнула ей Розье и пошла к своим подругам: Гринграсс и Лукреции. - Элизабет, поможешь мне? - она услышала игривый голос Трэверса, не предвещавший ничего хорошего, и нахмурилась. Лиз рядом с Каем напрягалась, но блондин что-то шепнул ей, и та хихикнула. А затем со смиренным видом направилась к Тоддеусу. Он же оглядывал её как-то…слишком. Выбрал себе новую жертву? Хотел теперь доставать и её после того случая в библиотеке? Гермиона не знала, но наблюдая за ними пару минут и убедившись, что в классе он точно ничего не вычудит, решила, что Лиз в относительной безопасности. Она готова была применить это слово к Трэверсу. А потом обернулась, чтобы посмотреть, что делают остальные и её глаза самопроизвольно остановились на паре поодаль. Серафина ворковала вокруг старосты мальчиков, и он ей улыбался. Искренне и обаятельно. Как ни разу не улыбался ей. Да и с чего бы? Они были вроде как школьными соперниками. И она его ненавидела. Позже, он попытается убить её и её друзей. Разрушит мир Гарри, а потом и её. В последнее время Гермиона чаще старалась себе об этом напоминать. Особенно, когда слишком засматривалась на него, считая себя мелочной и слабой. Особенно, после того, что уже случилось. Те два момента, что произошли между ними, за которые она себя корила и одновременно запихнула эти воспоминания в самые дальние отсеки своей стеклянной библиотеке – ничего не значили. Он лишь молодой Волдеморт и после случившегося, она ощущала лишь стыд, слабовольность и вкус собственного предательства, верно? Да, точно. Но все равно сейчас смотрела на его прямое лицо с острыми скулами и чуть прикрытыми глазами. И как рядом с ним стояла Серафина, выглядящая как настоящая женщина. После патронусов девочек и густого серебряного облака у Риддла и Лукреции – Эйвери была той, у которой через десяток попыток на пару секунд вырвалось из палочки что-то вроде русалки или сирены. Оно пропало слишком быстро, чтобы можно было разглядеть, но даже то, что заметила Гермиона – было ожидаемо. Серафина смотрела на Риддла снизу-вверх так, словно вот-вот станцует ему голой на коленях. Но при этом выглядела подобно греческой богине – красиво и неприступно. Мужчина же что-то говорил ей, блуждая взглядом по её лицу и останавливаясь то на зеленых глазах, то на пухлых губах, подчеркнутым блеском. Они выглядели так, словно испарись все из класса, парень и девушка разденутся и набросятся друг на друга. Настроение её куда-то вдруг улетучилось. - Вы все большие молодцы! Особенно те, кто вызвал телесных патронусов. Я очень вами горжусь! - провозгласила на весь класс мадам Вилкост, вырывая Гермиону, слава Мерлину, из мыслей. Но, к сожалению, в этот момент весь класс повернулся к ней, как и Риддл с Эйвери, отвлекаясь от своей беседы. Серафина в этот момент как раз поправляла тонкими длинными пальчиками воротник его рубашки. Они смотрелись словно пара влюблённых. И оба заметили, что Гермиона пялилась на них. Риддл тут же перевел взгляд на профессора, вроде бы Хартфорд для него не имела ни малейшего интереса. Девушка быстро отвернулась, напряжено ища глазами кого-нибудь…кого-нибудь. Лидия перехватила её взгляд, кивнув в сторону двери и Гермиона облегченно вздохнула, направляясь вслед за ней. ***** К концу января во дворе школы проходил самый масштабный бой снежками, который она когда-либо видела. Здесь не хватало только близнецов Фреда и Джорджа и их друга Ли, но если Гермиона проморгается и сосредоточится на настоящем, то увидит, что их вполне могут заменить Тоддеус Трэверс и Дерек Пруэтт, которые из своего снежного укрытия обстреливали всех, кто выходил из замка. Следующей их жертвой стал по несчастью профессор Кеттелберн, которому снежок прилетел прямо в лицо, и мужчина упал, поскользнувшись. Все расхохотались и профессор вместе с ними. А затем обрушил на мальчиков целую бурю снежков и Трэверс с Дереком выбежали из-за ледяной стены все облепленные снегом. Здесь было пространство веселья, детства и легкости без разделения на факультеты и кажется даже преподавателей и учеников. Гриффиндорцы сражались бок о бок с Когтевранцами, но среди них мелькали зеленые галстуки младшекурсников, а среди Слизеринцев – желтые. Гермиона наложила на себя заклинание недосягаемости, сродни головного пузыря, с которым было модно было ходить во время