Поцелованная судьбой

«– Рада видеть вас не в постели, – говорит Донна, – Боли уже не мучают? – Уже меньше, – отвечает Ибрагим. – По-настоящему больно, только когда дышу» Ричард Осман. ***** - Я говорил это в прошлый раз, скажу и сейчас. Я знал, что ты попадёшь на Когтевран! В этом году за кубок будет кому побороться, – весело воскликнул Диппет, разливая чая с малиной и корицей. - Да, - улыбнулась Гермиона, - И мне нравится в башне. Это приятная смена обстановки. Она не лукавила. Гермиона чувствовала себя наконец более-менее спокойно в кровати под пологом в башне Когтеврана. Раньше уют был окрашен тёмно-бордовыми тканями с золотыми узорами, но окажись она сейчас среди них – сердце бы неизбежно наполнили боль и невыносимая тоска. Поэтому постель на четырех столбиках с голубым шёлком дарила душе некоторый покой. Словно она наконец остановилась, чтобы отдышаться. Перевести дух. Ничто не дарило ей большего спокойствия, чем Хогвартс. Директор смотрел на неё слишком внимательно пару лишних секунд, но лишь кивнул, отпивая чай. Поначалу Диппет показался Гермионе слегка…экстравагантным и причудливым. Он не удивился тому, как она появилась в его кабинете, через сутки признал её своей внучкой, дал ей дом, деньги и надежду. Надежду на то, что она не будет здесь чужой. Надежду, которой ей хватало, чтобы подпитывать свою собственную о возвращении домой. Они виделись несколько раз в неделю и это было то, чего она ждала с нетерпением. И Гермиона была уверена, что он так радуется её пребыванию в Когтевране только потому, что сам когда-то учился на этом факультете, а вовсе не из-за того, что кубок школы стоит в Слизерине. - Альбус хвалил тебя, как и мисс Ками, - улыбнулся Армандо, - Я знал, что ты сильная волшебница. И не могу ни сказать, как мне лестно было слышать это, даже при том, что я ни имею к твоим способностям никакого отношения. - Возможно умная, но явно не самая сильная, - Гермиона зарделась, но лишь слабо улыбнулась в ответ, - Но мне приятно, что они похвалили меня. Профессор Дамблдор – просто великолепен. - Он превосходный маг. Как и мадам Вилкост, она тоже была приятно удивлена твоими талантами и уж поверь, - повел бровью директор, - Галатея такие замечания отпускает не часто. Она – лучший преподаватель на этой должности за последние пятьдесят лет, которые я следил за профессорами в Хогвартсе. Раньше у неё на счету был только Том, но теперь и ты. - Ох, мистер Староста, - проворчала девушка, поднося чашку к губам. Диппет моргнул. - Что такое, дружочек? - Ничего. Просто он неприятный. Мужчина выгнул бровь. - Вот уж впервые слышу это от кого-то в этой школе. Том всем нравится. Она молчала, нарочито медленно глотая чай. - По всей видимости, кроме тебя. - Он слишком зазнаётся. Дедушка лишь хмыкнул. - Но все остальные мне нравятся, - быстро заверила его девушка, - В…это время здесь учится больше учеников, чем в моё. В любом случае, я счастлива, что я в Хогвартсе, - она глянула на него, - И что я познакомилась с вами. - Ох, дитя, и я, - он улыбнулся в бороду, а глаза его блеснули, когда наклонился и коснулся сухими пальцами её руки, - Это лучшее, что со мной случалось за последнюю сотню лет. Она расплылась в улыбке и сжала его ладонь в своей. - И я рад, что ты быстро…акклиматизировалась, - кивнул он и откинул голову, окруженную серебристыми волосами, - в тебе ещё чувствуется сила маховика. Гермиона вздрогнула. Может быть именно эта сила заставляет порой её настроение так скакать?.. Тёмная магия ведь всегда имеет своё влияние на волшебника, так возможно, девушка просто сразу не заметила откатов? - Вы чувствуете…тёмную магию? - Да, её отголоски. Магия всегда оставляет следы. А тёмная магия особенно – как жирное пятно на одежде. Гермиона замерла на секунду в сомнении, но всё-таки решила рассказать ему. То, чем хотела поделиться уже несколько дней. - К слову об этом. Я хочу кое-что вам показать. Она опустила кружку с чаем и подняла рукав свободной голубой рубашки, которую купила для свободных дней в Косой аллее. Гермиона взмахнула палочкой и на руке стали видны буквы, выцапанные ядовитым клинком и оставленные как шрам войны. - Мерлинова задница, кто это сделал!? – вскочил со своего места Тобиас и обогнув стол, присел на колени, аккуратно беря её руку в свои. - Женщина, которая меня пытала, - не без трудности ответила девушка. Карие глаза дедушки затуманились. Он жестом велел ей пройти с ним до дивана, а после того, как присел – повернулся к ней. - Я решил не спрашивать о той битве, которую ты вела в той жизни, Гермиона, и думаю, что мне не следует вообще об этом знать. Но я