Магнит приключений

День перед Рождеством выдался нервным. Гарри с Роном уехали в Нору на рождественские каникулы, а Гермионе было ехать некуда. Она так и не вернула память своим родителям. Они все еще не знали о существовании их дочери, а она не знала, как снять обливиэйт. Она уже не считала свое решение самым правильным поступком в ее жизни. Рождественского настроения не было и в помине. Северус не украшал комнаты, а упрашивать его она не стала. Поэтому она решила украсить свою комнату сама. После того как девушка попрощалась с мальчиками, она пошла к Хагриду, чтобы воплотить задуманное. Украшений у нее с собой не было, но это не было проблемой, ведь можно их можно трансфигурировать. А вот елку хотелось бы настоящую, именно поэтому она была уже на полпути к хижине Лесничего. Она постучала в дверь. Отрыл ее Хагрид. — Привет, Гермиона. Проходи. Эээ… Будешь чай? — Рада тебя видеть, да, не откажусь. — Гарри с Роном уже уехали? Не ожидал, что ты придешь одна, думал, что ты отправилась с ними. — Мне нужно быть в Хогвартсе, ведь Пожиратели не ждут, — она отпила чай, который ей налил лесничий. — Но не все же время мне проводить в напряжении. Северус не любит Новый год. Не знаю почему. А мне хотелось бы украсить свою комнату. У тебя найдется небольшая елка, которая поместится ко мне в комнату? — Конечно найдется, Гермиона! Еще спрашиваешь. А вот почему профессор Снейп не любит этот праздник, я примерно знаю. Он из небогатой семьи. У него был злой отец и мать, которые не выражали своей любви к сыну. Они никогда не праздновали, мне так показалось. Потому что Северус всегда оставался в школе на Рождественские каникулы, — Хагрид встал со своего кресла. — Пойдем, выберем елку, у меня за хижиной их ой как много. Так вот, о чем я. Я бы выбрал елку побольше и поставил ее в гостиной. — Я не думаю, что Северус обрадуется такому сюрпризу, когда выйдет вечером из лаборатории, но идея заманчивая, — сказала девушка, поднялась со стула и пошла за Лесничим. Она задумалась. Раз Снейп никогда по-настоящему не праздновал Рождество, то понятно почему он не ничего украшает и не обращает внимание на настроение всех вокруг. Она решила, что можно попробовать. «Он будет злой, очень, но это стоит того, наверное». Они прошли за хижину, Хагрид начал показывать елки. Все были по-своему уникальны. Девушка начала ходить и рассматривать растения, ища что-то необычное и красивое. Тут ее взгляд упал на практически черную елку. Она была настолько темно-зеленая, что цвет почти не отличался от черного. Она была припорошена снегом, поэтому смотрелась очень необычно. Гермиона подошла к елке. — Хагрид, можно эту? — Конечно можно. По правде говоря… ммм… она стоит тут дольше всех. Все учителя проходят мимо этой прекрасной елочки. Думаю, что она тебе подойдет. Тебе помочь донести ее? — Нет, спасибо, я сама справлюсь, — Гермиона достала палочку из кармана в мантии и подняла елку. — Спасибо, Хагрид, я пошла! *** Она была права, елка отлично вписалась. Девушка поставила ее в угол с книжным шкафами, это придавало загадочности. «Осталось украсить». Она начала воплощать свои мысли в реальность. Сначала в ход пошли трансфигурированные елочные игрушки, затем гирлянда, которая переливалась серо-белыми цветами. Далее девушка создала искусственный снег, смотрелся он на елке просто замечательно. Ограничиваться только елкой девушка не собиралась. Она подошла к камину, повесила на него новогодние трансфигурированные носки, прикрепила мишуру, которая была почти такого же цвета, как и елка. Украшений было немного, но, казалось, для Северуса этого будет более чем достаточно. Решив, что посмотреть на реакцию друга будет интересно, девушка подошла к книжным шкафам и вытащила оттуда книгу, которую начала читать недавно. Она подошла к креслу, развернула его лицом к проходу, из которого должен будет выйти мужчина, и села читать. Тем временем, Северус в лаборатории заканчивал приготовление заветного зелья, которое собирался подарить Гермионе. Смесь была на последней стадии изготовления. Осталось добавить корень асфодели, который имел заживляющие свойства, и свою кровь. Волшебник выяснил, что такое сочетание ингредиентов, как в этом зелье, нужно закреплять. Иначе эффекта не будет. Он добавил корень асфодели и помешал зелье два раза по часовой стрелке, затем против. Далее он взял заранее обработанный нож, приложил его к ладони и сделал надрез. Алая кровь потекла по руке. Северус быстро поднес ее к котлу, туда стекло несколько