правления Амбридж, пока часть учеников стремилась занять освободившиеся места главных бузатёров Хогвартса – Фреда и Джорджа, и вместе с Пивзом свободно обкидывали всех и вся навозными бомбами и другими штуками. И наложила заклинание Гермиона не зря. Профессор Кеттлберн вот-вот подвергся бы настоящей бомбардировке, когда с верхней башни, где как раз располагался кабинет Дамблдора, послышался крик профессора – рыжеволосый мужчина высунулся из окна и крикнул Кеттлберну: - Беги, Сильвантус, я прикрою! И стал метать из палочки снежки. Первокурсники и кто чуть постарше верещали. Все вокруг хохотали до колик, включая Гермиону. Когда профессор по уходу за магическими существами убежал в другую сторону, рядом с ней вскрикнула Лиз: - Ай! - ее малиновую шапку сшибло начисто. Розовощекая развернулась на всех парах и уставилась на Тоддеуса. На нём было дорогое серое пальто, кудряшки на голове рассыпались в разные стороны, а скулы украшал румянец. Он озорно посмеивался, по-маггловски лепя в перчатках из кожи новый снежок. Своей новой жертвой он избрал её. - Ну, держись, Трэверс, - проскрежетала Элизабет и схватив палочку, левитировала целые куски снега прямо в него. Он стоял на небольшом возвышении, что они соорудили с Дереком, вроде невысокой горки и смеялся, выставляя щиты слишком легко и смотря сверху вниз на её потуги. - Лиззи, как-то слабовато, - и швырнул в нее еще один снежок, попавший прямо ей в ухо. Должно быть это было очень неприятно. Элизабет прищурилась и ноздри её раздулись. Её бледно-розовое пальто было распахнуто, шарф висел на одну сторону, а шапка была забыта, выставляя напоказ её великолепно растрепанные русые волосы, до этого убранные в идеальную косу. Грейнджер никогда ей этого почему-то не говорила, но Лиз была сейчас самой красивой на свете. И готовая к бою. Гермиона еще ни разу не видела такого выражения на лице подруги. Кажется, она только что объявила Трэверсу кровную вражду, не меньше. - Я выставлю щит, а ты атакуй, - шепнула ей Гермиона и вытащила палочку, накладывая на подругу защиту. Та кивнула и стала швырять в Тодда снежками. От потока магии Эджком его ноги подкосились, и он упал на задницу. - Да! - победоносно воскликнула девушка, вскинув кулачки вверх и подпрыгивая. - Война не выиграна! - провозгласил Трэверс и прыгнул со скоростью кота к её ногам, хватая под коленки и заваливая в снег. Из девушки выбило дух, и она заверещала. Гермиона успела отскочить чтобы и её не сшибло. - Лиз! - Я справлюсь с ним сама! – крикнула Элизабет, а затем расхохоталась. Кажется, Трэверс принялся её щекотать. Они закопошились в снегу как два розово-серых жука. Гермиона отбежала в сторону к Лидии, которая стояла чуть поодаль в длинной белой шубе и лицом абсолютно высокомерным, что по обыкновению ей шло. Она выглядела сейчас точь-в-точь Нарцисса Малфой на кубке мира по квиддичу. Только в несколько раз красивее и моложе, с длинными платиновыми волосами под меховой шапкой, розовыми губами и яркими голубыми глазами, которые взирали на всё это шоу с презрением. - Детский сад, - покачала она головой. В школе она не собиралась, по всей видимости, показывать свою игривую натуру, которую могли увидеть только девочки. И в неё тут же прилетел снежок прямо в затылок. Грейнджер сжала губы, чтобы не рассмеяться. Лицо МакФасти замерло, будто кто-то оскорбил её. Она глубоко вздохнула и обернулась. Гермиона выглянула из-за её плеча и услышала, как над ухом просвистел очередной снаряд, брошенный кем-то сзади. Недалеко от Лидии стояла ухмылявшаяся Дора, перекидывая в кожаных перчатках снежок из ладони в ладонь. Её огненные волосы тоже растрепались, но глаза горели озорством, как у Трэверса. - Ну, ты сама напросилась, - тихо произнесла Лидия и поправила свою белую шапку, стряхивая снег. А потом понеслась на подругу с лицом бестии. Уже через несколько секунд Гермионе пришлось сражаться с Уайтом не на жизнь, а насмерть. Его волосы подпрыгивали, а красивое длинное пальто шоколадного цвета летало вокруг, словно мантия Снейпа. Девушка смеялась, бегая с ним по кругу, кто кого достанет, врезаясь в других школьников и уклоняясь на грани падения. - Я тебя достану, орлёнок! - весело крикнул он и она показала ему язык. В этот момент его глаза блеснули так, что Гермионе он показался ещё привлекательнее