хочу, чтобы ты понимала – ты можешь довериться мне и попросить о чём угодно, - он замялся, - Кроме съедения огневицы, разумеется. Гермиона прыснула. Но Тобиас вновь посерьезнел. Карие глаза блестели, когда он снова опустил глаза на уродливую надпись на её руке, а лицо его посерьезнело. - Она не сводится, верно? Девушка покачала головой. - Я перепробовала всё, но клинок был отравлен ядом. Я слышала, что зачарованные украшения способны скрыть шрамы и отметины после тяжелых заклятий, но в моё время такое трудно было отыскать, я уже не говорю о цене, - хмыкнула она, - К тому же я вам говорила, что считала себя маглорожденной, как и все остальные и та женщина…скажем так, она была террористкой и многие пострадали от её рук. - Все относились с понимаем и состраданием, - кивнул Тобиас. - Да, - скривилась Гермиона. Она не знала ещё ни одного человека, желавшего испытать на себе чью-либо жалость. - Я понял. И думаю, я могу тебе помочь с этим. Гермиона ощутила волну восторга и облегчения. - Правда? - Конечно, - нахмурился дедушка, - Я найду магическое украшение. Есть какие-нибудь предпочтения? Колье, браслет или может быть кольцо? Гермиона посмотрела на свои пальцы с двумя кольцами на них – массивным, превращенным ею кольцом из родительских и ещё одно – от Джинни. Подарок на день рождения. - Пусть будет браслет, если у тебя будет выбор, дедушка, - попросила Гермиона, - и, пожалуйста, что-нибудь простое и невычурное. - Что ж, в этом мы с тобой похожи, дитя. Кровь не водица, - подмигнул он и девушка улыбнулась. Рядом с Тобиасом она ощущала себя, если не радостно, то хотя бы спокойно. В отличии от того, как порой ощущала себя наедине с самой собой. После разговора с ним ей становилось легче. Гораздо. Она провела у него в кабинете около трёх часов, пока все остальные отправились в Хогсмит. Они разговаривали о книгах, её прошлой учебе в Хогвартсе и обо всём остальном, что приходило на ум. Их беседы приносили ей удовольствие. Но после них всегда хотелось прогуляться и побыть одной. Вечер выдался на редкость тёплым. Сырость закончилась также внезапно, как и началась. Неделю назад дождь лил, не переставая, и Лиз даже озвучила вслух своё серьезное волнение по поводу подземелий Слизеринцев. - Если озеро вышло из берегов, их точно не затопит? - Ага, возьми Кая и пригрей в своей кроватке. - Да я с радостью, Ди. А уже вчера словно в насмешку настроению Гермионы светило яркое солнце. Оно слепило глаза, и девушка весь прошлый день просидела в библиотеке, подальше от окон, и ей было решительно плевать, появится ли там Риддл. Он, к слову, не появился. Но сегодня, после разговора с дедушкой она не могла находиться где-то с кем-то, и погода ей благоволила – было пасмурно и тихо. Ей хотелось простора для глаз и воображения. Кислорода. Демоны в голове ведь боялись свежего воздуха, верно? Грейнджер глубоко вдохнула, впуская в лёгкие свежесть улицы. Глаза по привычке блуждали вокруг, цепляя взглядом деревья, покачивающиеся от легкого ветра, гладь озера, отражавшего серое небо, сродни огромному зеркалу – видимо кальмар спал в своей подводной пещере и примятую всё ещё зеленую траву под ногами. Влажный воздух ощущался старым добрым другом. Осень пахла, как и всегда…волшебством и мудростью. Вечно немного грустной. С апатией и усталостью. Но всегда по-горькому приятной. Словно услышать родные слова в речи иностранца, пока так долго путешествовал вдали от дома. В этот раз осень ощущалась по-другому. Одиноко и…брошено. Отстранённо. Но все равно волшебно. Мир мог меняться, рушиться и восставать из пепла, но погода в нём всегда оставалась верной себе. Сезоны менялись по одному и тому же правилу. Природа никуда не спешила, просто знала, что достигнет своей цели и следовала лишь одной ей известному ритму. И Гермиона приняла решение в этот осенний тёплый вечер. Никуда не спешить. Ведь порой, медленно – это также хорошо, как и быстро. А вера в себя так же сильна, как и уверенность всего живого в том, что солнце встаёт по утрам. Даже если в серых тучах рассвета нет ни пяточка чистого неба. ***** …Она ждала этого. Правда ждала. Верно ведь? И вот это случилось в тёплый сентябрьский день, когда все разговоры в школе витали вокруг квиддича и ближайшего матча Слизерин-Гриффиндор. В её настоящий день рождения, о котором в этом времени никто не знал. Даже Тобиас. Гермиона шагала по коридору в повседневной маггловской одежде, щурясь от лучей солнца, пробивающихся через окна первого этажа. Она всё ещё ненавидела солнце в такие дни. Насмехающееся над её тёмной душой, полной боли и сожалений. Гермиона шла к девочкам, которые