За тысячи километров от тебя

Следующие три недели тянулись для Даши очень долго. Девушка долго пыталась встать на ноги после простуды, затем выйдя на работу, понимала, что сил и энтузиазма поддерживать рабочий ритм жизни у нее не хватает. Дарья находила отдушину только в Софе, понимая, что она не может сдаться, ведь ее маленькому ангелу нужна была мама больше, чем когда-либо. Отключаясь от проблем, блондинка понимала, что ее дочка так же испытывает стресс от смены места жительства, от того, что потеряла только что обретенных друзей, а видеть вечно плачущую маму тоже то еще удовольствие. Потихоньку Даша взяла себя в руки и дала обещание жить ради своих детей. Пару раз без приглашения приезжал Егор, но девушка понимала, что он приходил, что бы прощупать обстановку: собирается ли Дарья снова уезжать в столицу, общается ли она с кем-то из старых знакомых. Понимая, что лучше на все отвечать отрицательно, блондинка со временем смогла избавиться от назойливых визитов бывшего супруга. В Москве дела обстояли хуже: Шастун ушел в запой, а его коллеги пытались привести его в чувства. На самом деле двое из трёх знали правду, но по просьбе Даши тщательно ее скрывали. В связи с этим, Сергей и Арсений не шибко лезли в личное пространство Антона, потому что знали, что если Шаст им раскроет душу, то ему не поздоровиться. Дима же, находясь в блаженном неведении, гадал на пару с женой, что же у Шастуна произошло с Гринёвой. Набравшись смелости, Катя приехала к Антону домой. Девушка, стоя перед дверью Шаста, написала мужу: «Дим, не возмущайся только, я у Антохи. Надо же что-то делать…» Позов, конечно же, перезвонил и привел жене миллион аргументов, что ей надо было поехать с ним, но Катя научилась отражать любую атаку мужа. Выдохнув, Дима пожелал Позовой удачи и попросил позвонить ему, как только она выберется из логова зверя. Катя настойчиво постучалась в дверь Антона. Через несколько минут за ней послышалось характерное шарканье. Дверь открыл Шастун, от которого несло перегаром за пять метров. Его лицо отекло, а под глазом красовался синяк. — Тоха… Ты чего?! — ахнула Позова. — Боже, Дима ничего умнее не придумал? — ответил Шаст, отходя от двери. Девушка зашла в «логово». Дааа… Другим словом это не назовешь: куча мусора, пустых бутылок и остатков недоеденной еды. Катя, включив режим мамочки, взяла огромный пакет и начала скидывать туда все, что ей не нравилось. Ей очень хотелось отправить туда и Антона, но, к сожалению, не позволяла совесть и ее габариты. Шастун открыл кран и начал пить из-под него воду. — Антох, давай к делу. Я не твои друзья, я с тобой пить и жалеть тебя не буду. Если хочешь, что бы я убрала твой срач, выкладывай, что ты сделал с Дашей и почему ее нет абсолютно нигде. Шаст прыснул водой. — Я сделал?! Она кинула меня в свой день рождения и укатила со своим муженьком домой. А я, как дебил, ей кольцо купил, хотел предложить ко мне переехать. Замуж, конечно, не звал, ну а что она ждала то? — Думаю, дело не в этом. Ты ее как-то обидел? — Да нет! Мы вечером с ней поговорили, а на утро она смоталась. — Может быть, что-то произошло? Ну утром. О чем, например, ты ей не сказал, а она узнала и обиделась? — Да блин, ну ко мне Кузнецова приходила. Говорила, что хочет нормально общаться и что бы я не держал на нее зла. Мы кофе с ней выпили и все, — Шастун почесал кудрявую шевелюру, — ну зачем настолько меня ревновать? — Все это очень странно, Антох. Таких совпадений не бывает. — Да она бы даже узнать не успела. Я что-то смутно вообще припоминаю когда Ира уехала, но когда я проснулся, то Даши уже и след простыл. Напоминаю, — сказал Шаст, потирая лицо, — это все в рамках одного дня. Даже утра. — Проснулся? А зачем ты спать то лег, если праздник на носу? — с укором задала вопрос Позова, вспомнив, что была организатором данного несостоявшегося веселья. — Да ну захотелось… Катя закончила мыть посуду и вытерев стол, села на него сверху. — Что делать будешь? Станешь искать ее? — Как? Я пытался. Номер Даша сменила, на работу я ей звонил уже в Екатеринбург, мне ответили, что она туда не приходит. Адреса домашнего я ее не знаю. Где мне ее искать? — у Шастуна сорвался голос, — если человек не хочет, что бы его нашли, его и не найдут. А Даша сделала для этого все. — Тоха, согласись, что если бы дело было только в ревности, она бы жила как прежде у себя в городе и ходила бы на работу. Возможно, покипела и закатила бы тебе скандал попозже. Но явно не такое… Ее как будто ластиком стёрло из наших жизней… 1 октября. 