и… уже через пару минут ему пришлось вернуться в замок, чтобы отправиться на тренировку по квиддичу. Несчастье на его лице её позабавило и чрезвычайно польстило. Вокруг царил хаос, но Гермиона почему-то чувствовала себя счастливой. Дамблдор сверху обкидывал младшие курсы, играющие поодаль, Тод с Элизабет все еще валялись на земле, но оба хохотали. Парень пытался достать Эджком, но она увертывалась в последний момент, щипала и колошматила его в любое мягкое место, куда могла дотянуться. Он ухитрился как-то скрутить ей руки и навалиться, одерживая победу, но Лиз вдруг перестала сопротивляться. Со всей воинственностью и гордо поднятым подбородком она вперилась в него ясным взглядом. Тоддеус замер над ней, тяжело дыша. Его кудряшки посыпались на лицо. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но словно рыба не мог произнести ни звука. Или Гермиона просто не могла услышать этого из-за всеобщего шума. Секунда. Вторая. Лиз резко двинула ему ногой очень близко к промежности и когда он завалился на бок, победоносно расхохоталась и начала удирать. Эта картина могла бы быть самой странной из-за присутствующего в ней дуэта, если бы Гермиона не заметила смеющегося Риддла, отбивающегося от снежков Кайдана неподалеку. Она и не заметила, что он тоже вышел во двор. Вот уж кого, а Тома здесь увидеть она никак не ожидала. Староста непринужденно и мягко двигал кистью, отражая все атаки друга и насмешливо наблюдал за ним сверху вниз. Кай переключился на неё, заметив и ей пришлось снова выставить щит. - Так не честно, вы оба просто смешны! - закричал блондин из своего укрытия. - Ты обвиняешь меня в нечестной игре, Розье? - крикнула ему смеющаяся Гермиона и убрав щит, начала уклоняться от его снежков, посылая в него свои. Они волшебством обходили его стену по дуге и судя по визгу попадали прямо ему в голову. - Бесовка! - захохотал он и она залилась новым приступом смеха. А потом заметила, что на неё смотрит Том, так же широко улыбаясь. Искренне и совершенно обворожительно. У нее что-то ухнуло вниз. Он смотрел прямо ей в глаза. Не сквозь, не мимолетно. Прямо на неё. Но в алмазных глазах промелькнула тень, и он басисто крикнул: - Пригнись! Гермиона опустила голову, но что-то холодное успело мазнуть её по макушке. - Твою мать, Том! - крикнула Лукреция, которая минутой ранее сражалась со своим парнем. - С-спасибо, - у Гермионы уже болел живот от смеха, а голова от криков. Они заполняли пространств её разума и ей становилось все лучше и лучше с каждой минутой. Это было удивительно. И приятно. И приятно было смотреть на него. Высокого, красивого. Улыбающегося с острыми белоснежными зубами и слегка румяными скулами. Волосы до злости привлекательно уложены и ни один снежок не долетал до его хорошо скроенного пальто. Слизеринский принц в чёрном и уверенности. Он выглядел как маленькая мечта, забытая и вдруг попавшаяся на глаза. Способная вызвать бурю эмоций, на которые ты, казалось, уже не был способен. Девушка швырнула в него горсть снега и его глаза снова блеснули за прозрачной стеной щита. Гермиона метнула ему заклинание подножки и одновременно вызвала несколько шариков снега с его спины, где Дерек гнался за Ноттом. Это сработало, он отвлекся на секунду, и Гермиона в это время побежала на снежную горку справа от него, метая снежки оттуда. Несколько попало по его идеально лежащим волосам и черному пальто. А потом она посмотрела вниз, чтобы не упасть, когда достигла вершины и увидела картину более удивительную, чем Риддл, участвующий в снежном бою, и Лиззи с Тодом, пытающиеся друг друга измазать снегом – у подножия лежала Лидия, явно упавшая от заклинания Доры. В подругу летела серия снежков и Гермиона увидела руку в черной перчатке тянущую за белоснежный меховой воротник в углубление горки. Лидия соскользнула прямо в руки парня в маленьком укрытии за небольшим пригорком. На то место, где она лежала, упал целый сугроб. Абраксас держал Лидию за талию, а она видимо с перепуга вцепилась в полы его пальто и успокаивала дыхание. Малфой снял перчатку зубами, потянулся и мягко надел съехавшую шапку обратно на её платиновые волосы, почти такие же, как и у него. А потом положил ладонь ей на щеку. Лидия не двигалась. Они оказались так близко к друг другу, что Грейнджер ожидала поцелуя… Ноги