решили устроить пикник под деревом в воскресный день, чтобы отвлечься. Этой ночью она почти не спала, потому что накануне засмотрелась на Тома Риддла, который сидел в пустой библиотеке, подперев кулаком подбородок и приложив указательный палец к губам. Он сидел в библиотеке в субботу! Гермиона пришла, чтобы найти книгу о шрамах, оставленных проклятиями, которой возможно уже не было в её времени. А когда увидела его за столом у окна, так внимательно читающего пергамент, то вспомнила, что всё ещё ненавидела то, насколько они были в этом…если не схожи, то солидарны. Волнистые волосы с левой стороны опустились на его глаза, а парень так погрузился в чтение недалеко от выбранного ею стола, что, кажется, даже не заметил, как в святыню знаний вошёл кто-то ещё. Гермиона села относительно близко специально – только затем, чтобы по привычке держать этого змея в поле видимости. Конечно, да. Но когда Том Риддл вдруг поднял свой серый взгляд, немного расфокусированный, то не покривился, не сощурился и не усмехнулся – лишь посмотрел в ответ. Гермиона не чувствовала, чтобы он пытался залезть к ней в голову. Не смогла прочитать эмоций. Он просто смотрел, застав её пялящейся на него. Но и она не отводила взгляд. Этот парень обладал аурой весьма специфической, таинственной и оттого завлекающей. Как со всеми вещами в мире, которые Гермиона не знала – она желала понять о нём всё, что было можно и нельзя. Наверное, поэтому она просто смотрела на него, желая понять, что он такое. Из чего состоит та субстанция внутри Тома Риддла, которая у обычных людей зовётся душой. Она вышла из гипноза, когда в библиотеку вошёл Абраксас и позвал друга. Она вздрогнула и вылетела оттуда быстрее, чем Снейп снимал с Гриффиндора баллы за выкрикивание правильного ответа на уроке. А потом полночи старалась справиться со смесью вины, стыда, странного чувства в животе и непонимания. А когда провалилась в забвение на пару часов – ей приснились Гарри с Роном. В этот раз ничего ужасного: они играли в шахматы в гостиной, пока девушка читала в кресле у камина, а потом засобирались на квиддич. Рон, долговязый, с веснушками и вечно очаровательно-оторопелым выражением лица смотрел на неё с ожиданием. «Я сейчас, только возьму мантию» «Давай, Гермиона! Мы тебя подождём!» Они были счастливы и юны. И она тоже. Ощущая к ним теплоту и то чувство, из-за которого она легко бы отдала свою жизнь за них двоих. И сделала бы это не раздумывая. Гермиона проснулась в слезах и не сомкнула глаз до рассвета. Ей исполнилось двадцать. А в подарок она получила лишь одиночество, пустоту и вкус собственного предательства на языке. Бывшая гриффиндорка испытывала отвращение к самой себе. Поэтому половина дня для неё прошла, как в тумане, пока все остальные ходили в Хогсмит, от которого она отказалась по причине плохого самочувствия (и разбитого сердца), а сейчас пора было отвлечься в компании девочек, что позвали её на свежий воздух. Ей не вернуть прошлое и всё, что ей оставалось – выживать в этом настоящем. Каким бы невыносимым это не казалось. И возможно поэтому случилось то, чего она в равной степени и ожидала, и боялась. Что-то вроде срыва. Истерики. Отката от тёмной магии. Гермиона уже была на первом этаже и почти повернула из коридора, когда на неё налетел парень. С черными волосами, торчащими, словно сколько бы он не пытался, обреченные оставаться в таком виде навечно. В очках и перекошенном галстуке. С таким знакомым возбуждённым взглядом в светлых глазах. Восторг, страх, а затем… горькое, как травяной сирой разочарование затопило её словно вода набиралась в пробитый дыры подводной лодки. - О, прости! Я тебя не заме… Его голос был почти таким же. До боли таким же, отчего у неё сперло грудь, а на глаза навернулись слёзы. Такого не может быть. Нет. Нет-нет-нет-нет-нет. Это не он. Это не Гарри. Её сердце сжалось, и она ощутила, как начала задыхаться. - Эй, с тобой всё хорошо? Ты, Гермиона, верно?.. Флимонт Поттер. Он произнёс её имя и Гермионе стало ещё хуже. Она хватала воздух, который казалось выкачали из замка так быстро, как Тергео всасывало пыль. - Я… нет, - она прижала ладонь к груди, а волосы посыпались на лицо, видимо она наклонилась, - Всё хорошо, просто… я… - Тебе плохо?.. Его голос становился похож на то, будто кто-то пытался разговаривать из-под воды. Она не слышала. Она ничего больше не слышала. Слёзы застилали глаза, а горло сжалось. Сердце больно бухало в груди, пока легкие плавились в агонии. Она не могла вздохнуть. Она так больше не может. Это слишком. Слишком! Она не справится, не выдержит! Почему она!? Почему