21.15. Концертный зал, Екатеринбург. — Шаст, че ты там высматриваешь? Нет ее тут, я уверен, — сказал Матвиенко, последним уходя со сцены. — Да я не высматриваю никого, так, задумался. — Ну да, ну да. Ладно, ребята, мне надо кое-куда сгонять. Шастун достал из своего рюкзака бутылку виски и сделал глоток прямо за кулисами. — Ты в своем уме? — спросил Поз и вырвал спиртное, — нам еще на радио ехать. — Да похеру вообще, — сказал Антон и поплелся в гримерку. Сережа, посмотрев на картину маслом «Шаст и просранная им же жизнь», натянул капюшон и вызвал такси, направившись к Даше. Парень заехал по пути в магазин с игрушками и купил два медвежонка, которые держали маленькие капкейки в руках. Через полчаса он был у дома блондинки. Дарья открыла дверь и улыбнулась. — Привет. Держи, один тебе, второй Софке. Что бы у каждой был свой такой Сереженька-пироженка. Даша тепло обняла друга и пообещала передать игрушку дочке уже утром. Пока девушка наливала чай, Сергей пристально разглядывал ее живот. — Ничего не видно, у меня срок 7 недель, спокуха, — выдала Дарья. Матвиенко улыбнулся, показывая, что блондинка его раскусила. — Только ничего мне не говори об Антоне, ладно? — Слишком много чести для говнюка. Я вообще держусь из последних сил, видя, как он после каждого концерта обнимается с бутылкой. Херли ты себя жалеешь, дурак? — Серый… — Хорошо-хорошо, понял. Ребята просидели пару часов и комик уехал в гостиницу. Только за Матвиенко закрылась дверь, как через пару минут раздался стук. Даша побежала открывать, думая, что это Сережа зачем-то вернулся. — Серый, я даже ума не приложу, что ты мог у меня забыть, — открывая дверь, сказала девушка. На пороге стоял Арсений с бутылкой вина и букетом цветов. Дарья опешила. — Вот и попался Матвиенко, — улыбнулся брюнет, — Надо быть круглым дебилом, что бы не понять, куда он мог поехать в Екатеринбурге. — Привет, Арсений. — Впустишь? Девушка молча отошла. — Я надеюсь, следом не приедут остальные? — задала вопрос блондинка. — Ну если только Сережа решит вернуться, — сказал Арс, — это тебе. Даша взяла цветы с бутылкой и ушла на кухню. Арсений снял пальто и проследовал за девушкой. Он с интересом разглядывал интерьер Дашиной маленькой квартирки. — Ох ты ж, не ожидал такого от Матвиенко, — сказал Арс, наткнувшись на мягкие игрушки. — Ты чего-то хотел, Арсений? — сразу перешла к делу Дарья. — Я очень рад тебя видеть… Даша устало посмотрела на брюнета. — Ну вообще-то да, я хотел позвать тебя обратно в Москву. Работу найдем без проблем, если будут проблемы с текущей. — Нет, спасибо, откажусь. — Почему? — Не хочу, меня и тут все устраивает. Попов посмотрел на состояние девушки: она как-то болезненно похудела, осунулась. Перед ним стояла тень прежней Даши. Он не понимал, почему Сереже она была так рада, а его приезд восприняла в штыки. — Я налью вина? — Наливай только себе. Я не пью больше. — С каких пор? — наигранно спросил Попов. Дарья замялась, не зная, что ответить. Арсений убрал бутылку, которая была куплена для проверки его теории. — Даш, я понял еще тогда, когда ты собирала вещи. Ты же беременна? Девушка промолчала. — От Антона? — А что, были другие варианты? — Нет. Извини. А он знает? — Нет, не знает. И ты ему не скажешь. На кухне повисла пугающая тишина, было слышно только как тикают часы. — Даш, я так и понял, что ты не желаешь говорить Антону по понятным нам причинам. Но я не могу смотреть, как ты будешь расплачиваться за его ошибки. Девушка закрыла лицо руками, понимая, что сейчас заплачет. — Выходи за меня замуж? — спросил брюнет, убирая руки девушки с ее лица. — Чего? Попов, ты бутылочку употребил по пути ко мне? — Нет, я люблю тебя, Даша. Я влюбился в тебя с самой первой встречи. Я буду любить и тебя, и Софу, и нашего ребенка. — Но он не наш. — Будет