капель крови. Смесь забурлила, синий цвет превратился в красивый фиолетовый. Мужчина взял колбу для зелья и слил туда свою новую разработку. Он посмотрел на все изобретение, оно выглядело впечатляюще. Ни у кого не получалось изобрести зелье против шрамов от гоблинской стали. Но он не собирался патентовать это зелье, если у всех появится «противоядие» от таких шрамов, то гоблинская сталь обесценится. Да и изобретено оно было для конкретного человека, а не всей магической Англии. Северус взял зелье, подошел к шкафу, где хранились все готовые зелья и поставил изобретение на полку. Далее он посмотрел на время и понял, что провел все утро и часть дня в лаборатории. Он пошел на лестницу, которая вела к выходу, поднялся, открыл дверь. Его встретила пустая кухня. «Она опять читает?». С другой стороны, что ей еще делать в предпраздничный день. Мужчина направился ко входу в гостиную. *** Гермиона ждала его уже пару часов, книга начала заканчиваться, а ей оставалось надеяться, что мужчина выйдет хотя-бы в двенадцать часов ночи. Хотя и на это она уже не надеялась. Но тут она услышала, как на кухне открылась дверь из лаборатории. Открывалась она практически бесшумно, но в полной тишине можно было услышать скрип петель. Вообще, Гермиону поразило расположение рабочего помещения, как только она переехала сюда. Оно находилось на кухне, за тайной дверью, которая можно было заметить, только если прощупывать стены. В комнату вошел Северус. Он остановился, не поняв, что произошло за те жалкие пару часов, что его не было. «Что за черт? Она же знает, что я не украшаю ничего». — Что. Ты. Сделала?! — он повысил голос на гриффиндорку, начав осматривать комнату, ведь видел мужчина только украшенный камин. — Я сначала хотела украсить свою комнату, но поняла, что это как-то некрасиво. Когда я увидела эту елку у Хагрида, то поняла, что она идеально впишется в это помещение. Но если тебе не нравится, — она опустила голову, помедлив, начала говорить. — Я могу перенести все к себе в комнату… Северус повернулся к елке. Он был удивлен тем, как точно подобрала Гриффиндорка вид этого хвойного дерева. Практически черный цвет поразил его. Он вспомнил, как проводил Рождество в детстве. Ничего не украшено, родители ругаются, а он сидит у себя в комнате и отсчитывает время до Рождества. Поэтому, как только ему исполнилось одиннадцать лет, он оставался в Хогвартсе каждые каникулы. Сейчас он был в шоке. После того, как он ясно дал Гермионе понять, что он не любит этот праздник, она его не послушала и сделала по-своему. — Стоп, останови свою речь. Пусть все останется как есть. Просто больше ничего не делай. Она уставилась на мужчину. Такой реакции она не ожидала. Девушка думала, что он будет ругаться, ходить обиженный, не обращать на нее внимание. Но никак не согласие. Настолько важно для него отпраздновать Рождество? Волшебник, заметив недоумение на лице гриффиндорки, сказал то, что еще больше поразило ее. — Я не привык изливать кому-то душу, Гермиона. Я знаю, что мои поступки никому непонятны, но не стоит думать, что они происходят без причин. На все, что я делаю, есть причины. Я не гарантирую, что что-то тебе расскажу прямо сейчас. Как минимум, мне надо все обдумать. И не смотри на меня таким взглядом. — Хорошо, только помни, что мне можно все сказать. Я действительно становлюсь психологом. То Гарри, то Рон, теперь ты. Знаешь что? Пойдем ужинать. Северус позвал своего домового эльфа, который уже давно не появлялся ему на глаза. — Нэт, приготовь нам ростбиф с пюре. И кофе, любой. — Будет сделано, мастер Снейп. Они пошли на кухню и сели за стол, ожидая свой ужин. Мужчина задумался о чем-то серьезном. В последнее время Гермиона видела его таким только в лаборатории или за каким-то сложным выбором. Через десять минут у них на столе появилась заказанная ими раннее еда. Они ели молча, в тишине. Но она не была давящей. Девушка заметила, что всегда, когда она находится с Северусом и они молчат, ей было комфортно. Это молчание было дороже разговоров с кем-либо. Наконец, он заговорил. — Я не привык разговаривать с кем-либо о своей жизни. Люциус, например, знает только часть, которую для него безопасно знать. Уже двадцать лет я никому ничего не рассказывал. Шпиону для успешной работы надо быть скрытным, ни один человек не должен знать подробностей жизни. Да и шпиону нельзя ни к кому привязываться. Предотвращая твой поток мыслей отвечаю, я знаю, что могу доверять тебе, но это очень сложно. Но если ты действительно