вечно ей со всем разбираться, искать выход? Она не просила… я этого не желала!! Она услышала ещё один голос и красный галстук пропал из виду, а руки подхватили её, не дав размозжить череп об пол. - Хартфорд! Что с тобой? Она не знала. Она не понимала. Она хотела домой. Она хотела, чтобы это закончилось. Я ХОЧУ ДОМОЙ. Я СДАЮСЬ. Я больше не могу… я так по нему скучаю. По всем ним. - Так, успокойся, всё хорошо… - глубокий низкий голос обнимал её слух, словно мягкий шарф укутывал шею, - У тебя паническая атака. Ты в безопасности. Слышишь меня? Тебе нужно… задержать дыхание, давай попробуй. Она попыталась кивнуть, но ощущала только, как голова становится тяжелее и больше. Словно сейчас взорвётся. Был вакуум и ничего больше. Белый свет под веками и гордое лицо Гарри, который говорит «умница» на её сдачу экзамена по трансгрессии. Который смеётся в комнате Норы вместе с Роном. Который держит её за руку, пока они думают, что Клювокрыла казнят. Который обнимает её в тёмном, холодном лесу. Она чувствует свою руку в его торчащих волосах, пока он пытается успокоиться после прочтения книги Дамблдора. Чувствует его любовь и дружбу на кончиках пальцев. Она пропустит свадьбу Гарри и Джинни. А будет ли она вообще? Что она наделала этим перемещением во времени? Не сделала ли она хуже? Она самый ужасный человек на планете. Она не заслуживала ничего хорошего в этом мире… - Прости меня, прости, прости, прости… мне так жаль, я… я этого не хотела, клянусь, – её ресницы слиплись от слёз, а в горле было сухо, но она хотела, чтобы он услышал, - …я подвела тебя, я так тебя подвела… Она выла, как раненный зверь, которого оставили умирать. - Гермиона! – громко закричал кто-то и она резко хватанула воздух прежде чем прохладная ладонь закрыла ей рот. Она уставилась в серо-голубые глаза Тома Риддла, который выглядел… шокированным? Удивлённым? Его взгляд бегал по её лицу, но в остальном он выглядел, как и всегда – великолепно. Когда она перестанет этому удивляться? Сейчас девушка смотрела на него словно впервые. По-настоящему впервые. У него был небольшой шрам под линией волос, над правым виском. И голубые вкрапления в серых, как зимний день, глазах. Гермиона схватилась за его кисть, когда уже не могла больше терпеть и отодвинула ладонь, жадно вдыхая прохладный воздух коридора. Блаженство. Она тяжело дышала, всё ещё не отрывая от него взгляда. Он сидел перед ней, оказывается она уже распласталась на полу, подперев стенку спиной, и всё ещё не отрывал взгляда. - Лучше? – спокойно поинтересовался он и она кивнула, слегка нервно. - Да, - сипло выдавила она, - с-спасибо… я… обычно я не… Она действительно ещё ни разу не срывалась в своей жизни. Ни после ни во время войны. Ни во время похорон. После смерти родителей она и вовсе закрылась в одной из комнат своей окклюменционной библиотеки и не выходила. Гермиона снова посмотрела на парня из-под лобья. Голова, казалось, весила с пару кирпичей. «Если бы здесь был Гарри, он бы уже накинулся на тебя», - эта мысль вызвала у неё нервный смешок. Риддл выгнул бровь, явно недоумевая. - Пойдем, я отведу тебя в больничное крыло, - и наклонился, чтобы помочь ей встать. Его сильные руки на её талии всколыхнули сотню мурашек по телу и, снова ощутив непонятное чувство в животе, она испугалась, что это предпосылки новой истерики и вцепилась в рукава его белой рубашки, ощущая твёрдость мышц. Том странно посмотрел на неё, а она больше не видела пустоты и холода в его взгляде. Она видела своё отражение, своё несчастное, разбитое отражение. Осколок от Гермионы Грейнджер, выброшенный за ненадобностью на обочину жизни. И всё, что ей теперь оставалось – пытаться зацепиться кровоточащими пальцами там, где её не сдует восточный ветер. Она видела в его глазах почти то же самое. Странный мальчик со странным именем, которого все презирали и унижали. Оставленного в мире, где он ощущал себя неуместным, лишним, не приглашённым. Которому пришлось карабкаться и продираться через несправедливость и чужие убеждения так же долго, как и ей. Мальчика, зачатого путём изнасилования и оставленного в месте, где детям не место. Мальчика, что был с самого рождения один, предоставленный сам себе, без родных, без даже подобия любви и заботы. Брошенный и несчастный. Результат обмана, жестокости и безвыходности. - У меня больше нет родных, Том, - она опять ощущала, как слёзы бегут по щекам, - Мои родители мертвы. У меня ни осталось никого из прежней жизни... Я здесь чужая. Я здесь одна, - губы щипало от соли, а слёзы всё не останавливались, - Я настоящая сирота. В его серо-голубых глазах что-то