Гермионы будто подсекли хлыстом, она с визгом свалилась на задницу и понеслась прямо вниз. Она отвлеклась и поплатилась за это. Девушка скользила вперед и видела перед собой ухмыляющегося старосту. Она перекувырнулась и понеслась быстрее. Но когда он понял, что она собирается делать, стало слишком поздно. Девушка врезалась прямо в его ноги, и он рухнул назад. Гермиона залилась хохотом и услышала, что и он смеётся рядом с ней: - Мелкая засранка. - Я не мелкая! Том посмотрел на нее с блеском в алмазных глазах и широкой улыбкой, словно не было их молчанки последнюю неделю. У Гермионы снова что-то ухнуло вниз и Уайт был начисто забыт. - Пойдем за пригорок. Туда не достанут, - парень потянул её за локоть, когда Трэверс уже собирал вокруг себя волны снега, чтобы обрушить на часть двора. В эту секунду Гермиона не могла не отметить, что он был сильным волшебником. Это казалось глупостью, но этот засранец здесь по крайней мере час провел, сооружая снежки, вставляя щиты, бегая и успевая обстреливать всех. А теперь собрался поглотить всех сугробом. Но она уже потянула носом аромат ночного леса, ветивера и дерева, казавшийся, как и всегда, слегка опьяняющим для её обоняния. А потом увидела куда он их направлял. И она бы пошла, к своему стыду, она бы пошла, если бы… - Нет! - тут же вскрикнула Гермиона, когда Том помог ей подняться и встретился с ней недоуменным взглядом. - Туда нельзя, - тихо добавила она и попыталась глазами передать ему то, что видела накануне. Или хотя бы красноречиво намекнуть. Том повернул голову вправо, одновременно уклоняясь от снежка Дерека Пруэтта, что теперь бежал через двор к Трэверсу, словно был на передней линии фронта и косил всех без разбору. А потом Риддл кажется что-то заметил. Он глянул на нее странно. В его серых глазах отобразилось что-то похожее на…одобрение. - Хорошо, - вздохнул он и глянул поверх ее макушки, - Тогда давай поможем Элизабет свергнуть этого засранца. Она обернулась и увидела, как Лиз, вся в снегу, из последних сил метала снежки в Трэверса, что стоял на соседнем и самом высоком сугробе, обстреливая всех снежными зарядами. Возле горки стоял Сигнус Блэк, весело хохоча. Том и Гермиона одновременно кивнули друг другу, словно прочитали мысли и бросились в разные стороны чтобы обогнуть Тодда. Она подбежала сзади, пока Том подходил впереди. Она решила, что сделать это по-маггловски будет веселее и присела сзади него. - Тод, это конец! - провозгласил Том со всей серьезностью присущей сражению. - Никогда! - закричал тот и приложил руку к сердцу. Лиз увидела Гермиону и со всей силы послала заклинание подножки в Трэверса. Тот пошатнулся, будучи отвлеченным Томом и наклонился назад, переваливаясь через коленки Гермионы и кубарем слетел назад. Палочка его взметнулась вверх и спокойно перелетела в руки Тома. - Да!... Ура-а! - закричали все, словно они действительно выиграли войну. Тоддеус кряхтел у подножия сугроба и Лиз подошла к нему, с насмешкой осматривая его фигуру, валяющую в снегу. - Лиз – один! Тоддеус – ноль! Тот поднял голову всё ещё смеявшийся и посмотрел ей в глаза. Улыбка Элизабет светилась ликованием, а глаза прикипели к Тодду. Как и его к ней. В эту же секунду к ним подбежала миниатюрная девушка, смахивающая на Лиз и выглядящая как ангелочек, помогая Тодду встать. Кажется, она была гриффиндорской. Эджком отошла, а Гермиону отвлек голос сзади. Как он подкрался, она не знала. - Если не сойдешь с этого места, я сочту тебя за угрозу и тоже свергну, - на улице было холодно и её бедные ноги промокли, но от его низкого голоса по её телу пробежала волна горячих мурашек. Ей захотелось снова завернуться в его потрясающе пахнущее пальто и смотреть в его красивое лицо. - Попробуй, Риддл. - Том! - женский голос снизу отвлек их и Гермионе пришлось обернуться. Внизу стояла Серафина. Совершенно обворожительная в шикарной дубленке с белым мехом и такой же отделанной шапке. Её волосы волнами падали на плечи. Все вокруг включая Гермиону были облеплены снегом и красные от мороза. На фоне всех их – Том и Серафина смотрелись парой аристократов зашедших на утренник своих детишек. Гермиона отвернулась и сбежала с горки, не желавшая слушать их беседу. Внизу её поймали руки, и она уставилась в лицо Кайдана. - Попалась! И ей пришлось бежать, что есть сил.