наш. Я никогда не расскажу Антону, кто отец ребенка, обещаю. Я не могу оставить девушку, которую люблю, выживать тут одну, лишь потому, что один трус не смог удержать свой член при себе. Если бы Шастун был бы сейчас рядом и смог перед тобой искупить свою вину, то я бы никогда не сказал тебе о своих чувствах и просто был бы рад за вас. Подумай, пожалуйста, я не прошу ответ сейчас. У девушки потекли слезы. — Мы завтра возвращаемся в Москву, я могу остаться и мы с тобой здесь распишемся. Потом, как будешь готова, прилетишь. С Софой, конечно же. Адрес ты знаешь, буду ждать вас в любое время дня и ночи, — улыбнувшись, заключил Арсений, — никто ни о чем не узнает. Попов черкнул на салфетке свой номер телефона. — Мне кажется, что ты могла его нарочно потерять, — подмигнув, сказал брюнет и направился к выходу. 1 октября. 21:30. Концертный зал Екатеринбурга. Позов заталкивал Шастуна, который еле стоял на ногах, в такси. — Шаст, вот объясни, зачем ты это делаешь? Ты же нас всех подставляешь. — Да никого я не подставляю, — обиженно сказал Антон и, сложив руки крест на крест, задремал. — Не спать, Антоха, — Поз жестко потрепал за щеки друга, — сколько ты еще будешь заливать свое горе? — Вам че надо от меня? На сцене я такой же как и прежде. — Ну я бы так не сказал. Перед входом в радиостудию, Дима налил Антону убойную дозу крепкого кофе. — Так, давай, приходи в себя. Полчаса позора и мы свободны. Интервью шло весьма бодро, Дима отвечал на самые каверзные вопросы, давая Антону возможность лишь поддакивать, что последнего вполне устраивало. Ведущий, оценив внешний вид Шастуна, списал его понурый вид не на попытку протрезветь, а на проблемы в личной жизни, при чем, вполне обоснованно. — Антон, последний вопрос для Вас, — уверенно начал речь радиоведущий, — толпы поклонниц поджидают Вас и вашу команду у выхода после концерта. — Так, — хрипло ответил Шаст. — Не так давно появилась информация, что Ваше сердце свободно, ведь Вы расстались с Вашей девушкой Ириной. Есть ли шансы у какой-нибудь представительницы прекрасного пола занять ее место? — Ой, Вы знаете, НЕТ, — Антон странно рассмеялся, — нашлась тут одна. Но после нее скажу так, что я не верю в любовь. Есть только желание хайпануть… ну и похоть, вот и все, наверное. Дима в шоке округлил глаза больше своих очков. — А вот мой друг сегодня просто весьма странно импровизирует, — перебил Шастуна Позов, — конечно, он верит в любовь и сам испытывал это прекрасное чувство. — Ой, Поз, давай еще в прямом эфире на всю страну расскажи. Че ты стесняешься? — рассвирепел Шаст. — Думаю, что на этой весьма эмоциональной ноте мы отпустим импровизаторов в следующий город, а пока музыкальная пауза, — сообщил молодой парень, сидевший напротив Димы и Антона. Выключив микрофон, ведущий извинился. — Я не думал, что это такая больная тема, предполагалось, что Вы все сведете к шутке… — Предполагалось, что Вы за счет проблем других людей накручиваете себе рейтинг, — жестко ответил Шаст, — пошли Поз. Всю дорогу до гостиницы друзья провели в тишине. 2 октября. 00:30. Екатеринбург. Квартира Даши. После ухода Арсения, девушка заварила себе крепкий чай и завернувшись в плед, решила поискать информацию о сегодняшнем концерте ребят. Конечно, Дарья предполагала, что в кадре будет Антон, что разбередит незаживающую рану. Но блондинка все равно продолжила, где-то понимая, что больнее уже, наверное, не будет. Почему-то ей казалось, что на любительских видео с концерта в первом ряду она увидит Кузнецову, которая будет смеяться громче всех, хлопая исключительно Антону. В попытках найти хоть какие-то годные материалы, Даша наткнулась на запись радиоэфира ребят. Девушка, воткнув наушники, услышала голос Димы и невольно улыбнулась. Она соскучилась по семье Позовых, которые всегда были ей рады. Отхлебнув чай, блондинка с замиранием сердца ждала, что вот-вот услышит голос Шастуна. Ей было одновременно волнительно и больно от такого ожидания, словно тысячи иголочек пронзали ее истерзанное сердце. Позов в наушниках слегка убаюкивал девушку, Дарья даже начала понимать Савину, которая ждала папу с работы, что бы он спел на ночь колыбельную. Но внезапно гармонию наступающей дремы разрушил Антон, который резко высказался о событиях своей личной жизни. Кружка выскользнула из рук Даши и упала на пол. Одинокая слеза вновь омрачила бледное лицо блондинки. 