промелькнуло. Вот оно. Она впервые сказала это вслух. Впервые произнесла эти слова. И сердце снова сжалось так больно, что она боялась сделать вдох. Гермиона ощутила ладонь на своём затылке, мягко надавливающую. Том положил вторую руку на её спину, притягивая ближе и она слишком легко уткнулась носом в твердую грудь, обхватывая его тело руками, не ощущая ни стыда, ни вины. Она ощущала лишь маленькое облегчение, помогавшее снова вдыхать и выдыхать, без боли и усилий. В эту секунду он являлся островком безопасности и Гермиона не хотела это анализировать. Ни сейчас. Ни потом. Он пах слишком приятно. И как-то знакомо. Сандал. Ветивер. Дерево. Свежесть ветра. И мурашки словно воздух накаляется от приближения грозы. Гермиона жадно вдыхала, закрыв глаза, словно на подкорке сознания понимала, что больше не сможет это сделать. Она чувствовала, как он положил подбородок на её макушку и выдохнул, глубже зарываясь пальцами в её волосы и посылая волну тепла и мурашек от затылка. Его сердце мерно бухало в твёрдой груди под её головой. Живое и целое. Человеческое. Ей не нужно было, чтобы он произносил это вслух, но она знала наверняка. Сейчас Том Риддл – единственный человек на планете, который её понимает. ***** Утром на её тумбочке лежала небольшая шкатулка и записка. Должно быть, кто-то из домовиков положил их сюда. А также колбочка с мутным зельем мятно-голубого оттенка. Гермиона схватила записку. «Что-нибудь простое и невычурное. Искренне твой, А.Т.Д.». Она тихо засмеялась. В шкатулке оказался красивый серебряный браслет. Тонкий и утончённый – лишь серебряный обруч с гравировкой из рун и странным магическим узлом на застежке. Гермиона была в восторге и преисполнена благодарности Тобиасу. А когда поднесла браслет к окну с сереющим пейзажем и перевела гравировку из рун: «Сквозь время и расстояние – всем сердцем и на всю жизнь», то ощутила, как слёзы собираются в уголках глаз. И в этот раз не от боли, страданий и досады. Но от благоговения и теплоты. Она приняла это, как подарок на свой несчастный день рождения. Вчера Гермиона ушла из того коридора безумная, но опустошенная. Наверное, люди так себя и ощущали после истерики. Она отказалась идти в больничное крыло, на что Риддл скептически посмотрел на неё, но возражать не стал и направился к подземельям. Гермиона же медленно направилась на улицу. Девочкам она объяснила своё состояние тем, что провалилась в дыру в лестнице и испугалась – всё-таки замок с его штучками для неё был в новинку. Они вдоволь поохали и посмеялись с неё, на что девушка натянуто улыбалась и жалела, что не отправилась в больничное крыло за успокоительным зельем. Гермиона отвернулась от окна и посмотрела на тумбу у кровати. Никто не знал, что у неё была истерика, кроме Флимонта Поттера, которого до вчерашнего дня она видела лишь издалека, за недостатком сдвоенных уроков, и, конечно, Тома Риддла. Её сердце дрогнуло, но она проигнорировала это гнусное предательство. Он всего лишь прислал ей успокоительное зелье. Любой бы это сделал, если бы увидел то представление. Любой? Она также проигнорировала этот вопрос и выпила зелье залпом. Покой и приятная слабость охватили её тело, а руки перестали дрожать. Мысли перестали отдавать тревогой и страхом. Девушка глубоко вздохнула. Гермиона легла в кровать, чтобы проспать ещё несколько часов до завтрака. Впервые за этот месяц. И впервые из-за Тома Риддла. Уже на затворках затуманенного разума она подумала: «Неужели ты сварил его сам? Этой ночью? Для меня?», но заснула прежде, чем успела найти на это ответ. ***** -…и кто мне скажет, что это за зелье? Том?.. - Это огнезащитное зелье, профессор. Также его называют Ледяным, - отчеканила Гермиона едва Риддл успел открыть рот. Он с явным усилием старался не показывать ей, что его это разозлило и лишь сверкнул глазами в её сторону. Выкуси, выпендрежник. За прошедшую неделю Гермиона игнорировала Тома Риддла похлеще Кормака Маклаггена на вечеринке профессора зельеварения несколько лет назад. Во-первых, ей было неловко. Во-вторых, - ей было неловко. Хотя Староста вёл себя так, будто ничего не произошло и судя по отсутствию странных взглядов в её сторону от учеников – никому не рассказал, как новенькая билась в слезах на полу коридора школы, Гермиона отказывалась ощущать благодарность. Только неловкость и злость. Том Риддл вёл себя так, как и всегда – пытался украсть её ответы на уроках и не вербально выразить своё неодобрение лишь за одним исключением – он теперь тоже на неё не смотрел. Вообще. Гермиона, конечно, заметила это, потому что всё-таки не могла удержаться от парочки взглядов