так хочешь знать, почем я удивился елке… Это не очень приятная история. — Знаешь, неприятные истории есть у всех. Мои родители, например, сейчас в Австралии и даже не знают, что у них есть дочь… Я стерла им память перед тем, как ушла из дома на седьмом курсе. Рассказывай, ты ничего не потеряешь, если сделаешь это, — она взяла его руку в свою и посмотрела в глаза мужчине. — Мы были бедной семьей. Жили в одном из самых бедных районов Англии. Отец какое-то время работал, но при этом любил пить, он был магглом. Когда мне было семь, его уволили и он начал пить каждый день. Я не знаю, что мама нашла в этом человеке. Ведь сначала он просто неуважительно относился к ней, а потом начал избивать. Из-за бедности я никогда не праздновал Рождество. А когда начал работать, уже ничего не украшал, так как не видел в этом смысла. Когда я вышел и увидел, что ты украсила елку, я сначала ничего не понял, — он говорил это все с затуманенным взглядом. Как будто на протяжении всего повествования решался, говорить или нет. — Я рад, что ты нарядила елку, не послушав меня очередной раз. Гермиона встала со стула, почувствовав острое желание обнять мужчину, ведь он казался очень одиноким. Она подошла к стулу где сидел Северус и обняла его со спины. Он сначала напрягся, но потом понял, что никакой опасности нет, и расслабился, откинув голову назад так, что девушка смотрела на него со всем пониманием с своих карих глазах. Его черные, как смоль, глаза были грустными, но он явно сдерживал себя. Девушка начала говорить: — Итак, раз у тебя ни разу не было празднования Рождества, то мы это устроим. Давай так, что ты предпочтешь делать до ночи? — Можно поработать над… — Ну уж нет, ты весь день работал, надо отдохнуть. Пошли гулять вокруг Хогвартса. Там в это время так красиво! — Мы не пойдем, — упрямо начал волшебник. — Профессор Снейп, не будьте таким упрямым в такой неподходящий момент. — Тебе меня не уговорить, я сказал нет, значит… — но у Гермионы на этот счет было свое мнение. Она уже отлеветировала ему в руки теплую мантию. — А я сказала да, мы идем. Если тебе надо одеться потеплее, то я жду тебя, — гриффиндорка бодро поставила точку на их разговоре и пошла к двери, чтобы надеть свою мантию. Через пять минут к тому же мету подошел и Северус, который оделся так, как будто идет не гулять, а преподавать. Она рассмеялась. — Мы же гулять собрались, а ты уже нацепил на себя всю экипировку. — Мы точно кого-то встретим, надо выглядеть как обычно. — Да тебя все так боятся, что даже не смотрят на твою одежду, когда отходят с твоего пути, тем более все уже уехали из Хогвартса, так как начались каникулы. Они уже вышли из подземелий, но все еще спорили. Северус стоял на своем: его не должны видеть без «защиты», ведь это испортит его репутацию. А Гермиона это отрицала. Так прошел весь путь до выхода из Хогвартса. Они вышли из замка и прошли в сторону озера. Их разговор был достаточно своеобразным, и любой, кто мог его услышать, точно подумал бы, что профессор сейчас запустит проклятием в эту бессовестную Гриффиндорку. — Нет, чтобы из него вышло больше сока, надо раздавить, а не разрезать, — доказывал свою точку зрения мужчина. — Ну ведь доказано, что более качественный зелья выходят из нарезанных бобов! — протестовала девушка. — Мои зелья некачественные? Вот любое, которое ты пробовала? — Нет, но… — Вот и все, просто попробуй сделать так, как я сказал, когда будешь готовить зелье. Увидишь, что так легче и быстрее, — закрыл спор Слизеринец, когда они подошли к озеру. Озеро выглядело невероятно. Оно завораживало и весной, и летом, и осенью, но зимней ночью оно смотрелось особенно завораживающе. Над покрывшейся льдом водой сияла луна. На самом льду лежал снег, а горы и ели, которые были на них, придавали общей картине загадочность. Волшебники остановились у берега, чтобы полюбоваться открывшимся им видом. — Я часто прихожу сюда ночью, тут очень красиво, — открыл еще одну часть своей личности Северус. Гермиона и подумать не могла, что он из тех, кто любит гулять по ночам. Она тоже любила это дело, особенно когда было грустно. Но кто бы мог подумать, что гроза подземелий любит ночь, озеро и луну. Звучало красиво. — Я тоже люблю гулять по ночам. — Не спится? — он повернулся лицом к девушке и посмотрел ей в глаза. — Да, после войны такое часто происходит. Хотя это происходило и раньше, но это было не так критично, — она заглянула в проницательные глаза волшебника. Он смотрел на нее с понимающим взглядом, ведь