2 октября. 06.45. Екатеринбург, аэропорт. До посадки оставался час. Арсений нервничал, он с нетерпением ждал сообщения от Даши. Матвиенко видел, что друг из-за чего-то взволнован и решил поговорить с ним. — Арсен, мне кажется, что ты хочешь мне что-то сказать. — Нет, — отрезал брюнет и отошел к окну. На его телефон пришло уведомление и Попов нервно разблокировал телефон. «Я согласна, но есть условия.» «Все, что угодно.» «Я не хочу жить в том доме, где мы жили ранее.» «Без проблем, снимем квартиру побольше…» «Я не буду с тобой ходить никуда ни под каким предлогом. Будем держать мое существование в секрете. Я не хочу встретиться с Антоном даже случайно.» «Договорились. Мы уже в аэропорту, выбирай день, я прилечу и мы все оформим.» Даша, получив такой ответ от Арса, вновь расплакалась. Она хотела, что бы у ребенка, которого она еще не знала, но уже безумно любила, была полная семья и любящий отец и это была единственная причина, по которой Дарья согласилась на авантюру с Арсением. Блондинка всегда подозревала, что у этого мужчины к ней нежные чувства, но тут он удивил даже ее. Согласиться воспитывать не своё дитя, а ребенка друга — дело не благодарное. Через неделю ребята встретились в кабинете ЗАГСа города Екатеринбурга. Даше не составило труда подать заявление на срочную регистрацию брака, учитывая ее положение. Арсений, приехавший на свою «свадьбу» прямо из аэропорта, выглядел вполне удовлетворенным. Он слегка коснулся Дашиной руки и решил разрядить обстановку. — А почему невеста не в белом? Дарья была одета в джинсы и черную водолазку. Девушка забрала волосы в высокий пучок и слегка подрумянила скулы. Даше начинало казаться, что ее бледность уже вышла из-под контроля. — Привет, Арс. Я один раз уже выходила замуж в белом, ничем хорошим это не кончилось. — Ну да, может, в темном больше повезет, — улыбнулся Попов и пара зашла в кабинет регистратора. Будущую чету Поповых расписала женщина лет шестидесяти, которая понятия не имела кто такой Арсений и не задавала лишних вопросов. Пара обменялась кольцами и новоиспеченный муж чмокнул девушку в щеку. Даша обреченно выдохнула, понимая, что она переступила новый рубеж своей жизни. Отныне Даша была не Гринёва, а Попова. Выйдя из душного помещения, девушка села на лавочку. Теребя колечко на безымянном пальце, она начала размышлять, не допустила ли она ошибку, выйдя замуж. Даша очень ценила Арсения как человека и портить жизнь ему она не хотела, но и гарантий, что это не произойдет, блондинка дать не могла. За думами ее застал Арс, который присел рядом и выглядел вполне счастливым. — Если ты захочешь, мы можем отпраздновать нашу свадьбу позже… — Нет, Арс, спасибо. — Как скажешь. Наша регистрация больше была похожа на похороны… Я же тебя не принуждал, — расстроенно сказал Арсений, помахивая свидетельством о браке. Даша обняла брюнета. Ей было по-настоящему жаль, что мужчина так жертвует собой. — Ты заслуживал лучший второй брак, Попов. Я тебя очень ценю и уважаю, но как друга. — Время лечит, ты еще не забыла Антона, я понимаю это. Но надо думать о будущем. Попов решил не бередить раны девушки тем, что он видел как мучается Шастун. И что, скорее всего, Арсений отхватит, если Антон узнает о том, кто его жена. — Арс, я боюсь, что жена из меня будет неважная. — Я понимаю о чем ты… И не собираюсь тебя ни к чему принуждать. Я очень надеюсь, что со временем ты сможешь меня полюбить хотя бы на столько, — брюнет показал крошечный промежуток между указательным и большим пальцами. Девушка слегка улыбнулась. — Никакого Антона, ты помнишь? Никаких дебильных проверок на чувства, понятно? — Ты о чем? — О том, что вдруг тебе захочется когда-то утереть нос Шастуну и я стану разменной монетой. Арсений удивленно посмотрел на свою новоиспеченную жену. — Я сдержу все свои обещания, Дарья Сергеевна Попова. Дашу внутренне покоробило это сочетание фамилии и имени, но давать задний ход было уже поздно.