на него хотя бы за ужином. Она была ему безразлична. И Гермиона не понимала, почему не испытывает облегчения, а наоборот, что-то вроде обиды и разочарования. От этого девушка злилась ещё больше и не знала – на кого именно. - Блестяще! – довольный Слизнорт хлопнул в ладоши, а от его высоконотного восклицания Гермионе захотелось хихикнуть. Его манеры были эксцентричны и чудаковаты, но он был таким, каким был. А в это время он вёл себя ещё более раскрепощённо, - Моя девочка, ваши знания великолепны! У меня всё никак не находилось времени на письмо…поэтому мм-м, останьтесь после урока, мне есть, что вам сказать. - Конечно, профессор, - улыбнулась она. Слизнорт весело ей подмигнул. Он явно нацелил на неё свои лапы старого доброго паука лишь потому, что её дедушкой был Диппет. Гермиона не принижала своих умений – она всё-таки была в Клубе Слизней в прошлом…или будущем, но всё-таки подозревала, что Слизнорт хочет её в свою коллекцию ещё и потому, что Армандо сделал ему выговор и пригрозил испытательным сроком, если профессор продолжит проводить свои посиделки с учениками после комендантского часа. Но как уже поняла Гермиона – дедушка только грозился, но не делал. Как и с профессором по уходу за магическими существами. Директор оставлял профессора Кеттелберна за его опыты и провалы с испытательным сроком уже около двадцати девяти раз. У Кеттелберна не было двух пальцев на руке и кусочка уха, но он всё-таки продолжал свои эксперименты, а Диппет лишь вздыхал. - А теперь, кто мне скажет, на что способно Ледяное зелье? Гермиона уже открыла рот, как Том Риддл лениво произнёс: - Оно используется для перемещения в огне. У выпитого вызывает ощущение холода и обеспечивает защиту от большинства видов пламени магического происхождения, - закончил он и Гермиона сощурилась. Она узнала об этом зелье только летом, после того, как искала информацию об Адском пламене. И наткнулась на него в книгах Дамблдора. Откуда же об этом зелье известно Риддлу? Какие книги он читает и где их берёт? После урока и нескольких поджаренных пальцев, ученики, уставшие и раненые, выходили из класса, а некоторые сразу направлялись в больничное крыло. Слизнорт же такой же радостный и довольный, как и всегда – подозвал её к себе. Краем глаза Гермиона заметила Риддла, медленно выходящего из класса последним. - До свидания, профессор, - вежливо попрощался он и Гораций заулыбался. - До встречи, Том! Не забудь – в эту субботу. - Конечно, - и он скрылся за дверью, не взглянув на Гермиону, словно её здесь и не было. - Моя милая, - обратился к ней Слизнорт, - не знаю, слышала ли ты от учеников или от своего дедушки, - тихо добавил он, - но я провожу вечера для некоторых учеников в нашей школе. Наша пёстрая компания собирается время от времени, чтобы провести пару часиков за вином и вкусной едой. В эту субботу я приглашаю тебя! Не каждый день встретишь внучку Армандо, да ещё и такую способную! Гермиона улыбнулась и пообещала подумать. Она вышла из кабинета в странном смятении. С одном стороны – ей хотелось пойти, чтобы больше узнать о Риддле и его змеином кодле, а с другой, по этой же причине она не хотела идти вовсе. Ей хватило в первые пару недель его пренебрежительных взглядов на уроках и нескольких в Большом зале. - Ну что, старикашка Слиззи пригласил тебя в клуб? – лучезарно улыбнулась ей Лукреция Блэк. Они с девочками сидели на поляне у дерева возле школьного двора. - Как ты узнала? – усмехнулась Гермиона и упала рядом с ними. Дора тренировалась заклинанию, которое у неё никак не выходило, судя по голубым искрам, вылетающим из её палочки, Лидия читала книгу, лежа на ногах Лукреции, а Лиз уплетала орешки. - Вся школа думает, что ты родственница Диппета, - легко пожала плечами Блэк, - А Слизнорт любитель собирать вокруг себя детишек знаменитых родителей. - Это абсолютное кумовство и подхалимство, - фыркнула Лидия. - А ты в клубе? – спросила Гермиона, выхватывая у Лиз орешек, который она не успела поднести ко рту. - Конечно, она в клубе, в отличии от нас! - надулась Лиз не то за украденное лакомство, не то за то, что не удостоилась чести быть приглашенной в коллекцию старикашки Слиззи. - Он всё уговаривает меня пригласить родителей на один из вечеров, - пожала плечами Лидия, перелистывая страницу книги. Она читала «Заклятья против проклятий». - А кто твои родители? - Они самые известные заводчики в стране. Клан МакФасти разводит драконов, - усмехнулась Лукреция, щелкнув Лидию по носу. Та насупилась и встала с её ног. Лукреция поднялась – стройная, с русыми волосами, заплетенными в французскую косу, с искорками