сам страдал от той же проблемы. — Я пробовала зелье сна без сновидений, но оно вызвало у меня привыкание еще год назад, поэтому этот способ не работает. — Я уже давно не борюсь с этим. Терять пол ночи сна неприятно, но мне не привыкать. — Знаешь, мне очень часто снится, что я не успела, что ты остался лежать на полу этой хижины в луже крови и разодранной до мяса шеей. Этот сон появляется чаще всего, из раза в раз… — она не успела договорить, ведь внезапно оказалась в объятиях Северуса. Это было несвойственно для него, потому что он закрыт для всех без исключения, он не тактильный человек. Так думала девушка ровно до этого момента. Решив не терять времени, она обняла мужчину в ответ. Обнимался ли с кем-то Снейп по своей воле — определенно нет. Поэтому сейчас его голова была забита роем мыслей, которые говорили, что он идиот и портит все доверие. Но когда Гермиона обняла его в ответ, выйдя из своего транса, мысли немного отпустили его. — Почему ты это делаешь? Тебе разве нравится обниматься? — спросил мужчина. — Потому что я тебе рассказала то, от чего мне больно. Ах да, еще Северус Снейп впервые за мою жизнь обнял кого-то по своей воле. Поэтому да, нравится, — гриффиндорка рассмеялась и вывернулась из объятий, чтобы как следует посмеяться. Он подхватил ее смешинку и тоже начал смеяться. Вечер шокирования продолжался, ведь Гермиона очень редко слышала его настоящий смех. «Насколько надо быть скрытным, чтобы никто никогда не слышал твой смех». Или образ жизни. *** После прогулки, которая явно придала каждому из них хорошее рождественское настроение, они вернулись в апартаменты и зашли в гостиную. Девушка вернулась к прочтению книги, которую не закончила, а мужчина пошел к шкафу и достал два бокала. Он разлил эльфийское вино по емкостям и передал Гермионе фужер. Она, не открываясь от книги, пригубила напиток. Мужчина тем временем сел читать газету. Но задуманное у него воспроизвести не получилось, так как глаза все время возвращались к сидящей практически на против него особе. Она заняла все его мысли, как он ни пытался применить окклюменцию, она не помогала. Прогулка заняла у них весь вечер, поэтому до Рождества оставалось не так много времени. Но за это короткое время, которое он пытался читать газету, Слизеринец перекопал всю голову в поисках ответа на свой вопрос: «Как избавиться от мыслей о ней?». И не потому что ему не нравились эти мысли, а потому что Северус Снейп, который пялится на Гермиону Грейнджер выглядел, как минимум, странно. А сама девушка либо не замечала этого, либо успешно делала вид, что ей все равно. Ровно двенадцать, наступило Рождество. Гриффиндора оторвалась от книги, с громким звуком захлопнув ее, и взяла свою палочку. Использовав невербальное акцио, она призвала долгожданный подарок. Мужчина же, наконец перестав буравить взглядом газету, поднялся с кресла и ушел по направлению в лабораторию, ничего не сказав. Когда он вернулся, Гермиона уже поднялась с кресла, подошла к мужчине и вручила ему коробочку. — С Рождеством, Северус! — он казался ошеломленным, ведь так давно ему никто ничего не дарил. Да, Минерва каждый год присылала дорогое виски, но чисто ради приличия. — Ну, открывай, что встал. Он сел в кресло и начал аккуратно избавлять коробку от подарочной бумаги. За бумагой скрывалась коробка черного цвета. Все в стиле мужчины. В коробке оказался черный браслет, который так и кишел энергией, вложенной в это украшение. Браслет был черным, из кожи. Он посмотрел на девушку, широко улыбнулся и сразу надел подарок на себя, понимая, что никогда его больше не снимет. Время подарков не окончилось, теперь была очередь Гермионы их принимать. Мужчина достал из-за пазухи флакончик с фиолетовой жидкостью. Она приняла подарок и посмотрела на него, требуя объяснения, что ей делать с зельем. — Когда ты рассказала про свой шрам и то, какую боль он тебе приносит… У меня появилось желание избавить тебя от этих страданий. Поэтому последнее время я занимался разработкой этого зелья… Договорить он не успел, ведь его обняли ровно так же, как и он пару часов назад. — Спасибо, Северус! — Спасибо говорить еще рано, пробуй нанести сейчас. Она открыла флакончик с зельем. Жидкость была не очень жидкой, но и не густой, намазать ее не составило бы проблем. Решив, что это больше похоже на мазь, девушка нанесла субстанцию на руку и размазала ее по всей поверхности шрама. Не прошло и двух минут, как ненавистные буквы начали исчезать. — С Рождеством, Гермиона!