в карих глазах и самой очаровательной белоснежной улыбкой, которую Гермиона когда-либо видела, - Ладно, бездельницы, я пойду. Надо сделать домашку и подготовиться к дуэльному клубу. Иначе мистер Староста с нас три шкуры сдерёт. - Он что, проверяет ваши домашние работы? – скептические скривилась Гермиона. - Том заставляет нас хорошо учиться, - пожала плечами Блэк, - Слизерин первый и всё такое, забыли? Она ушла, оставив после себя аромат цветов и апельсинов. - Ближайший матч со Слизерином гораздо важнее вашего клуба, - закатила глаза Дора, но из-за того, что Лиз как-то загадочно улыбнулась, Гермиона поняла, что это было сказано не то, чтобы искренне. - А Малфой в команде? – непонятно зачем спросила бывшая гриффиндорка. - Конечно, - фыркнула Лидия, - Ещё одна удачная возможность пощеголять в форме перед ополоумевшими девчонками. Ну и Лиз. - Но как он в ней хорош! – мечтательно закатила глаза Элизабет, накручивая на палец свою малиновую ленту. Дора молчала. Все трое уставились на неё и ей пришлось отложить палочку. - Что? Чего вы пялитесь? - Между вами что-то есть? – прямо спросила Лидия с непроницаемым лицом. - Что!? Нет! Что за дурь! – ужаснулась Дора и состроила гримасу, - С вами невозможно заниматься. Я иду в замок! Она сделала два шага, а затем развернулась, выхватив пачку орешек из рук Лиз и отправилась к школе. - Эй!.. Да уж, давно я не видела её такой разозленной. И ты тоже хороша, Ди! Не могла быть потактичнее? - Не люблю танцевать вокруг да около, - пожала та плечами и оперевшись спиной о дерево, вернулась к чтению книги. Её лицо выражало мрачность. Ей явно претила мысль о том, что Малфой мог очаровать её подругу. Лиз что-то бормотала, а Гермиона почему-то подумала о человеке, который всё время говорил ей, что предпочитает не тратить время в пустую. Она усилием воли выкинула его из головы и достала «Ворожбу по числам и словам». Девочки странно на неё глянули, но через секунду уже занимались своими делами. ***** - Слизнорт пригласил меня на один из его вечеров, - вспомнила Гермиона, когда дожевала печенье. Армандо закатил глаза с явно недовольным выражением лица. - Я этого лиса предупреждал уже двадцать раз – если он будет устраивать свои посиделки маленьких звездочек после отбоя – я оставлю его на испытательный срок, а потом выгоню. Гермиона рассмеялась. - Он отличный зельевар. - Отличный, - кивнул он, - Но он плут, падкий на лесть и любитель дергать за ниточки, как в кукольном театре. И я не против – пусть занимается, чем хочет, я запрещаю только одно – его встречи со студентами после отбоя. Видит Мерлин, я на него натравлю Прингла с Пивзом. - В эту субботу он пригласил меня на шесть вечера, - пожала плечами девушка. - Для него же лучше. - кивнул Диппет, - Но меня больше интересует, как ты себя чувствуешь? Гермиона поёрзала в кресле и попыталась укрепить свои несчастные стены окклюменции, если вдруг Тобиас, также, как и Дамблдор может совершено легко и незаметно прочитать её мысли. - Я в порядке, дедушка. Он мельком глянул на неё, разливая новую порцию чая, но явно предпочёл сменить тему. - А как ты подружилась с ребятами? Я часто замечаю тебя в компании мисс МакФасти, мисс Эджком и мисс Пруэтт. - Они замечательные, - улыбнулась Гермиона и вытянула ноги под чайным столиком, - Они как-то быстро приняли меня в свою компанию. И я почти не слышу разговоров о чистоте крови и всё в этом роде. - Ох, дружочек, это удел Слизерина, - он что-то изобразил пальцами в воздухе, - Слизнорт хоть и тот ещё нюхлер в комнате с сокровищами, но, что самое главное, человек без предрассудков. Он сдерживает студентов, но сама понимаешь, есть такие семьи, как Блэк с их прозрачным девизом, Малфои, Розье, Нотты и многие другие из священных двадцати восьми – которые воспитали своих отпрысков на незыблемом знании о том, что маглы – неразумны и похожи на животных, а магглорождённые… - Лишь имитация и воры магии? – усмехнулась Гермиона. - Вроде того, - откинулся на кресле директор. - Но, дедушка, - Гермиона подобрала ноги и слегка наклонилась к нему, - Ты разве не хочешь изменить это? Это предубеждение против магглорожденных. - Всё не так просто, дружочек, - он переплел пальцы на коленях, - Это взращивалось в обществе годами. Теперь мы видим войну, которую начал Гриндевальд. Кардинальные решения не помогают – они делают хуже. Даже когда наяву предстали доказательства о том, что чистота крови не улучшает род, а портит его. В смысле здоровья и волшебного потенциала. Именно поэтому нововведение стоит добавлять по чуть-чуть, как соль в суп, чтобы не переборщить и не испортить. Гермиона кивнула, понимая, о чём он. - Здесь очень легко переступить грань и нарушив баланс – склонить чашу весов только в одну сторону, создавая тем самым конфликт. Мы поговорим об этом на зимних каникулах в нашем поместье. Идёт? - Хорошо, дедушка. Гермиона попрощалась с ним через четверть часа и вышла на улицу, проветрить мозги. На этой неделе начался дуэльный клуб. На этом этапе все соревновались исключительно в пределах факультета, - Гермиона победила старосту Когтеврана Серафину Эйвери, хоть это было не дуэльное соревнование, а скорее практичный поединок в рамках урока по защите, а затем ещё пару ребят. Не то, чтобы она сильно переживала. Это было легко. Легче, чем в прошлом. Только не с Томом Риддлом, конечно. В Дуэльном клубе же Гермиона желала дойти до финала только по одной причине – он тоже там будет. Стоять у пьедестала и смотреть на неё так словно она заявилась без приглашения на день рождения короля. Но прямо сейчас – её это не волновало. Гермиона не видела его целый день из-за разных занятий, а после того инцидента на прошлой неделе... что ж, она была рада, что не видела его лица. Она не заметила, как оказалась возле Черного озера. Шотландия ещё грела теплом, обнимая солнечными лучами и ласковым ветром, словно родная бабушка. Золото и зелень отражались по краям воды, желтые листья тихо шуршали от потоков воздуха. Огромный кальмар лениво вынырнул из воды и также лениво нырнул, не увидев ничего интересного. Гермиона шла вдоль озера, наслаждаясь теплом. Внутри был какой-то покой. Пауза. Желанная и приятная. Она думала о том, каково ее предназначение? Больше не пеняла на судьбу – в конце концов даже Живоглоту было бы ясно, что ей ничего не изменить. Но её терзал вопрос: почему она? Почему эта петля времени пожелала, чтобы именно она возвращалась в это время? Да, Гермиона признала, что это был её выбор, очевидно, каждый раз, сколько бы их ни было…но, это словно замысловато выстроенная ловушка, в которую вели крошки её любимого лакомства. Не чьи-то чужие, а её. Почему именно она? Разве Гермиона уже не исполнила свой долг в войне с Волдемортом? Не искупила все грехи, если они были? А в ответ получила лишь ещё большие страдания, боль и желание умереть. А теперь она здесь. В сороковых годах. Одна, без друзей. Без Гарри, её милого Рона и Джинни. Без Драко, который стал ей слишком близким за столь короткий срок. Она теперь здесь. Сидит в одном классе с Томом Риддлом, – будущим монстром этого мира, - и пытается выиграть в их нелепом соревновании. Если у неё действительно есть грехи, за которые она здесь расплачивается, то должна ли Гермиона что-то сделать в этом месте? В этом времени? Может, хотя бы попытаться уничтожить крестражи? Изменить политику против маглорождённых? Попытаться осчастливить остаток жизни Тобиаса своим присутствием, чтобы он не ушел из мира в одиночестве, как в будущем? Гермиона заметила фигуру на кромке лесу, шагающую прямо в чащу. Это был Риддл. Её взгляд мог определить его даже с такого расстояния. Что он, черт возьми, там забыл? Пошел помедитировать между деревьями? Вот уж вряд ли. Его тёмная макушка скрылась прежде, чем она успела закончить мысль. Его походка была, как и всегда, слишком ленивой и спокойной. Возможно, он просто гуляет. Существу, подобному ему, наверняка нравится находиться в темноте и сырости время от времени. Как всем паразитам и ядовитым хищникам. И на самом деле Гермионе было сейчас слишком умиротворённо, чтобы шпионить за ним и ей не хотелось упустить это хрупкое состояние. Риддл часто прогуливался на улице – это она успела заметить. И она пообещала себе, что, если заметит что-то неладное – девушка будет первой, кто выяснит, что он там, блядь, делает. А сейчас – она позволила ему уйти по своим делам и вернуться к своим размышлениям. Гермиона снова вернулась мыслями к крестражам. Это было самое близкое, что она могла бы изменить. Не допустить убийства Хебзибы Смит и лучше всего самой выкрасть реликвии. А потом найти дневник, украсть у него кольцо. Может, у неё получится, и он не превратится в чудовище. Помочь дедушке с обновлением школьной программы и выдвижением предложений в Визенгамоте, связанных с магглорожденными. Гермиона не знала, как надолго она здесь застряла, но это было похоже на план. Она подняла голову к небу и глубоко вздохнула, соглашаясь с собой. На душе как-то сразу стало легче. Стремление, благодаря которому открывается дальнейший путь, а не душащая звенящая пустота. Это всегда ей помогало. Гермиона увидела цель и решила, что, если не сможет упорно и твёрдо идти к ней, – то попробует, по крайней мере, ползти.